Леони, чуть не ставшая Леди

Саша Анжело, 2020

Англичанка по имени Леони, социалистка и противница аристократии "до кончиков волос", вопреки рассудку влюбляется в молодого нелюдимого барона, проживающего в старинном замке. Однажды во время экскурсии волей случая она получает личное приглашение… Последняя наивная влюбленность или первая настоящая любовь? Ироническая романтика.

Глава 2. Экскурсия

— Дамы и господа, добро пожаловать в девятнадцатый век!

Группа туристов следует за экскурсоводом. Внимает каждому его слову, ведь, это в само начало тура, и позже все они разбредутся, а некоторые даже потеряются в замке, который хоть и находиться на отшибе цивилизации (тридцать километров до ближайшего магазина), но всё же популярен. Каких только персонажей не приплетали в его историю, не обошли стороной даже приведений и вампиров. Но куда интересней было в сотый раз слушать рассказ о судьбе барона, жившего здесь полвека назад. Жизнь его не была похожа на старинную легенду, скорее всего, поэтому её пересказ, благодаря усилиям предприимчивых гидов, с каждым разом, обрастал все большей таинственностью.

— За мной! — произнес наш гид, махнув рукой, словно французский революционер.

Мне это понравилось, и я кинулась за ним, не позаботившись о том, как смешно буду выглядеть: вокруг старинная мебель, а не баррикады.

До этой минуты я, Леони Смит, все время останавливалась то у картины, то у статуи без большого желания продолжать путь. Мне было тоскливо и печально. Печально за тех, кто даже не может позволить себе даже билет на экскурсию в этот музей — замок.

— Эта комната, наверняка, пустует, а в тоже время в неё могли бы уместиться двадцать бездомных. Если снять со стен эти ковры и растлить на полу, получится кровать поудобнее голой земли, — сказала я моей матери, которая сопровождала меня во время этой экскурсии.

Если бы кто-нибудь спросил у знающих его людей: что за человек моя мама? большинство не думая ответили бы: позитивный человек. И вправду, на лице Оливии Смита всегда была видна улыбка, даже когда её там не было, люди её с легкостью воображали. Наверняка из-за наличия очаровательных ямочек на щеках и золотистых локонов на голове. На удивление, и по закону жанра, моя мама человек серьезный и молчаливый. Она так же отзывчива, и, к сожалению, безотказна. Наверное, поэтому, разрастающееся с ней люди, находили её жизнерадостной: она никого не оставляла без доброго слова, никто не покидал ее в плохом настроении, даже если ценой этому было её собственное настроение. А ещё моя мама мать — одиночка, поскольку однажды не отказала моему отцу в полной свободе от неё и от меня вместе взятых. Отец, к сожалению, он был никакой, поэтому он особо и не старался быть мне отцом.

— Не буду покупать йогурты, сэкономлю и разбогатею, — говорю я, чтобы хоть немного поднять ей настроение, ведь, вчера мамина начальница… стоп, почему только вчера? Она двадцать четыре часа в неделю неадекватная.

— Прям разбогатеем? — ухмыльнулась мама.

— Ну, я ж читала где-то, что в Америке кто-то разбогател на молочных продуктах.

— Я думаю, они это им удалось не совсем таким образом… Посмотри, какой столик. Ровно такой цвет я хотела для нашего мебельного гарнитура в твою комнату. Хозяева этого дома, наверное, гордятся своим домом.

— А было бы чем гордиться. Отнятые у врагов земли дарованы их предкам вместе с титулом, которым пользуются и хвалятся их пра-пра-пра. Хвалятся так сильно, что придумали свой язык поведения, считающимся у них нормой не только для их общества, но и мира в целом, иначе говоря, поставили всех остальных ниже себе подобных.

Гид продолжил погромче, видимо, заметив, что мы с мамой отвлеклись. Не следует вставать к нему так близко, зная, что наше внимание бывает слишком рассеянным. Нам уже раза три шикнули молодые женщины, старающиеся быть поближе к нашему молодому и привлекательному экскурсоводу. Сам он знал, что туристки внимают каждому его слову отнюдь не из-за его блестящих знаний и не из-за умения вести интересный рассказ, и его это вполне устраивало.

— А теперь дамы и господа, взгляните направо!

Словно по приказу, я резко повернулась, чуть не задев большую вазу, одиноко стоящую на небольшом высоком столике. В тот момент я как раз думала, что на деньги, полученные от продажи всех этих драгоценных безделушек, можно накормить целый город или даже африканскую страну. Мысль не успела сформироваться в моей голове, но я почти назвала эту затею глупой, ведь, несущие в себе миллионы фунтов вещи, все равно останутся при своей цене. Впрочем, если эту вазу вообразить в качестве эстафетной палочки, и пустить по всем богатеям планеты Земля, то соберется немалый капитал, который послужит… Тут мысль угасла и тут же забылась. Мой взгляд упал на портрет, не такой старый, как все в этом замке, но выполненный в лучших традициях классического портрета начала XX века. На картине был изображен статный мужчина лет тридцати, один из бывших владельцев этого дома. В толпе туристов, состоящих в основном из дам среднего возраста послышались приглушенные вздохи. Удовлетворенно кивнув, гид представил портрет:

— Одиннадцатый барон Монтгомери лорд Уильям Оуэн Колтон Лэндон.

— Какой индюк напыщенный! — произнес мальчик лет десяти, за что получил подзатыльник от своей матери.

Не знала я тогда, что сын портретируемого, единственный наследник и официальный владелец замка, стоял на балконе и наблюдал за группой туристов, которых он вынужден пускать в частные владения, чтобы хоть как-то содержать этот замок, сад и всех людей, что там работают. Он был склонен к полноте, но сейчас этого не было заметно, потому что последние полгода он ужинал одним салатом. У него были темные, почти черные слегка вьющиеся волосы; средних размеров нос; небольшой, если не сказать маленький рот, делающими его похожим на обиженного ребенка; длинные густые брови над серо-зелеными глазами и открытый вопрошающий взгляд, заставляющий окружающих думать о бесхитростности его обладателя, до тех пор, пока тот не открывал рта и не начисто опровергал мысль, без какого-то либо сочувствия к обманутым. В лице молодого барона угадывались черты его предков. У него была внешность сошедшего со старинного портрета. Он не был красавцем, хотя я бы могла влюбиться в него с первого взгляда, если бы знала, что именно он и есть нынешний барон. Мне не были важны, ни его деньги, ни отношение к нему аристократов, ни даже королевы. То, что он являлся официальным связующим звеном между поколениями делало его фигуру привлекательной, романтично-загадочной и отстраненной от сиюминутного существования. Я бы влюбилась в вечность через него.