Исполнитель. Книга 2

Сергей Горбатых

В первой книге романа «Исполнитель» Александр Мальцев, студент Ленинградского педагогического института, в 1938 году был направлен в Испанию в качестве персонального переводчика советского военного советника Быкова И.Т.Во время отступления Республиканских войск Мальцева «забывают» эвакуировать, и он остаётся на территории, захваченной частями армии генерала Франко.Воспользовавшись документами своего погибшего друга Пабло Мачадо, Александру удаётся покинуть Испанию и попасть во Францию, где его, вместе с другими бойцами Республиканской армии, заключают в концлагерь «Архелес». Профессиональный советский разведчик, офицер НКВД, Некрасов Юрий Васильевич получает задание от самого Берия Л.П. сформировать запасную специальную группу для ликвидации Троцкого Л.Д.Некрасов «вычисляет» местонахождение Мальцева и вывозит того из концлагеря в Париж. Во французской столице Мальцев проходит курс специальной подготовки нелегального разведчика. Через несколько месяцев он уже готов, вместе с другими членами запасной группы, выехать в Мексику.Но ситуация неожиданно меняется. По приказу Берия Мальцева отправляют в Буэнос-Айрес для усиления советской нелегальной резидентуры. Перед отъездом Некрасов вручает Александру 1300 долларов США и необходимые инструкции.В Бунос-Айресе Мальцев становится преуспевающим бизнесменом. Он открывает несколько мастерских по ремонту легковых автомобилей, автомойку и автосалонов, которые приносят очень хороший доход. Кроме этого у Александра обнаруживается талант оперативника-вербовщика. Ему удаётся завербовать нескольких агентов, поставляющих ценную информацию для органов советской разведки. Среди них: ответственный чиновник Парламента Аргентины, сотрудница МИД Аргентины и персональный водитель высокопоставленного государственного деятеля этой страны.Информация, которую они поставляют, касается деятельности гитлеровской разведки на территории Аргентины в годы войны, попытках создания президентом Пероном Х.Д. атомной бомбы и новейших образцов сверхзвуковых истребителей в конце 40-х -начале 50 -х годов.В 2 книге романа «Исполнитель» автор, также, рассказывает об аргентинских традициях и культуре того времени.Все события, описанные в романе, имеют реальную основу, за исключением главного героя и его ближайшего окружения.Для написания этого романа автор использовал большое количество документальной литературы, откуда им были взяты меморандумы МИД Аргентины, докладные записки командующего ВМС Аргентины президенту этой страны и т.д.

Глава вторая

Утро 9 июля. На улице очень холодно. Сыро, как в Ленинграде… Только я в зимнем Буэнос-Айрес. — Вздохнул Александр и пошёл в ванную.

«Сегодня в Аргентине Национальный Праздник: День Независимости. Говорят, что на Авенида де Майо, будет парад. Надо обязательно сходить. Обязательно!» — думал Мальцев, не спеша намыливая щёки для бритья.

За три недели своего пребывания в Аргентине, правильнее сказать, в её столице Буэнос-Айресе, он многое понял и, конечно же, кое чему научился. Вот например: он заходил утром в кафе. С важным видом, вальяжно, садился за столик так, чтобы видеть всё помещение.

Официант, который его знал, пулей мчался к нему:

— Доброе утро, сеньор! — уважительно произносил он и улыбался.

Мальцев здоровался и делал заказ так, как делают его богатые аргентинцы:

— Один малюсенький и медиалуну или

— Двойной и медиалуну.

Двойной кофе от малюсенького отличался только размером чашки. Или:

— Кофе с молоком! Кофе с молоком подавался всегда в чашке для двойного кофе.

Или:

— «Слезу»! «Слеза» — это кофе с двумя — тремя каплями молока.

Когда официант приносил заказ, Александр добавлял:

— Уважаемый, газету, пожалуйста!

— Вам какую? Как всегда «Ла Насьон»? — официант весь прогибался от почтения к посетителю.

— Да, как всегда. — Отвечал Мальцев и отваливался на спинку стула.

Официанту он всегда оставлял чаевые в размере 10 процентов от стоимости заказа. Так ему посоветовали знакомые в одном из альмасенов.

Чтобы узнать, что произошло за прошедшие сутки в районе, где он жил, Мальцев останавливался у газетного киоска. Покупал журнал «Карас и Каретас» или газету «Ла Расон», а иногда что-нибудь из периодической печати Франции, в основном «Ле Монд», а также Испании.

Продавец делился с ним обо всём, что знал, что слышал. Свои предположения, мнения жителей и т. д.

Это был важнейший источник очень нужной информации, который хорошо ориентировал Александра в особенностях местной жизни.

«Мне повезло, что я живу в доме, где нет портеро (так здесь называли консьержа). Ведь они знают абсолютно всё о жителях дома! И самое опасное, что портеро щедро делятся этой информацией с полицией. Но надо учитывать и то, что представители верхних социальных слоёв проживают только в престижных районах и в домах, где обязательно есть портеро. Это — неписанный закон!»

Мальцеву до сих пор не удалось выяснить, кем являются его соседи. Их было немного: всего восемь семей. Как правило работали мужчины, а женщины сидели дома, занимаясь детьми. Но почти все имели приходящую прислугу. В разговорах с продавцом газет и хозяином цветочного ларька, который находился на углу проспекта Монтес де Ока и улицы Успальята, Александр понял, что главы семей работали в банках, на железной дороге конторскими работниками среднего уровня. Мальцев любезно здоровался с мужчинами, а женщинам сухо кивал головой. Не дай Бог муж увидит, что его жена, улыбнулась соседу! Скандал для неё был обеспечен! А Александр мог стать неблагожелательной персоной для всех жителей дома. Ведь он был холостым — потенциальным соблазнителем их жён.

Вообще в столице царил жуткий патриархат! А в аргентинской глубинке, рассказывали, было ещё страшнее. Социальные нравы европейского общества 18 века. Женщина являлась хранительницей очага и не имела никаких прав. Её благополучие, здоровье, а зачастую жизнь зависели от её мужа!

Замуж выходили по взаимной договорённости родителей невесты и жениха. Молодые могли увидеться только накануне свадьбы в присутствии родственников.

Бывало, конечно, что молодой человек видел на службе в церкви девушку, которая пришла туда со своими домочадцами, и она ему приглянулась. Тогда он узнавал, кто она, из какой семьи. Только после этого наносил визит её родителям, которым объяснял, что хочет встречаться с их дочерью с серьёзными намерениями. Если отец давал добро, то потенциальный жених появлялся в доме невесты по воскресеньям, два раза в месяц. Молодые сидели или в зале, или во дворике, на расстоянии двух-трёх метрах друг от друга и вели беседы на какие-нибудь пристойные темы. В это время рядом находился кто-то из родственников девушки и надзирал за их поведением. Такой процесс ухаживания длился год, а иногда и больше, а затем заканчивался свадьбой.

Сильный экономический кризис, потрясший мир капитализма в конце двадцатых, начале тридцатых годов, не только подорвал аграрно — финансовую мощь Аргентины, но и разрушил фундамент социальный устоев.

Из всех дальних провинций народ хлынул в столицу в поисках работы и пропитания. Денег у приезжих на «пэнсьоны», естественно не было, поэтому они занимали пустыри, где сооружали из фанеры, картона и кусков кровельного железа хижины, в которых и жили. Буэнос-Айрес быстро наполнился такими «райончиками», которые получили наименования «Виллы бедности». В Аргентине говорили «Вижи бедности».

«В этой стране полностью изуродовали прекрасный кастельянский язык. — Негодовал по этому поводу Мальцев. — Сделали какую-то упрощённую смесь с оттенками португальского произношения! Ну что теперь поделаешь? Я здесь живу и должен говорить, как аргентинцы, не выделяясь из их общей массы».

После того, как экономический кризис в Аргентине был преодолён, быстрыми темпами в стране начался процесс индустриализации. Появились большие текстильные фабрики, предприятия по производству упаковки, где требовались рабочие руки за очень низкую плату. Там и начали использовать женский труд. За несколько лет структура пролетариата в Аргентине изменилась. Большой процент её уже составляли женщины. Они зарабатывали деньги и кормили свои семьи. Эти женщины сами, без мужей, могли уже ходить в церкви и посещать различные общественные мероприятия: собрания, митинги…

Большими шагами развивалась телефонная связь. Здесь тоже начали работать женщины. Они трудились операторами на телефонных станциях. Появились женщины секретари и женщины — служащие банков.

На них с презрением смотрели те мужчины, которые могли обеспечивать свои семьи и держали жён в «кулаке». Они продолжали «тормозить» общественный прогресс, поэтому патриархальные традиции давали о себе знать в Буэнос-Айресе на каждом шагу.

Мальцев убеждался в этом каждый день. Ведь если на двери ресторана висит вывеска «Сегодня у нас есть столы для дам», то это значит, что ни женатые ни, упаси Бог холостые, не имели права туда войти. Только для дам, их дочерей, их матерей и бабушек.

Если видишь вывеску «У нас сегодня есть семейные столы» — это значило, что только там сидят папы, мамы и их детишки. И никакой одинокий мужчина не имеет права засунуть туда свой нос. Будет скандал! Возможно даже с вызовом полиции, составлением протокола и других неприятностей.

Приезжих, плохо ориентирующегося в привычках и традициях портэньос (так звали себя жители аргентинской столицы), неприятности или неудобные моменты подстерегали на каждом шагу.

Мальцев всегда помнил, как он в первый раз зашёл в альмасен, в заднюю его часть. Там сидели человек пять. Они прервали разговор, ответили на приветствие и, в знак гостеприимства, старый беззубый дед протянул ему высушенную тыковку, из которой торчала ржавая трубочка.

«Они же по очереди из неё сосут матэ! На бомбиже (на истинном испанском языке бомбилья) остатки чужой слюны! Кто только из нею не пил?» — содрогнулся Мальцев.

Он стоял и глупо улыбался, не решаясь взять тыковку с залитыми тёплой водой листьями матэ.

— Ты, чё? Нас не уважаешь? — спросил дед.

Все с каким-то подозрением рассматривали Мальцева.

— А может ты «русский»? Они матэ не пьют! У них свои традиции. А ты аргентинец? Или кто? — начал допрашивать Александра худой тип в костюме, платке — галстуке и шляпе.

— Конечно же я аргентинец! — широко улыбнулся Мальцев и взял тыковку.

Содрогаясь от ужаса, он сделал один глоток тёплой горькой жидкости и вернул матэ старику.

— Вот теперь видно, что ты не «русский», а христианин! «Русские» в свою церковь ходят: синагога называется. — Тоном знатока объяснил худой, а затем несколько раз кашлянул.

«А у этого типа может быть и туберкулёз в открытой форме!» — вдруг подумал Александр и у него заныло в желудке. — За добрый приём я отвечаю благодарностью. Официант, всем по стаканчику «тинто» и пикаду, разумеется! — громко объявил он.

— О вот это сразу видно, что хороший чавон! — довольно хмыкнул старик, а худой в костюме произнёс:

— Потерянный только какой-то.

После этого случая Мальцев, видя, что ему подносят тыковку с бомбижей, сразу же хватался за живот.

— Ой, нет! Спасибо! Сегодня я столько матэ выпил, что живот прихватило! — страдальческим голосом жаловался он.

Дома, сам Александр, конечно, матэ пил. Но больше ему нравилось так называемое «матэ косидо». Способ приготовления очень простой: в чайник с горячей водой, но не доведённой до кипячения, надо положить горсть молотых листьев матэ (жербы, как говорят в Аргентине). Дать настояться, а затем процедить. Получается вкусный горьковатый напиток зелёного цвета. Можно в него добавить сахара или мёда. Многие употребляют его горьким. Матэ очень бодрит и улучшает настроение.

Мальцев надел простой костюм, дешёвое пальто, ботинки на толстой подошве и обязательную шляпу.

На трамвае номер 37 он доехал за 3 сентаво до угла улицы Бернардо де Иригожен и Авениды де Мажо.

От этого произношения слова «май» Мальцева просто бесило. Он продолжал его для себя только произносить «майо».

Толпа была просто огромная. Слышалась музыка духового оркестра. Все ждали начала парада. Александр начал пробираться поближе к проспекту. В основном были одни мужчины, поэтому он ловко отталкивал одного, притирался к другому и таким образом, вскоре, оказался возле газетного киоска. Прижавшись к нему, Александр уже мог видеть маленький кусочек проспекта.

«Странно очень! Двадцатый век, женщины здесь не имеют никаких прав! Абсолютно никаких! Даже лишены права голосовать. Вот бред! А вот у нас в Советском Союзе женщины могут быть начальниками, руководителями партийных и комсомольских организаций. Вот Рябинина, например! А хотя было бы неплохо комсомольскую активистку Рябинину сюда привезти и замуж выдать за богатого старикана!» — Александр чуть не рассмеялся от этой мысли.

— Дружище, ты не можешь подвинуться? — это продавец газет начал закрывать двери своего киоска.

— Да, пожалуйста! Конечно! — Мальцев ещё плотнее вжался в ствол дерева.

«Здесь на люнфардо продавцов газет зовут «маленький кран». Странно… И никто не смог мне объяснить почему?» — усмехнулся он про себя.

Вдруг стихла музыка. До Александра донеслись звуки команд. Начался парад.

По Авенида де Майо шли колонны солдат одетых в немецкую униформу. Мальцев даже вздрогнул. Такое он видел только в кинотеатрах ещё дома, когда демонстрировали документальные фильмы.» Каски, кители, сапоги, перчатки! Всё было таким же, как у гитлеровцев! Нужно было присмотреться, чтобы найти некоторые отличия. Погоны, например, другие. Петлицы…»

«Маршируют точно также, как немецкие колонны на параде 1936 года в Берлине. Точно!» — Мальцев даже почувствовал лёгкий озноб.

Упряжки мощных лошадей тянули орудия. Гремела духовая музыка. Потом зацокала копытами конница…

Впечатление от парада было очень странным. Александр даже не мог объяснить самому себе почему. Желание находиться здесь у него резко пропало.

«Что-то гнетёт меня этот парад! Странно… Есть время, чтобы посетить «Японский парк». Потом может быть некогда». — Решил он.

Он сел на трамвай и доехал до площади Сан Мартин. Вышел у самого высокого здания Южной Америки высотой 120 метров.

«Здание Каванаг! Здание Каванаг! Ты его видел? — постоянно спрашивали у меня знакомые. — Да, уже видел и сейчас на него смотрю. Миллионершу Кору Каванаг какие-то аферисты убедили, что её имя навсегда может остаться в истории, если она построит в Буэнос Айресе что-то удивительное. Вот тётка и решила соорудить небоскрёб. Наняла архитекторов, инженеров-строителей, и они ей за 14 месяцев вылили из бетона серую башню-коробку. Ни красоты, ни радости! Хотя если деньги есть, почему не развлечься». — Мальцев окинул взглядом нелепое сооружение, возвышающееся над окрестностями.

Александр остановился у очень красивого памятника генералу Сан Мартину. «Отец нашей родины» — так зовут его аргентинцы.

Место было очень красивое: уютный парк в виде подковы обрамлял памятник.

На прошлой неделе Мальцев, совершенно случайно, попал сюда. Он заходил в «Harrods», чтобы посмотреть на цены, товары, а когда вышел, то услышал совсем рядом выкрики, усиленные громкоговорителями. Он пошёл на эти звуки.

Вокруг памятника Сан Мартину стояла небольшая толпа: человек сто, а может быть чуть больше. У многих в руках флаги гитлеровской Германии, большие фотографии фюрера.

— Хайль Гитлер! — кричал какой-то белобрысый юнец с деревянной маленькой трибуны.

— Хайль! Хайль! — десятки рук взметались в нацистском приветствии.

Мальцев замер. Он не мог поверить своим глазам. «Где это я? В Берлине или в Буэнос-Айресе?» — спросил Александр сам у себя.

— Хайль Гитлер! Хайль Гитлер! — бесновались люди у памятника.

— Проклятые нацисты! — услышал за своей спиной он голос.

— Это был мужчина лет пятидесяти. В синем дорогом пальто в клеточку… Седой, с глубоким шрамом на подбородке.

— А что разве это разрешено? — недоумённо спросил у него Александр.

— Конечно же нет! Ещё в прошлом году президент страны своим декретом запретил все эти сборища! А нацистам у нас в столице, оказывается на этот запрет наплевать! И на декрет президента им наплевать! — разошёлся мужчина. — Убийцы! Убийцы!

Многочисленные прохожие тоже останавливались и смотрели на группу нацистов, выкрикивающих лозунги.

— Цок, цок, цок, цок — послышалось рядом.

Это с проспекта Санта Фе сюда спешил конный полицейский патруль.

— Всем разойтись! Требую всем разойтись! — закричал черноволосый капрал, командир прибывших «казаков».

Крики «Хайль Гитлер» немедленно стихли. С дощатой трибуны с рупором из жести в руках, не спеша спустился белобрысый парень.

— Сворачивайте флаги! Прячьте, только аккуратно, портреты фюрера! Стройся в колонну по три! — отдал он громким голосом приказ, а затем обратился к полицейским:

— Уже уходим! Уходим! Видите?

Такая наглость, даже откровенный вызов, потряс Мальцева.

«И почему здесь к нацистам такое лояльное отношение? Почему?»

По проспекту Санта Фе Александр спустился вниз к площади Ретиро. Здесь, среди огромной пустоты высилось 70 метровая башня. Очень красивая из ярко-красного кирпича. С круглыми часами. Это была «Башня англичан». Архитектурное сооружение, подаренное аргентинцам английским народом по случаю столетия Независимости Аргентины.

Слева высились здания железнодорожного вокзала, а справа… Справа стоял огромный ангар с широкими воротами. Над ними — жестяная полукруглая арка с броской надписью, сделанной тёмно-синей краской «Японский парк».

Об этом месте Мальцев слышал каждый день. Практически все, с кем он общался, всегда у него интересовались: «А ты был в Японском парке?»

— Нет, — отвечал он.

— Как не был? Это невероятно! Ты обязательно должен его посетить! Самое большое в Южной Америке место для развлечений. — Объясняли Александру.

Но на вопрос почему парк называется «Японским», все в ответ пожимали только плечами.

У входа в ангар толпилось столько людей, что у Мальцева пропало всякое желание туда входить.

— Кабажеро! Кабажеро! — услышал он вкрадчивый голос.

Справа от него стоял мужичонка непонятного возраста.

— Не интересуетесь? — он распахнул свой пиджак.

Внутри, на подкладке, булавками были приколоты десятки порнографических фотокарточек.

— Нет, не интересуюсь! — буркнул Мальцев и, толкаясь с людьми, вошёл внутрь.

Шум, гул, треск, крики — эта какофония звуков ударила в уши. Он на несколько минут оглох. Когда же пришёл в себя, Александр стал пробираться вперёд.

В тир, где стреляли из пневматических винтовок по жестяным тарелкам, стояла длинная очередь. Одни смотрели, как стреляют те, счастливцы, которые были впереди, а другие на карлика, сидевшего на длинной стойке.

Карлик был без рук, но ловко брал ступнями винтовку. Мгновенно её заряжал, используя пальцы ног. Прицеливался, продолжая удерживать ей ступнями, и нажимал на спусковой крючок большим пальцем правой ступни.

— Бах! — точно в центр.

— Ну и даёт! Вот это да! — ревели от восторга зрители.

Мальцеву удалось протиснуться вперёд. Здесь слева и справа стояли какие-то механизмы для определения силы. Нужно было сильно ударить кулаком в боксёрскую грушу. Если раздавался звук серены, то это означало, что есть силушка у клиента.

Те, кому груша отвечала тишиной, стыдливо отходили в сторону.

Были аттракционы, где рыбацкой сетью надо было вытащить из коробки мячики для тенниса или быстро накрыть крышками появляющиеся на стенде дыры…

«Смертельные гонки» — такое название имели аттракционы, где водители старались управлять своими круглыми автомобильчиками так, чтобы не врезаться в друг друга.

Мальцев выстоял длинную очередь и купил целых три билета, которые стоили довольно дорого: по 50 сентаво.

Тройной сеанс «смертельных гонок» улучшил его кислое настроение. Он уже не раздражался ни от криков, ни от обилия людей.

А «Заколдованная шахта» привела его в восторг. Маленький поезд, состоявший из пяти крошечных вагонеток, мчался на большой скорости в тёмном узком туннеле. Затем вспыхнул яркий свет, от которого у него зажмурились глаза. Остановка… и вертикальное падение вниз.

Это произошло так быстро и неожиданно, что низ живота у Александра похолодел от охватившего его ужаса.

«Это, как первый прыжок с парашютом тогда, когда я обоссался от страха! — вспомнил он. — Лишь бы сейчас в штаны не наделать!»

Истеричные крики слышались впереди и сзади… Смех… А потом поезд разогнался и начал вертикально ползти по стене.

«А если он сейчас оборвётся и назад? — с тоской подумалось ему. — сейчас уссусь! Точно, обоссусь! Только бы в штаны по большому не наделать!»

Обошлось! Приехали к входу в «шахту». Мальцев вылез из вагонетки. На ватных ногах он доковылял до какого-то фанерного щита с рекламой и тщательно ощупал руками свои брюки спереди и сзади.

«Сухо! И в правду обошлось!» — вздохнул он с облегчением.

Мальцев прошёл через весь ангар. Здесь, на открытом воздухе, находились тоже множество аттракционов. Среди них — огромное колесо обозрения. Очередь к нему была длиннющая. Мальцев решил стоять. Очень хотелось ему посмотреть город с высоты птичьего полёта.

Впереди него стоял высокий худой молодой мужчина лет тридцати. Под руку он держал супругу, худенькую женщину в кокетливой шляпке. Лицо у неё было очень миловидное, но глаза… Печальные с выражением какой-то безысходности. Женщина крепко держала за руку болезненно худую девочку лет восьми.

Очередь двигалась медленно. Мальцев почувствовал, что хочет есть.

— Мама, я кушать очень хочу! Я кушать хочу, мамочка! — начала капризничать девочка.

— Мария, а может быть следующий раз прокатимся на колесе? Лучше пойдём что-нибудь съедим? А? — предложил мужчина.

— Давай, Нико! — согласилась она.

Они вышли из очереди и направились к палаткам, откуда тянулся сизый дымок. Мальцев пристроился за ними.

Вдоль забора стояли палатки, у входа в них на решётках жарили мясо.

— Папа, папа! Купи мне чорисо! — захныкала девочка.

— Конечно! Конечно, моя красивая! — ответил её отец и полез в карман за бумажником.

Мужчина купил три бутерброда с чорисо и два стакана газированной воды.

— Мария, я куплю себе…

— Нет, Нико! Нет! Никакого вина! — резко одёрнула его супруга.

— А говорят, что в Аргентине женщины не имеют права перечить своим мужьям! — удивился Мальцев, уже кусая ароматную, горячую колбаску, вложенную в хрустящий поджаренный на углях батон хлеба.

Девочка ела быстро, неряшливо. У неё были впалые щёки, худые, как тростинки руки. Маленький острый носик.

«Больной ребёнок». — Пришёл к выводу Александр.

— Мама, пойдем во «Дворец смеха»? — попросила девочка, с жадностью проглотив последний кусок чорисо. — Папа, а ты мне потом купишь шоколадку «Агила»?

— Конечно же куплю, моё счастье! Мария, вы идите, а я сейчас приду! — сказал мужчина.

— Нико, только один стаканчик! — с укоризной попросила Мария.

— Да, конечно!

Мать с дочерью ушли. Мужчина быстро достал бумажник, вынул несколько купюр, посчитал. Положил их обратно. Вздохнул, достал монеты и принялся их считать.

— Дружище, добрый день! Ты мне позволишь тебя угостить? Я здесь совсем один, а в абсолютном одиночестве не имею привычки есть. А? — сразу же предложил Мальцев.

Мужчина мельком посмотрел на него и протянул руку:

— Николас!

— Пабло! — пожал её Александр.

Мальцев купил по бутерброду с чорисо и по стаканчику тинто. Николас залпом выпил вино и начал есть. Мальцев купил для него ещё стаканчик тинто.

— Ты, Пабло, откуда? — спросил он, быстро поедая бутерброд.

— Я приехал из Испании, три недели назад…

— Работу ищешь, наверное? — спросил Николас и допил остатки вина.

Мальцев поднёс тому ещё стакан.

— Спасибо, дружище! Ты, я понимаю, не богатей? — несколько заикаясь, поинтересовался Николас.

— Ты прав, я не богатей и ищу работу. Жить то надо. Знакомых здесь тоже нет. Друзей тем более.

— А что умеешь делать? — сытно отрыгнул его собеседник.

— Шоферить могу. Только вот водительских прав нет. Там оставил. — Мальцев махнул куда-то в сторону.

— А в автомобилях понимаешь что-нибудь? Моторы, сцепление…

— Конечно! — ответил Мальцев.

— Пабло, тогда слушай меня, я могу устроить тебя в автомастерскую. Очень известная, большая мастерская. Тебе это интересно? — предложил он.

— Да, конечно. — Мальцев изобразил улыбку.

— Тогда приходи угол улицы Солис и проспекта Бельграно. Спроси Нико Родригес. Это я. Завтра же порекомендую тебя нашему хозяину и бригадиру. Меня они уважают… Тебя возьмут. Работа хорошая, платят нормально…Зарплату не задерживают. Со мной очень считаются. Работы много… Сидеть не приходиться… Меня очень уважает хозяин. — Николас говорил рваными фразами.

Было видно, что он сильно опьянел. Грубое лицо Николаса, словно вырубленное из камня, покраснело. Глаза стали сонными…

— Тебя возьмут… Тебя возьмут. Я поговорю, — повторял и повторял он.

— Хорошо, Нико! Спасибо! Я обязательно через несколько дней приду. Дума…

— Папа, папа! Там во «Дворце смеха» столько зеркал разных! Я и кривая была и толстая! Ха-ха-ха — дочь Николаса теребила отца за руку. Рядом стояла его жена с недовольным лицом.

Мальцев попрощался и отошёл в сторону.

Время пролетело настолько быстро, что уже начинало темнеть, когда Александр решил возвращаться домой. Он вышел из Японского парка с другой стороны. Здесь был большой пустырь. Где-то горел тусклый фонарь. Тени людей, пьяные крики…

«Ну и местечко! Надо быстрее отсюда «когти рвать»!» — решил Мальцев, и ему вспомнилось, почему-то, это выражение, которое было очень модным среди студентов их института в 1936 и 1937 годах.

— Дружище, выручай! Выручай! — к нему подошел мужичонка.

В темноте невозможно было его рассмотреть. Мальцев отпрянул.

— Да ты не бойся! Я не «сгусток! Я из Чивилькоя. Знаешь? Это двести километров от столицы. Деньги вот потратил, за билет на поезд нечем заплатить… Купи кольцо обручальное. Золотое! — мужичонка достал из кармана пиджака скомканный кусок газеты.

Долго разворачивал его. Наконец достал что-то и сунул под нос Александру.

— Вот смотри! Золотое! Дёшево отдам! Всего за 15 песо. Ну хочешь, уступлю. За 10 песо давай?

— Нет! Нет! Спасибо! — Александр развернулся и бросился бежать.

— «Котяра»! Сорвался! Давай его догоняй! — услышал он за своей спиной голос «продавца» кольца.

Мальцев приблизился к фонарю. Здесь стояла толпа. Вызывающе одетые женщины с крикливо накрашенными губами вели переговоры с потенциальными клиентами.

Две мужские фигуры отделились от толпы и направились наперерез Александру.

«Сейчас ограбят! — с тревогой подумал он. — Лишь бы не прирезали!»

Мальцев остановился и побежал назад. Затем рванул в сторону, потом свернул направо.

«Слава Богу! Трамвайная остановка. Вот и вагон скрипит… Подъезжает. Номер 37. Куда этот трамвай едет? А какая разница? Быстрее бы исчезнуть отсюда! Ну и местечко!» — Мальцев поднялся в вагон.

На следующей неделе, в среду, Александр прибыл в первую комиссарию столичной полиции.

— Добрый день, сеньор начальник! — обратился он к какому-то чину, сидящему за столом сразу же у входа, — я недели три назад подал документы для получения Седулы Национальной Идентификации.

— Наверх. Кабинет пять. — Полицейский показал пальцем в потолок.

Картонная книжечка, с его фотографией, печатями и подписями была уже готова.

— Прочитайте! Если в ваших персональных данных нет ошибки, подпишите вот здесь! — Усатый пожилой полицейский ткнул ручку в чернильницу и вручил Мальцеву, — вот здесь в журнале выдачи. Да, да в этой графе! Всё! Спасибо!

«А меня все стращали, что в полиции будут тянуть с выдачей этого документа месяца три-четыре. Никому нельзя верить!» — Александр шагал по тротуару вдоль длинного кирпичного забора.

Весь он был заклеен пожелтевшими афишами.

«1 мая этого года «Ассоциация фашистов в Аргентине» приглашает итальянцев и всех друзей Италии на торжества по случаю трёхлетнего юбилея завоевания Эфиопии славными войсками Бенито Муссолини».

Мальцев остановился, прочитал. Ещё раз прочитал…

«Что за страна? Повсюду кишат нацисты, фашисты! Устраивают свои акции, митинги! Приглашают на них всех желающих? Какая мерзость и пакость вокруг! А вообще для чего меня сюда послали?»

Конец ознакомительного фрагмента.