Феодора-2. Средиземное море

Сергей Афанасьев, 2022

516-й год. Путешествие в Александрию юной Феодоры, будущей императрицы Византии и будущей святой, продолжается. Свежий ветер и хорошая погода, казалось бы, обещали легкое необременительное путешествие. Но как оказалось – не все так просто. В вещах бандитов девушка и ее спутник вдруг находят предметы, которых там быть не должно, и единственное объяснения их наличию касается только самой Феодоры, и касается для нее самым печальным образом.

1

Корабль вышел из гавани, волны существенно увеличились и Русу, борясь с качкой, пришлось пошире расставить ноги, время от времени для устойчивости хватаясь за ближайшие канаты, клетки и леера. Впрочем, это совсем не мешало ему с безумной, упоенной радостью полной грудью вдыхать морской воздух свободы! И он никак не мог надышаться, широко раскрывая рот и весело подставляя лицо прохладному ветру и соленым брызгам!

Как долго он грезил об этом дне, ворочаясь в тесном вонючем сарае среди таких же как и он бедолаг! Сколько планов побега он строил! Сотни! И сотни же отметал! Как воин и охотник, он старался все продумать до мелочей. И эти мелочи-то и решали все дело! И вот наконец!…

Впрочем, лицо его снвоа стало равнодушно-спокойным, как и подобает мужчинам. Только чуть заметно вздохнул, опуская плечи. Однако рано еще радоваться.

Ему вдруг сильно захотелось пить. Рус быстро огляделся — к кому бы обратиться?

Корабль уверенно шел под парусами, и на палубе фактически никого не было — только рулевой наверху. Да ближе к носу судна кто-то возился с огнем в железном корыте.

Рус почуял запах пищи и уверенно направился к кашевару. Просторные темно-синие штаны, многажды подпоясанные красным поясом. Мягкие сандалии, кожаным ремешком привязанные к лодыжкам. Просторная желтая рубашка. Черная косуха на голове. В левом ухе — огромная серьга в виде краба.

— Скоро будет готово! — весело произнес тот, увидев приближающегося Руса. Кок на воткнутых над углями палочках небрежно поджаривал хлеб, мясо и овощи.

У Руса тут же потекли слюнки. Однако давно он не ел!

— Где тут у вас можно попить? — медленно, почти по слогам спросил Рус, надеясь, что матрос так лучше поймет его плохой греческий и радуясь тому, что сам понял его.

— Там, за клетками, бочка, — кивнул матрос в сторону мачты.

Рус сдержанным кивком поблагодарил, неторопливо удалясь. Действительно, у самой мачты стояла вместительная деревянная бочка. Рус снял такую же деревянную крышку, расположенным рядом черпаком зачерпнул воду, с удовольствием и от души напился. Тем более, что вода еще не успела нагреться и была ледяной, аж зубы ломило.

Впрочем, явственно ощущался привкус вина, но это его не удивило. Рус знал об этой особенности ромеев.

Потом он так же с удовольствием умылся. Грим смылся еще вчера, и поддерживать его дальше смысла не было никакого. Ведь главное, чтобы портовые работники, когда им опишут беглого раба, не смогли его опознать. А капитану и матросам должно быть все равно, как Рус выглядел тогда, и как — сейчас. Ведь он был с госпожой и, вполне возможно, это были ее причуды.

Вернулся в каюту, узнать, не мучает ли Феодору жажда. И к своему удивлению увидел девушку в нагнувшемся положении — она влажной тряпкой энергично протирала пол. Рус долго смотрел на ее соблазнительно выставленные бедра. Даже невольно сглотнул слюну.

— Что замер? — недовольно покосилась она, продолжая энергично двигать тряпкой и ее бедра также энергично двигались вправо-влево.

— Да так, — неопределенно ответил он, стоя в раскрытых дверях и подчеркнуто отвернувшись.

— Лучше помоги. Набери воду. — И она кивнула в сторону медного ведра, к толстой ручке которого была привязана длинная веревка с большим крюком на конце.

Рус все понял. Собрал в пучок веревку, взял ведро, вышел на палубу, подошел к ближайшему борту, зацепил крюк за леер, кинул ведро в море, дождался, когда оно начнет тонуть и за веревку вытащил обратно. Принес в каюту.

— Есть хочешь? — вдруг спросила Феодора, принявшись полоскать тряпку в ведре.

И Рус невольно вздрогнул от этого вопроса. Послушно кивнул, вспоминая мясо на палочках, почему-то решив, что девушка его сейчас и накормит.

— Капитан обещал кормить три раза — утром, в обед и вечером — как и всех пассажиров, — сказала Феодора. — Так что, наверное, уже скоро. Но пить хочется прямо сейчас.

Она вопросительно посмотрела на Руса, и тот, кивнув, молча покинул каюту. Вышел на палубу, розовую от солнца, только намечающегося на востоке, в душе сильно, почти по-детски радуясь тому, что мясо на шпажках готовилось, оказывается, и для них тоже!

Вернулся к мачте.

Солнце резко вышло из-за горизонта, ярко полыхнув жаркими лучами. Рус невольно сощурился.

Взвесил в руках черпак — тот был привязан к бочке. Можно, конечно, и отвязать, но Русу показалось, что местные будут этим не очень довольны.

Юноша снова подошел к кашевару.

— Моя госпожа хочет пить, — произнес он. — Есть что-нибудь еще, кроме этого ковшика? — кивнул Рус в сторону бочки. — Или я могу его отвязать?

Матрос только весело рассмеялся, отрицательно покачав головой.

— Лучше этого не делать. Никогда, — сказал он, сунув руку в лежащий рядом мешок.

Пошарил. Вытащил бронзовый кубок. Протянул.

— На вот. Только сразу верни.

Рус кивнул в знак благодарности.

Феодора выпила весь кубок фактически за пару глотков.

— Еще? — невольно пожалел ее Рус.

Но она отрицательно покачала головой, решительно берясь за тряпку, и он понес кубок обратно.

— Ты узнай там про завтрак, скоро ли будет готов? — только и сказала она ему вслед.

Снова вернулся к коку. Присел на корточки возле огня, с удовольствием вдыхая запах приготовляемой пищи.

— Помощь нужна? — поинтересовался он на всякий случай — вдруг на кораблях пассажиры также должны принимать участие в приготовлении пищи?

— Нет, — отрицательно покачал головой матрос, весело улыбаясь. — Я — Хорив, — протянул он правую руку (как символ дружеских намерений — мол, нет в ней никакого оружия). — Но все меня зовут Рив.

— Рус, — ответил бывший раб, пожимая руку в ответ.

— Слушай, ты склавин? — поинтересовался Хорив.

— Нет, я из племени русов. Русич.

— Рус из племени русов, — ухмыльнулся кашевар. — Кличка, значит. — И он вопросительно посмотрел на юношу.

Но Рус только пожал плечами.

— Ясно, — протянул Хорив, поворачивая шпажки. — Ант, значит.

Рус промолчал, не собираясь объяснять ему, что анты — это всего лишь союз разных племен, а не какой-то отдельный народ. Хорив между тем подал ему одну из шпажек. Рус взял, кивком поблагодарив. И тут же вонзил зубы — голоден уж очень. Было горячо, сочно и вкусно.

— Ты, случаем, знаешь что-нибудь про Херсонес? — настороженно поинтересовался Рус, быстро прожевав и проглотив первый кусок мяса.

Эйфория от свободы как-то быстро прошла и голову тут же заняли более насущные мысли. А в этот город русы, да и их соседи, свозили пшеницу, мед, меха и много чего другого в обмен на всякие заморские товары и, если бы он только добрался до него, то, считай, был бы уже почти дома.

— Слышал, — равнодушно пожал плечами Хорив.

— Знаешь как добраться? — всколыхнулся Рус, впрочем, тут же приняв равнодушно-безразличный вид. Ему очень сильно захотелось домой! Так что он, сквозь волнение вдруг увидел родные края и остро почувствовал запах русского леса! Неужели?!… — закралась робкая испуганная мысль.

Кашевар покачал головой.

— Знаю только, что большей частью все время навстречу утреннему солнцу и вдоль берега. И все на этом.

Рус невольно расстроился, стараясь не показать виду и не дать каких либо подозрений.

— Кстати, вот эти уже готовы, — произнес кок, выдергивая из отверстий три палочки — с мясом, хлебом и овощами. — Можешь отнести своей.

И Рус быстренько сложил указанные шпажки на протянутый кашеваром плоский кусок коры и быстро понес Феодоре — чтобы не остыло.

А кок постучал железкой о железку и другие матросы стали подтягиваться на завтрак, ловко выскакивая на палубу из узких люков.

Рус осторожно, чтобы не уронить поднос, открыл дверь. Вошел в каюту. Феодора уже снова лежала в своей кровати.

— Завтрак, — только и произнес он, ногой прикрывая дверь за собой.

— Замечательно! — воскликнула девушка, быстро приподнимаясь и облокачиваясь на деревянную стенку.

Рус приблизился. Протянул дощечку. Девушка поспешно схватила ее — видать давно уже не питалась нормально. Торопливо пристроила у себя на коленках. Взяла ближайшую шпажку, с нескрываемым наслаждением втягивая мясной аромат. Решительно впилась зубами, энергично двигая челюстями.

Рус терпеливо ждал.

— А знаешь — довольно вкусно, — заметила девушка, с удовольствием зубами снимая с прутика сочный кусок мяса. — Я ела много разных дорогих и экзотических яств. Но… Нет ничего лучше простой пищи, — добавила она, осторожно снимая белыми зубами горячие овощи с другой шпажки.

— А ты? — наконец поинтересовалась девушка, видя, что юноша ничего не ест.

— Я там поел, — неопределенно махнул он рукой в сторону носовой части судна.

— А-а! — протянула Феодора, принимая это во внимание. — Хотя, может нам с тобой питаться вместе — мы ведь компаньоны, — вдруг предложила она. — Так будет даже лучше, — добавила Феодора, серьезно посмотрев на Руса, словно умоляла его о каком-то огромном одолжении. Рус ничего не понял, но согласно кивнул, пожав при этом плечами. Он подумал, что девушки — существа слабые, и им хочется время от времени опираться на что-то более сильное, и он решил не препятствовать ей в этом.

Закончив трапезу, Феодора отдала Русу дощечку с пустыми шпажками. Достала из своих вещей тонкий платочек, старательно протерла губы и руки. Рус, держа дощечку в руках, покорно ждал дальнейших указаний. Между тем девушка, взяв бронзовое зеркальце, внимательно посмотрела на себя и, недовольно поморщившись, принялась чем-то подкрашивать свои пухлые губы.

— Можешь идти, — сказала она. — И принеси мне воды.

Рус ушел.

— Что ты мельтешишь туда-сюда? — усмехнулся Хорив, завидев приближающегося Руса. — Паренек, сядь, отдышись! Взгляни на мир проще!

И Рус действительно присел рядом, протянув кашевару дощечку со шпажками. Тот только кивнул в сторонку, беря из связки бьющихся куриц очередную и кинжалом решительно, на весу, срубая ей голову. Кровь он сливал в большую пиалу, тем более, что обезглавленная курица еще довольно долго билась, словно голова ей в принципе была и не очень-то нужна.

Рус покосился в указанную Хоривом сторону, увидел его мешок и свою дощечку положил рядом с ним, на палубный настил. Потом подумал и аккуратно переложил на сам мешок — чтобы Хорив наверняка увидел, что он, Рус, все вернул, по-честному, без обмана.

— Снова одолжи кубок, — попросил он. — Госпожа хочет пить.

— Возьми в мешке, — сказал Хорив, очень уж ловко ощипывая тушку. Рядом с ним стоял котел, в котором лежали куски куриц, залитые каким-то остро пахнущим маринадом.

Рус неловко просунул руку в чужой мешок — за всю свою жизнь во что-то чужое он никогда не лазил, и первое, что произошло в его жизни — это был мешок бандитов. Среди множества кувшинов быстро нашарил"свой"кувшин, определив его на ощупь по вмятинам.

Снова положил тарелку на самый верх мешка. Встал.

— А это зачем? — кивнул он на котел — пахло уж больно вкусно, и Рус уже невольно представлял, что если его так будут кормить, то это путешествие будет более чем приятным.

— В ближайшем порту к нам наверняка погрузятся пассажиры, — лениво произнес тот, бросая свеже-ощипанную тушку на толстую доску и принявшись кинжалом довольно быстро нарубать ее на кусочки.

— А они появятся? — вдруг невольно дрогнувшим голосом спросил Рус, внутренне похолодев. Ведь с этими пассажирами могли прибыть лица и по его душу!

— Конечно! — равнодушно отмахнулся Хорив, скидывая куски в котел и попутно подсыпая в него новых специй. — Наш маршрут довольно оживленный, так что по дороге будем захватывать желающих. Возможно даже, что все не поместятся, и кое-кто будет спать на палубе.

И это известие очень сильно омрачило Руса.

В это время звякнул колокол на мостике. Он невольно поднял голову. Один матрос сменил другого.

В каюте Феодора взяла кубок, благодарно кивнув юноше.

Старательно, маленькими глотками снова выпила его весь. Протянула кубок обратно.

— Я собираюсь поспать, — сказала она, укладываясь под тонкую простынку.

И Рус вдруг почувствовал, что сам очень сильно хочет спать! Да и немудрено — ночь без сна, столько проблем, столько переживаний…

Он быстренько отдал кубок усмехнувшемуся Хориву. Когда вернулся в каюту, Феодора уже спала под гипнозом мерного покачивания корабля, свернувшись калачиком, словно маленький ребенок, и тихо посапывая. Лицо ее светилось необыкновенной ангельской чистотой, и Русу вдруг захотелось любоваться и любоваться ею! Но он сурово потряс головой — воину это не пристало. К тому же он и сам страшно устал. И Рус быстро плюхнулся на коврик у двери и мгновенно уснул, тем не менее сжимая свой нож за пазухой — вновь обретенную свободу он собирался продать очень дорого.

Когда Рус проснулся, Феодора еще спала. Девушка лежала на боку, простынка сползла с нее, также как и легкая туника. И Рус, тихо выходя из каюты, снова задержался на ней взглядом. Прекрасное юное худенькое тело, очень тонкая талия, бедра, от которых невозможно оторвать взгляд. Стройные длинные ноги. Грудь… И лицо. Лицо, на которое хотелось смотреть и смотреть. И Рус понял — Феодора, конечно, очень красивая девушка, но когда она спит, она становится красивее в сто раз. И этого объяснить он себе не мог.

Почувствовав посторонний пристальный взгляд девушка наконец-то проснулась и быстро приоткрыла сонные глаза.

— Выспалась? — тут же поинтересовался Рус, стоя у двери и невольно закрывая ее собой от возможных взглядов снаружи.

Феодора послушно задумалась над его вопросом, с трудом преодолевая сон. Потом кивнула одними ресницами, и сладко потянулась, не обращая внимания на сбившуюся тунику, которая открыла все ее тело. Потом заметила этот беспорядок, но поправлять ничего не стала, и просто спокойно посмотрела на Руса.

Рус также просто смотрел на нее.

Какое-то время они смотрели друг на друга и никто не отводил свой взгляд. Наконец Феодора сдалась первой.

— Ну, как я тебе? — спросила она, снова потянувшись, да так, что ее небольшие, но тугие груди впечатляюще колыхнулись.

— Мне нравится, — честно признался он, нисколько не смущаясь — обычная жизненная ситуация.

— Захотел бы мной овладеть? — вдруг томно полюбопытствовала молодая девушка, снова демонстративно потягиваясь и пристально глядя на юношу.

— Я — воин, — равнодушно пожал он плечами и это равнодушие не укрылось от нее.

И она поняла его ответ — воин дерет все, что попадется под руку — и красавиц и чудовищ, и даже, наверное, своих пленников, за неимением лучшего.

Невольно скривилась, быстро укрывшись тонкой простынкой.

— Принеси попить, — сухо произнесла она, зачем-то подтягивая покрывало до подбородка.

Рус только кивнул. Женщины, что с них возьмешь, философски подумал он, выходя на палубу. То оголяются и всячески показывают себя со всех сторон, а то закрываются до глаз. Жизнь у них такая — непростая. Жалко их.

И Рус порадовался тому, что он — какое счастье! — не родился женщиной. Он бы так жить не смог!