Приходи за мной. Часть 1

Светлана Александровна Донская (2024)

«…– Привет, — мальчик разглядывал грустную девочку, сидящую на зелёном облаке. — Привет. Это мой сон. Моё облако, и тебя я не знаю. Уходи, — она сердилась и отлично знала, почему. Сны — это её тайничок, её укромное место. Сюда не могли прийти ни мама, ни папа, и братьям ходу сюда не было. Сейчас она не знала, как поступить, и думала, как быть, казалось бы, с её большой бедой. А тут этот мальчик. И откуда он пришёл? Это её сны, и других сюда не звали. — Почему ты сердишься? Я тебя искал и нашёл. И никуда не уйду. Давай дружить. Как тебя зовут? — мальчик быстро говорил, карабкаясь по пушистому облаку ближе к ней. — Не скажу. Она сердито надула губки. — Ты такая смешная, когда дуешься. И эти слоники с крылышками, и облако. Почему оно зелёное?..»

Глава 9

Рабочая неделя пролетела в трудах и заботах. Да, без поездки в славный город Тулу Лана могла не только испортить свою репутацию, но и помочь развалить налаженное производство. Хитро спланированная комбинация подставных документов и преступных ходов вела к банкротству. Болезнь директора и доверие его заму дел могли разрушить весь бизнес. Пришлось серой незаметной студентке-практикантке, на вид дуре-дурочке, выискивать и выяснять, куда подевался руководитель, с которым она и договаривалась о ревизии предприятия. А дальше уже было проще: проверка, перепроверка… Долгие пересчёты, выяснение и розыск концов махинации. Вот когда порадуешься, что Алёны нет рядом. Уж очень не хотели заинтересованные люди принимать своё поражение.

Но всё осталось позади. Долгие переезды со сменой транспорта и кружение по необъятной России для Ланы стали уже привычной практикой. Как и быстрая смена образа для отвода глаз. Она, как настоящая шпионка, меняла внешность и пересаживалась на другие маршруты. Машинально наклоняла голову, чтобы не попасть в обзор камер видеонаблюдения, и вообще старалась их избегать. Жизнь научила её быть незаметной, когда нужно. И бросаться в глаза ярким пятном, когда необходимо было оставить о себе воспоминания как о кукле или мышке-дурочке. Почему-то на эти образы люди легко ведутся, не ожидая подвоха.

Спросите, зачем всё это? Безопасное проживание в тихой небольшой деревушке, где её и не подумают искать — это было единственной целью клоунады.

И вот она брела по просёлочной дороге к своему дому, мечтая о трёх вещах: душе, еде, сне. Шорох шин заставил её вздрогнуть и напрячься. Она не ловила попуток, предпочитая не находиться в замкнутом пространстве с мужчинами. И когда машина резко затормозила возле неё, тихо вздохнула, готовясь отказываться от помощи. Оглянувшись, Лана увидела машину председателя. Степан Николаевич предпочитал отечественный транспорт с повышенной проходимостью, и его на вид старенькая, но прокачанная внутри «Нива» не была исключением. Она приветливо распахнула дверцу. Но это машина была приветлива, а вот её хозяин злился. Это стало понятно сразу, как только Лана взглянула на него. Глаза прищурены, на лице ходят желваки. Руки впились в руль так сильно, что побелели костяшки. Он смотрел строго прямо.

— Садись, — коротко и зло, тоном, не предвещавшим ничего хорошего, бросил он.

— Спасибо, но я, пожалуй, откажусь, — Лана опасливо начала прикрывать дверцу машины.

— Я сказал: садись! — он резко повернулся, зло оглядел её с ног до головы. Лана недоумённо тоже оглядела себя. Простые дешёвые джинсы, однотонная футболка, спортивная сумка.

— Нет, — дверца была категорично захлопнута. Идя быстрым шагом, Лана слышала, как немного погодя заурчал мотор, набирая скорость. Она напряжённо шла, надеясь, что её оставят в покое. Но её мечтам не суждено было сбыться. Машина перегородила ей дорогу. Разъярённый мужчина быстро выскочил, схватил её за руку и потянул в нутро своего авто.

— Пустите! Вы что, с ума сошли? Сейчас же отпустите меня! — Лана отбивалась, как могла, ужас охватывал её всё сильнее. От кого угодно, но только от председателя Лана не ожидала нападок в свою сторону. Он резко остановился, тяжело дыша.

— Считай вслух от одного до пятидесяти.

Она недоумённо смотрела на него.

— Ну? — он больно сжал её кисть.

— Один, два, три… — она считала, а мужчина держал её за руку и упирался лбом в крышу машины, шумно вдыхал и выдыхал через нос.

— Степан Николаевич? — тихо позвала Лана.

— Считай.

— Двенадцать, тринадцать…

— Вот скажи мне, Лана-Алана, как можно быть такой безбашенной?

— Пятнадцать, шестнадцать…

— Вот мужик ищет тебя, с ума сходит, переживает. А ты? — он всё также не смотрел на неё, но заметно подуспокоился.

— Кто ищет? — испугалась ещё больше Лана. — Семнадцать, восемнадцать…

— Дед пихто — вот кто!

Девушка тихо пискнула, в очередной раз пытаясь вытянуть свою ладошку из захвата.

— Двадцать один, двадцать два…

— Так, всё. Давай так: сейчас я увезу тебя в общагу. Он тебя увидит — и ты свободна.

— Я не понимаю, о чём вы говорите. Тридцать, тридцать один…

— Всё, я успокоился. Можешь помолчать и послушать? — председатель перехватил почти освобождённую руку.

— Тридцать четыре, тридцать пять… — на автомате посчитала она и замолчала.

— Я познакомился с ним, когда служил в Брянске на срочной. Столько жизни, энергии. Он стремился быстрей пройти службу и отправиться на поиски своей девушки. Мы посмеивались над ним. А он был уверен в своих планах. И служба в армии была для него лишь одним из этапов в жизни. Он был уверен в себе и точно знал, что девушка есть, и стоит ему её увидеть, он сразу всё поймёт. Но всё изменилось в одну ночь. Ложился спать он полный надежд, а проснулся мёртвым. Ты спросишь, как это? Я не знаю. Но жизни в нём не было. Зомби были живее, те, в фильмах, стремятся убить, укусить. Он не хотел ничего. Если мы не поставим перед ним тарелку, он не будет есть. Если не толкнуть, он не оденется. Как он отслужил положенный срок, скорее всего, и не помнит. Его семья звонила ему каждый день, хотели даже комиссовать. Наш взвод был очень дружным. Мы поддерживали его, как могли, следили, чтобы он не косячил.

Один раз на полевых учениях у нас загорелась палатка. В ней находились все наши вещи. Мы спросонок выскочили, кто в чём был. При пересчёте оказалось, что одного нет. Нет, не Сани. Он спал совсем понемногу, буквально пару часов, а всё остальное время бродил или сидел, бессмысленно глядя в одну точку. Старлей, видя всё это, ставил его в ночные наряды. Так было и в этот раз. Мы думали, пацан погиб в этой палатке. Ты представляешь, как быстро там всё охватило огнём. А Саня встал под напор воды и пошёл в пламя. Пацана вытащил, слава богу, живого и попутно вещмешки с документами успел собрать. И это с таким спокойствием, что, казалось, если бы не надо было парнишку этого выносить, он бы назад из огня и не пошёл. Вот тогда я и увидел, как выглядят люди, которые и жить не хотят, и умереть не могут, — мужчина почти успокоился, вспоминая события давно минувших дней, но её руку не отпускал.

— Я не понимаю, зачем вы мне всё это рассказываете? И причём здесь я? — Лана всё также пыталась освободить руку. Плечо от сумки затекло.

— Всё это я для того тебе рассказываю, чтобы ты понимала моё отношение к происходящему.

— К чему? — опять не поняла Лана.

— Ты не понимаешь? Правда не понимаешь? Он когда уезжал домой, я думал, всё. Больше живым я его не увижу. А тут он приезжает. Живой, здоровый, полный сил и всё с тем же огнём в глазах. Когда он мне рассказал, сколько сёл он проехал, сколько адресов проверил, я просто диву дался. Больше тысячи адресов, Лана, ты понимаешь, как это много? Другой давно бы бросил эту затею. Но не он. И вот он нашёл. А ты?

— Что я? Кого нашёл? Я совершенно не понимаю.

— Так, Лана-Алана, я очень тебя прошу, поехали. Пусть только увидит тебя, поймёт своим затуманенным мозгом, что ты живая и невредимая. Мы же его всё это время самым элементарным образом спаивали, чтобы он не рванул искать тебя. Я не могу столько времени на него тратить. У меня дел невпроворот. Поехали, Лан, очень прошу.

— Хорошо, Степан Николаевич, завтра с утра мы с вами съездим, куда вам нужно, покажем меня хоть всему району. А сейчас я устала. У меня был тяжёлый переезд. Я хочу поесть, освежиться и элементарно поспать.

— Ты не понимаешь, нужно сейчас. Я привезу тебя, он увидит, и всё — ты свободна. Я ни о чём никогда не просил. Сейчас очень прошу, пожалуйста, поехали.

Лана тяжко вздохнула, понимая, что не отвертится.

— Ладно, только сумку давайте завезём домой.

— Хорошо, хорошо, сумку так сумку, только учти: из машины не выйдешь, сам унесу.

Как и обещал, Степан сам занёс во двор её сумку, не позволив Лане выйти из машины.

* * *

Общежитие для приезжих встретило их шумом, гамом, густым запахом перегара и давно не мытых тел. Председатель уверенно вёл её в одну из шумных комнат. Как только мужчина вошёл, разговоры затихли.

— Так… Что здесь происходит? — кажется, чья-то злость вернулась или просто поднялась с новой силой.

— Один, два, три… — начала Лана новый отсчёт, заглядывая в комнату. Ничего нового она не увидела. Обычная комната, шкаф в углу, рядом узкая кровать, на которой спал мужчина, отвернувшись к стене. У окна стоял стол, несколько стульев и почему-то кресло. За столом сидели пьяные мужики. Вокруг валялся всяческий мусор, пустые бутылки, остатки закуски вперемешку с окурками. Накурено было так, что хоть топор вешай. Топор, конечно, завис бы в воздухе, но если им поработать, то он нарубил бы этот смог на куски.

— Шесть, семь, восемь…

— Так это… дык… Николаич… Как ты и просил: сидим, сторожим… — один из постоянных тунеядцев села почесал давно не бритую бородёнку, отвечая.

— Одиннадцать, двенадцать…

— Так, — злость председателя набирала обороты.

Лана сунула свою многострадальную руку в его и быстрее начала считать:

— Пятнадцать, шестнадцать…

«Ну а чё, в прошлый раз помогло, может, поможет и в этот раз», — подумала она.

— Все на выход. Халява закончилась.

— Так это… Николаич, краля-то нашлась, чё ли? — всё тот же забулдыга пытался отвлечь председателя разговорами, при этом стараясь спрятать початую бутылку за пазухой. Его товарищи оперативно прятали закуску и стопки по карманам.

— Я сказал: на выход. Быстро.

В считанные минуты комната опустела. Ланину ладошку отпустили.

— Заходи. Сейчас попробую его разбудить.

— Я? Сюда? Ну уж нет. У меня одни лёгкие, запасных нет, — ответила Лана, зажав рукой нижнюю часть лица.

Быстро дойдя до окна, мужчина раскрыл обе створки, впуская свежий воздух.

— Сань, Саня, проснись уже. Ну, давай же, — Степан Николаевич тряс спящего мужчину в безуспешной попытке его разбудить. А Лана застыла в дверях, точно зная, кого будит председатель.

— Ничего не понимаю, — пробормотал мужчина, всё так же пытаясь разбудить спящего.

— Может, слишком много выпил? — предположила Лана. — Я могу идти? Утром придём, он выспится.

И увидит всё, что хотел, — сделала она робкую попытку уйти.

— Нет. Стоять, — Степан Николаевич в несколько шагов пересёк комнату и снова схватил её за руку.

Лана невольно поморщилась, чувствуя, как опять досталось уже пострадавшей руке. Свободной рукой председатель достал дорогой телефон и начал кому-то звонить. Одновременно он подвёл Лану к креслу, ну, как подвёл, просто протянул за руку через всю комнату, ловко крутанул на месте и слегка толкнул. Так Лана оказалась сидящей рядом с живописной свалкой под названием «стол после попойки». Она невольно поморщилась и попыталась вспомнить состояние кресла не только на предмет мусора в виде окурков, рыбьей чешуи, а ещё и отходов жизнедеятельности перепившего человека. Брезгливо осматривая место сидения, она удивлённо заметила, что кресло чистое, отремонтированное и какое-то очень знакомое. Пригляделась. Да, без сомнения, это было то самое кресло, которое они с Софой два часа раскручивали, а потом долго таскали по частям к мусорному баку. И сразу она его не узнала именно потому, что оно было чистое и собранное, каким и должно было быть изначально, а не покосившимся, пыльным, грязным нечто, стоявшим в сарае несколько месяцев. Кресло мешало Лане каждый раз, когда она заходила туда за чем-нибудь.

— Алло, ты где? — председатель дозвонился до кого хотел и теперь напряжённо слушал. Через какое-то время он дал отбой, но телефон вновь заиграл необычной мелодией. — Да, слушаю.

Лана ждала, понимая, что перед ней занятой человек, на плечах которого лежит руководство отнюдь не маленьким колхозом, а крепко стоящим на ногах хозяйством.

Конец ознакомительного фрагмента.