Колдун

Саша Арсланова (2024)

Когда сила огня почти поглотила и лишила разума, только и остается, что спрятаться ото всех, постараться успокоить дух, не дать эмоциям выйти из-под контроля. Колдун Трофим примерно так и размышлял, когда бежал в дом своего деда в лесу. Отсидеться, успокоиться, а там уже думать, как себе помочь. Только вот лес, куда Трофим перебрался, считает своей вотчиной молодая ведьма, которой не по нутру приезд колдуна. И два ученика, свалившиеся на голову, выводят из себя, не дают полностью отрешиться от обычных человеческих желаний.А если в округе еще и нежить разгулялась, добиться желанного спокойствия точно никак не получится. Главное, не сделать тот самый шаг, когда стихия уже не позволит вернуться.

Спасибо мужу за ценные советы,

совместные поиски логики в поступках героев,

споры, обсуждения и озарения.

Люблю тебя.

Пролог

— Понимаете, сначала я хотел ее мумифицировать, — поправил очки с толстыми стеклами Петр Аркадьевич. Он так сразу и представился — Петр Аркадьевич, по рекомендации от «самого» Ильи Васильевича! Никакого Ильи Васильевича, Трофим, потомственный колдун в третьем поколении, не знал, но гостя в дом пригласил. Зря, наверное, но что уж теперь.

— Только… когда я ее разрезал…

— Ну-ка, ну-ка, и что?

Петр Аркадьевич смутился, сдвинул брови и промямлил:

— Дальше не смог. Там слишком сложно оказалось.

А потом пожал плечами, засуетился, расхаживая вокруг стола, на котором завернутая в покрывало лежала мертвая женщина, и продолжил:

— Так вот, мумифицировать не смог, но придумал кое-что другое!

Трофим кашлянул, и подошел ближе к столу.

Петр Аркадьевич выдержал паузу и продолжил:

— Я решил сделать то, что умею лучше всего! — он схватился за край покрывала, оттягивая его на себя, и Трофим, брезгливо скривив губы, отошел подальше. Еще не хватало испачкаться. Мало ему запаха трупного, которым теперь весь дом провоняет, — Я решил сделать ее механической! Киборгом, роботом, дроидом! Да, как хотите, называйте!

Трофим это никак не хотел называть. Под простыней лежало нечто: человеческое лицо, уже местами начавшее разлагаться, механическая рука, почему-то только одна, прикрученная к стянутому проволокой человеческому туловищу, где в разрезе на животе торчали провода, да две железные ноги.

Несколько мгновений он просто не мог отвести взгляд и все думал, что он сейчас чувствует сильнее — отвращение или любопытство. И решил, что все-таки любопытство:

— Э-эм, а от меня-то вы, уважаемый Петр Аркадьевич, что хотите?

— Ну как же? — тут же стушевался гость, снимая свои очки, — Я, конечно, сделал из нее совершенство… — Трофим крякнул, но перебивать не стал, — Но вдохнуть в нее душу? Тут я бессилен, поэтому обратился к вам!

— А я, значит, душу вдохнуть могу? — удивился Трофим.

— Илья Васильевич мне вас рекомендовал как очень умелого колдуна, — повысил голос Петр Аркадьевич, — Я заплатить могу! Вы не бойтесь! Я квартиру продал, бабушкину еще.

Трофим от неожиданности хохотнул. Давно его никто так не удивлял.

— Прискорбно вам об этом сообщать, но души я ни в кого не вдыхаю, вас обманули, — с улыбкой ответил он, отходя от стола ближе к окну.

— Да как же так! Я… Я… — Петр Аркадьевич нахмурился, всплеснул руками, — Я ехал сюда аж из Москвы!

Трофим кивнул, действительно, не близко. Так он и уезжал, чтобы от Москвы подальше быть. Думал, все концы обрубил — ан нет, и тут достали.

— И мне гарантировали, что вы поможете! — гость начал краснеть, некрасиво покрываясь пятнами, — Я квартиру продал!

— Так и спрашивайте с тех, кто гарантии раздавал! — примирительно ответил Трофим.

— И что? Вообще никак помочь не можете? Деньги ведь… Вот, — Петр Аркадьевич начал вытаскивать из кармана стопки связанных купюр, — Это немного, да, остальные там, в машине! — Он кивнул в сторону двери.

Трофим покачал головой.

— Как же так? — заплакал вдруг гость, — Как же так? Я ведь ее люблю! — он склонился над столом и погладил серую щеку женщины.

— Жена? — вздохнул Трофим.

— Не успели, — прошептал Петр Аркадьевич, — Мы работали вместе, в НИИ, она практиканткой пришла, такая веселая, яркая… Быстро постоянную должность получила, метила в замы. Меня замечать не замечала! Но я упорный, я ее домой позвал, сказал, все наши будут… Она пришла, мы поругались, а потом… — он виновато обернулся к Трофиму и все же закончил, — А потом она как взбеленилась, дебилом назвала, идиотом, ну я и вспылил.

Он пожал плечами.

— От тела избавиться хотел, вон уже ноги и руку отпилил… А потом не смог! Не смог! Люблю её!

Трофим зубы сжал, лицом чернея, но сдержался. Процедил только:

— Любишь, значит?! Жди!

Вышел в коридор, сорвал травы со стены, вернулся — кинул пучок в камин. Тут же зачадило в комнате, дым повалил, скрыл стол с телом, запах притупил.

Петр Аркадьевич закашлялся, к стене отошел. Хорошо, хоть замолчал. Трофим метнулся в спальню, достал из-под кровати свой рюкзак, выгреб оттуда бумаги, отодвинул деньги, сваленные кучей, и вытащил черную шкатулку. Не думал, что пригодится когда-нибудь! Провел пальцем по резным узорам, открывая, и достал из шкатулки шприц с кровью. Вернулся и подошел к столу, оглядел тело и вколол всё в шею женщины. Так быстрее будет! Отдышался и начал шепотом заклинание читать. Один раз его только слышал, но всплывали слова, будто в голове записанные.

А когда он закончил и окно открыл, дым выгоняя, на столе сидела молодая женщина и на ладонь свою механическую смотрела, негромко подвывая.

— Оленька, — улыбнулся Петр Аркадьевич, подходя, руки протягивая, — Любовь моя, теперь вместе будем!

Оленька в ответ закричала страшно, кинулась на обидчика.

— Зубами, — подсказал Трофим, закуривая сигарету, — Вурдалаки зубами обычно жертву убивают. А рука у тебя дней через пять-шесть регенерирует, вместе с ногами. Ты этого мудака сразу всего не ешь, оставь на потом. Мешок тебе дам. Иди в лес, найди нору какую-нибудь, спрячься. Через недельку как новенькая будешь! Даже на работу можешь вернуться. Единственный минус — кровь пить надо будет раз в месяц, желательно человеческую, да души в тебе теперь нет.