Взлёт через падения. Бабский роман

Сергей Алексеев

«Надо бы сказать, что в тот год снег в январе шёл всего два раза. Министры со своих кресел падали чаще».«Сергей Петрович являлся ведущим научным сотрудником одного из закрытых НИИ и именно сегодня он умер… Ну, или если быть точным, сменил планету внутри своей собственной системы». Книга содержит нецензурную брань.

Глава IV

На улице стояла чудесная погода. Сергей Петрович открыл балкон. На встречу в лицо ему влетел резкий поток Питерского летнего воздуха, слегка одурманив его. Под глоток такого воздуха Сергей Петрович обычно вспоминал свою юность. Вообще весна Вишневскому напоминала какой-то старт в борьбе очередного сезона. Вишневский вышел с балкона, добрёл до ванной, посмотрел в зеркало и слегка подзалип. Похож он был на какого-то ссыльного по политическим убеждениям заключенного. Сделав все необходимые процедуры в ванной, Сергей Петрович вошел в комнату и подошел к шкафу. При мыслях о выборе одежды для прогулки, Вишневский хотел было призадуматься, но вспомнив о том, что у него в данный момент сезон запоя, одел обычный ничем не выделяющейся костюм. Взял с полки шляпу, накинув на себя плащ, выбежал по гулкой парадной на проспект. Вишневский жил на Лиговском 137, в доме Прасковьи Ивановны Курицыной, поэтому до метро ему было всего минут пять. Пройдя свою «аптеку», Вишневский как обычно улыбнулся кассирше Танечке, взяв с собой в дорогу микстуры, прыгнул в метро. Танечка давно работала в этом аптечном бизнесе, поэтому могла отличить интеллигента, от обычного пирата. Сергей Петрович всегда был одет с иголочки, даже когда летел на самолёте. При всём при этом он один из не многих клиентов, который никогда не обещал Танечке жениться и прочее беззаботное будущее, которое рисовал себе наверное каждый, рождённый в СССР. Вишневский давно не чувствовал себя на столько аморфно, как в эти дни. Он знал это состояние. В такие дни ему было всё ровно. В такие дни он мог спокойно бросится под поезд или машину, спасая какую не будь собачонку, или кошечку. Скажем проще. Его до сих пор не отпускало, и он до сих пор не понимал. Просто он пытался найти себя заново, хотя не очень то и хотел. Сеня, ссссукин сын, подорвал только…

Проехав пару станций, Вишневский оказался на Витебском вокзале. В таком состоянии, он не хотел гулять по Питеру. Для него это было равнозначно, как выйти в соседний сквер покурить. Это было сейчас не для него. Ему хотелось бежать, чем дальше тем лучше. Может быть там, где-то там далеко, он найдёт ответы на все свои вопросы и ему станет легче. Вишневский ещё не знал, насколько в тот день данный поступок, окажется правильным.

Вишневский любил вокзалы. Это вечное движение вперед. Ведь даже возвращаясь, люди идут дальше. Просто иногда стоит вернуться на старт, что бы выйти из своего тупика, и пойти дальше. Когда не понимаешь где конкретно совершил ошибку, стоит вернуться на старт и начать всё заново. Вишневский знал это. Только в его случае, надо было вернуться в школьные годы и забыть о физике напрочь. Такой роскоши Сергей Петрович позволить себе не мог.

Вишневский любил перечитывать дневники императора Николая второго. Он вообще импонировал его истории. Поэтому когда ему надо было подумать, он уезжал в Царское. Где буквально весь день бродил по парку. Для него это место было, каким-то намоленным что ли.

«В 10 час. поехали в Питер. Имел короткий доклад Воронцова. Пошли к обедне в Аничкове, к которой прибыл Миша из Гатчины. Завтракали у Ксении. Поднесли ей фонарь от фаберже с морскими атрибутами. Приехавши домой, принял Куропаткина, вернувшегося из Персии, и Сипягина, вновь назначенного Главноуправляющим моей канцелярии для принятия прошений. В 3 часа поехал с Аликс на открытие Ксенинского Института. После бесконечного молебствия и литии в церкви все помещения были окроплены. Воспитанниц всего 20. Вернулись в Аничков в 5 ч. Бедная Аликс устала, у нее заболела голова. В 7 ч. пошел с Ксенией и Сандро ко всенощной — получили вербы. Обедали втроем. В 10 ч. возвратились в Царское, довольные удрать из города».

— Удрать из города, — подумал Вишневский и улыбнулся.

Гуляя по парку, Сергей Петрович подошел к стеле графа Румянцева, и улыбнулся. — Достаточно было родиться в нужной семье, подумал он. И карьера у тебя в кармане.

— В двадцать лет уже полковник, подумать только! Услышал чей-то голос у себя за спиной, Вишневский.

Он улыбнулся, ведь не многие интересуются прошлым, тем более когда речь идет о своём государстве. А тем более когда это сказал за спиной, довольно таки молодой женский голос.

— В двадцать три генерал, сказал оборачиваясь с улыбкой он.

Перед Вишневским, стояла Хрупкая, хрустальная особа. Ростом метр шестьдесят семь, ну максимум восемь, не более. Более, только если на каблуках. С голубыми глубочайшими глазами, в которых явно просматривается цель и опыт былых побед. Одета довольно элегантно. Явно знающая, чего хочет от жизни. Чего совсем нельзя было сказать о Вишневском. Его вид явно не совпадал с содержанием, и особенно это выдавала бутылка торчащая из кармана плаща. Впечатление было, как будто он украл одежду у интеллигента и пришел к памятнику, отметить это.

— Поклонница Румянцева? — спросил у дамы, Сергей Петрович.

— Или быть может родственник?

— Память хорошая и интерес к прошлому, без которого и будущего нет. Ответила девушка.

— А вы? — спросила девушка.

— Баловень судьбы, и отмечаете очередную победу?

Вишневский улыбнулся и слегка наклонил голову. Сергей Петрович давно не улыбался.

— Нет сказал он. В отличии от него, в моей семье не было дворцовых интриг и переплетений, да и памятник при жизни, видимо не моя история.

Девушка улыбнулась.

— Никто ведь из нас не знает, куда судьба закинет его завтра. Никто вообще не знает, какую роль будет играть завтра каждая фигура, в истории своего отечества.

— Слишком умна! — подумал Вишневский, либо я так давно не обращал внимания на девушек.

У Вишневского в жизни была любовь, которая убила в нём чувство тонких материй, напрочь. Но она была врач, а он бомж альтруист. Ну а где вы видели богатого физика на благородных началах. Даже тесла умер в кредитах.

А какой сегодня месяц? Ах да, март. Значит два месяца как я в прострации, а до этого ещё работы лет пять. Возможно за это время женский пол и поумнел. Блин, может они вообще давно поработили нас и устроили матриархат. Да неееет.

— Вы меня простите, — сказал женский голос.

Вишневский вышел из ступора.

— Вы меня простите! — повторила она опять. Быть может, я вас отвлекаю? — сказала она.

— К сожалению, не часто встретишь сейчас человека, который вообще способен разговаривать, а к тому же разбирающегося хоть сколечко в истории.

— А чего разбираться? — сказал Вишневский. — Достаточно иметь хорошую память! — сказал он.

Девушка улыбнулась.

— Простите! — сказал Вишневский.

— А какие из обитателей данного двора вам более всего запали в душу?

— Последние хозяева! — ответила девушка.

— Большевики? — улыбнулся Сергей Петрович.

— Нет не нынешняя власть. — улыбнулась девушка.

— Ники и Алекс. — сказала она.

— Икона конечно излишне, но образец православной семьи, по моему что надо. — добавила она к своему ответу.

Сергей Петрович! — протянув девушке руку, представился он.

— Виолетта! — протянула руку на встречу девушка.

Виолетта конечно могла подумать, что он просто Серёга, судя по его виду и бутылке в кармане плаща. Но изнурённая опытом жизни, она знала, что бывает всякое. И в конце концов, может он дезинфицирует ей руки.