Больно

Светлана Багрянцева, 2023

Станислав узнаёт, что Ольга много лет назад скрыла от него сына. Мальчику нужна пересадка костного мозга. Он соглашается помочь. Оля обещает, что он будет общаться с сыном, но обманывает. Станислав готов любыми путями сделать так, чтобы быть рядом со своим мальчиком.История Татарина из книги "Ты мой луч света в кромешной темноте".

Глава 9

Оля не давала видеть сына. Она сказала, что любая инфекция сейчас может навредить мальчику. «Позже, Стас. После того, как Максиму перельют твои стволовые клетки», — заверила она.

Станислав попросил переслать несколько фото Максима на телефон. Оля исполнила просьбу.

Мальчик оказался похож на него. Такие же тëмно-карие, практически чëрные глаза. Его густые брови. Его губы. От Оли сыну достался красивый нос и светлые волосы.

Татаринцев жалел, что не узнал тогда о беременности девушки. Он бы ни за что не ушёл служить по контракту. Вернулся бы из армии и добился того, чтобы Оля жила с ним. В противном случае оставляй ребёнка и вали на все четыре стороны.

Теперь было поздно. Максим считает отцом совершенно постороннего человека. Стас ни в коем случае не хотел ломать ребёнку психику. Он готов быть рядом в качестве дяди. Назваться двоюродным братом Оли, лишь бы видеть сына и общаться с ним.

Стас посмотрел на трубку, по которой течёт его кровь в специальный аппарат. Там отделяются стволовые клетки и всё возвращается в вену на другой руке. Его предупредили, что процедура длится пять часов, но он готов выдержать ради своего малыша.

Это странно, но после расставания с Олей он не задумывался над тем, чтобы жениться или завести детей. Ему и без этого хорошо жилось. Теперь он тоже не стремился иметь семью. Его грела мысль, что у него и без этого растёт сын. Стас верил, что спасёт своего мальчика.

Врач заверил, что в некоторых случаях ремиссия при лейкемии бывает долгой. Люди живут до старости. Самое главное — проскочить пятилетний порог после пересадки стволовых клеток. Ещё важнее, чтобы они прижились. Через месяц уже можно делать об этом выводы. У них девяносто процентов совместимости и это более чем достаточно.

Наконец-то всё завершилось. Ему забинтовали руки и позволили встать. Медсестра сказала, что его оставят в клинике до утра и попросила следовать за ней.

Палата, куда его привели, оказалась одноместная с отдельной уборной. Кровать застелена чистым белоснежным бельём. На столе стоял поднос с едой.

Татаринцев уже успел оценить сервис в этой клинике. Всё на высшем уровне. Кругом почти стерильная чистота. Есть даже бесплатный доступ в интернет.

Станислав поел, потом написал другу.

«Привет, Слава. Всё хорошо. Оставляют в клинике до утра».

«Привет. Завтра на работу не приезжай. Отлежись. Надеюсь, у тебя всё получится и с Максимом всё будет хорошо», — ответил Вячеслав.

Единственные, кому он сказал о сыне, это Чигинские и Паша. Стас знал: те не подведут и не станут трепаться об этом на каждом шагу. Каким бы отбитым не считали Славку, но друга он никогда не предаст.

После процедуры слипались глаза. Станислав разделся и лёг. За руль ему сейчас всё равно нельзя, а вот завтра он поедет домой.

Вечером принесли ужин. Потом пришёл дежурный врач и поинтересовался самочувствием.

— Всё хорошо. Отоспался и пришёл в норму. Я могу видеть мальчика, для которого сдаю кровь? Хотя бы издалека.

— Вообще-то не положено, — буркнул пожилой доктор.

Стас вынул портмоне из пиджака, который висел на стуле. Потом достал две пятитысячные купюры и сунул доктору в карман синей рубахи.

— А так? — спросил Татаринцев, глядя мужчине в глаза.

— Хорошо. Только никому не говорите, особенно его родителям. Разбужу, когда все лягут спать.

Врач быстро удалился, но не обманул. Ночью он осторожно провёл Стаса к палате Максима.

Стена с одной стороны от двери была стеклянная и занавешена жалюзи. Татаринцев раскрыл пальцами две пластинки и заглянул в щель. Комната освещалась ночником, который стоял на тумбе у кровати. Мальчик спал, подложив ладонь под щëку. Его голова была бритая налысо. От носа тянулась какая-то трубка. С другой стороны кровати стояло оборудование.

У Стаса защемило сердце при виде этого.

— Когда ему будут вживлять мои клетки? — поинтересовался он.

— Завтра. Потом малыша переведут в другую палату. Там специальные фильтры стоят и никто, кроме медсестры или врача, не сможет зайти. Максим будет находиться там месяц. Если за это время не произойдёт отторжение и появится положительная динамика, его выпишут домой. Идëмте. Как бы нас тут не увидели, — шепнул врач.

— Спасибо, что позволили увидеть его.

Стас вернулся в палату, но с трудом уснул. Утром снова пришёл врач, поинтересовался самочувствием и отпустил домой.

Первым делом Татаринцев заехал в ближайшую церковь. Он ещё в армии, перед отправкой на фронт покрестился. Стас и сам не понимал, зачем это сделал. Уж точно не из большой веры. Он, скорее, причислил бы себя к атеистам. Просто тогда был такой прорыв.

Неловко перекрестившись, Татаринцев зашёл в помещение. Спросил у бабушки за прилавком, как заказать молитву за здравие. Потом поставил свечку за погибших ребят на войне и одну за здоровье сына. Его заверили, что вечером во время службы батюшка помолится за Максима.

***

Оля ходила по коридору больницы, кусала кулаки, нервничала. Она уже побывала в часовне при клинике и помолилась. Сейчас её мальчику пересаживают стволовые клетки Стаса. Процедура сама по себе несложная. Всё поступает через катетер, но всё равно уже в первые часы может начаться негативная реакция.

Наконец-то врач вышел к ней и посмотрел строго.

— Вы всё ещё здесь? Я же говорил вам ехать домой.

— Как он, Егор Александрович? — нервно спросила Оля.

— Всё прошло замечательно. Максима перевели в стерильную палату. Острой реакции не произошло. Будем надеяться, чтобы и дальше всё сложилось удачно. Нечего тут торчать, Ольга Владимировна. Звоните на пост медсестры. Она будет рассказывать, как идут дела у вашего сына. Мальчик уже большой и может лежать один. Вас в стерильную палату всё равно не пустят.

— Спасибо. До свидания.

Ольга поспешила на выход. Уже на улице она глубоко вздохнула. Телефон завибрировал в сумочке. Она достала его и увидела, что звонит муж.

— Как Максимка? — спросил Миша, как только она приняла вызов.

— Егор Александрович говорит, что первая реакция на пересадку хорошая. Но это ещё не окончательно. Нужно ждать. Меня теперь в палату к сыну не пустят. Будем звонить и узнавать, как дела.

— Меня радует, что всё прошло успешно. Надеюсь, и дальше так будет. Осторожно за рулём, Оля. До вечера. Мне пора на совещание.

Миша отключился. Оля подошла к машине и села за руль. Руки слегка подрагивали. Она успокоила себя и поехала в ресторан, где обещала встретиться с сестрой.

По дороге она окончательно успокоилась и заходила в помещение с высоко поднятой головой.

Лены нигде не было видно, хотя сестра должна была уже быть тут. Оля прошла в другие двери и оказалась на летней веранде. Отсюда открывался шикарный вид на реку.

Сестра всегда любила летом сидеть именно здесь. Занимала один из столиков прямо у ограждения. Сейчас она тоже сидела тут. Было три часа. В будний день в это время народу было немного.

— Привет, сестрëнка, — Ольга подошла к столику и села.

— Привет. Как Максим? — затараторила Лена.

— Первая реакция хорошая. Врач говорит, что надежда на положительный результат очень высока.

— Это радует. Я уже оформила заказ. Сейчас принесут, — улыбнулась сестра.

Принесли еду. Лена заказала салат, картофель и мраморный стейк. Ольге поставили то же самое. Официантка удалилась и только после этого Оля завела разговор.

— Как идёт подготовка к свадьбе? — спросила она.

— Мама никак не может остановить свой выбор на ресторане. Ей хочется самое лучшее. «Престиж» на дату нашей свадьбы забронирован. Мама разозлилась так, будто ей нанесли кровную обиду. Платье начали шить. Рудольф укатил в командировку ещё десять дней назад. Вернётся только через три дня.

— Он хоть как-то участвует в обсуждении праздника? — просила Ольга, разрезая ножом стейк.

— Нет. Рудик сказал, что это не его дело. И вообще ему пофиг, пусть моя мама хоть клоунов пригласит, он не обидится. Меня никто не слушает. Мать и тëтя Маша Крутикова сами рулят. Как только я начинаю соваться, мне намекают, что я дура и ничего не смыслю в хороших свадьбах.

Ольга знала: её матушка та ещё самодурка. Впрочем, они с отцом друг друга стоят. Воспитывали их с сестрой, будто они в армии служат. Должно быть полное и беспрекословное подчинение.

Лене досталось больше всего. Когда Оля умудрилась выйти из-под контроля, то родители с удвоенной силой взялись за сестру. Мало того, что её в школе гнобили, так ещё и дома диктатура.

— Оль, а как у вас с Мишей… — начала Лена шёпотом, но замолчала, потом продолжила, покраснев до кончиков ушей. — Ну это, в постели. Рудольф говорит, что я хуже бревна. Я не понимаю, что я делаю не так.

— Нормально у нас всё. Долгие ласки, потом всё остальное. Миша меня любит. Блин, ты же будущий врач.

— Я терапевт, а не сексолог, — Лена обиженно надула губы.

— Порно какое-то посмотри, что ли. Хотя нет, это я зря. Есть в интернете книжка. Перешлю ссылку. Не кисни, сестрëнка. Если честно, я думала, у тебя с этим всё в порядке.

Ольга снова перевела разговор на подготовку к свадьбе. Хотелось чем-то помочь. Лена только махнула рукой в ответ и сказала, что все вопросы к матери.