Живи и не бойся

Светлана Викторовна Ильина (2023)

Макс де Бошан, наполовину француз, наполовину русский, наслаждается жизнью. Неожиданно, словно в вихре, всё меняется в его судьбе. Он находит новую любовь, но, как герою русских сказок, нужно пройти много испытаний, чем-то пожертвовать и, главное, решить для себя, что ценнее всего на свете. Чем европеец отличается от русского? И почему эти два понятия нужно противопоставлять? На эти вопросы отвечает роман «Живи и не бойся», который можно назвать многожанровым. С одной стороны, это история любви людей, принадлежащих к разным культурным пластам. А с другой — это путь преображения главного героя. Элегантный Париж, бушующая распрями Украина 2014 года и загадочная Россия. Это книга о любви к Богу, ближнему и Родине, которая не всегда там, где родился.

Глава 6

Багдад встретил невыносимой жарой и запахом пыли и песка, который сразу заскрипел на зубах, не успели они выйти из аэробуса. В забытом Аллахом багдадском аэропорту стояло всего три одиноких самолёта. Зато почти прямо к трапу подъехали два джипа, которые прислали за ними американцы. Жерар уверенно повёл за собой Макса и оператора к машинам.

— Жить мы будем в"зелёной зоне", — пояснил братец, — то есть на территории американского посольства.

Макс с любопытством поглядывал в окно машины, высматривая достопримечательности древнего города. Но, кроме бетонных заборов, блокпостов, броневиков и вооружённых иракских солдат, ничего необычного не замечал. Лица у всех были напряжённые, без улыбок. Сплошные патрули, шлагбаумы и дзоты.

Разочарованный, он оторвался от окна. Жерар сидел рядом и что-то уже писал в блокнот.

— Ты можешь мне объяснить цель нашей поездки? Что мы должны снять, о чём написать? — спросил Макс.

Жерар посмотрел на него задумчиво, закрыл блокнот и словно школьнику начал пояснять:

— Отцу поручили поместить в журнале несколько статей, чтобы осветить обстановку в Ираке. Олланд решил помочь американцам в борьбе с террористами, но для этого нужно убедить фракции в Национальном собрании и Сенате. Я буду готовить репортажи, ты фотографировать, но можешь и порисовать.

— Спасибо за разрешение, — усмехнулся Макс, потирая подбородок. Было необычно ощущать густую щетину на лице. Длинную бороду отращивать он не хотел, но чёрная щетина выглядела очень модно. Правда, Валери не понравилось — слишком жёсткие волосы кололи её нежную кожу при поцелуях.

— Не знаю, правда, — засомневался Жерар, — как у нас сложатся отношения с американцами. В последний раз, когда я с ними общался, мне они показались слишком высокомерными. Честно говоря, это страшно раздражало.

— Я научу тебя, как всем прийтись по нраву: улыбки расточай налево и направо… — продекламировал Макс, чуть переделав четверостишье.

— Чего это ты стихами заговорил?

— Это не я, это Омар Хайям.

— Если я буду готовить хронику типа"Один день в Багдаде", то обязательно попрошу тебя подобрать стихи, а пока думаю сделать другой репортаж, — снова заглядывая в блокнот, сказал Жерар, — так что готовь фотографии, а не вирши.

— И каким же будет твой репортаж?

–"Развитие доказательства". Знаешь такой тип репортажа?

Макс неопределённо пожал плечами. Жерар оживился:

— Ну это же очень просто! Ты показываешь один эпизод, который подтверждает мнение читателя, то есть то, что он уже знает. А потом с помощью фотографий и комментариев к ним меняешь картинку. К концу репортажа первоначальные представления читателя меняются на противоположные. Этакая информационная бомба и самое эффективное оружие, — самодовольно закончил братец.

Машина наконец остановилась возле высокого бетонного забора. Над"зелёной зоной"висел дирижабль. Макс с любопытством смотрел на территорию, которую называли"крепостью Америки". По размеру она была больше, чем Ватикан. Да и по сути это была маленькая страна со своими жителями, а главное, со своей армией.

И всё-таки Жерар был искусным дипломатом. Он сразу нашёл общий язык с майором, который был приставлен к ним для охраны. Они перешли на английский и быстро договорились о поездке по городу, а пока охрана их проводила в один из домов, где жили сотрудники посольства. Макс не очень хорошо знал английский и потому больше помалкивал, раздумывая, насколько будет удобно ездить по городу всё время под охраной. К американцам он, как и Жерар, относился предвзято. Ему претила их самоуверенность и бахвальство, которое он замечал в каждом жесте: и как они отдавали честь, и как демонстрировали оружие, и как насмешливо смотрели на них, гражданских журналистов. Но Макс понимал, что без их уверенности и профессионализма им не обойтись в этом неспокойном месте, периодически сотрясаемом взрывами и стрельбой.

Немного отдохнув, они отправились в первую поездку по Багдаду на полицейской машине. Джип, как ледокол, пробивал дорогу среди заторов на улицах грязного и неухоженного города. Иногда уставшие от пробок водители пытались подрезать полицейский джип, и тогда полисмен, словно регулировщик, ставил их на место, только вместо жезла он демонстрировал автомат.

Первой остановкой был рынок Сук ас-сарай. У Макса зарябило в глазах от огромного количества товаров: разноцветные ткани, обувь, ковры. В нос бросился смешанный запах кожи и сладких фруктов. Они прогуливались между рядами, на ходу пробуя тот или иной понравившийся фрукт. В восточном базаре есть своё очарование — можно долго прицениваться, торговаться, просто делиться новостями. Главное, уметь правильно завести беседу с продавцами.

Макс с удовольствием фотографировал продавцов, которые все подряд ему напоминали Ходжу Насреддина. Они зычно призывали покупать золотые висюльки, кольца и цепочки, сделанные, скорее всего, в Китае.

Жерар купил изящный браслет со словом «Любовь» арабской вязью, а потом что-то пытался спрашивать у местных, но из тех невозможно было вытянуть ни слова. Вид корреспондента, окружённого вооружённой охраной, не располагал к откровенности. Макс тоже присмотрел для Валери изящные серьги, а после достал маленький блокнот и занялся излюбленным делом — начал зарисовывать колоритные фигуры восточных мужчин в чалмах и женщин в хиджабах, хотя подобные одеяния часто встречались теперь и в Париже.

Макс не понимал, о чём хотел рассказать в своём репортаже Жерар. Брат просил оператора снимать чаще вооружённых американцев, чем местных, которые выглядели вполне мирно.

На рынке среди покупателей преобладало женское население. Тучные и стройные, старые и молодые женщины в национальной чёрной одежде ходили между лавками и осматривали товар. Но внимательный Макс заметил, что больше чем товар их занимала беседа друг с другом. Тогда между прилавками возникала пробка из группки оживлённых дамочек, которые, как и в любой стране и в любые времена, с горящими глазами рассказывали друг другу новости. И в этой непосредственности был искренний интерес друг к другу. Максим вспомнил, как общаются на французских вечеринках: никаких сильных эмоций, никаких неприятных новостей и тем более громкого смеха — это неприлично и просто недопустимо. Здесь всё было не так, и Макс дал себе слово вернуться на рынок без охраны. Только вот получится ли?

Но"зелёная зона"не означала тюрьму, а потому через пару дней Максим оделся в полувоенный костюм защитного цвета, не забыв кепку и чёрные очки от палящего солнца, и прямо у ворот посольства поймал такси, указав водителю адрес рынка. Жерар возражал против его поездки в одиночестве — это было не по правилам, но понимал, что ни один офицер не будет ждать Макса, пока тот будет кропотливо делать зарисовки.

— Одень хотя бы бронежилет, — проворчал он, оглядывая на прощанье брата.

— Ты хочешь, чтобы я поджарился? — покачал головой Макс, — будем надеяться, что я сойду за местного. А в бронике только внимание к себе буду привлекать…

И вот он рисует недалеко от чайханы и вдыхает ароматный запах сваренного чёрного чая. Да, здесь, в отличие от европейской традиции, чай не заливают кипятком, а варят несколько минут. Вскоре Макс уже не смог больше противиться аппетитным запахам и зашёл внутрь помещения.

— Ас-саляму алейкум, — поздоровался он с хозяином. Тот расцвёл от приветствия и ответил:

— Ва-алейкум ас-салям, что желаете? Может, попробуете люми-Басра? — предложил доброжелательный чайханщик в чёрно-белой арафатке на голове.

— Что это за зверь? — удивлённо спросил Макс.

— К чёрному чаю добавляются маленькие высушенные лимоны.

— А-а, давайте, лимон лучше утолит жажду… Жарко тут у вас, сил нет, — пожаловался Максим.

— Господин военный или художник? — глядя на альбом с рисунками, спросил старик.

— Уж точно не военный, — усмехнулся Максим, — скорее, корреспондент.

— А откуда вы?

— Из Франции.

— Что вас привело к нам?

— Да я и сам честно говоря не знаю. Моё дело рисовать и фотографировать, что я и делаю с удовольствием. Очень всё необычно и интересно, — искренно ответил Макс. Он оглянулся и отметил, как удобно сидят мужчины на мягких цветастых матрасах и подушках вокруг низких столиков. Беседа была негромкой, и атмосфера в чайхане располагала к беседе и отдыху от суматошного города.

— Присаживайтесь, господин, чего ещё изволите?

Но Максим заказал только чай и уселся наблюдать за гостями чайханы. В Париже встреча с арабами в квартале, куда не заглядывала полиция, не предвещала ничего хорошего — ограбят и пырнут ножом. А здесь — будто другие люди. И молодые, и пожилые иракцы вели себя с достоинством, с уважением друг к другу. Однако жизнь в Европе, видно, заставляла их забывать все правила поведения вежливых людей. А может быть, проявлялось презрительное отношение к французам, которые сами отвергли все ценности, кроме формальной улыбки, и теперь ничего не могли противопоставить хамскому напору людей, пытавшихся выжить в чужой стране.

Чайханщик подсаживался к некоторым гостям и весело беседовал с ними, как с друзьями. Макс подумал, что его белая кожа никогда не позволит ему стать своим в этой компании, потому что местные в основном подозрительно относятся к приезжим, особенно к белым в военной форме. Никто не забыл, какой была страна до вторжения американцев, и какой стала после убийства Саддама. Однако следующий гость перечеркнул его предположения.

В чайхану зашёл белый мужчина в костюме защитного цвета, но в странной широкополой шляпе, под которую был одет платок такой же чёрно-белой расцветки, что у иракца. У него были пронзительные голубые глаза, русые волосы и чуть рыжеватая короткая борода, которая резко контрастировала с чёрной и жёсткой щетиной Максима и остальных посетителей в этом кафе. Он заговорил со стариком на арабском, и Максу показалось, что они друзья.

Русоволосого мужчину хозяин встретил как брата — после рукопожатия он поцеловал свою ладонь и прижал её к груди. А парень достал из кармана какие-то таблетки и протянул старику. Тот поднёс пачку поближе к глазам и благодарно что-то забормотал. Он ещё долго кланялся, заглядывал в глаза и, наконец, радостно побежал варить чай, когда посетитель расположился за соседним столиком. Парень заметил интерес Макса и неожиданно подмигнул.

— Привет, ты откуда? — на английском спросил он.

— Из Франции, — задумчиво ответил Макс, соображая, кто сидит перед ним — британец или русский.

— А-а, лягушатник, значит, — выдал себя русский, добавив обычное прозвище французов на своём языке, не рассчитывая, что Макс поймёт.

Максим открыл было рот и хотел ответить на русском, но тут снаружи раздались странные хлопки. Парень резко встал и быстро вынул из кармана оружие.

— Что-то случилось, — пробормотал он про себя, — не высовывайся, если не хочешь получить пулю, — на английском бросил он Максу и осторожно вышел на улицу.

Немногочисленные посетители чайханы, в том числе и сам хозяин, с растерянным выражением лиц замерли за столами и не думали высовываться. Макс помнил наставление американских инструкторов, которые призывали в такой ситуации лечь на пол или спрятаться в укрытие, но вопреки правилам его тянуло за русским.

Немного поколебавшись, он с опаской выглянул наружу и увидел, что русский сидит на корточках за ближайшим прилавком, владелец которого в страхе лежал на земле, и смотрит в ту сторону, откуда доносились выстрелы. Макс спрятался за другой прилавок и тоже посмотрел на парня, отстреливающегося от полицейских. Террорист вдруг поднял руку и бросил гранату. Раздался взрыв, оба полицейских упали, а сам бросавший помчался в сторону чайханы. Нехорошие мурашки пробежали по коже — что делать? Оружия у него нет, а у стариков в чайхане тем более… Но тут раздался выстрел, и террорист упал, словно споткнувшись на ходу. Макс перевёл глаза туда, откуда прилетела пуля, и увидел русского, державшего в руках пистолет. Меткий выстрел выдал в нём профессионала. Внезапно за его спиной Максим заметил какое-то шевеление — сзади к русскому подбирался ещё один террорист и целился аккурат ему в спину.

— Осторожно, сзади! — крикнул Максим.

Русский быстро обернулся и сразу выстрелил, опередив террориста лишь на миг. С другого конца рынка уже бежали несколько человек полицейских, где-то вдали с сиреной подъехал американский джип. Военные рассредоточились по рынку.

— Спасибо, я не заметил второго. Если бы не ты, он бы мне в спину выстрелил. Ну, раз Бог сохранил мне жизнь, значит я ещё не все дела сделал на этом свете, — весело подмигнул парень и подошёл к Максу, протягивая руку, — давай знакомиться — Иван. Пошли в чайхане посидим, и ты расскажешь, откуда знаешь русский язык.

Макс пожал крепкую руку и удивился спокойствию русского, который выглядел так, словно ничего особенного не произошло.

— Максим. У меня отец русский, и в опасности я даже не замечаю, как перехожу на русский язык. А ты сам-то кто, что так ловко стреляешь?

— Российский консультант по безопасности.

— Чьей безопасности? — не понял Максим. Они зашли обратно в чайхану и снова сели за столик.

— Российских специалистов, которые работают в Багдаде. А на оружие имею разрешение, — добавил Иван и благодарно кивнул ожившему хозяину чайханы, когда тот поспешил принести чайник на их столик.

— Я смотрю, ты не очень удивился, когда услышал выстрелы.

— Кто же этому удивляется в Багдаде? Наоборот, здесь при малейших хлопках люди уже испуганно озираются и пригибают голову.

— А ты не боялся погибнуть, что так уверенно вышел на улицу, когда заслышал стрельбу?

— Как тебе сказать, — усмехнулся Иван, — если бы я не боялся, то уже давно бы погиб, а если бы боялся, то не стал бы наниматься на эту работу.

— А почему вы называетесь консультантами, а не охранниками?

— Потому что мы разрабатываем безопасные маршруты для наших подопечных, организовываем им сопровождение, чтобы в итоге все остались живы и вернулись на Родину. Они же не только работать хотят, но и на рынок ходить, и на экскурсии, и даже на рыбалку, — весело улыбнулся русский, впервые показав белые зубы. Его внимательные глаза, с мелкими морщинками вокруг, чем-то напомнили Максу отца. Он не выглядел этаким Рембо, его жилистая фигура не увязывалась с образом крутого парня. Но Макс видел его реакцию, когда он быстро развернулся и выстрелил в террориста, а потому в его профессионализме уже не сомневался.

— А с американцами и британцами вы общаетесь?

— Американцы нам визируют разрешение на ношение оружие — вот и всё общение. А британцы сильно осторожничают и не стараются подружиться. В Басре, их зоне ответственности, почему-то чаще всего происходили теракты и диверсии. Наверное, поэтому они за пределы базы особо не высовываются, ездят строго по своему маршруту. И на свою базу никого не пускают. К нам один раз приезжал какой-то англичанин. Мы думали — хочет навести контакт, обменяться телефонами. Но он поднялся на верхний этаж просто чтобы посмотреть, не простреливается ли с нашей высоты их база. Мы для них почти как иракцы.

— Мне казалось, что европейцы в таком сложном регионе должны держаться вместе.

— Ты ещё скажи — дружить, — насмешливо поддел его Иван.

— А почему бы и нет?

— Да ладно, не обижайся, мы тоже на это рассчитывали. Но когда у нашего технаря случился гнойный аппендицит, мы решили отвезти его в ближайший госпиталь к англичанам, так они даже ворота не открыли, послали нас и всё. Выручили арабы… Хотя мы их тоже выручаем — наш врач многих бесплатно лечит.

— С арабами, значит, легче подружиться?

— А что здесь удивительного? — пожал плечами Иван, — надо просто знать хотя бы немного их обычаи и менталитет и не оскорблять их своим невежеством.

— И какой у них менталитет?

— Ты меня удивляешь, во Франции, по-моему, сейчас треть населения — арабы, а ты меня спрашиваешь, какой у них менталитет.

— Да у нас никто этим не интересуется. Каждый вращается в своём кругу…

— А, ну да… Арабы ценят смелость, щедрость, а главное — умение держать слово. В их понятии благородный человек — это тот, кто делает то, что обещал. Но не со всеми, конечно, можно подружиться, — задумчиво протянул Иван, потягивая чай. — Нам часто приходилось идти на хитрость, чтобы не рисковать жизнью наших специалистов: то другой транспорт заказывали, то неточное время выезда сообщали полиции, то направление меняли. Всякое бывало. Сейчас стало получше, но тоже хватает неприятностей. Недавно воду привезли отравленную. Хорошо, что сами же водители и предупредили, чтобы мы её не пили, а то бы…

— А почему вас хотят убить? И кто?

— Ты задаёшь слишком много вопросов, на которые я не всегда знаю ответы, брат, — задумчиво произнёс Иван.

Макс удивился, когда услышал, как его назвал русский. Даже в русской общине, где он вырос, никто не называл друзей братьями. Скорее всего, Иван долго прожил на Востоке и проникся местными обычаями. Но Максим удивился ещё больше, когда услышал, что чайханщика-араба Иван назвал отцом. Какой он ему отец? Никогда бы ни американец, ни француз не назвал араба отцом. Что-то было в русской культуре, чего Макс не знал…

Дверь с шумом открылась, и в кафе, громко топая, вошли несколько полицейских, за которыми Макс увидел знакомую фигуру американского офицера с автоматом. Он тоже узнал Максима и кому-то крикнул на улицу:

— Он здесь!

Вошли ещё двое. Один из них был Жерар. Вид у него был взволнованный.

— Макс! Как ты?

Максим досадливо поморщился от такой опеки и встал навстречу брату.

— Нормально, что ты кричишь?

— Как что? Ты здесь один, без охраны… На рынке какой-то сумасшедший бросил бомбу, кто-то стрелял…

— Я не один… Кстати, вот этот человек убил двоих террористов.

Жерар удивлённо уставился на Ивана, который в это время общался с полицейскими и показывал им разрешение на ношение оружия, завизированное американцами. Майор посмотрел на печать и подтвердил её подлинность. Во взгляде военных и полицейских недоверие сменилось скрытым уважением к русскому, не испугавшемуся вступить в противостояние с террористами в одиночку. Они отдали честь и засобирались на выход.

— Поехали, Макс, хватит тебе уже здесь сидеть, — потянул за рукав Жерар.

Максим повернулся к Ивану и протянул ему руку:

— Прощай, рад был знакомству.

— И тебе не хворать, может, ещё встретимся, — широко улыбнулся русский. — Передавай привет отцу.

— От кого? — удивился Максим.

— С Родины…