Особо опасный опер

Сергей Андреевич Красов

Пенсионеру МВД Рагозину в 2011 году делают несложную операцию в больнице. Очнувшись от наркоза, он оказывается в восьмидесятых годах прошлого столетия в теле осуждённого, отбывающего срок в колонии особого режима. В этой же колонии работает оперуполномоченным старший лейтенант Рагозин. Встреча с самим собой молодым должна помочь исправить ошибки, допущенные в молодости, а также трагедии в жизни близких людей и страны в целом.

Глава 7

— Слушай, Бурый, ты поосторожнее насчёт Брежнева и вообще… Знаешь как у ментов разведка поставлена, в каждой хате шпионы есть. За такие базары КГБ возьмёт тебя на заметку, вообще душно станет. — Шпана распечатал пачку «примы», взял из неё сигарету и протянул пачку Вадиму. Тот оглянувшись, передал её Карташу. Начавший вытаскивать сигарету из пачки Карташ, вдруг замер, оторопело глядя на Вадима:

— А ты что не будешь?

— Не курю.

Шпана, начавший прикуривать, замер с горящей спичкой в руке. Переглянувшись с Карташом, он еле выговорил:

— А вчера ты ещё курил, — и замахал обожжёнными пальцами, так и не прикурив, — слушай, я в натуре начинаю верить, что ты это не ты. Слышь, Карташ, ты бы смог бросить курить ради какой-нибудь симуляции?

— Курить вообще бросить невозможно, — философски заметил Карташ, раскуривая сигарету, разве что в Шизо за пятнадцать суток, если «греть» не будут. Да и то, — выйдешь, сразу закуришь.

— Вот — вот. Бурый, или как тебя там,,, ну, расскажи тогда нам, что ты помнишь о той, другой своей жизни. Как зовут, чё делал, ты говорил, офицер какой-то.

— Да офицер, майор запаса, на пенсию ушёл в сорок лет по выслуге и состоянию здоровья, служил год за полтора, вот стажу и набежало. — Вадим начал говорить правду, но понимая, что всё говорить здесь нельзя, начал импровизировать. — Закончил сначала Ульяновское военное училище, затем Военно-политическую Академию. Принимал участие в боевых действиях в Афганистане, потом в Чечне. Два ранения, — пулевое и осколочное, контузия. Подождите! А мы где сейчас находимся? То что в зоне, я понял, а где эта зона находится? В каком городе?

— Городе?! — Шпана заржал, — Пуксинграде! Севураллаг! Свердловская область Гаринский район посёлок Пуксинка, ИТК — 22. Это наш почтовый адрес. Все мы тут служим. У генерала Кумова! Ты интересно чешешь. Ну ладно — Афганистан — это понятно. А Чечня? Какие там нахрен боевые действия?

— После того, как Советский Союз развалился, — терпеливо начал объяснять Вадим, глядя в округляющиеся глаза собеседников, — все республики захотели жить самостоятельно. В том числе и Чечня. Но она то в отличии от всяких Латвий и Туркмений входила в состав России, поэтому чеченов не отпустили. Они подняли мятеж. Туда бросили армию. Там целых две войны было. Такие позорные, что и рассказывать неохота. Будет время, расскажу поподробнее. Подождите, а про Пуксинку я слышал. У меня в Москве друг есть полковник, ну, сейчас, наверное, ещё майор. Вместе в Ульяновске учились. У него брат работал в этой самой Пуксинке в зоне опером. На севере Свердловской области. Я с ним в Москве познакомился. Пиво пили у Валентина, то есть у старшего брата, он много рассказывал про зону. Фамилия Валентина — Рагозин. Валентин Антонович Рагозин. А брат соответственно Вадим Антонович. У вас тут нет такого случайно?

— Есть Рагозин. «кум» молодой. Недавно старлея получил. Он первое время у нас отрядным был, недолго, месяца три-четыре. Кстати, единственный нормальный отрядный из всех, кого я знал. И тот в оперчасть ушёл.

— Опер он тоже хороший, на нашу жопу, — добавил Карташ, — всё, сука, знает, ни хрена от него не спрячешь. И отвечает как раз за разделку, за наши бригады. А как у него имя-отчество, я что—то не помню. Вроде Вадим.

— Шплинт, — Шпана перегнулся к нижним нарам, — спроси у шнырей, как у кума Рагозина, имя-отчество.

— Да я и спрашивать не буду. Вадим Антонович он. Сам слышал, как Кислый к нему обращался, — донеслось снизу.

— Слышь, Бурый, — перешёл на шёпот Шпана, придвинувшись в к Вадиму вплотную, — ты полегче насчёт развала Союза и т.д., я тебя только что предупреждал.

— Да не Бурый я. Рокотов Валерий Петрович, — Вадим умышленно назвался Валерием, что бы собеседникам легче было общаться. — слава Богу, хоть имя совпадает. Не знаю, как вам доказать… Скажите, Бурый какие — нибудь стихи знал наизусть, ну или песни Высоцкого, например? Вы же хорошо его знаете.

— Бурый и стихи?! — Оба весело рассмеялись.

— Ну может где-то в блокноте что-то записывал?

— Нет. Куда там! У тебя…, ну, у Бурого в блокноте несколько адресов и всё. А стихи… не помню, что бы хоть одну строчку от него когда-нибудь слышал, — Карташ задумчиво почесал лысую голову, — а ты что, знаешь стихи?

— Короче, слушайте, Высоцкий:

А где был я вчера, не пойму хоть убей.

Помню только, что стены с обоями.

Помню — Клавка была и подруга при ней.

Целовался на кухне с обоими.

А на утро я встал, мне давай сообщать,

Что хозяйку ругал, всех хотел застращать

Что я песни орал, что я голым скакал.

И отец говорил у меня генерал…