Мои заметки

Светлана Александровна Масюк, 2015

Короткие заметки в жанре "нонфикшн", связанные между собой в узкий и колючий свитер, носить который автору до конца своих дней. Не исключено, что он согреет на пару минут кого-либо из таких же худых, вечно мерзнущих читателей. Подойдет далеко не каждому, но примерить на себя все -же стоит.

Посвящается Н.А. Колесниковой

Сегодня самый счастливый день в моей жизни.

1. — меня разбудила моя собака-это счастье;

2. — я позавтракала бутербродами с красной икрой и зеленым чаем — это счастье;

3. — мои близкие и любимые люди здоровы — это счастье;

4. — я наконец-то села за книгу и, хотя я не знаю, что из этого получится — это счастье.

5.–…

А завтра будет еще лучше…

24.11.2012г.

16 января 2015г.

Надо

Мне моя подруга постоянно говорит, что я должна что-то написать. Что-то такое важное и глобальное, чтоб вся Россия охнула. Или ахнула. Пиши, говорит, ты же филолог. Пиши, как Туве Янссон. Туве я очень люблю, только во время войны и будучи диким интровертом( я так думаю) можно было написать такую уютную, такую безумно мудрую и совсем недетскую книгу.

Я сама интроверт, да что говорить, я аутист. Последнее время я уже просто не могу выходить из дома, а как уйти: три мопсоморды смотрят на меня глазками-смородинами, виляют своими ватрушками-хвостами и я думаю, а зачем мне вообще куда-то идти. Амбиций ноль, страхов хоть раздавай, а дома хорошо. Вот я и подумала, может именно сейчас, на гребне своих панических атак, я напишу что-то такое ух — великое, что-то, ради чего я и оказалась в данной точке времени и пространства. Ведь не оказалась же я в любимой Франции, где-нибудь в деревеньке Барбизон, не сказала: Ах, как меняется цвет этого дуба, какая игра света, сейчас нарисую! Что ты там намалевал, Жюль, да ты ж импрессионист! Или, например, сидела бы такая у любовника на шее, сидела — и давай шить шляпы, а потом бы как прорвало: пиджаки, костюмы, духи!

Ну нет же, я здесь и сейчас, я Света из путинской России, где парни мечтают попасть на госслужбу, а девочки неустанно делают себе портфолио и новые луки.

Может нас всех спасет новая Война? Нет, не с Украиной и тем более не с Америкой.Такая Война, которая начинается постепенно, ты с ней уже рождаешься. Ты ешь, спишь, ходишь на работу, думаешь, что живешь — но нет, ты воюешь. Но не так, как Жанна или Наполеон, ты воюешь против себя. Каждый день ты вырезаешь, выжигаешь, выдавливаешь кусочек себя. И вот в 30 ты уже инвалид. Не физический, нет, ты эмоциональный, ты духовный инвалид. Причем и зрения и слуха.

Сны

У меня в начале было про счастье, по пунктам, так вот, у меня есть своя книга счастья — старый ежедневник в черном переплете. Я старательно записывала туда все свои маленькие события. Заканчивала монотонно — «это счастье» или « и это тоже счастье». Через некоторое время, как мне обещали, мой мозг в это поверит и начнет генерировать счастье собственное.

Я очень внимательно слушала своего психолога, вдумчиво читала Зеланда, но себя слышать так и не научилась.

Так вот, имею ли я право с таким внутренним слухом, корчить из себя Достоевского и проповедовать? Более того, я даже исповедоваться тут особо не могу, ибо не считаю происходящее со мной такой уж насыщенной пороками феерией. А писать то надо, надо, надо или я окончательно не понимаю тогда к чему все мои сны.

Вам снятся сны? Нет ну сейчас, в наш век информации было бы странно, если бы вы не подключались ночью к идеосфере, не блуждали бы в астралах, сбросив свои дневные ипотечные грузы. Просто мой врач гомеопат, например, считает, что ночью мозг должен отдыхать, иначе зачем вообще сон и во что потом выльется это вечное напряжение, не понятно. Тогда это катастрофа полная, ведь ночью я вообще не отдыхаю. Знали бы вы, с кем я провожу эти часы, порой лучшие в моей жизни…

Только в моих снах могли свершиться дебаты Путина и Навального… Долгий монолог каждого — и вот они уже рядом, плечо к плечу. Истины в споре, что не удивительно, не родилось. Закончить сходку Путин решил вручением медалей за победу в Универсиаде. За заслуги в отечественном спорте награждаются: Петров…Иванов…Сидорова… — бубнил конферансье. Один за одним из черноты зала вставали немощные фигуры — старики и старухи в жухлых купальниках. На сморщенных ключицах звякали жестяные медальки. Вопрос «Каааак?» витал в воздухе осенней навозной мухой. После вручения, Навального ждала пресс конференция с двумя журналистками. Одна из них начала раздеваться, еще не взявшись за микрофон. Навальный попятился к стене, что-то бормоча про жену и программу. Я спустилась в буфет. На раздаче стоял навальновский термос с густой заваркой. « Раньше Алексей всегда сам заваривал, боялся отравят, а сегодня не уследил….» — услышала я и проснулась.

«Встречала» я Там и прекрасных людей, которых здесь, в нашей реальности даже не смогла бы увидеть издалека.

В темном кинотеатре со мной о чем-то беседовала, поправляя вуаль на шляпке, Марлен.

Игорь Тальков указывал мне на небо, а там, как на проекторе чьи-то фотографии…И он говорит мне, что истинное никогда не исчезнет!

Еще мы сидели с Куртом под дубом в парке, и у него была истерика, он плакал и просил меня помочь ему. На следующий день я узнала, что Пол Маккартни гастролирует в поддержку чего-то там, переодетый в Коббейна и поет его песни. Курт, милый Курт, чем тут поможешь?

И, наконец, мой самый любимый и желанный Герой, хоть и не последний, уверена. С Цоем мы «видимся» уже давно и каждая встреча с ним это вневременье, это залитый солнцем город.

Почему Они? Почему Так? Что мне в этом? Я буду смотреть.

Равнодушие

Однажды, лет 5 назад, я поняла, что мне все равно. 25 лет пыхтела, доказывала свою значимость, выдерживала многозначительные паузы, ждала, верила, искала, любила, прощала, опять корячилась, и вдруг — ВСЕ РАВНО. Очень вовремя под рукой оказались Правдина с ее древнекитайским оптимизмом и Зеланд с пох…мом на квантовом уровне. Все оказалось очень просто: бери и делай, но пирамидку на своем северо-западе придерживай. Никаких мечт, страстей и надежд — идешь к своей звезде, как в киоск за газетой. Партнеры вздыхали, друзья крутили у виска, после долгой 2-х летней ссоры позвонила мама, а Достоевский с Замятиным переворачивались в гробу. И главное, не надо было жалеть. Никого. Выражение"Сам дурак"заменяем на"Это Твой выбор"и идем за своей"газетой"дальше.

Мой пространственный вариант действительно менялся на глазах: новая работа, учеба, семья и главное, никакой политики. В буквальном смысле притянулся Новый и первый настоящий мой Человек. Ему я тоже рассказала о Зеланде и настроила правильный фэн-шуй.

Уже потом мы много говорили о честных выборах, народе и"как жить дальше". А как-то раз, я заглянула в лицо еще одному такому детищу транссерфинга реальности. В смеющихся глазах, как квантовые частицы, появлялась и исчезала жизнь. Мне стало страшно.

Вы, я уверена, скажете, девочка, загляни, для начала, в себя. Отвечу — я заглядывала, там бывает очень жутко и без карманного фонарика и молитвенника Там совсем не обойтись, можно запросто расквасить нос, запнувшись о здоровенное бревно. Бревна у меня не только в глазах, но и в других органах чувств их столько, что хватит на приличный охотничий домик, или баньку. С пауками.

Я перед такими избушками стояла как — то давным-давно, во сне. Три избушки в лесу, выбирай в какую пойдешь. Я выбрала одну из них, уже и не помню по какому принципу. Вошла. Изба пустая, в углу печка, заваленная ветошью, одеялами. Мне бы бежать оттуда, крестясь, а я ближе иду, прямо к лоскутной кучке и руку к ней тяну. Секунда — и из кучи бабка дряхлая. Хвать за руку и вгрызлась в палец, рыча. Ноги ватные, стою, смотрю, как палец мой жрет, старая. А она нагрызлась и давай приговаривать: «Щас силушка моя тебе отойдет. Посмотришь на человека — упадет. Разозлишься на кого — конец ему».

С тех пор я стараюсь сильно не обижаться на людей…Проверено. Работает.

Так вот, вернемся из избы в реальность. О моем равнодушии. Однажды, я подменяла подругу, менеджера кофейни. Место пафоснее некуда: Гостиница Новосибирск. Сразу за нашей стойкой дорогой пивной ресторан, дальше випы, лаунджи, лофты — масштаб ответственности маленького воротничка вполне ясен. Стоим мы с официантом, смотрим в окно на залитый солнцем Вокзал и тут, тоже залитый контровыми лучами, входит в нашу цитадель успешности и позитива бомж. Это был не просто бомж, в пыльном пиджаке, в рваных джинсах, общительный, покалякал и ушел…нет! Это был натурально инфернальный нищий. В язвах, черный, атмосферный бомж. Он заполнил собой весь этот глянцевый мирок. Если бы я была Антоном Городецким, и осталась наедине с Ним и тысячами комаров в абсолютном сумраке, проиграла бы ему в пух и прах.

Но я далеко не Антон, меня трясло, я попинывала официанта Гришу, напоминая ему, что он все-таки мальчик, а я хоть и начальник, но девочка. А бомж протягивал мне соломку из детства черной рукой. Может он менял ее на кофе или денежку, а может хотел угостить и меня. Мне просто надо было расслабиться и плеснуть нам обоим по кружечке кофейку или хотя бы ему налить стаканчик To go. Но я этого не сделала. В слой моего мира проникло что-то дико страшное или страшно дикое. В общем, пацаны его вывели и не совсем уважительно. Я потом долго мучилась, рефлексировала. Но сознание нас щадит и я как-то подзабыла об этом.

Прошел примерно год. Я работала в новой кофейне на Горького. Место не столь уж пафосное, скорее модное, молодежное и вполне себе родное. От Вокзала минут 25 пешим ходом. Ближайшее метро минут в 10 ходьбы. Рядом есть часовня, та, что знаменует центр России, но там нищих особо не замечено. Короче говоря, заходит Он. В мою смену. Я бы узнала, если бы когда-нибудь он зашел еще. Нет — он пришел лично ко мне. Он выглядел еще отвратительнее, ребята. Ноги были обмотаны целлофаном, может для тепла, а может, чтобы скрыть что-то срашное на них, я не помню, лето это было или зима. Для меня этот человек был висельником Гюго, не меньше. И было мне совсем не до Смеха. Я поняла тогда, что это мой второй и последний шанс спастись. Мы заварили ему персональский чай в термостакан. Он сидел за высоким столом напротив стойки и жевал что-то свое. Доел, допил и ушел. Он не сказал мне никаких пророческих слов, он даже на меня не смотрел. Но я все поняла, мне хватило.

Красота

Вам доводилось когда-нибудь видеть красивого человека? Подумайте, прежде чем перебирать ленту «друзей». Не уткогубых коричневых девушек с нарощенным эпидермисом, а красивого Человека?

И не на фото, где уже не осталось правды, а в жизни, прямо перед собой?

Я работала как-то с одной красавицей. Это было изысканное сочетание черт Джолли и Белуччи. Это была та же худоба и грация, но без личного диетолога и йоги. Да какая йога, вкалывала Настя как лошадь. Запивая халявным Латте Pall-Mall красный, снимала резиновые рабочие «говнодавы» и плелась домой к мужу и свекрови. До бизнес-зала обслуживала посетителей обычной кафешки, с тем же полным отсутствием интереса и карьерных амбиций.

Даже когда, не отлипая от стойки, ее откровенно клеил Антон Зацепин (молодежь нулевых вспомнит этого парня), она отмахивалась, искренне недоумевая «че ему, придурку, надо». А он просто обалдел от этой Малены, гремящей грязной посудой, от этой черноволосой Водяновой, с пятнами кетчупа и кофе на синей рубашке. Обалдел на пару минут — и все. А потом действительно отпускает. Моника улыбается своему синяку — муж был не в настроении, за руки хватал. Моника тушит бычок голубоватыми пальцами об железную урну, выпуская дым носом. Моника без аппетита ест списанный бутерброд с семгой.

Потом у нее была неудачная беременность, она ушла из бизнес-зала, пропала для меня бесследно, как и все коллеги, рано или поздно. Потом от общего друга я узнала, что работала она в одной их крупнейших гостиниц Сиба, в ресторане. Директор сходил с ума от ее внешности. Хотел повесить баннер с ее портретом на фасад. Висела ли Настя на рекламе, догнал ли ее наконец звездный час, не знаю. Уже после мне рассказывали, что у общей знакомой пропали деньги: в гостях была Настя с новым «хахалем». Ну чтож, где такая красота, там всегда порок и преступление.

Влюблялась я всегда в некрасивых людей. Меня трясло от одного их запаха, ухмылки, морщинок на переносице и в углах губ. Я млела от их очков и от того, как они их поправляют, объясняя что-то важное, а все в тех же уголках закипает слюна. Я обожала сутулые их плечи и лишний вес, которым они могли меня оградить или задавить. Оживала спина и затылок от их хриплых голосов и кашля. А запах ношенных футболок опьянял и приводил в чувство. Случалось слышать от друзей или завистников банальнейшую фразу:ну он(а) же, страшный(ая) /толстый(ая)/носатый(ая). Зато с этими людьми можно было сойти с ума или, наоборот, вернуться к нормальной жизни. И долго не отпускало. Года по два.

Лунапарк

Однажды я фасовала подарочные пакеты с голографическим рисунком и провалилась куда-то. Я смотрела в фиолетовые кругляшки и меня затягивало все глубже и глубже. Со скоростью света шла загрузка файлов, мелькали циферки моей жизни. Новый год и елочные игрушки с присыпкой из толченого стекла? — нет. Журнал Барби с его гламурной блестящей требухой, на который мы клянчили последние бабушкины деньги?-нет. Что же это?? В какой — то момент мне стало даже страшно, а вдруг я вспомню и меня навсегда туда затянет. Вдруг эта голография и есть та самая Матрица — конец и начало всего. Тот фиолетовый портал, откуда дует ветер с запахом тополей и мокрого асфальта.

Конец ознакомительного фрагмента.