Вселенная Надзора. Исправительные работы

Святослав Савенков

Вселенная Надзора – это мир, в котором все не то, чем кажется. Третья мировая загнала людей в анклавы, а планета меняется под мистическим влиянием чего-то чудовищного. История переписывается, а людская жизнь – лишь цифра в статистике. Умные, смелые и сильные люди, стремящиеся служить идеалам, становятся изгоями и невольными участниками противостояния могущественных сил, а границы добра и зла стираются. И остается лишь одно – умереть или попытаться выжить любой ценой.

Пролог

Взбаламученная ложкой чайная гуща медленно и степенно опускалась на дно кружки. Брэндон Мэллори дождался, когда та уляжется, и снова сделал короткое движение рукой, вызвав новый вихрь темной массы.

Его коллега проследил за манипуляциями Брэндона и грустно вздохнул.

— Это параграф, дружок.

Мэллори улыбнулся и приподнял вопросительно брови.

— Который же?

— Сорок пятый. Помешательство.

— Не так уж и плохо, — засмеялся Брэндон. — За него хотя бы не расстреливают, как за двадцатый.

Алексей Грим, поморщился, мигом теряя всю ленивую веселость.

— Все настроение испортил, черт бы тебя подрал.

Брэндон пожал плечами и вновь сосредоточился на кружке. Темные снежинки рвались ввысь, словно вспугнутые низко летящим вертолетом.

— Если у меня и впрямь помешательство, то не так страшен черт, как его малюют, — произнес он. — Но я думаю, это все же не оно.

— А что?

— Ностальгия.

Грим задумчиво взглянул на клубящиеся в кружке Мэллори темные щепотки заварки.

— И что же тебе это напоминает?

— Метели, — с готовностью отозвался Брэндон. — Я читал, что раньше деревенская зима не обходилась без долгих метелей, на несколько дней. А снег доходил аж до крыш.

Алексей нахмурился.

— Сомневаюсь. Это какой же должен быть снег, чтобы завалить десятки метров?

— В деревнях не строили многоэтажки. Были маленькие домики в несколько комнат и, может быть, чердаки под крышами.

— Не врешь?

— Нет. Ты не знал, что ли?

— Никогда не любил историю.

Брэндон покачал головой.

— Этой истории всего шесть десятков лет, дружок.

— Поправка. Нашей новейшей истории лет двадцать. Она начинается с тех самых пор, как Совет Структур начал строчить учебники со штампом «Одобрено СГБ», а на меня это действует угнетающе.

— Поэтому ты не знаешь историю?

— Ну да, — без стеснения признал Алексей. — Новейшая история — это как познавательные брошюрки о сексе для молодежи. Ничего действительно нового, да и написано скучно. А старые учебники хрен найдешь.

Брэндон покосился на него.

— Ты так спокойно об этом говоришь, как будто это нормально.

— В темные времена живем, — пожал плечами Грим. — Надо вперед двигаться. Бессмысленное оглядывание назад никому не поможет. Марок на этом точно заработать не выйдет. Нам, считай, и так повезло.

— С чем же?

— С тем, что работаем не на заводе и не в конторке, а в Службе внешнего контроля. Хороший гражданский статус, вкусная жратва, годные сигареты. А у надзирателей из Департамента всегда есть, из чего самогон гнать.

Мэллори усмехнулся.

— Так ты будущее хочешь строить?

— Ну, — почесался Грим, — по крайней мере свое.

— Как бы мы тут ни жили благодаря Картеру хорошо, будущее наше не здесь.

— А где?

Брэндон кивнул в сторону обзорного окна.

— Там.

Алексей снова поморщился.

— Брэн, мужик, заканчивай. Скоро обед, а я хочу подойти к перекусону с каким-нибудь, да аппетитом. Не надо сейчас о зоне карантина. Ни к чему это. Я не суеверный, но на Барьере лучше не…

Он резко замолчал, подался к монитору, пристально вгляделся в изображение.

— Ну вот, — мрачно пробормотал он. — Как в воду глядел…

— Что там? — напрягся Мэллори.

— Вроде, пробежал кто-то. Ты ничего не заметил, а?

Брэндон нахмурился, ругая себя за невнимательность. «Не стоит так много чая жрать», — выругался он про себя.

— Нет, не заметил. Но я и не смотрел. Проворонили что-то? — осторожно спросил оператор, вглядываясь в мрачные угловатые громады зданий, застывшие на мониторах.

— Да черт его… — Алексей зло цокнул языком. — Когда ремонтники обещали систему наладить?

— Да уже все работать должно было. Надо солдатам сообщить, пусть группу зачистки вышлют.

— Угу, давай, — мрачно поглядел на товарища Алексей. — У нас сегодня дежурит Служба городской очистки, а не Надзор. Этих сам знаешь. Они погуляют, ничего не найдут, после чего нам звиздюлей всыплют по полной программе. Делать им, что ли, больше нечего?

— Что-то я тебя не понимаю, — нахмурился Брэндон и машинально отхлебнул половину оставшегося чая. — Ты аберранта видел или нет?

— Да… — дежурный неопределенно помахал пятерней. Жест сей мог означать что угодно: от «определенно, вызывай наряд» до «кажется, дождь собирается». — Вроде мелькнуло что-то. Что ты, уродов этих не знаешь? Только и умеют, блин, что мелькать.

— Если бы только это, — пробормотал Брэндон и опустошил кружку. — Зря мы про двадцатый параграф вспомнили… Я все же с операторской свяжусь, а то черт его знает… Лучше пересмотреть, чем недосмотреть.

Отодвинув кружку, дежурный потянулся к трубке связи, когда на столе вдруг загорелся красный огонек вызова.

— «Операторская», — прочитал флегматично Алексей. — Кажись, уже недосмотрели.

— Мэллори, тридцать девятый участок, — ответил на вызов Брэндон. — Да, хорошо. Наконец-то. Принято. Есть подозрения, да. Проверка нужна. Сейчас и займемся. Конец связи.

Опустив трубку на место, Брэндон развернулся на стуле и кивнул Алексею:

— Починили аппаратуру. Давай-ка, отмотай минут на десять запись, надо перепроверить нашего аберранта.

«Хотя чего их перепроверять, ё-мое», — добавил он уже про себя, вытряхивая неоднократно использованную чайную гущу со дна кружки и заготавливая новую заварку. Аппаратура на Барьере работала в автоматическом режиме. Если в зону видимости стационарных турелей попадало что-то живое, не имеющее проблесковых маячков, пулеметы открывали огонь. Если же аппаратура фиксировала маячки, дежурным поступал соответствующий звуковой сигнал. Правда, согласно процедуре, когда солдаты выходили в зону видимости турелей, те отключались. Древнюю рухлядь вполне могло переклинить, так что никто не хотел рисковать. «Уже вторая поломка за месяц, ё-мое», — с досадой подумал Брэндон. Турели-то работали, но вот системы оповещения накрылись.

— Опаньки! — воскликнул Алексей. — Подойди, полюбуйся.

Оставив свежезаваренный чай остывать, Брэндон приблизился к пульту наблюдения и вгляделся в застывшее на повторе изображение. Нечто, едва различимое на фоне городского мусора, солдатом явно не являлось. Сейчас не являлось. Да, некоторая его часть в свое время определенно была человеком, и сейчас в бурых, белесых и чуть зеленоватых хитросплетениях жил, мышц и прочей биомассы четко просматривались обрывки форменной одежды. На груди и рукавах аппаратура уверенно выделяла проблесковые точки. С другой стороны, даже не слишком остроглазый наблюдатель обязательно отметил бы, что у носителей такой формы обычно не бывает нескольких пар щупалец и чего-то крайне неуютно напоминающего кривые зазубренные клешни. Да и перемещаются они обычно не резкими целеустремленными рывками, словно рвущаяся с цепи овчарка.

— Красота, — сказал, как сплюнул, Брэндон, уже вызывавший операторскую. — И ты смотри, проскочила такая мразь с меткой как раз в тот момент, когда у нас опознавалка не работала… Операторская, я Мэллори, тридцать девятый участок. У нас прорыв, семь минут назад аберрант прошел перекресток. С маячком, да. Ушел в сторону старой пятиэтажки, где ресторан еще. Принято. Конец связи.

Повесив трубку, Брэндон задумчиво посмотрел на стынущий чай. Желание что-то пить или есть пропало без следа.

— Ну что, — устало произнес он, проведя ладонью по седеющим волосам, — вырубай турели, сейчас группа зачистки подойдет.

Алексей кивнул и забарабанил пальцами по клавиатуре. Брэндон с неприязнью взглянул на мониторы. Располагалась внешняя линия Барьера далеко не по периметру городской застройки, а глубоко внутри, так, что еще около километра в сторону пригорода оставалось дикой территорией. Камеры выхватывали из темноты позднего вечера довольно унылую картину: никаких глобальных разрушений, никаких вывороченных кусков асфальта. Только парочка сгоревших остовов автомобилей и кучи брошенного здесь с полвека назад мусора, покрытого пеленой пыли. Плюс обгорелые участки асфальта там, где солдаты с огнеметами сжигали трупы отстреливаемых аберрантов.

Через пару минут в объективы камер слежения попала группа из двух десятков тяжеловооруженных людей. Увешанные массивными бронежилетами и пластинами щитков, с надетыми противогазами, солдаты медленно приблизились к ресторану и долго всматривались во тьму.

— Что они телятся? — нервно проворчал Алексей. — Вот вечно так: как вместо Надзора пришлют СГО, так они по часу каждый шаг обмозговывают.

— Ну так выйди к ним, — хмыкнул Брэндон, — объясни, как работать. А еще лучше изобрети лекарство против вируса мирмелантов и других паразитов.

— Есть уже одно лекарство, — отвернулся Грим.

— Да, — кивнул Мэллори. — Пуля в лоб. Не слишком обнадеживает, наверное. Поэтому не надо парней подгонять.

Ничего не обнаружив, солдаты медленно двинулись в здание ресторана, прикрывая друг друга и следя за скрытыми во тьме углами. Аберранты отличались невероятным проворством и звериной реакцией, поэтому бойцы оставались начеку. Наконец последний солдат скрылся за стеной.

Установилась неуютная, поощряющая воображение тишина.

Минут двадцать Мэллори и Грим нервно вглядывались в мониторы, ожидая вызова. Не забывая следить за общей обстановкой и готовые в любой момент вновь включить турели, Брэндон время от времени поглядывал на темный провал входа в ресторан. Успокаивало лишь одно: если бы с солдатами что-то случилось, туда бы уже выдвинулась другая группа. Скорее всего, с огнеметами и взрывчаткой.

Но нет, ничего с людьми не произошло. Совсем. Скоро группа солдат вышла из здания и двинулась обратно. А еще через пару минут Брэндон принял сообщение:

— Тридцать девятый, это операторская. Прокопалась-таки сволочь в город, придется связаться со Службой городской очистки, сообщать о прорыве. Давайте, конец связи.