Рассказы

Сергей Аркадьевич Сидоренко (2024)

В этот сборник вошли самые разнообразные рассказы из различных периодов жизни. У них нет общей идеи, каждое произведение — отдельная законченная история. История с разной моралью, но ведь каждый сам делает выводы для себя.

Два одинаковых разных человека

Мой брат всегда был мне полнейшей противоположностью, по характеру, разумеется, внешне же нас иногда путали, как вы наверное уже догадались — мы близнецы. Он — усердно учится где-то там в престижном университете, а я работаю на автобазе водителем. Не дай Бог нам влюбиться в одну и ту же девушку. Конечно, учитывая наши кардинально разные предпочтения и взгляды на жизнь — это вообще невозможно. Он аристократ, а я простой парень, он всегда ходит в выглаженном с иголочки костюме, а я предпочитаю спортивный стиль. Его руки все время ухожены, а в мои уже прочно въелся солидол. Такие мы одинаковые, и в то же время совершенно разные. И с лучилась с нами из-за этого невероятная история. Близнецов не только в книжках и в кино путают, в жизни тоже, и дернула нас нелегкая на первое апреля поменяться ролями!

Утро началось со звонка в дверь, я разглядывал свое отражение в зеркале — оно было небритым, злым и невыспавшимся. Открыв дверь, я сначала подумал, что опять нахожусь перед зеркалом, лишь потом я сообразил, что отражение одето не в старую майку и штаны, а в красивый костюм, что пахнет оно духами, а не перегаром (вы не подумайте я совсем не пью, вчера был второй раз в жизни — мой юбилей, двадцать лет) Лицо отражения выбрито, волосы причесаны. Брат во всей лучшей форме стоял на пороге и улыбался.

— О-о-о-о, — протянул он. — Понятно, чем ты вчера занят был!

— Прекращай издеваться, — буркнул я сторонясь и пропуская его в комнату. — И так голова болит.

— Не надо тебе было так сильно то все-таки…

— Брательник, ну неужели ты пёрся в такую даль только ради того, чтобы читать мне нотации? Ты это брось, я нисколько не поверю!

— Нет, не нотации, а кое-что получше, — далее он выдал совершенно безумную идею.

Я только диву давался. Этот тихоня оказался вовсе не тихоней, а самым форменным тихушником — он предложил на первое апреля нам обменяться с ним местами и всех разыграть.

— Риска разоблачения никакого, — убеждал меня он. — Мы с коллективом собирались в ресторан, у одного из наших день рождения, вот ты за меня и пойдешь, а потом я приду, вот смеху то будет!

Ну а я что? Я ничего, все-таки брат редко о чем-то просит, так что грех отказываться! Да и потом — мы с братом вместе последний раз только в школе менялись местами на приеме к медсестре. Он, уколов, видите ли, боится. Нам родители для различия косынку дали. Как вы уже поняли, косынку на шею повязывал я, и шел во второй раз. Так почему не поменяться и теперь? Вот только это будет немного затруднительно.

— Жора, — я в сомнении посмотрел на брата. — Сейчас не школа, и косынкой мы поменяться не сможем, ты посмотри на меня, какой я, а какой ты!

— Да ерунда, — отмахнулся он. — Ты проведешь день у стилиста, за мой счет, а я проведу день в твоем гараже!

— Во! — хохотнул я. — Заодно там все в порядок приведи!

Мы вдвоем рассмеялись. Кто же знал, что у этой невинной забавы окажутся столь далеко идущие последствия!

Первое апреля я встретил не как обычно. Мы с братом поехали в салон красоты. В салон! Красоты! Со мной там возились как с привередливой дамочкой, маникюр, стрижка, укладка… Маникюр! А братцу тем временем было ох как несладко! Одна лишь мысль о том, что он, такой аккуратист и чистоплотный, человек, который терпеть не может грязи, копается в моем гараже, заставляла меня еле сдерживаться от приступов хохота. Да уж, братишка, это тебе не престижный универ! Со мной там возились незнамо сколько, но когда я посмотрел в зеркало, то оттуда на меня глядел мой брат — костюм, блестящие туфли, идеальный побор и гладко выбритое лицо.

"Да, Серега — подумал я. — Тебе хоть сейчас на свадьбу!"

Я тогда и не подозревал даже, насколько близок был к истине.

***

В гараже брата было просто НЕВЫНОСИМО грязно! И этот человек — мой с позволения сказать брат! Что же у них тут вчера было? Ясное дело — гуляли! Какая деградация, какое бескультурье — пить спиртное. В высшей степени отвратительно. Кругом были разбросаны обрывки газет и всякий хлам. Мне противно было прикасаться к опорожненным бутылкам и мятым одноразовым стаканам, я вынес бутылки на помойку, и по мере своих сил навёл порядок. Видела бы сейчас меня моя невеста… Единственное что здесь было разложено по местам — это инструмент. Господи, неужели этот неряха хоть в чем-то придерживается порядка? Ящики стояли открытыми и топорщились непонятного вида железками на каждой из железок были цифры — 10-12, 14-16, самая большая штуковина нумеровалась цифрами 22-24. Я взял её в руку — тяжелая, такой и человека можно убить, наверное. Я положил ее обратно. Единственное что мне было тут знакомо — это отвертка, их тут было нереально много, вернее отвертка была одна, но к ней прилагалось множество наконечников, я даже не подозревал, что такие бывают. И что ими крутят интересно? Приборы… Масса приборов и ничего непонятно… Что ими меряют? Плакаты звезд прошлого на стенах. Как можно это слушать? Ведь есть же классика, Бетховен, Лист, Бах… Гордость мировой музыки! А тут — Виктор Цой, Кинчев, Кипелов, Бутусов, Башлачев, Высоцкий, Шевчук, Юрий Клинских, Никольский, Николай Расторгуев и совершенно непонятно каким образом затесавшийся в эту компанию Андрей Макаревич. Ну и вкусы у брата! И почему наши пути так кардинально разошлись? Стены помимо плакатов были покрыты надписями типа: каждой собаке — палку и кость, и каждому волку — зубы и злость, скованные одной цепью, связанные одной целью и солнце тело мое жгло, ветер волосы трепал, но я смысла жизни так и не узнал. Над входом красовался странный вопрос — что такое осень? Ответа не было. Я устало плюхнулся на сидение стоящих в гараже «жигулей». Водительское зеркало бесстрастно отразило моего старшего брата — грязное лицо, растрепанные волосы. Как ужасно, но дело того стоит. После уборки тут стало в разы приятнее. Даже рок-музыканты на стенах, и фразы из их песен придавали некую атмосферу уюта. В гараже словно бы жил рок-н-ролл. Который я так не переношу, все-таки.

***

Я зашел в родные пенаты — в гараж, то есть, и увидел зрелище достойное богов: мой братишка сидел на водительском месте моей «шестерки» и смотря на себя в зеркало чуть не плакал. Но следует отдать ему должное — в гараже был идеальный порядок, а он стал точной копией меня. Надо же, как один день на новом месте сильно меняет человека!

— Это просто ужас! — возмутился он, вставая мне навстречу. — Ужас!

— Что ты тут ужасного нашел? — улыбнулся ему я, стряхивая несуществующую пылинку с идеально чистого пиджака.

— Ты первосортный неряха!

— А ты первосортный зануда! — смеясь парировал я.

— Да уж, — ответил Жора. — Видела бы нас сейчас наша мама.

— Опять бы перепутала!, — я расхохотался. — Пошли домой, труженик, до кондиции тебя будем доводить!

— Опять уборка?

— Душ!

После того как мой брат принял душ и вырядился в мою одежду он и вовсе стал неотличим от меня.

— Ну что, — не так уж все и плохо, — констатировал он глядя на себя в зеркало. — Только волосы растрепаны.

— Входи в образ, — подбодрил его я. — Привыкай.

— Как ты можешь жить так?

— А вот так и живу, от получки до получки.

Потом последовал инструктаж сторон. Я ознакомил брата с моей жизнью, а он меня со своей, всё понемногу — как нас называют друзья, как зовут друзей, что они любят, но вы понимаете. Схватывал мой братишка все на лету, и проверку мы устроили тут же — он вышел на балкон, и поболтал с соседом:

— Здорово, Кузьмич!

— Привет, Серега! Что, в гараже возился весь день?

— Да с мужиками устроили вчера фуршет, тебя позвать хотели…

— Да я Настьку с жабой на курорты провожал!

— С жабой?

— Ну чего ты, Серый, склерозу подхватил? С тёщей, чтоб ей там минеральной водой захлебнуться блин, любимой маме!

— Давай закурим что ли? — предложил сосед. — При жабе дома вообще не подымить было, все она орала, что аллергия у нее.

Тут мой братик словно с размаху налетел на стенку:

— Да я это…, — он мельком глянул на меня и я молча показал ему кулак: закуривай и не вякай!

Брат закурил, неловко затянулся и закашлялся.

— Е-мое, Серега, — удивился сосед. — Что с тобой сегодня? Как подменили прямо.

— Извини, — ответил Жора. — Настроения нет, пойду-ка просплюсь.

Он зашел в комнату и сразу побежал в туалет. Изнеженное существо, ей Богу!

— Я на это не подписывался, — прохрипел он из-за двери, но не успел продолжить, его опять накрыло. Наконец он вышел, бледный, но более менее вменяемый.

— Нет, с меня хватит, — он устало плюхнулся на диван. — Я не смогу и дня так прожить, твоей жизнью…

— Молчи босота! — рявкнул на него я. — Сам предложил и сам же пятки смазываешь? Нихрена! Меня хрен знает сколько маникюрили и педикюрили, как Бориса Моисеева, ради твоей затеи, и теперь я из принципа ее закончу! Ты всю жизнь меня бесил своим этим поведением, я всю жизнь мечтал, чтоб у меня брат был не мямлей, а мужиком, так что заткнись, или я тебе ей Богу на всю жизнь это устрою!

Спор решился быстро, взаимообучение продолжилось. Вы не поверите, я учил его курить! Но я тоже натерпелся. Дабы отыграться за курево, Жора начал учить меня поведению за столом. Я сидел как дурак с двумя здоровенными справочниками, которые прижимал локтями к телу, и ел суп. Стоило растопырить руки, книги падали на пол. Плюс ко всему, держать ложку двумя пальцами оказалось адски неудобно, рука дрожала как с похмелья, суп проливался в тарелку. Я время от времени громко ругался, а брат кашлял, но дело у нас шло. Где он только этого нахватался? В нашей семье конечно все было культурно и как полагается, но с книгами прижатыми локтями к телу никто не обедал. Дальше больше — с одной из книг на голове меня заставили ходить по комнате. Господи, за что мне всё это? Я ему что, в манекенщицы готовлюсь?

— Все, — брат выплюнул окурок в пепельницу. — Я больше не могу.

— Я тоже, — книга шлепнулась на пол.

— Ну, ходишь ты уже получше.

— А ты блевать от курева перестал.

Я вышел на балкон и не глядя вытряхнул пепельницу. Снизу незамедлительно раздался вопль бабульки, которая оказалась не в том месте и не в то время. Я быстренько ретировался с балкона. Моим глазам предстал довольный брат, которому затея вновь начала нравится.

— Ну все, время. Мне, то есть уже тебе, пора в ресторан.

— Лады. А ты бери мою машину и дуй на базу, там у Кузьмича сегодня отъезд его кобры с жабой отмечают, повеселись.

— Ну что за жаргон, я же миллион раз говорил тебе…

Я хлопнул брата по плечу.

— Да не нуди ты, у тебя это прекрасно получаться стало в свете последних событий!

Для полноты картины мы обменялись даже телефонами. Плюс на руке у меня были часы брата. Вот где, собственно, логика? Зачем таскать часы, когда есть телефон? Вышли во двор и договорились встретится на этом же месте в семь часов.

***

До работы брата я добрался с черепашьей скоростью. Мотор"шестерки"ревел, хрипел, даже срывался на визг, но машина все равно тащилась медленнее, чем хотелось бы. Я вдавил газ в пол до самого предела, но она все равно не желала ехать быстрее. На подъезде к огромным воротам из-под капота и вовсе повалил пар. Я еле-еле смог доехать до того места, где мой брат оставляет свою развалюху. Тихий ужас. Как он может ездить на ЭТОМ?

— О, Серый приехал! — ко мне подошел тот самый мужчина, куривший на балконе. — Чегой-то с твоей лайбой?

— Да хрен ее знает, — отвечал я на манер брата. — Еле доехал сюда.

— Ну-к, давай посмотрим, — он поднял капот, минуту помолчал, посмотрел на меня, под капот, потом снова на меня.

— Это как же ты ее так насиловал? — удивленно спросил он.

— Да никак, елы-палы! — ответил я. — Сел, завел, и на тапочку дал, давил, давил, а она все равно ползет!

Кузьмич заглянул в салон.

— Так ты чего, всю дорогу на первой скорости ехал? — расхохотался он. — Хорош ездюк! Да что это с тобой сегодня?

Я не нашелся, что ответить. Какие еще скорости? Почему первые? На моем «форде» этого в помине нет, сел двинул рычаг вперед и езжай. А тут скорости какие-то непонятные… Я стал осматривать базу. Грузовики, разбросанные тут и там запчасти… Как можно работать в таких условиях? И сколько за такую работу платят?

Кузьмич и я подошли к столу. М-да. К такому меня Сергей не готовил. Водка. А я ведь не пью. Я и курю то без пяти минут. Неожиданно впервые в жизни я обозлился на себя — то же мне, мужчина, водки испугался! Выпью капельку, не умру.

— Ну, мужики! — провозгласил Кузьмич. — За отъезд Настьки и жабы моей в санаторию, за здоровьем поправляться, мы с вами тоже поправимся! Только они клизмами, а мы — беленькой! Будем здоровы!

Все подняли рюмки. Я тоже. Меня вновь сковала нерешительность. Но тут мне помогла удачная идея — представить, что это вода! Ну, я и представил. И тут же все представление рухнуло — "вода"понеслась по пищеводу огненным водопадом лавы, дыхание сбило, я начал хватать ртом воздух, кашлять, в желудке бушевал такой пожар, будто там Герострат храм Артемиды поджег. Кто-то услужливо подсунул мне огурец, и я доверился инстинкту самосохранения — закусил и наконец-то отпустило.

— Да что с тобой? — Кузьмич удивленно посмотрел на меня. — Пьешь, как будто впервые в жизни.

Как не печально, именно так оно и было. Тем временем Кузьмич провозглашал очередной тост:

— Итак, — сказал он. — Выпьем за то, чтоб моей жабе там хорошенько прополоскали ее бездонную утробу!

Тут меня накрыло:

— А также за ее удачное путешествие в чудесный мир очищения прямой кишки! — выдал я.

Все взорвались хохотом и аплодисментами. А до меня только сейчас дошло, что я сморозил.

— Все! — заявил я. — Я больше пить не могу!

Но хор голосов сломил мое жалкое сопротивление, и вторая доза спиртного потекла в мой протестующий желудок. Вторая пошла полегче. Боже, я уже начинаю мыслить, как самый настоящий алкоголик.

Я уже на горьком опыте знал, что надо закусить и не глядя взял с тарелки что попало под руку, откусил кусок. Откусил и завопил как безумный. Это оказался перец. Организм сейчас требовал только одного — воды и как можно скорее! Я увидел стакан, от шока я совершенно забыл обо всем и опрокинул стакан в горящий огнем рот. Только там оказалась вовсе не вода… Я вскочил на ноги и тут они отказались меня слушаться. Странненько-престранненько, я ж выпил то немного совсем… Ой мама.

— Серому не наливать! — донесся голос Кузьмича. — Он сегодня что-то не в форме!

И он рассказал, как я сюда добирался. Застолье взорвалось хохотом. Тут выяснилось, что спиртное благополучно закончилось. Я собрал в кулак остатки мыслей, дабы обрадоваться сему факту, но обрадоваться мне не дали.

— Серёжа, — проговорил заплетающимся языком Кузьмич. — Дернули за добавочкой!

— Нет, — я начал вырываться из его рук. — Не заставите прогибаться под капризы господ! Ха-мы!!! Не поеду под действием змея зеленого!

— Не ори! Я за рулем! Пьяным море по колено! — с этими словами он запихнул меня в машину.

— Кузьмич, ну куда мы в таком виде, — пролепетал я.

— Молчать! — заявил он. — Я компадом парадную! Я коммадом парадую!

«Шестерка» едва не снесла дорожный знак с изображением кирпича на красном фоне и покатила дальше.

— Прокатила, прокатила, прокатила, — вдруг заголосил Кузьмич. — Прокатила и з-з-з-заставила-а-а-а страда-ать! Если б был бы я страшнее кро-к-кодила! Ик, я бы смог поступок этот оправдать! И-и-и-и если б знал, что ничего мне не светило, я тогда бы н-н-не дарил цвяа-а-а-точки ей! Прокат-т-тила, прокатила, прокат-тила, как кассету за чет-тыр-над–цать рубле-е-е-е-ей!

Вокальную партию неожиданно заглушил вой сирен.

— Кузьмич, — испуганно пробормотал я. — Это что, милиция?

— Спокойно! Сядем щас! — проорал он культовую фразу из кинофильма.

Тут нас подрезала патрульная машина и последовал удар. И лишь только тогда я вспомнил, что я был не пристегнут. Я попытался вылезти из машины, меня схватили чьи-то руки, я попытался освободиться, чтобы объяснить, что я немножко выпил и соображаю адекватно, как тут на мою голову обрушился второй удар, и стало темно…

***

Ну и колеса у братишки! Чтоб я так жил! Правда музыка не для меня — нет, ну как можно слушать такие сопли? Хорошо еще что я захватил свой диск, сердцем чувствовал, что понадобится. Из динамиков послышалась просьба рассказать историю этого мира и удивиться количеству прожитых лет. Вот это то, что надо. Диск стоил уйму денег, подарочное издание. Под бодрую музыку я в момент домчался до ресторана!

Ресторан поражал. Я бывал в таких не побоюсь этого слова, роскошных заведениях только на дни рождения родителей, или, когда начальство приглашало весь персонал базы на праздники. В помещении было ослепительно. Другого слова я подобрать не смог. В углу на сцене расположились музыканты. Еда была то, что надо. Такого великолепия я ни в жизнь нигде не видел. Все так, с шиком. Но не удивляемся, играем роль аристократа! А то тут сразу поймут, что для меня это все в диковинку.

Встретили меня там как родного, о подвохе и не догадались. Мы чинно уселись за стол. Мама родная, чего тут только не было… Чтоб я так жил! Я с трудом подавил в себе желание наброситься на еду. И все эти ботаники — нет бы им есть, они сидят и болтают! Особенно именинник — он, по моему, мог потягаться даже с бабой Нюрой из третьего подъезда. Из всего увиденного я сделал вывод — есть тут никто не собирается. Зачем тогда на столе столько вкусностей? И выпивка… По рассказам брата они там все сплошь и рядом правильные. Спрашивается — зачем столько алкоголя? Типа для престижа, наверное — смотрите, дескать, какие мы богатые буратины. Ход мыслей прервал голос:

— Жора, — спросила миловидная девица сидящая справа. — Тебе понравился Дюма?

Я ушел в кратковременный ступор — к такому меня брат не готовил. И я ляпнул первое что пришло в голову:

— Простите, я еще не попробовал этот салат!

Девчонка округлила глаза:

— Гошенька, что с тобой сегодня?

— В самом деле, Георгий, ты перезанимался, — глубокомысленно изрек парень слева. — Дюма, это писатель!

Писатель?! Во блин! Сценарий покатился далеко и ещё дальше — вместо тщательно продуманного тоста я спросил у девчонки слева:

— Это который про этих троих, ну как их, написал? — блин, блин и еще раз блин!

Ну не привили мне в школе любовь к классике! Кто такой Дюма, про каких троих он там сочинил?!

— Гоша, ты правда переутомился, — девушка придвинула мне фужер с минералкой. — Выпей.

— А давайте выпьем, давайте, — поддержали за столом ее идею.

Я не успел толком опомниться. Но что надо было делать, после фиаско с писателем-салатом нужно было разрядить обстановку, и я не придумал ничего лучше, как нацедить себе рюмочку коньяка и выпить за здоровье именинника. Но обстановка разрядилась после этого совсем не в ту сторону. Все удивленно посмотрели на меня.

— С тобой Жора, твориться сегодня какая то не поддающаяся объяснению ерунда, — изрек сосед слева. — Ты ведь убежденный трезвенник.

Я и забыл, что мой братик непьющий от слова «совсем»!

— Да это я так, — отмахнулся я. — Лекции, преподы, стрессы!

— Жора, что с тобой сегодня? — спросила девушка. — Ты пугаешь меня. И потом, тебе нельзя пить, у тебя в полвосьмого самолет!

Я чуть не ляпнул — какой, к черту, самолет? Но тут на меня по-настоящему обрушилось понимание ситуации — самолет?! Какой, к чертовой матери, действительно, самолет?!

— Ох ты Господи, — я сделал вид что спохватился. — Совсем из головы вон.

— Не пустят тебя в самолет пьяным, Гоша, — сказал мне мой сосед. — И не дождется невеста жениха!

Тут я понял, что мне пора в уборную.

В уборной я обмозговал ситуацию и вывод был неутешительным — брату надо куда-то лететь, судя по всему — к девушке. Скоро стукнет семь часов. Пора звонить ему и говорить ему чтобы он заканчивал весь этот цирк. Я набрал номер дрожащими пальцами, и чуть не грохнул мобильник об пол — телефон абонента выключен, или находится вне зоны действия сети! Только этого не хватало! Что делать? Думать и только думать! Значит он — это я. Он там, где должен быть я. У Кузьмича сегодня… Оперный театр!!! Они там по любому раскладу напьются, а пить ему нельзя! Дальнейший ход событий представился мне совершенно ясно — он откажется, его обсмеют, заставят, напоят, а там страшно даже представить, в какую авантюру вляпается этот тихоня! Брата срочно надо выручать! Затея слишком далеко зашла!

— Гоша, с тобой там все в порядке? — послышался голос из-за двери.

— Да, в порядке, — ответил я выйдя из уборной и чуть не попросил у парня закурить. Вовремя вспомнил, что Жорик не курит. Компания шла на выход.

— А вот и наш пронзенный стрелой амура Георгий! — провозгласил именинник.

— Которого мы сегодня провожаем в аэропорт на встречу его счастью!

— Да не, ребята, мне идти надо, — стал отнекиваться я, но толпа подхватила меня, в мгновение ока я оказался в своей машине, за руль прыгнул тот парень слева, которого кстати сказать звали Игорь, судя по рассказам брата это его лучший друг.

— Я тебя провожу, как договаривались, машину отгоню к тебе домой.

Я кивнул. Трубку брат по-прежнему не снимал. Мы проехали мимо того места, где расстались с братом днем. Брата на условленной скамейке не было. Я бросил ему названивать, видимо мне остается прилететь к этой девчонке и объяснить ей, что я не тихоня и ботаник Георгий, а обычный работяга Сергей. Кстати, что за девица хоть? Надо посмотреть, наверняка у брата в телефоне есть фото. Фото были. Я у видел и очень пожалел о том, что полез их смотреть. Я увидел её, и понял, что я пропал. Нужно лететь. Чтобы все объяснить. Да кому я вру? Я просто хочу ее увидеть. Это подло, уводить девушку у брата, но я только увидеть! Вдруг мы друг другу не походим? Наверняка не подходим. Вот везет же людям! Я почувствовал зависть. Я должен ее увидеть! Но только увидеть и ничего больше!

— Что-то ты молчишь, — отвлек меня Игорь. — Приехали.

Я взял из бардачка билеты, и покоряясь судьбе пошагал через здание аэропорта на летное поле. Назад я не оборачивался.

***

Темнота… Шум… Везде шум… Боль… Потолок. Решетка. Решетка?! Я вспомнил все. Розыгрыш, подмена… Я находился в районном отделении. Грязные зеленые стены, решетки, вонь. Крики задержанных пьяниц и дебоширов. Боже мой, куда я попал! Посмотрел на висевшие поблизости настенные часы. О, Господи! От шока я мгновенно протрезвел. Семь часов! Полчаса до отлета!!!

— Кто-нибудь! — завопил я, дергая прутья решетки. — Освободите! Спасите! А-а-а-а!

Тут же примчался служитель закона и велел замолчать, и протрезветь до конца. Но я так неистово начал умолять его отвести меня к главному лицу отделения, что он отпер дверь, сковал мне руки браслетами, и через пятнадцать минут я сидел на стуле перед хмурым капитаном.

— Ну и что мы скажем?

— Господи, дайте мне объяснить, товарищ командир! Прошу вас, поверьте мне! Я это не я, я на месте брата!

Он на меня посмотрел, как на идиота, а я тем временем тараторил как безумный:

— Я из пары, мы с братом, вот мы близнецы, и я сегодня, мы с ним сегодня, мы поменялись местами с ним сегодня, мы чтобы розыгрыш, он это я, а я это он!!! Я не Сергей, я Георгий, я вам клянусь!

Я чуть не плакал. Документы у меня были на имя брата, мы поменялись даже бумажниками!

— Есть документы, подтверждающие личность? — сурово спросил милиционер.

— У меня на имя брата! Мы даже ими поменялись!

Видно было, что он мне не верит. Он велел принести вещи, которые у меня отобрали при задержании. Я чуть не взвыл от досады, когда мне дали не мой бумажник, а старый портмоне Сергея. Я открыл его, уже ни на что не надеясь и тут блеснул лучик надежды на спасение — в портмоне была наша школьная фотография!

— Вот! — выкрикнул я показав милиционеру фотографию. — Я же говорю — братья мы!

— Допустим! А вдруг ты это ты и есть, только выкрутится хочешь?

— Дайте телефон, дайте ради Бога позвонить!

Повезло, телефон мне дали, я лихорадочно начал тыкать в кнопки. Отключен! Как же так! Я посмотрел на часы. Все! Брат улетел вместо меня! Хотя это вряд ли, он наверняка попытается меня выручить!

— Что, не берет брат трубочку? — ехидно поинтересовался милиционер.

Но я уже набирал другой номер. Господи, только бы там не оказалось занято!

— Алле, мама?! — заорал я в трубку. — Скорее приезжай в наше районное отделение, вытащи меня отсюда!!!

— Господи, Сережа, что с тобой?!

Я от изумления чуть дара речи не лишился. Нет, вы это видели? Мамочка еще не знает, кто из сыновей её беспокоит, и если беспокоит из милиции, значит по ее логике это Сергей! Железная логика, даже мама не различила. Но не будем раскрывать карты, если мамочка узнает, что в цепкие лапы закона попал ее любимый Жорочка, ее точно хватит удар.

— Сыночек, мы с папой скоро будем, не волнуйся!

И она бросила трубку.

— Вам сейчас все объяснят, — сказал я откидываясь на спинку стула и испытывая чувство огромного облегчения. Родители меня точно вытащат, а потом быстро на самолет, к ней… И если любимый братец там, то… Я даже боюсь представить, чем в таком случае всё закончится.

Не прошло и пятнадцати минут, как в кабинет следователя ворвалась вся в слезах мама. Меня выставили в коридор, где меня уже ждал отец.

— Ты что, совсем обалдел уже? — тихо спросил папа. — Рассказали мне, как вас взяли! Вот почему Георгий такой целеустремленный, серьезный, а ты…

Тут я задрал рукав олимпийки и показал отцу идеально чистую правую руку. Вся семья знала, что у Сергея на правой руке наколка — от, в отличии от меня, отслужил в армии. Увидев отсутствие того, что он ожидал увидеть, отец так и сел.

— Жора? — он посмотрел на меня, как будто впервые видел.

— Пап, — начал я. — Ты только не волнуйся, я тебе сейчас все объясню…

***

Я вышел из здания аэропорта. Судьба брата меня всё еще волновала, но на первом месте был вопрос — как добраться по адресу? Каюсь, я залез в переписку брата, адрес-то надо было узнать. Я заглянул в бумажник. На такси хватит. На достопримечательности я не смотрел, мысли другим совсем были заняты. Я почувствовал, как начинают подгибаться ноги, когда поднимался по лестнице на нужный этаж. Вот и дверь, осталось только позвонить. Я медлил. Развернулся чтобы уйти, но вспомнил, для чего я пришел. Рука сама нажала на звонок. Дверь почти сразу отворилась и приветствие так и застряло где-то в горле. На пороге стояла она.

Конец ознакомительного фрагмента.