Проклятие Хаоса

Саянтани ДасГупта (2020)

Совсем недавно Киранмала вернулась из подводного мира, где спасала своего друга, и вот снова в путь! Исчез наследный принц Лалкамал, и юная героиня отправляется на его поиски. Однако больше всего Киранмалу беспокоит другое: почему вдруг начала меняться реальность? Неужели кто-то задумал разрушить вселенную, превратив её в миф? И что это — хаос или гармония, проклятие или благословение? Где же истина?.. Совсем недавно Киранмала вернулась из подводного мира, где спасала своего друга, и вот снова в путь! Исчез наследный принц Лалкамал, и юная героиня отправляется на его поиски. Однако больше всего Киранмалу беспокоит другое: почему вдруг начала меняться реальность? Неужели кто-то задумал разрушить вселенную, превратив её в миф? И что это — хаос или гармония, проклятие или благословение? Где же истина?..

Глава 7

Вниз по кроличьей (кротовой) норе

— Рубиново-красные туфельки? — поинтересовался Туни, разглядывая прощальный мамин подарок.

Мои друзья очнулись, как только она поднялась на небо.

— Ну почти. Рубиново-красные берцы, — ответила я, зашнуровывая второй ботинок.

— Но ты ведь помнишь, что в книге это были серебряные туфельки? — спросил Банти. — Я большой поклонник историй и сказок двухмерного мира. А рубиново-красный цвет туфелек придумали специально для кино.

— Да, конечно, почему бы нет.

Сняв серебряные берцы, которые мне подарили как победителю в игре «Кто хочет стать охотником на демонов?», я хотела связать их вместе и взять с собой, но тут случилось что-то странное. Берцы растаяли — ну, не то чтобы по-настоящему растаяли, — но медленно растворились в воздухе! А на их месте внезапно закружились и взмыли в небо десятки голубых бабочек!

— Что за фигня?! — завопила я.

Туни, Банти и Тиктики Первый уставились на меня в изумлении.

— Что тебя так взволновало, принцесса? — спросил Банти, вскинув свою большую голову.

— Только не говорите, что не видели! — выпалила я, обеими руками показывая туда, где только что порхали бабочки.

— Не видели что? — Туни приложил крыло к моему лбу, будто проверял температуру. — Как ты себя чувствуешь?

— Но мои ботинки… — начала я, показывая на новые красные берцы.

— У тебя на ногах! — воскликнул Туни и тут же добавил: — Поиграем? Тук-тук!

— Но…

Неужели они забыли, что всего пару секунд назад на мне были другие ботинки?

— Кто там? — отозвался Банти.

— Слушайте, у меня берцы исчезли… — заговорила я снова.

— Гиппопотам, — чирикнул Туни.

— Гиппопо где? — переспросил Банти.

— Ну правда! — возмутилась я.

— Гиппопо тут! — прыснул Тунтуни и закружил над нашими головами.

Банти плюхнулся на спину и с хохотом задрыгал лапами. Даже Тиктики Первый быстро-быстро заморгал, как будто рассмеялся, а потом снова принялся хватать языком комаров и мошек.

Я вздохнула. Тему исчезающих ботинок можно было считать закрытой. Никто, кроме меня, ничего не помнил.

— Как же это сделать? Ну, кротовую нору? — спросила я у Туни.

— А я откуда знаю, — прощебетал он. — Пока вы с мамочкой болтали, я лежал без чувств и ничего не слышал.

Тиктики Первый стрельнул языком и выпучил глаза, подтверждая слова Туни.

— Мама сказала стукнуть каблуками три раза, — пробормотала я.

Чувствуя себя ужасно глупо, я трижды стукнула каблуком о каблук. Ничего не произошло. Я почувствовала себя ещё глупее.

— Это было несомненно, безусловно, определённо… невпечатляюще, — промурлыкал Банти, лениво ковыряя когтем в зубах. — Если это профессиональное выступление, я убедительно рекомендовал бы тебе больше не выступать.

Жалко, что серебряные берцы исчезли. С каким удовольствием я запустила бы ими в умную тигриную голову.

— А что, у этих ботинок есть какая-то кнопка или тайное отделение? — спросил Тунтуни, кружа у моих ног.

— Ай! — Я дёрнула ногой, поскольку Туни случайно клюнул меня в щиколотку.

— Будучи в научных сомнениях, всегда обращайтесь к оригинальному тексту, — посоветовал Банти.

— Оригинальному тексту? — не поняла я.

И тут на помощь пришёл совершенно бесполезный до сих пор геккон. Он громко защёлкал, и в этих звонких звуках я ясно различила слова: «Несите меня домой, к папе и маме!»

— Ну конечно! — Как же я сразу не догадалась! — Тиктики Первый, ты гений!

Ящерка моргнула, а затем хлопнула саму себя по глазу длинным языком.

Моя лунная мать сказала, чтобы я не забыла про волшебные слова. Но мне, как и героине сказки про ураган, самым волшебным казалось слово «домой». В отличие от лунной матери и Шеши, мои приёмные мама с папой были обыкновенными людьми. И все же мне они казались удивительными, потому что всегда самым чудесным образом появлялись рядом именно тогда, когда были нужны. Ни капли не царственные, не таинственные и не волшебные, зато совершенно необходимые. Именно они, а не мои биологические родители, растили меня, кормили, обстирывали и одевали, лечили, когда я болела, следили за моей учёбой и целовали перед сном. И не было на свете места лучше, чем дом, где меня ждали и любили.

Я поняла, что нужно поскорее вернуться домой к родителям, и они помогут мне решить все мои проблемы. Подскажут, как найти Лала и остановить Шешу. Мне вдруг так отчаянно захотелось немедленно увидеть маму с папой, что даже косточки заныли.

И я снова трижды стукнула каблуком о каблук, но при этом каждый раз приговаривала:

Стук. Несите меня домой, к папе и маме.

Стук. Несите меня домой, к папе и маме.

Стук. Несите меня домой, к папе и маме.

После третьего раза всё заволокло туманом, а затем из дымки прямо перед нами возникли волшебные очертания…

— Сушильная машина для белья? — взвизгнул Тунтуни, сгибаясь пополам от смеха. — Может, ты трижды сказала: «Несите меня в прачечную самообслуживания»?

— «Несите меня в корзину для грязного белья»? — хихикнул Банти, и они с Туни ударили крылом о лапу.

Только Тиктики Первый надо мной не смеялся, мой добрый, лупоглазый гекконский мальчик.

— Ничего не понимаю.

Может, автомат для сушки белья возник, потому что я подумала про «обстирывали»? Что за ерунда? В полной растерянности я открыла дверцу огромного автомата.

— Ого! Вы только загляните внутрь!

Вместо непарных носков или белых футболок, окрасившихся в розовый цвет из-за вечно линяющей красной кофточки, внутри вращалась целая вселенная, полная всевозможных форм и цветов. С бешеной скоростью вертелись галактики, звёзды, планеты. Поскрипывали облака, издавали музыкальный звон гигантские вилки, ложки и ножи. Я почти уверена, что мимо прокрутилась парочка динозавров, состоящих не из плоти и костей, а из цветов, кубиков и чего-то вроде оригами. Промчался мимо озабоченный белый кролик с карманными часами, пробежал маленький пёсик, громко лая на ведьму. Огромный белый медведь в доспехах оскалил жуткую пасть и тут же рассыпался сотней голубых бабочек. Проскользнули мимо летающие ключи, ручка, похожая на меч, ореховая соня в чайнике. Эта кротовая нора смахивала на сон человека, задремавшего в библиотеке. Как будто у него в голове перемешались все сказки на свете. Может, так получилось из-за того, что все истории слиплись? И опять эти проклятые голубые бабочки!

Но сейчас не было времени на раздумья; надо было срочно найти Лала и отправить его домой к брату. Ну а потом, все вместе, мы займёмся моим биологическим папашей и его коварными планами.

Я с сомнением посмотрела на Банти:

— Видимо, сейчас мы должны забраться тебе на спину и пронестись сквозь кротовую нору.

— Пожалуйте на здоровье, — добродушно ответил тигр.

Я взгромоздилась на Банти, а Тунтуни и Тиктики Первый уселись мне на плечи. Тигр, конечно, не носил ошейник, зато можно было взяться за его густой рыже-чёрный загривок. Сначала я держалась за шерсть осторожно, но, после того как Банти без предупреждения махнул в яркую цветную круговерть волшебной сушилки, ухватилась покрепче.

Сначала мне показалось, что я попала в коробочку, полную радужных брызг. Всё сверкало и переливалось, крутилось, вертелось, куда-то неслось, прямо как на «американских горках», которые я терпеть не могу.

— А-а-а! — завопила я, чувствуя, как рис-бириани подкатывает к горлу.

Мы мчались вверх тормашками сквозь что-то типа отсека космического корабля, мимо экранов компьютеров и множества приборных панелей. Потом Банти сделал скачок, и мы оказались в доме, очень похожем на мой собственный дом в Нью-Джерси, только вместо коврового покрытия там росла трава, а с потолка свисали сталактиты. Я стиснула шерсть на тигрином загривке, а Банти, выскочив из дома через заднюю дверь, вбежал в огромный платяной шкаф, из шкафа — в мерцающий лес, где на деревьях вместо листьев висели фоторамки, фотоаппараты и мобильные телефоны устаревших моделей. Я хотела попросить Банти притормозить, чтобы сорвать один телефончик, но сцена уже снова переменилась, и мы заскользили по волнам, только это была не вода, а волнующаяся материя пространства-времени.

— Это гравитационные волны! — с ужасом и восторгом крикнул Тунтуни.

Я и сама сияла от волнения, улыбаясь крошечным сёрферам на малюсеньких досках, которые были похожи на работников шоколадной фабрики из книжки с таким же названием. Один из сёрферов бесстрашно мчался, обхватив доску пальцами обеих ног. Он напомнил мне полуобезьянку Будху — невозможно ленивого сводного братца Нила, а следом за Будху вспомнился Бхутум, тоже сводный братец — наполовину филин. Интересно, что они сейчас поделывали?

Сцена вновь переменилась. Теперь мы стояли на краю гигантской старинной пишущей машинки. Между клавишами угрожающе закручивались тёмные вихри, что-то булькало и пузырилось, источая ядовитые запахи. Пожалуй, кротовая нора, образованная с помощью рубиново-красных берцев, была самым странным из всех путей сквозь пространство-время, которыми я пользовалась. Но, если эта нора пролегала в ткани сказочных историй, я, кажется, догадывалась, что означает встреча с пишущей машинкой.

— Судя по историям, которые я читала, нам придётся прыгать с клавиши на клавишу, — сказала я Банти.

— Я пытаюсь, но ничего не получается!

Тигр порывался прыгнуть на первый ряд клавиш, но невидимая сила не пускала его. Банти тянулся то к одной, то к другой клавише, но волшебство отодвигало их подальше. Тигр взревел от возмущения.

Тиктики Первый чмокал, и щёлкал, и вращал глазами почти на триста шестьдесят градусов, будто хотел что-то сказать, но мы его не понимали.

— Наверняка надо произнести какое-то волшебное слово или заклинание, — заметила я, смутно припоминая историю, где герои примерно так себя и вели.

— Знаю! — крикнул Тунтуни. — Что-то вроде «джаду-кар», или «чи-чин-пак», или «джури-джури-алу-бхаджа»!

Первые два слова в переводе с бенгали означали «волшебство» и «абракадабра», но вот третье совершенно точно было названием жареной картофельной соломки.

— Может быть, надо указать место, куда мы направляемся? — предположила я. — Например, Парсиппани или Нью-Джерси?

— Да уж от этого точно будет больше толку, чем от «джури-джури-алу-бхаджа», — заметил Банту.

Тунтуни обиженно поджал клюв.

— Просто я слегка проголодался, — сказал он. — Тоненькие ломтики жареного картофеля пришлись бы сейчас очень кстати.

У меня сразу заурчало в животе. Я тоже не отказалась бы от хрустящих ломтиков картошки.

Я почти не сомневалась, что, указав место назначения, мы продолжим путь, но когда Банти попытался прыгнуть на клавишу «П», а потом ещё дальше — на «Н», у него опять ничего не вышло. Он даже произнёс заклинания, предложенные Туни, но и это не помогло.

— Некорректно, неэффективно, непрофессионально, — недовольно прорычал тигр. — Хуже, чем пароль на моём учебном компьютере на работе.

— Нам никогда не пробиться, — простонал Туни. — Безнадёжно, принцесса! Давай уже оторвём хвост Тиктики Первому и позовём на помощь.

Он занёс клюв над подрагивающим ящеркиным хвостом, но тут у меня появилась ещё одна мысль.

— Подожди. Кажется, придумала. — Я щёлкнула пальцами. — Банти, попробуй «домой».

— Ничего не выйдет, слишком очевидно, — фыркнул Туни. — Голосую за то, чтобы оторвать этой ящерице хвост и попросить сестрицу Мати выслать помощь.

— Осмелюсь предположить, что принцесса Киранмала может оказаться права, — сказал тигр. — Уровень её логических рассуждений соответствует уровню научной диссертации.

Банти прыгнул на клавишу «Д» — и попал! Мы радостно заулюлюкали. С «Д» он перескочил на «О», «М» и снова на «О». Но, когда тигр перескакивал на «Й», у него поехали когти — или клавиша нарочно криво нажалась? — и мы дружно рухнули в тёмную пропасть между буквами.

Кто-то заорал «А-а-а-а!». Кажется, это была я.

Мы летели вниз, вниз по длинному-предлинному туннелю. Очень скоро я догадалась, что это — тот самый туннель из знаменитой сказки, в которой одна девочка попала в Страну чудес. Я не удержалась на Банти, а Туни и Тиктики — на моих плечах. Мы падали, кувыркаясь через головы, лапы и хвосты.

— Мы все умрём! Мы все умрём! — верещал Туни по привычке.

Потом он вдруг вспомнил, что вообще-то умеет летать, и активно замахал крыльями, пока все остальные продолжали камушками падать вниз. Тиктики Первый делал это молча, а мы с Банти орали так, будто наступил конец света. Ну, для нас он, может, и правда наступил.

Мы падали и падали, и я уже начала подозревать, что наше падение никогда не кончится. На земляных стенах туннеля висели маски раккошей и старинные картины с изображением змей. Мимо мелькали полки с лимонадом и самокрутящиеся скакалки, проносились скейты без колёс. Мы пролетали мимо огромных афиш романтических фильмов с красочными танцами и песнями, мимо книг с самостоятельно перелистывающимися страницами, пиратов с блестящими саблями, мерцающих солнечных систем, в которых постоянно сменялись день и ночь. Системы напоминали ту, которую я недавно разрушила в сражении с мамой Нила — Царицей раккошей. Мы проносились мимо крепостей в пустынях и красивых замков, белокурых и черноволосых куколок «Принцесса Просто Прелесть». Мы летели мимо знакомых сказок, старых и совсем новых, а также мимо множества бабочек всех форм, цветов и размеров. Бабочек, таких ярких и волшебных, что они освещали всё вокруг себя.

Я уже решила, что мы никогда не доберёмся до Парсиппани, и даже почти перестала бояться и начала привыкать к тому, что ничто мне не подвластно, и можно лишь падать, как сорвавшаяся с неба звезда.

Но, в конце концов, мы всё-таки брякнулись со стуком на дно кроличьей норы. Я ойкнула. Никто не насыпал к нашему приземлению кучу сухих листьев, как в той, другой, сказке. Пол был выложен твёрдой чёрно-белой кафельной плиткой.

— Давайте больше так не будем делать, — пискнул Туни.

— Тебе-то что жаловаться? Летел себе и летел. — Я потёрла ноющий бок.

Банти, тихо постанывая, поглаживал лапой ухо. Тиктики Первый моргал и вытягивал язычок так далеко, а втягивал так быстро, что каждый раз хлопал себя им по глазу, — похоже, тоже был не в восторге от полёта.

— И что, нам теперь нужно выпить чаю с белым кроликом? — спросила я, оглядывая смутно знакомую комнату. Стулья и столы были закреплены на стенах туннеля.

— Нет, мы в другой части истории.

Туни махнул крылом — в стене напротив располагались три дверцы, такие маленькие, что никто из нас в них пролезть не мог. Вокруг было натыкано и навешано множество указателей, и на всех написано одно и то же: «НЬЮ-ДЖЕРСИ».

— Все должно быть иначе, — пробормотала я.

В сказке Алиса искала вовсе не Нью-Джерси, да и дверца перед ней была лишь одна. Что же нам делать с тремя дверями?