Проблески безумия

Саша Симонс (2024)

Думаешь, любовь — это сказка? Дли Ники она стала кошмаром, от которого не сбежать. Встретив Диму, она окунулась в мир, полный страсти и противоречий, но их отношения оказались опаснее, чем она ожидала. С каждым днём он всё сильнее захватывал её разум и сердце, пока за очарованием не проступила пугающая правда. Кто он на самом деле — идеальный мужчина или разрушитель её души? Для Ники главным станет вопрос: сможет ли она спастись — и какой ценой?

Глава 10

Звон в ушах и гулкая боль в затылке заставили зажмуриться Нику. Её трясло от холода, а в нос как будто залили речной воды. Руки и ноги затекли до иголок. В глазах слегка двоилось. Тревога быстро перетекающая в панику охватила её. Она лежала на полу, в углу пустой комнаты. Халат лежал рядом. В памяти вспыхнули каре-зелёные глаза и жутковатый высокий голос. Дрожь пробирала вдоль всего позвоночника. Пол был словно лёд. Приложив последние силы и поднявшись, Ника накинула халат на плечи и осторожно пошлёпала в коридор босыми, ничего не чувствующими ступнями.

Шум в голове, похожий на морской прибой, усиливал и без того давящую тишину. Убедившись, что она одна в квартире, Ника вернулась в спальню и укуталась в одеяло, в попытке согреться. Мысли лениво ползли в голове, словно улитки, оставляя склизкий след отвращения от недавних событий. Это было так гадко, вспоминать, как ей было хорошо с Димой, а потом вдруг эти зелёные глаза."Я сошла с ума", — прошептала Ника, и раскалённый колючий ком подступил к горлу от жалости к себе. Или от страха? Она ничего не понимала.

Жизнь стала возвращаться в её тело вместе с теплом. Ещё немного и ей хватило сил подняться и одеться. Внутри снова была эта обжигающая, всепоглощающая тревога."Настало ваше время", — с кривоватой ухмылкой сказала Ника, доставая блистер с таблетками. Оставалось подождать пока лекарство подействует, а до того нужно было чем-то себя занять. Но чем? Она прошлась по квартире и заметила листок бумаги на тумбе у дивана. В нём было следующее:

"Дорогая Ника, я не знаю, что с тобой произошло, но ясно вижу, что моё присутствие делает тебе больно. Я слишком сильно люблю тебя, чтобы позволить себе оставаться рядом, зная, что от этого тебе будет только хуже. Думаю, будет лучше, если какое-то время ты поживёшь без меня. Когда будешь готова встретиться, позвони мне. Люблю тебя. Твой Дима".

От первого и до последнего слова, каждая буква, каждая чёрточка вызывали безумную боль, будто сердце распускали на волокна. Слёзы не останавливаясь текли ручьём, обжигая щёки, шею и грудь. Дочитав, она села на пол, склонилась над письмом и закричала, что было сил, прижимая скомканный лист бумаги к груди, как будто пытаясь облегчить этим раздирающее её изнутри отчаяние.

Сколько времени прошло, пока она так сидела — неизвестно. Видимо долго. Уже и слёз не осталось, и сил на то, чтобы плакать. Была только боль — сплошная, тянущая, жгучая. Ни мыслей, ни желаний, ничего больше. Лекарства как назло не действовали так, как в прошлые разы. Через некоторое время ей пришлось подняться. Организм требовал подобающего отношения к себе, и мозг уже не мог сопротивляться.

Казалось, что весь мир застыл навсегда. Странное ощущение, как будто всё в замедленной съёмке, лишь усугубляло тяжесть одиночества, которая теперь то и дело выливалась слезами и бессмысленными причитаниями «за что» и «почему», на которые никогда не было ответа и никогда не будет. Всё, что могла делать Ника сегодня — лежать, иногда засыпая.

Очередное мутное, мрачное облако сна развеял резкий звук телефонного звонка. Мама. Как не вовремя. Щелчок по кнопке громкости, и звонок перешёл в беззвучный режим. Через несколько секунд снова. Затем ещё раз. На четвёртый раз Ника не выдержала и раздражённо ответила:

— Алло.

От звука своего голоса ей стало не по себе. Он был какой-то безжизненный и холодный. В трубке на несколько секунд повисла тишина.

— Привет, — настороженно сказала Наталья Андреевна. — У тебя всё хорошо?

«Конечно она заметила», — подумала Ника про свой неприятный тембр и постаралась заговорить как обычно:

— Нормально.

«Как обычно» не получилось. Голос дрожал, скрипел, делал что угодно, но не звучал в нормальном понимании этого слова.

— Как себя чувствуешь? — ещё более настороженно продолжила мама.

Без сомнений она всё слышала, но словно чувствовала, что напрямую задавать вопросы не стоит.

— Сойдёт, — ответила Ника.

Внутри всё затрепетало. Ей так хотелось разрыдаться и всё выложить матери, и в то же время было почему-то страшно, что та не поймёт. В трубке снова висела тишина, а затем тёплый, заботливый женский голос снова зазвучал:

— Ника, доченька, что случилось? Я даже по голосу слышу, что ты сама не своя.

Одинокая слезинка скользнула по щеке. Ника сделала глубокий вдох и тихо сказала, чуть не срываясь на плач:

— Я позже перезвоню, — и повесила трубку.

Что она теперь подумает? Будет нервничать из-за меня. Что я за дочь после этого? Она взяла телефон в дрожащие руки и набрала сообщение: «Приезжай завтра ко мне, пожалуйста». А что она теперь подумает? Надеюсь не будет слишком сильно переживать и спокойно дождётся завтра.

Мечась между мыслями о Диме и том втором, о маме, между жалостью к себе и злобой на всё вокруг, Ника не заметила, как уснула. И во сне все эти метания продолжались. Лекарство всё же сработало и позволило проспать всю ночь. Хотя толку от этого сна было мало. Утром она чувствовала себя разбитой и опустошённой. Но хотя бы слёзы не лились ручьём каждые десять минут. «Наверное их уже не осталось», — подумала Ника. Раздался пронзительный, острый звон, оповещая, что кто-то стоит у двери.

***

— Ты что, только проснулась? — с улыбкой сказала Наталья Андреевна, обнимая дочь.

— Угу, — кивнула та, потирая глаза.

— А я тебе печеньки принесла, твои любимые.

Ника улыбнулась. Грусть на её лице выделилась этой улыбкой ещё сильнее. Глубоко вздохнув, она сказала:"Поставлю чайник", — и направилась на кухню, устало шаркая ногами по полу. Наблюдая за дочерью, Наталья Андреевна будто увидела Нику из прошлого, когда ту бросил парень. Поникшая, с пустым взглядом девочка, которой разбили сердце. Мама пошла за дочерью, решив не оставлять её в одиночестве.

Чайник уже был включён, кружки подготовлены, а сама Ника стояла, облокотившись на стол и опустив голову. Русые волосы спутавшимися прядями прикрывали лицо. Мама подошла к ней и положила ладонь на спину. Ника вздрогнула от прикосновения, как будто через неё пропустили небольшой разряд тока. Повернуться лицом к матери не было сил."Ну же, давай, — уговаривала она себя, — не бойся. Это же твоя мама".

Наталья Андреевна осторожно потянула дочку к себе и приобняла."С чего начать? — думала Ника. — Как всё объяснить?"Слёзы снова потекли из глаз, дыхание стало прерывистым. Повернувшись, она обняла маму и разрыдалась. Наталья Андреевна усадила дочь за стол, а сама налила чай и открыла упаковку печенья. Приятные хлебные нотки смешанные с запахом клубники разнеслись по кухне. Женщина подсела поближе и сказала, предлагая небольшой кусочек десерта:

— Вот, съешь.

— Не хочу, мам, — продолжая давиться слезами кое-как выговорила Ника.

Наталья Андреевна взяла её руки в свои и терпеливо молчала. Прошло несколько минут, прежде чем всхлипы стали реже и Ника смогла посмотреть маме в глаза.

— Что случилось, доченька? — повторила попытку Наталья Андреевна.

— Дима… ушёл, — пытаясь не разрыдаться снова начала Ника.

— Ушёл? Бросил тебя? — в голосе матери послышалось возмущение, хоть и сказано всё было очень мягко.

Ника покачала головой.

— Не бросил? Но ушёл… — засомневалась женщина.

Дочка кивнула.

— Ничего не понимаю, — выдохнула Наталья Андреевна.

— У нас произошло… недоразумение, — пыталась подбирать слова Ника. — Я накричала на него и… он ушёл. Оставил записку… — голос снова погас и потекли слёзы.

Мама схватила дочь в охапку и крепко прижала к себе, гладя её по спине и всячески стараясь успокоить. В этот раз получилось быстрее.

— Он сказал, что мне будет лучше какое-то время побыть без него…

Повисла пауза.

— Но он не сказал, что уходит насовсем? — пытаясь убедиться, что всё правильно поняла, спросила Наталья Андреевна.

Ника снова кивнула, а мама продолжала:

— Может, если конечно ты не против, позволишь мне прочесть? Если не хочешь… — она не успела договорить.

— Сейчас принесу.

Девушка направилась в спальню. Через минуту Наталья Андреевна беспокойно поднялась и пошла следом. Ника судорожно искала записку."Где она? Не могла же я её выбросить?" — бормотала она себе под нос. В комнате всё было разбросано в попытках найти клочок бумаги.

Постель была скомкана, одеяло свисало на пол. Заметив маму, Ника замерла — привычное чувство стыда вспыхнуло в ней из-за окружавшего её хаоса. Но Наталья Андреевна сейчас была поглощена тревожными мыслями о своей дочери, беспорядок её не сильно волновал. И всё же она заметила халат, брошенный в угол комнаты. Подойдя ближе, она увидела на стене небольшое пятно грязно-красного цвета. Сердце ёкнуло. На халате, у основания воротника, также было небольшое тёмное кирпично-красное пятно. Это слишком сильно напоминало запёкшуюся кровь. В груди защемило от страха. Слова сами слетели с губ:

— Ника, это что, кровь?

Но та как будто не слышала её. Тогда Наталья Андреевна подошла и слегка тряхнула дочь за плечи, повторив:

— Там в углу кровь? Что тут произошло?

— Я упала… — неуверенно сказала девушка, поморщившись от боли в голове.

В глазах матери блеснула ярость:

— Если этот подонок тебя бьёт — лучше скажи мне сразу, — сказала она сквозь зубы. — Я его из-под земли достану.

Ника стояла растерянная перед ней, с дрожащими губами и полными слёз глазами.

— Я правда упала, мам. Мы позавчера… я… испугалась, поскользнулась и ударилась…

Наталья Андреевна недоверчиво посмотрела дочери в глаза, а затем ощупала её голову. Найдя ссадину она покачала головой. Слова Ники были похожи на правду. Но он ведь мог толкнуть её или сделать что-то подобное. От каждой такой мысли, ярость вскипала всё сильнее.

— А почему ты испугалась?

— Я… у меня… я не знаю как объяснить. В какой-то момент, мне показалось что он — это не он.

Глаза матери округлились, как никогда раньше."Как такое могло показаться?" — подумала она, а затем произнесла этот вопрос.

Ника молчала, собираясь с духом, а затем тяжело вздохнула и с трудом выдавила из себя:

— Мне многое тебе нужно рассказать.

В глазах помутнело. Язык будто втянули в горло за корень. Рот заполнила сладко-солёная слюна. Ника сорвалась с места и побежала в туалет. Наталья Андреевна, присев на край кровати, слышала как дочку выворачивало наизнанку. Мысли в голове сплелись, как змеи в клубок, и застыли. Через минуту Ника зашла обратно в комнату. Лицо было измучено слабостью, а руки крупно дрожали. Она села рядом с матерью и позволила той себя обнять.

***

Сидя на краю кровати, Ника рассказывала маме всё, что могла вспомнить. Её руки дрожали, а взгляд блуждал по комнате, избегая только одного направления — глаз матери. Наталья Андреевна то и дело вздыхала и удивлённо приподнимала брови, будто не веря, что всё это могло произойти с её дочерью. Со временем они перебрались в кухню, где остались кружки с уже остывшим чаем. Рассказ всё продолжался и продолжался. Удивление то возрастало, то сходило на нет. И вот Ника дошла до последних событий, завершая которую, дословно по памяти пересказала записку.

— Да уж, доча, сложно тут всё у вас, прямо как в кино, — выдохнула Наталья Андреевна.

Ника кивнула и слегка улыбнулась. Грусти в её лице поубавилось. Зато появились усталость и растерянность.

— Я только одного не могу понять… — продолжила мама. — Судя по твоему рассказу, Дима решил временно отстраниться, чтобы не причинять тебе боль и готов вернуться, как только ты попросишь.

— Да.

— Тогда почему ты настолько сильно расстроена его уходом?

— А что, если он не вернётся? — прошептала Ника, словно боясь, что произнесение этих слов сделает их реальностью. Её губы задрожали, а дыхание почти затихло, как перед прыжком в пропасть.

— Ну с чего ты это взяла? Я хоть с ним и не знакома, но вижу, что он тебя любит и хочет заботиться.

Слова матери звучали логично. В них хотелось верить всей душой, но что-то не позволяло. Каждый раз, представляя себе их с Димой общее будущее, Ника видела лишь заслоняющую всё тень — холодную и вязкую, как будто там просто не могло быть тепла.

— Пойдёшь к Марку Александровичу после нового года?

— Наверное. Ещё не записывалась.

— Может… давай я ему позвоню? — неуверенно спросила Наталья Андреевна. Она знала, что дочь откажется, но чувство беспомощности не давало покоя. Ей хотелось сделать хоть что-нибудь.

— Нет, — ответ прозвучал резче, чем хотелось. Чуть смягчившись, Ника сказала — Нет, не надо, мам. Как-нибудь уж дотерплю до конца новогодних каникул.

Наталья Андреевна покачала головой, негодуя, но деваться было некуда. К такому специалисту надо идти по своей воле, и она это знала по собственному опыту.

До позднего вечера они просидели, разговаривая о разном. Мама рассказывала про аптеку, про планы на новый год и приглашала Нику — одну или вместе с Димой, к себе. Уже собираясь уходить, она сказала:

— Может, давай я останусь на ночь?

— Нет, мам, — Ника покачала головой, но в голосе слышалась неуверенность. — Всё в порядке, я справлюсь. Только… если вдруг станет совсем плохо, можно я к тебе приеду?

Наталья Андреевна взяла Нику за руку и мягко сказала:

— Конечно, доченька.

***

На следующее утро состояние всё ещё оставалось мрачным и тревожным, но сил прибавилось. Небольшая прогулка с утра могла облегчить тяжесть от давящих стен, и Ника решила с этим не тянуть. До нового года оставалось каких-то два дня. Это особенно печалило, потому что оставаться в одиночестве в такой праздник совершенно не хотелось. Снег, большими редкими хлопьями посыпая улицу, хрустел под ногами. Настроение было словно маятник: шаг — и белизна улицы отдавалась радостью глубоко внутри, ещё шаг — и словно порывом ветра приносило новую грусть.

Дойдя до переулка, который до того обходила стороной, Ника решила пройтись и посмотреть, как сейчас выглядит сквер. Невысокие дома всё также давили с боков, снег хоть и делал здесь всё чуть более доброжелательным, но не спасал. Серое небо оставляло солнце скрытым. Впереди показались прутья незапертых ворот. Удивительно, но даже со сброшенной листвой деревья не давали взглянуть на сквер. «Ну что ж, — подумала Ника, — попробуем пробраться».

Крючковатые ветки цеплялись за одежду, тонкие розги то и дело норовили ударить в лицо, словно подстерегая. Воздух стал густым от повисшей тишины. И вдруг… простор. Её взору открылся не менее прекрасный, чем осенью, сквер, усыпанный снегом, но сердце было не на месте. Настороженно приглядевшись, Ника заметила следы, ведущие за беседку, с крыши которой свисали длинные сосульки. Следы казались свежими. «Не стоит испытывать судьбу», — мелькнула мысль.

Она уже собралась уходить, как вдруг знакомый голос окликнул её:

— Ника? Что ты тут делаешь?

Она обернулась и увидела Диму, выходящего из-за беседки. Он выглядел удивлённым и слегка растерянным, хотя в глазах всё же блестела радость. Ему, по всей видимости, это расставание тоже давалось нелегко.

— Привет, — неуверенно сказала Ника. — А я прогуляться решила.

— Я тоже. Не ожидал, что мы здесь встретимся сегодня.

Расстояние между ними сокращалось. Это точно Дима? Или нет… Всё казалось знакомым — голос, интонация, взгляд, но что-то не давало покоя, как будто за маской знакомого лица скрывалось нечто неуловимо чужое. И всё-таки глаза были тёплые, орехово-карие.

— Прости меня, Дим, — сказала она, когда мужчина оказался совсем рядом.

Он взял её за руку и спокойно ответил:

— И ты меня прости. Всё так странно в последнее время.

«Да уж, точнее и не скажешь», — подумала Ника и, сделав шажок в его сторону, осторожно прижалась к нему. Почувствовав объятия, от сердца отлегло. На душе стало так легко, что от этого неожиданного ощущения по щеке скользнула слеза. Упав на ткань пуховика маленькой бусинкой, она замерла и слегка помутнела. Тонкой полоской мороз резал щёку там, где она только что была влажной.

— Ты не замёрзла? — спросил Дима.

— Немного.

— Может быть пойдём в кафе? Посидим… как раньше.

В этой мысли было что-то приятное. Возможно именно этого им и не хватало. Они ещё с минуту постояли разглядывая сквер и отправились греться в кофейню, держась за руки. Странное ощущение. Как будто что-то повернуло время вспять. Как будто последние несколько недель растворились в морозном воздухе, оставив небольшой привкус боли. Только вместо неудержимого счастья в груди сейчас была ноющая тоска.

***

— Дим, подождёшь меня секундочку?

— А? — очнувшись от раздумий, он повернулся к стоявшей на шаг позади девушке.

— Я… в аптеку хотела зайти.

— Давай зайдём.

— Нет, — прервала его Ника и неловко улыбнулась. — Я сама, мне надо один вопрос по-женски решить.

Дима чуть округлил глаза, но затем улыбнулся и кивнул:

— Конечно, я подожду.

Ника забежала в небольшой киоск с красным крестом на зелёной вывеске. Бросив взгляд на витрины, она решила, что лучше подойти и спросить. В окошке кассы стояла неприметная взрослая женщина в медицинской маске на лице.

— Дайте, пожалуйста, — Ника запнулась, сглотнула и потупила взгляд, — тест на беременность.

Голос слегка дрогнул, и она внутренне выругалась за это. Почему это так сложно? А сама всегда удивлялась, когда некоторые девушки стесняются в такой ситуации. Это же просто тест. Женщина, едва заметно прищурившись, посмотрела на клиентку, словно оценивая, и скрылась за витриной. Ника почувствовала, как вспыхнули щёки и уши. Внутри всё сжалось, и на секунду ей захотелось просто развернуться и уйти. Лицо в маске показалось в окошке и заговорило сипловатым голосом:

— Вот есть подешевле, есть подороже, есть двойные, — выложив перед собой несколько разных упаковок.

Ника показала пальцем на розовую с белым коробочку и достала из кармана пару свёрнутых купюр, которые всегда были при себе на всякий случай. Пока женщина отсчитывала сдачу, она расстегнула куртку и положила тест во внутренний карман.

— Пойдём, — сказала она Диме, выходя из аптеки.

— Взяла, что хотела? — он усмехнулся и с любопытством взглянул на неё.

Сердце пропустило удар. Он что, догадался? Нет… Наверное нет. Нет.

— Да, — постаралась подавить волнение она, беря Диму под руку.

Снег снова захрустел под ногами. Всё стало таким же, как несколько минут назад. Только внутри что-то продолжало сжиматься, завязываясь во всё более тугой узел.

***

Дорога до кафе, да и пребывание в нём, были для Ники очень нервными. Только под конец, когда они уже собирались уходить, она смогла убедить себя в том, что Дима ничего не заметил.

— Ну что, пойдём домой? — сказала она, поставив пустую кружку на стол.

— Вообще-то я… — замялся Дима, — Вообще-то я собирался пойти в офис ещё сегодня. Нужно закрыть кое-какие документы перед новогодними каникулами.

— Может мне сходить с тобой? — вырвалось у Ники, неожиданно для неё самой.

— Нет, не надо. Там ничего интересного. Пойди лучше домой, отдохни.

Зачем она вообще попросилась пойти с ним? На этот вопрос ответа не было даже у неё самой. Да и дома было чем заняться. Как минимум кое-что проверить.

— Ладно, — сказала Ника с ноткой грусти в голосе. — Домой сегодня вернёшься?

Дима улыбнулся и кивнул. Он был только рад этому приглашению. Расплатившись, они вышли и разошлись в разные стороны. Ника спешила домой. Сердце колотилось как сумасшедшее от мыслей о том, каким образом жизнь может сложиться дальше."И как мне реагировать? — думала Ника, — Вроде и не хочется ребёнка прямо сейчас. А вроде как и…"Самые разные раздумья одолевали её. Ноги словно застревали в сугробах и приклеивались к обледеневшему утоптанному снегу. Стало жарко. Майка, одетая под свитер, начала прилипать к телу. Капелька пота скользнула по спине, защекотав поясницу около позвоночника.

Тяжело дыша, Ника закрыла за собой дверь, сбросила верхнюю одежду и резко опустилась на пуф рядом со входом. Голова слегка кружилась, а горячий воздух, поднимающийся из горловины свитера обдавал лицо, оставляя ощущение влаги на нём. Отдышавшись, Ника отправилась в туалет. Оставив тест на раковине, она вышла и села на диван, нервно поглядывая на таймер. Напряжение было невыносимым. К тому же Дима мог вернуться в любую минуту, а ей хотелось рассказать ему всё самой, либо чтобы он вообще не знал, если тест отрицательный. Ведь это так нервно. Ладошки вспотели. Раздался звонок таймера, заставив Нику вздрогнуть и подняться с дивана.

Выдохнув и направившись в сторону ванной, Ника всё же замерла перед дверью. По спине пробежала дрожь. Она отогнала дурные мысли и медленно вошла, осторожно ступая по холодному кафелю. Каждый шаг отдавался эхом в висках. В ушах звенело так, словно кто-то скрёбся внутри. Мир сжался до одной маленькой точки. Пальцы дрогнули, прикоснувшись к холодному пластику. Она опустила взгляд… Розово-красные полоски. Две. Она зажмурилась и потрясла головой, как будто не поверила. Нет. Обе на месте. Не показалось. Кажется они даже стали чётче. Голова закружилась.

Ника осторожно по стеночке вышла из ванной и дошла до дивана. Взгляд упёрся в потолок."Видимо придётся сходить к врачу, узнать что делать, — подумала она. — Пить столько таблеток, да ещё и не простых во время беременности". Конечно, лучше повторить тест через несколько дней, для надёжности. Но что-то ей подсказывало, что это ничего не изменит.

Щёлкнула ручка входной двери. Сердце замерло. Дима вошёл в комнату и увидел Нику, всю бледную, лежащую на диване со стеклянным взглядом. Обеспокоенный мужчина подошёл и присел рядом:

— Что-то случилось? Ты бледная.

Её губы приоткрылись, но ни звука не вырвалось. Страх сковал горло."Чего же ты молчишь, скажи ему!" — кричали её мысли. Она посмотрела на Диму испуганными, полными слёз глазами. Прежде чем паника окончательно охватила её, с губ сорвалось:

— Ты меня не бросишь?

Наклонившись, он поцеловал её в щёку и прошептал:

— Никогда.

Она обхватила его дрожащими руками и уткнулась в тёплую шею.

— И всё же, милая, что случилось?

В его взгляде была нежная забота и обеспокоенность. Она взяла его за руку. Пальцы Димы были тёплыми, крепкими — такими родными. Несколько секунд он смотрел на неё не понимая в чём дело, а затем его ладонь ощутила жар её живота. В его взгляде вспыхнуло осознание, а Ника тихо сказала, будто боясь разрушить этот миг:

— Я беременна.