Истинная история царевны-лягушки. Часть 4. Кощеево царство. Оптимистический постапокалипсис

Сергей Гришин

Иван-царевич выходит на след Василисы. Вот только находится она не там, где он ожидал. Теперь остаётся лишь сразиться за неё с… С кем?

Глава 2

Никого скальпировать мы, разумеется, не стали. Запихнули обоих в пневму, и Бронислав Матвеевич отправил их болтаться в трубах, закольцевав маршрут. По крайней мере, нам он так сказал.

— Ты уверен, что это наш Тараканий лес? — Ницше возбуждённо ходил передо мной, изредка задевая мои колени кончиком хвоста. — Мне там в прошлый раз совсем не понравилось!

— А где ещё могут быть такие здоровенные лягушки? Ты-то их не видел, а мы с Василисой с ними весьма плотно пообщались! — на это мой заявление ослик попытался возразить, но был остановлен Шляпником:

— Так за чем же дело стало? — улыбнулся Борис. — Доставлю тебя туда на катере с ветерком. И освобождай свою Василису!

— И утопит вас в болоте Лихо своим электромагнитным импульсом, — тут же включился в разговор Семён. — Что это вообще за тварь такая?

— Никто не знает, — я пожал плечами и задумался.

— Выходит, и нам с Ангелиной туда лучше не соваться, — сделал вывод Бронислав Матвеевич. — Придётся тебе, Иван, по старинке туда идти.

— Идти! — проворчал ослик. — Опять, поди, на моей спине поедет!

— Я так думаю, надо бы с Ягой переговорить, — предложил Борис. — Она старушка толковая. Что-нибудь наверняка посоветует.

— Точно, — поддержал я. — От неё и стартанём на болото в Тараканьем лесу.

— Я с вами! — тут же воскликнул Семён. — Уж очень мне это Лихо Одноглазое интересно.

— Уверен? — усомнился Шляпник.

— Да что мне теперь делать-то? — пожал плечами хакер. — Бронислав меня заинтриговал, а потом смылся в платок к своей Ангелине. И получается, что я зря в Москву летел? К тому же я тоже умею управлять катером. У тебя ведь их теперь два? Ты на Ямахе полетишь, а я на твоей старой ласточке. Не против?

— Пойдёт, — согласился сыщик-пилот, — только тебе придётся с ослом лететь. Или ты в Москве останешься? А, Ницше?

— Ни за что! — закричал ослик. — Вы там, значит, развлекаться будете, а я должен пьяных туристов ублажать? Ни за что!

— Только ты учти, — предупредил я своего ушастого друга, — лететь придётся в не очень комфортных условиях.

— На какие только жертвы ради тебя ни приходится идти, — вздохнул ослик.

Семён с сомнением покосился на него, но смолчал. Парамон же шмыгнул носом и, обняв Ницше, грустно промолвил:

— Может, останешься?

— Извини, Парамоша, не могу, — опустив голову, проговорил ослик. — Вот ты кто? Студент академии. При счастливом стечении обстоятельств можешь стать академиком. А Иван — царевич. Царь — это тебе не академик. Вас вон в академики сотни рвутся. А у него всего два брата. Да и вообще, Иван для меня и папка, и мамка, и командир. А ещё я себя с ним чувствую богатырским конём. Только никому об этом не говори. А ты, Иван, сделай вид, что не слышал!

Я улыбнулся и возвёл очи к потолку.

— Так, мы с Сёмой в Маман, — Борис встал и направился к выходу. — Лучше здесь сваяем передатчик для связи с Ягой. А то опять придётся невесть что городить.

— Я с вами, — мне тоже хотелось поглядеть, что это за супергипермегамаркет такой. Но сыщик отрицательно покачал головой:

— Нет уж. Слишком ты здесь примелькался. Тем более, сейчас ты без грима. Впрочем, и грим твой тоже после похищения невесты во всех ориентировках. Явки провалены, пароли дискредитированы. Так что сиди пока здесь и не дёргайся.

С этими словами они ушли. А я остался в компании ослика и Парамона. Впрочем, заскучать не успел. Потому что Ницше вдруг вскинул голову и предложил:

— Айда кататься на колесе обозрения!

Я не возражал. Всё-таки интересно было прокатиться на этой громадине. А на подходе к колесу нас ждал сюрприз.

Впереди пьяной походкой шли двое мужчин. Они размахивали руками и фальшиво пели, периодически замолкая то ли для того, чтобы набрать в грудь воздуха, то ли вспоминая слова.

Хлеб и ветчина, солёный огурец,

Кто тапки первым взял, тот и молодец,

Все равно, — геморрой или радикулит,

Я вдали вижу город, который летит…

Где легко найти страннику приют,

И живи, пока снова не пошлют,

И пускай ноют зубы, замучил артрит,

Я иду в этот город, который летит…

— Аркадий Петрович! — радостно воскликнул я.

Поэт обернулся и расплылся в улыбке. А его спутник завопил припев:

Там для меня налит кефир,

Утёк весь жир с меня в дороге.

Конец ознакомительного фрагмента.