Дочь моей бывшей

Саша Ким, 2020

Я захотел её с первого взгляда… Но мало того, что эта девчонка слишком юна для меня, так она ещё и оказалась дочерью моей бывшей, и как бы не… моей. Содержит нецензурную брань.

Глава 1

МАРК

— Твою мать! — выругался я, вылезая из Майбаха прямиком в деревенскую гниль.

Пока сидел в салоне под кондиционером и в чистоте, что немаловажно, моя затея не представлялась такой идиотской. Теперь, на фоне пыльных проселочных дорог, убогих хижин и облезших заборов, машина, которую ещё в аэропорту я назвал корытом, показалась оплотом цивилизации.

Ладно. Быстренько заберу своё и уберусь восвояси. Думаю, недели хватит…

— Вы уверены, что мое присутствие не потребуется? — стараясь не выдавать надежду в голосе, в десятый раз переспросил секретарь.

— Ты мне нянька? Проваливай уже! Без тебя тошно.

— Может все же отправить водителя обратно к вам, когда доберусь в аэропорт?

— Не хочу привлекать лишнего внимания. А эта развалюха тут как маяк для деревенских дурех. Терпеть не могу алчных женщин.

— Разве вы не впечатлить свою жену приехали?

— Не жена она мне. И никогда не была. Впечатлить… Как же! — с гневной ухмылкой произнёс я. — Этой хватит и пары купюр, чтобы ноги раздвинуть. Тут уж и машина не пригодится.

— Прошло много времени, возможно, она изменилась…

— Продажные женщины не меняются, поверь мне! Для них и сотня лет — не срок. Что там какие-то восемнадцать лет.

— Должно быть это любовь…

Я резко повернулся к секретарю:

— Чего?!

— Ну, вы так усердно ее искали все это время. Я с ног сбился…

— Вот придурок, — я рассмеялся, и потёр переносицу. — Ни одна женщина не стоит того, чтобы за ней бегать. Эта мадам сперла у меня нечто очень ценное. Из-под земли ее достану, но верну то, что принадлежит мне.

— В таком случае, не проще ли было кого-нибудь нанять, чтобы решили вопрос? Так уж ли необходимо ваше личное присутствие, — недовольно бормотал Пол, будто это ему предстояло провести несколько дней в богом забытом месте.

— Вопрос деликатный. Яна слишком жадная. Если она поймёт, что я готов заплатить, то потянет из меня все соки. А судя по тому, что она променяла цивилизованную жизнь, на это, — я повёл ладонью, указывая на окружавшую нас разруху, — то очевидно, запугивать ее — нет никакого смысла. Знаешь же, силен тот, кому нечего терять.

— Да-да, именно поэтому вы до сих пор не завели семью…

— Не имей слабых мест, чтобы противнику некуда было ударить, — заключил я, поднимая вверх указательный палец. — Тебе так и не удалось вычислить ее точный адрес?

— Я уже говорил: даже не могу быть полностью уверен, что она вообще ещё живет в этой деревне. Информация, которую мне удалось раздобыть, вполне могла устареть и…

— Понятно, — я поднял руку, прерывая секретаря, который, похоже, снова собирался предпринять попытку отговорить меня от дурной затеи. — Одежда достаточно неброская?

Пол окинул меня придирчивым взглядом:

— Проще некуда: ньюбэлансы, поло классика, Рэй Бэны… Вы вроде говорили, что бывали в подобных местах?

— Это было двадцать лет назад. Не думаю, что они до сих пор ходят в синих трениках и дырявых матросках. Что в чемодане?

— Как заказывали. Все тот же, как вы его величаете — ширпотреб, что и на вас.

— Это сарказм?

Я оценил прикид дрыщавого Пола, который был одет практически так же, как я, разница лишь в расцветке и размере.

— Какой уж тут сарказм? — продолжая язвить, ответил он. — Вы именно так и отзывались о моем гардеробе, когда я только начинал на вас работать.

— Если б ты не был таким задохликом, я бы подумал, что именно оттуда ты мне эти пожитки и насобирал. Ладно, должен отчасти признать твою правоту, кроссы действительно неплохи. Определённо удобнее туфлей. Кстати, напомни-ка мне, почему я тебя все ещё не уволил?

— Потому что я ценный сотрудник, — рапортовал он заученную фразу.

Я усмехнулся, и, подхватив чемодан, направился к ближайшему зданию.

— Если надоест играть в Робинзона, звоните, — кинул мне вслед Пол.

— Совсем распоясался. Вали уже, пока нас никто не увидел! Вернусь — точно уволю. Мне нужно найти гостиницу до темноты… — я осекся, заметив, как секретарь скептически изогнул бровь, и его губы искривила едва сдерживаемая усмешка. — Что? Говори уже!

— Мы ведь в деревне на несколько десятков домов от силы. Ближайший город в паре сотен километров. До трассы тоже далековато. Достопримечательностей… эмм, дайте подумать… ровно НОЛЬ. Значит, залетных приезжих тут обычно не бывает. Даже каких-нибудь дальнобойщиков, скорее всего не водится.

— И к чему это?

— Вот и я говорю: к чему тут гостиница? — пожал плечами секретарь. — Все ещё уверены, что в моем присутствии нет необходимости? Вот и славненько! — поспешил он ответить на свой вопрос, и спрятался в машину, пока я раздумывал что предпринять.

— Вот же засранец, — пробормотал я вслед удаляющемуся Мерсу, поднявшему столб пыли. — А раньше сказать нельзя было? Хотя… как бы он мне помог, интересно? По-быстрому возвёл бы мини отель? Ещё бы палатку мне предложил, — входя в открытые двери пошарпанного строения, бормотал я.

На потолке крутилась пара вентиляторов, разгоняя горячий воздух, неумолимо тянущийся с улицы.

Так-так, что тут у нас?

Стиральные порошки в отсыревших коробках, трехлитровые банки, очевидно с мёдом, пестрые халаты, стопка яичных кассет, разная допотопная техника, начиная от блендера, заканчивая б/у холодильником, судя по изношенному виду. Угу, магазин, значит.

Подходя к прилавку, я шарил глазами в поисках продавца, но такое ощущение, будто меня доставили в вымершую деревню. Тут, как и на улице, было пусто.

— Ой, здрааастте! — послышался вдруг заискивающий голос.

Из-за холодильника, заправляя за ухо волосы, выплыла она — богиня местного сельпо.

Пару лет в обществе Яны не прошли даром. Благодаря ей я узнал, как поживает российская глубинка, из которой она когда-то бежала, и наткнулась на меня. Но видимо лягушке комфортней в болоте, раз она в итоге вернулась в глушь похожую на ту, из которой я ее когда-то вытащил.

Конечно, в те времена я ещё не славился ни богатством, ни связями. Однако я был перспективным молодым программистом в Кремниевой долине, с неплохой зарплатой, которую моя девушка с огромным удовольствием транжирила. Потому, когда Яна поспешно сбежала, я был уверен, что она нашла себе «кошелёк» побольше. Оценив ситуацию, я пришёл к выводу, что она сделала мне неоценимую услугу, и принялся накапливать деньги, которые раньше уходили на неё. Ежемесячная сумма оказалось довольно приличной. Да и карьера пошла в гору. Доходы активно росли, сбережения приумножались. Я сделал несколько крайне выгодных инвестиций. И уже через пару лет открыл собственное дело. Теперь же моя компания составила серьезную конкуренцию на рынке, а имя все чаще появляется на обложках бизнес-журналов, и постепенно поднимается выше в списке Форбс.

— Чем могу быть обязана? — протянула продавщица.

— «Чему»? — на автопилоте поправил я.

— Что?

— Правильнее сказать «чему обязана». Имеется в виду: какому событию.

Я закатил глаза, не удержавшись от урока русского для носителя языка.

Мой отец родом из России. Ему было немного лет, когда его родители переехала заграницу. Привычку говорить дома на русском привили и мне. Видимо поэтому я неосознанно притягиваю к себе эту нацию. Свою, отчасти. Мои партнеры, конкуренты, секретарь — Пол, а по сути, Павлик. Даже временные подружки, включая Яну. Порой кажется, что русские заполонили планету. Однако я склонен полагать, что это именно мне так везёт.

— Ну, таки ЧЕМУ? — очевидно нисколько не смутившись из-за моего замечания, женщина опустила свой грузный корпус на самодельный стеклянный прилавок.

Невольно поморщившись, я решил все же перейти к делу, пока хрупкая баррикада не рухнула под натиском ее обаяния:

— Я у вас проездом. Мне бы перекантоваться где-нибудь пару деньков. Не подскажете, может, сдаётся дом какой?

— Ух, милый мой, кому оно надо? Были одни. В город хотели переехать. Продать халабуду свою не смогли. Думали, сдавать будут. Год ждали, два. Да некому. Плюнули и уехали к «лучшей жизни». Но знаешь же, как говорят: хорошо там, где нас нет. Вот и вернулись они обратно, не солоно хлебавши. А дом уже местная шпана сожгла, — равнодушно пожав плечами, женщина зачем-то повествовала мне трагичную историю неизвестного мне семейства. — Могу тебя, конечно, к себе взять. Будешь в комнате с моим Васькой спать.

— С котом?

— Почему с котом? Сын мой младшенький — Васька, — сказала так, будто я обязан был это знать.

— Спасибо. Но мне бы хоть отдельную комнату. Часто работаю ночами…

— Да, этот лоботряс тоже полуночничает. Все в игры свои на компьютере играет. Потом до обеда не разбудишь. Нет бы, помочь матери! Что отец — алкаш-бездельник, что сыновья его. Четыре здоровых лба в доме и ни одного толкового, — окинув меня осуждающим взглядом, женщина цокнула языком. — С виду приличный, крепкий такой мужик, а все туда же: работает он ночами. Воздух у нас что ли слишком чистый, одни тунеядцы водятся? Делом бы нормальным занялся. В полях вон мужики неплохо зарабатывают. И обедом их кормят. Еще и на автобусе развозят. Правда, они, собаки, напиться по дороге домой успевают.

Я подавил усмешку. Эта колоритная особа стала ярким началом моего приключения.

— Отдельной комнаты у меня нет. Поди к Верке. У неё как раз родня уехала. И комната свободная есть, и деньги не помешают. Она меня обычно на выходных в магазине подменяет, так хоть с голоду не померла благодаря мне. Безалаберная, жуть! Раз, целую стопку кассет перевернуть умудрилась. До сих пор долг не отдала. А ещё и хамка жуткая. Мол, я виновата, видите ли, что она в темноте не углядела, что яйца на новом месте теперь стоят. Неблагодарная. У меня все три сына за ней увиваются. Было, что даже подрались из-за этой вертихвостки. А она все носом крутит. Я говорю: тьфу, нашли куда смотреть! Кожа да кости, ей богу! Женщина должна быть — ух! Чтоб ухватиться было за что. Да и язва такая, мама не горюй! Вот оно мне надо, скажи? Змею такую в невестки?

— Мааам, принимай товар! — проревел голос из-за спины женщины.

В дверях показался амбал с сигареткой в зубах. На темечке чёрная кепка с лейблом БМВ. Синие растянутые треники и… дырявая матроска, растянувшаяся на пивном брюшке. Промашка вышла. Двадцать лет прошло. И ничего не изменилось.

— Иду, Петруша! Не стой на сквозняке! И брось ты сигарету! Это вот мой средненький — Петька, — рекламировала женщина своего сына, будто я на смотринах, — двадцать восемь через неделю. Наверно твой ровесник.

— Да нет, я лет на десять постарше буду, — усмехнулся я.

Продавщица окинула меня подозрительным взглядом. Стянув с сына кепку, принялась приглаживать его и без того сальные волосы.

Кем бы ни оказалась эта Вера — она мне уже нравилась. Я б с таким, как этот Петруша, даже за один стол не сел. Уж лучше жить у неё, чем с этим семейством. Ну, или все же в палатке.

— Где ее найти-то? — уже собираясь уходить, спросил я.

— Кого? — кажется, продавщица успела забыть, о ком мне только что так красочно повествовала. — А, змеюку… тьфу ты, Верку! Иди по центральной улице, крайний дом слева. Там ещё оранжевый Москвич у ворот стоит. Заодно передай ей, чтоб в воскресенье не выходила. Я ревизию буду проводить, посмотрю, сколько она стащить успела. Зараза, цифровик еще сколько месяцев назад попросила взять, до сих пор не отдала за него деньги. Тыща рублей, как-никак…

— Мааам, я устал, разгрузи сама, а?

— Сядь, посиди. Сама-сама. Ты поешь пока.

— А эт че за хмырь к Верке…

Едва удержавшись от комментариев, я вышел из магазина. Не мое дело. Жизни учит всех подряд, а собственных детей не научила.

«Я устал» — непозволительная роскошь для мужчины.

Москвич оказался не столько оранжевым, сколько ржавым. Подойдя к покосившейся калитке, я глянул во двор. Трава местами едва ли не до пояса, будто тут никто и не живет. Однако тщательно развешенное на веревках сырое белье говорило об обратном. Убогий деревянный дом, в облупившейся от времени краске. Значит, вот где мне предстоит провести свой незапланированный отпуск. Прекрасно… Фронтальное окно неумело заколочено фанерой. Древняя крыша из шифера, покрытого мхом. И никого. Только дворняга какая-то бегает, хвостом машет.

Я дернул калитку. Закрыто. Входная дверь настежь, значит, дома кто-то должен быть. Мысленно усмехнулся:

«Видать, от «женихов» запирается».

Мое внимание привлек порыв ветра. Горячий воздух, швырнув мне в лицо горсть пыли, рванул к развешенным вдоль забора простыням. Я поморщился, пытаясь проморгаться, и, вновь подняв глаза, нахмурился. За развевающимся полотном стояла девушка. Ветер услужливо закинул край простыни на веревки, открывая мне обзор на хозяйку жилища. Совсем юная. Худенькая, как и сказала продавщица. Тонкий бежевый сарафан на ней, сильно не по размеру. Тёмные волосы беспорядочно рассыпаны по плечам. Рядом с девчонкой тазик с бельём. А она просто стоит. Глаза прикрыты, лицо к солнцу поднято. Неужто недостаточно жарко? Она вдруг улыбнулась, не открывая глаз, и, дёрнув какой-то вентиль, направила струю из зажатого в руках шланга вверх. На нас словно дождь пролился. Облегчающий дождь. Я тоже на пару секунд поднял голову навстречу освежающим каплям. Попить бы.

Я уже собирался нарушить эту чарующую тишину. Но мой взгляд снова уцепился за бежевое платьице, которое почти полностью намокнув, просвечивало смуглую кожу девушки. Почему-то меня очень заинтриговала эта прилипшая ткань.

«Значит, ухватиться все же есть за что, — усмехнулся я, вспоминая слова продавщицы. — Теперь понятно, почему ее сынки за девчонкой как псы увиваются…»

Упругая налитая грудь с темными сосками натягивала тонкий сарафан. Я невольно облизал пересохшие губы. Хороша… Нахмурился, чувствуя, что усилия воли не хватает, чтобы отвести взгляд. Даже странно, обычно малолетки меня не привлекают.

Девушка, наконец, выключила воду, приводя меня в чувство. Кровь постепенно стала возвращаться в нужную голову. А чертовка с беззаботным видом принялась развешивать белье.

— Вера? — голос прозвучал глухо и, прочистив горло, я позвал громче: — Вера!

Девушка, наклонившись над тазиком замерла. И набрав полные лёгкие воздуха вдруг закричала:

— Еб вашу мать, Ника! Так сложно запомнить? ВЕРО-НИКА! — выпрямившись, она вперила в меня разгневанный взгляд.

Прищурилась, а затем недовольно приподняла бровь:

— Ты ещё что за хмырь?

Не прошло и часа, а я снова хмырь…

Все же продавщица описала ее отчасти правильно. Я ухмыльнулся в ответ на грубое приветствие:

— У меня к тебе деловое предложение. Впустишь, НИ-КА? Или через забор будем говорить?

Закатив глаза, девушка подошла и отперла засов.

— Если так просто впускаешь незнакомцев, тогда зачем вообще запираешься?

— Чтобы «знакомцы» не входили, — съязвила она, и, окинув меня придирчивым взглядом, сложила руки на груди: — Чего надо, дяденька?

Ой, зря она это… И с дяденькой, и с руками…

Отведя взгляд в сторону, я все же заговорил:

— Женщина из магазина сказала, что у тебя есть свободная комната и долги. Готов помочь со вторым, если пустишь пожить пару дней.

— Пфф, понятно. Не нуждаюсь. Ариведерчи! И тете Рае передайте, чтобы она перестала подсовывать мне неприятности. Не то я поеду в поле работать, а она пусть своих лоботрясов просит ее подменять, — девчонка, похоже, была решительно настроена закрыть калитку.

— С чего ты взяла, что я для тебя неприятность? — усмехнулся я, удержав скрипучую дверцу на месте.

— Не знаю, что она там в этот раз придумает. Вы поживете, а она начнёт слухи распускать, что я мужиков вожу.

— Так я вроде один. Только меня и води.

Девушка подняла на меня хмурый взгляд.

Надо же, фиалковые глаза, впервые такие вижу. Я подался вперёд, чтобы разглядеть поближе:

— Это линзы?

Вероника, явно растерявшись, часто заморгала. Отступив на шаг, все же взяла себя в руки.

— Я сказала: до свидания, дяденька, — оставив попытки закрыться от меня во дворе, она поспешно юркнула в открытую дверь дома, даже не потрудившись забрать тазик.

Ух, какая…

При других обстоятельствах, я бы наверно ушёл. Ну не вламываться же в дом к одинокой девушке? Но сейчас выбор у меня не велик. Запер калитку. Изнутри. Оставил чемодан у забора, и, подхватив пустой таз, вошёл в дом.

— Ника? Ты забыла…

— Эй! Какого черта? Я же уже ответила! — девчонка явно разнервничалась, увидев меня в прихожей.

Я отступил к двери, желая показать, что не собираюсь нарушать ее личное пространство.

— Мне негде жить. Поэтому я вынужден просить…

— А мне какое дело? Идите, вон, к тете Рае, пусть она вас и приютит!

— Это всего на пару дней. Думаю, не больше недели.

— Нет…

Гул из глубины дома вдруг стих, и над головой девушки потухла лампочка.

— Бл*ь, — устало выдохнула Вероника. — Ладно. Оставайтесь.