Зеленое платье Надежды

Светлана Фетисова

Однажды героиня решается кардинально поменять свою скучную жизнь, она с головой окунается в мир киносъемок. И в полумраке павильона она встречает любовь.

2

Она должна была успеть, у неё в запасе было двадцать минут, но весь мир стоял у неё на пути.

Куда делся кошелёк неизвестно, то ли его вытащили, то ли Надя сама выронила его в маршрутке. Денег в нём было немного, но беда заключалась в том, что все проездные документы тоже находились в нём. Может, это знак свыше и ей надо повернуть назад? Надежда в растерянности пересчитывала карманную мелочь у входа в метро, как назло не хватало двух рублей. Девушка по очереди набрала на мобильном телефоне номера подруг, вдруг повезёт и кто-нибудь окажется поблизости. Нет, не повезло. Мироздание явно намекало, что этот путь лёгким не будет. Ужасно не хотелось просить, но пришлось.

Тётка — контролёр, еле умещавшаяся в своем пластиковом стакане с прищуром смотрела на Надежду, на её слишком свежее лицо для рабочего утра, пока она что-то мямлила.

— У меня не хватает двух рублей.… Я завтра обязательно занесу…

— Милочка… Я это слышу раз пятьдесят в день, если я буду каждого пропускать…

Но Надя не стала слушать, как рухнет экономика страны, если она не заплатит за проезд, она снова вышла на улицу. Время тикало, быстро поглотив двадцатиминутную фору. Людской поток был безразличен к оставшимся за бортом утренней спешки. Она стала заглядывать через стёкла внутрь торговых палаток, стоявших вокруг станции метро. Приглянувшаяся с первого взгляда женщина, не требуя ничего взамен, молча выложила на прилавок две монеты. Мир, всё-таки, не без добрых людей.

— Огромное спасибо. Я завтра обязательно занесу… если хотите могу оставить паспорт в залог?

— Ну, что вы девушка, не надо. С кем не бывает…

Окрыленная девушка полетела дальше.

Время уже поджимало, а от станции метро Киевская надо было ещё как-то доехать, идти слишком далеко. Маршрутки отпадали, их водители за рубль удавят, а у Нади не было больше ни копейки. Конечно, можно было попытать счастья в троллейбусе, но надежды на доброго водителя в час пик было мало. Надя вышла на дорогу и подняла руку, тут же с визгом тормозов остановились ржавые жигули с водителем — джигитом. Девушка отрицательно помотала головой, мужчина опустил боковое стекло.

— Э-э… зачем тогда руку подымал?

— У меня нет денег… а ехать надо.

Кавказец средних лет что-то прикинул в уме.

— Телефон дашь?

Надя честно помотала головой.

— Ай, ладно, садись.

Доехали быстро. На всякий случай, водитель ещё раз спросил, не может ли он расчитывать на номер телефона и получив тот же ответ, с тарахтением умчался прочь.

Надо было бежать, но лёд покрытый свежим снежком — плохая беговая дорожка. Смешными лилипутскими шажками, не отрывая подошв от земли, Надя быстро передвигалась к проходной киностудии. В окошке она получила пропуск, и следуя Викиным инструкциям, продолжила путь в лабиринте коридоров. Вправо, влево, на этаж вверх, переход между зданиями, на этаж вниз, на лифте на третий этаж, до конца коридора и вот комната номер 327. На пару секунд девушка остановилась, мысленно задвинула все страхи в дальний угол, выдохнула, сняла пальто и шапку. И открыла дверь.

В большой прокуренной комнате набилось много народу, человек тридцать, кто-то стоял, большинство сидело. В самом центре, за столом, сидели трое: молодой кругленький мужчина еврейской наружности, седой всклокоченный тип и женщина лет сорока со страдающим лицом. Надя застыла в дверях, не зная что делать дальше. Вот она здесь, правда, с опозданием на пятнадцать минут, но поезд явно ещё не ушёл.

Наконец, председательствующий заметил девушку, громко обратился к ней, при этом остальные затихли.

— А вы, видимо… — он заглянул в бумажку, лежавшую перед ним, — Надежда Тишкова? Вы опоздали, Надежда, а на съёмках мы будем штрафовать за опоздания. Что можете сказать в своё оправдание?

На Надю смотрело тридцать пар заинтересованных глаз, во-первых новый человек, а во-вторых, всем было интересно, как она выкрутится.

— Извините. Этого больше не повторится.

— Посмотрим. Господа, это наша «хлопушка». Присаживайтесь.

Садиться было некуда, но Надя заметила свободный уголок стола, на котором уже восседало двое молодых людей и она к ним присоединилась. Теперь можно было спокойно оглядеться.

Съёмочная группа было разношерстной, преобладали молодые люди артистичной наружности, что предполагало всклокоченные волосы и беспорядочную одежду. Многие были знакомы между собой и вполголоса переговаривались, явно считая данное собрание формальностью. В помещение вошла девушка с голым пупком и пачкой бумаги.

— Сейчас, вам всем будет выдан КПП на месяц.

Гул в комнате немного затихал только когда говорил председательствующий. Слегка наклонившись к ближайшему соседу, которым оказался парень в очках, Надя спросила.

— А это кто?

Очкарик посмотрел на девушку так словно она свалилась с Луны.

— Это генеральный продюсер Армен Манукян.

— А-а-а…

Продюсер встал, лучше бы он этого не делал, его рост в сидящем и стоящем положении различался так не существенно, что разницы не было почти никакой, такие хорошо смотрятся только через тонированное окно Бентли, а не среди молодых и творческих парней, тут они явно проигрывают.

— Сейчас все разойдёмся по специализациям, обсудим наши проблемы и вынесем их на общее собрание, через час.

Все дружно поднялись и стали собираться группами. Надежда не знала куда ей направиться, она так надеялась на поддержку Вики, но той нигде не было видно. Она подошла к продюсеру и спросила.

— Извините, Вы не подскажете, где я могу найти Викторию Кочкину?

Женщина с несчастным лицом, которая оказалась режиссером, ответила.

— Вика, скорее всего в 501 комнате.

— Большое спасибо.

Когда Надя отравилась на поиски, то на пути, на лестничной клетке, она увидела почти всю съемочную группу дымящих сигаретами и галдящих как сороки.

«Видимо, это и называется „обсуждение“. Придется всерьёз начать курить с такой работёнкой».

Надя, как и все современные девушки, конечно пробовала курить и даже делала вид, что ей это доставляет удовольствие, но всерьёз не втянулась. Большинство её подруг и просто знакомых дымили как паровозы, по поводу и без. К сожалению, сигареты и непристойные слова стали визитными карточками подавляющего большинства современных девушек. Надежда знала точно, и то, и другое — понты, дань образу современной бунтарки, в котором отсутствие принципов прикрывается внешней мишурой. Но ей тоже случалось изящно, как ей казалось, поднести сигарету к губам, немножко небрежно закусив её, театрально выпустить дым. Для Нади так и остались сигареты, как неотъемлемая составляющая тусовок, вечеринок, дискотек, но так, чтобы среди бела дня и на трезвую голову — никогда.

Дверь 501-й комнаты была открыта настежь.

— На фотографии у вас короткие волосы… ага, придётся примерить парик. Лучше завтра…

Голос Вики был слышен издалека, она громко разговаривала по телефону. Девушка, сидевшая за столом у самого входа, подняла голову, заметив нерешительность на лице Надежды, с холодностью Снежной королевы спросила:

— Вы к кому?

Вика, наконец, заметила свою подругу, кивнула ей на стул. Девушка, с завидным рвением охранявшая дверь, потеряла к Наде интерес и вернулась к компьютерным вратам в иной мир, экран монитора магическим свечением освещал бессмысленное выражение юного лица. Надя, присев, огляделась. В комнате не было ничего личного и лишнего, три стола, три рабочих места и только одна стена была оклеена десятками фотографий актёров, молодых и старых, очень красивых и даже страшных, некоторые были в париках и костюмах. Надя догадалась, что это фотопробы. Вика занималась актёрами, их подбором, вызовом на съемки, уговорами и договорами, так это объясняла она сама такому непосвященному человеку как Надежда.

Очень короткая стрижка, но ей это было к лицу, тёмный глухой свитер, брюки в обтяжку, Вика выглядела старше одноклассницы, но не из-за одежды. Жизненный опыт, сквозивший в утомлённом взгляде, автоматически превращал её в старшую сестру.

— Ну, познакомилась с группой?

Надя вкратце пересказала свои первые впечатления.

— Надь, ты не дрейфь, народ у нас мирный… в основном. Твоя работа очень простая на первый взгляд, но очень ответственная. Инструкции будешь получать от второго режиссера, а тонкости тебе лучше всего объяснит кто-нибудь из операторской группы.

Вика, обычно такая свойская, вдруг открылась для подруги с неожиданной стороны. Все ухарские замашки, шуточки и анекдоты остались где-то там в дружеской атмосфере, а на работе она выглядела собрано, деловито и немного устало.

— Людочка… будь добра, отведи Надежду к Максу или Толяну. Пусть объяснят девушке тонкости работы «хлопушки».

Отлепив свой взгляд от монитора, Людмила всем своим видом показала, что у неё есть дела и поважнее, но, тем не менее, поднялась и направилась вон из комнаты.

— Можешь пальто оставить здесь и мы после собрания сходим попить кофейку, — Вика снова взялась за трубку телефона.

Надя уже около лестницы нагнала, идущую без оглядки Людмилу. Путь был извилист и не близок, коридоры казались бесконечными улицами с тысячами дверей, только покажется впереди тупик, ан нет, всего лишь поворот.

Киностудия, как любое государство, да и любой человек, знавала разные времена. Здесь эпоха победы капитализма, отделанная кафелем и встроенными светильниками, сменялась эпохой «былого величия», где на стенах висели портреты звёзд советского кинематографа, а под ногами скрипел истёртый дубовый паркет. Перед изумленными глазами Нади проносились участки полной разрухи, где в углах был свален строительный мусор, а от дверей с буквами «М» и «Ж» разило нечистотами.

От масштабов ранее великой империи кино у девушки захватывало дух, ей не приходило в голову, что те фильмы, которые она смотрела в детстве, создавались на такой огромной фабрике грёз, где трудились тысячи людей, бегали по этим коридорам и стёрли толстый камень ступеней в некоторых местах до половины.

«Как странно, — подумала Надя, — что этот гигантский организм не кажется ни живым, ни мёртвым».

Встреченные по пути, одинокие фигуры и жидкие кучки курильщиков создавали впечатление ручейка текущего по широкому высохшему руслу некогда могучей реки. Казалось, что жизнь не окончательно ушла отсюда, она лишь замерла, и если прислонить ухо к стене, можно услышать гудение человеческого улья и биение могучего пульса.

«Ни за что не найду дороги назад!» — подумала Надя, когда девушки затормозили у огромной металической двери. Над дверью была пыльная табличка «павильон №3» и два круглых блина с угрожающими надписями: «тихо!» и «идет съемка». Людочка, изогнувшись ивовой лозой, потянула за ручку и с трудом открыла двадцатисантиметровой толщины бункерную дверь. Внутри огромного полутёмного пространства стучали молотки и было весьма прохладно, Надя пожалела об оставленном пальто.

После первых же шагов стало понятно, что лучше внимательно смотреть куда ставишь ногу, если не хочешь расквасить нос. На полу неприметными змейками извивались толстые и тонкие кабели, зияли щели между деревянными настилами. Наде так хотелось смотреть по сторонам, а приходилось уткнуться себе под ноги.

— Привет, — медовым голосом с кем-то поздоровалась Людмила.

Подняв голову, Надежда тут же была наказана за любопытство потерей равновесия. Кто-то подхватил её под локоть. Это был невысокий парень, невыразительной наружности: светлые волосы, светлые глаза, острый нос на угловатом лице.

«Мой ровесник», — определила для себя Надя, таких как он, её дед почему-то называл «додиками», она точно не знала за что, но прекрасно понимала, что это не комплимент.

— Толь, это наша новая «хлопушка», зовут Надеждой. Она ничего не умеет и не знает. Вика просила объяснить, в чем состоит её работа.

Толян, как его называла Вика, приветливо кивнул в знак согласия, чем сразу завоевал расположение девушки.

— Ну, я пошла, — и Люся растворилась в полумраке, никто не стал её останавливать.

— Меня зовут Анатолий, а это… — парень обернулся назад, — Макс ты где?

Что-то зашуршало в тёмном углу справа и ещё одна фигура вышла в пятно света. Первое, что подумалось Наде, что он привлекателен, не красив, а именно привлекателен. Чем именно, было пока не понятно, но он напомнил ей молодого Смоктуновского в роли Гамлета. Тёмные волосы, серые глаза, бледная кожа, худощавая фигура, с каким-то трагическим изломом, задрапированная в чёрное. И взгляд испытывающий, немного исподлобья, какой-то многозначительный, как-будто он знает что-то, чего не знает никто.

Надежде сразу захотелось разгадать тайну этого юноши, но она попыталась скрыть свой интерес. Смущение — плохой подсказчик.

— Э-э, Анатолий, пожалуйста расскажите…

— Наденька, у нас принято обращаться на «вы» только к людям старше восмидесяти, а мне до этого возраста ещё далеко. Попробуй ещё раз.

Девушка улыбнулась, ну вот и первый ликбез, и первый наставник.

— Анатолий, пожалуйста… расскажи поподробнее…