Подлинные имена бесконечно малых величин

Сергей Дигол, 2014

Роман, вошедший в длинный список ежегодной национальной литературной премии «Национальный бестселлер» за 2014 год. Роман – постмодернистская игра, в которой люди и даже предметы кочуют из одной истории в другую, а сюжеты порой напоминают перевертыши, да такие, что уже не разобрать, а есть ли среди персонажей романа, даже самых могущественных, хотя бы одна «не бесконечно малая величина»?

2. Анна

Права на законную любовь у Виктора больше не было. Само понятие права звучало теперь робко и выглядело неуместно, совсем как растерянный взгляд адвоката. В одежде Сергей Флейман был по-прежнему не к месту элегантен — на кой черт, в самом деле, заявляться в тюрьму в черных бархатных туфлях, в пятнистом шарфике поверх рыжего вельветового пиджака? Он думал, что излучает так необходимую подзащитному уверенность, Виктор же чувствовал, что начинает его ненавидеть.

— Возникли трудности, — сказал адвокат Флейман, доставая из вельветового кармана платок с вензельной буквой «Ф».

Внезапно он нервно расхохотался.

— Блядь, ну что за страна! — он промокнул платком лоб. — Выбить для подзащитного свидание с супругой — и то проблема!

Виктор Дьякону молчал. С того дня, как он был осужден, проблемы у адвоката Флеймана лишь множились. Жаль только, что все они были проблемами самого Виктора.

Мне же положено по закону, — сказал Виктор. — Вы же обещали.

Флейман покачал головой.

— По закону, — повторил он. — По закону вы не должны были очутиться здесь. Это-то надеюсь, понятно.

— Непонятно только, куда ушли все деньги, которые вы из меня вытянули.

Адвокат Флейман вздохнул. Тяжело и, пожалуй, оскорбленно.

— Я много раз говорил вам, — устало начал он, — что юридическая теория и, что особенно печально, практика в нашей стране крайне редко корелируется с действительностью. Тем более, с такой виртуальной категорией как справедливость. По данному конкретному случаю спешу сообщить, что, — он раскрыл лежащую перед собой папку и поднял верхний лист, — одиннадцатого мая две тысячи тринадцатого года мной был составлен и направлен запрос на имя директора Пенитенциарного учреждения номер тринадцать муниципия Кишинева с просьбой назначить моему клиенту, Дьякону Виктору, одна тысяча девятьсот семьдесят девятого года рождения, отбывающему семилетний срок, бла-бла-бла, свидание длительностью до трех часов с законной супругой, Дьякону Анной, одна тысяча девятьсот восемьдесят третьего года рождения на позднее одиннадцатого июня две тысячи тринадцатого года. Затребованное свидание является первым краткосрочным свиданием из предусмотренных законом Республики Молдова четырех свиданий в течение календарного года, истребованных осужденным Дьякону Виктором, срок наказания которого, включая срок предваритерительного заключения, ведет отсчет от одиннадцатого марта сего года. Ответ был получен, — он вынул следующий лист, — шестого июня сего года. Цитата. В ответ на ваш запрос, бла-бла-бла. Вот. Признавая законное право осужденного на свидание с членами семьи, администрация Пенитенциарного учреждения номер тринадцать сообщает о невозможности, в силу непреодолимых причин, организации свидания с супругой осужденного, Дьякону А., в отдельной, специально отведенной для подобных свиданий комнате и извещает, что комната для свиданий пришла в полную негодность в результате ее затопления, произошедшего седьмого декабря две тысячи двенадцатого года в результате аварийной ситуации в канализационной системе учреждения. Также администрация Пенитенциарного учреждения номер тринадцать информирует о невозможности, в связи с сокращением на сорок процентов на текущий год предусмотренных государственным бюджетом расходов на содержание пенитенциарных учреждений Республики Молдова, проведения ремонтно-восстановительных работ на всей территории учреждения, включая комнату для личных свиданий.

Он перевел дух и отложил в сторону еще один лист.

— Администрация Пенитенциарного учреждения номер тринадцать выражает свое сожаление в связи с невозможностью по непреодолимым причинам реализации права осужденного Дьякону В. на личное свидание с законной супругой Дьякону А., признавая такое требование полностью соответствующим законным правам осужденного. В случае изыскания дополнительных источников финансирования на проведение ремонтных работ в Пенитенциарном учреждении номер тринадцать, администрация берет на себя ответственность определить в качестве приоритетного участка таких работ комнату для личных свиданий и гарантирует осужденному Дьякону В. реализацию его законного права на личное свидание, в соответствии с действующим законодательством.

Замолчав, адвокат бросил взгляд на потолок, словно лишь теперь осознав, что вынужден распинаться в гнетущей обстановке Кишиневской тюрьмы. C осужденным Дьякону они сидели в полутемной комнате, предназначенной, как гласит закон, для общения с адвокатом. Без права использования администрацией тюрьмы фото — и видеосъемки, без применения звукозаписывающей аппаратуры.

— И что теперь? — спросил Виктор. — Я не смогу встречаться с женой?

Указательный палец Флеймана закачался как стрелка метронома.

— И нет и… нет. Администрация не говорит всей правды.

— Что, канализацию не прорывало?

— Канализация тут не при чем, — поморщился адвокат. — Если надо, они докажут, что сгорела тюремная столовая и отнесут это к непреодолимым обстоятельствам, препятствующим организованному питанию осужденных. Предоставят все необходимые справки, свидетельства и протоколы — пожалуйста, оспаривайте в суде. Я даже не хочу в это вникать, затопило помещение для свиданий или нет. Ваша проблема в том, что личные свидания в тюрьме проводятся и очень активно. Некоторые осужденные буквально неделями не вылезают со свиданий и не обязательно с собственными женами.

Поморщившись, Виктор потер виски.

— Я не понимаю, — сказал он.

— Да что ж непонятного? — расслабленно улыбался Флейман. — Некоторые камеры давно переделаны под люксовые апартаменты. Там все: евроремонт, отопление, душевые кабины, удобная мебель. Домашние кинотеатры и вай-фай. Двуспальные кровати и кожаные кресла. В общем, комфортные условия для тех, кто не мыслит себя без милых сердцу домашних удобств. Есть в тюрьме и зал с кетлеровскими тренажерами и ионизированным воздухом. Просто большинству заключенных — и, кстати, адвокатов, — не положено не просто бывать там, но и знать о существовании особых условий содержания.

Осужденный Дьякону поднял недоверчивый взгляд.

— Здесь? — указал он пальцем в стол, упираясь в него локтями. — Пентхаузы в этом гадюшнике?

— Такая страна, — сказал адвокат. — Все за деньги.

Виктор замолчал, задумчиво уставившись на папку адвоката.

— Сколько? — спросил он. — Сколько стоит свидание с женой?

Флейман подергал себя за шарфик.

— Деньги ни при чем, — сказал он. — Эти комнаты заняты на годы вперед. На долгие годы. Слишком серьезные статьи у людей, да и авторитет, скажем прямо, гм. Видимо, и камеры переделаны за их собственный счет. Бюджет на ремонт тюрьмы не предусмотрен — в этом администрация точно не соврала.

— Адвокат, — сказал Виктор, — вы же мой адвокат, не так ли?

— Что вы хотите этим сказать? — перестал поправлять шарф адвокат.

— Вы же, черт возьми, мой адвокат! Одно свидание, адвокат! Любые деньги!

— Да нереально, поймите же! — вскипел Флейман. — Блядь, вы даже не представляете, какие все бляди! Куда ни кинь! Одного моего клиента, блядь, закрывают просто так, на ровном месте! Вызывают в прокуратуру и арест на двадцать суток! И обвинение, блядь! Сокрытие налогов, отмывание денег! А сами! Он сидит, а его фирму банкротят! Вводят внешнее управление и деребанят, сука, активы! Выводят, блядь, в свои же офшоры! И ничего не сделаешь! И не доказать! Суд переносят! Раз за разом! То судья заболел, то, секретарша, блядь, в аварию попала! Ублюдки, а еще на реформу юстиции им девяносто миллионов выделили! Девяносто миллионов евро! И ведь опять все спиздят!

Раскрасневшийся и выведенный из себя, Флейман сидел перед Виктором в состоянии, в котором ни один адвокат не имеет права предстать перед клиентом.

— Чертова страна, — проскулил он, уже угасая.

— Адвокат, — сказал Дьякону. — Сколько вы из меня выжали денег?

— Выжал?

— Семь тысяч евро, — напомнил Виктор. — Вы уверяли, что этого будет достаточно, чтобы замять дело.

— Виктор, — он подвигал папку. Дрожащими, как показалось Виктору, руками, — ваши деньги — это мои риски. Которые, кстати, могут обойтись мне еще дороже.

— Семь тысяч, — решил не отступать Дьякону. — Это все, что нам с женой удалось получить с продажи автомобиля. Вообще-то продали за пять, еще две добавили. Только вот дело не удалось замять. Почему, адвокат?

— Не удалось, — успокоившись, обретал уверенность Флейман. — Обстоятельства оказались сильнее.

— Три тысячи евро, — поднял палец Виктор. — И это всего лишь за перевод под домашний арест. Состоялся ли этот хренов перевод?

— Нет, — сказал адвокат. — Вы сами знаете, как тогда…

— Вы уверяли, что мы все равно выиграем, что дело развалится в суде. У вас были все шансы, чтобы вытащить меня. Парень был в состоянии алкогольного опъянения, это было понятно даже слепому, по одному запаху. На месте была куча свидетелей, адвокат! К тому же он выскочил на проезжую часть там, где не должен был появиться. До ближайшего перехода тридцать один метр, разве нет? Что там еще? — Дьякону нахмурил лоб. — Да! Скорости я не превышал, с места происшествия не скрылся. Сам вызвал скорую и полицию и попытался оказать пострадавшему первую помощь. И что? И вот что, адвокат. Я здесь на семь ближайших лет. Из которых четыре — за неоказание помощи. Которая, адвокат, мною была оказана!

— За вас заступались большие люди.

— Какие, адвокат? Назовите хоть одно имя!

— Поверьте, — умиротворяюще поднял ладони Флейман, — я привлек весь свой ресурс, подключил всех знакомых профессионалов. Это, кстати, огромные расходы. Просто свести двух нужных людей для десяти минут разговора — знаете, сколько это стоит? Кто же знал, что усилий начальника отдела дорожной полиции города будет недостаточно? Мог ли я предположить, что владелец сахарного завода, сети пекарен и трех ресторанов упрется в это дело всеми своими рогами? Чтоб они у него на жопе выросли, — буркнул он. — Я, кстати, недавно узнал: у этого Кондри еще интересы и в нефтяном бизнесе. Пакет акций в…

— Вы не верите в мою апелляцию? — перебил Виктор. — Вы же сами настояли на ней!

— И правильно сделал! И буду верить до конца! Но я адвокат, и я реалист. И то, что ваша жизнь в заключении может быть не безопасной, для меня так же очевидно, как и то, что скорбящий папаша-миллионер сделает все, чтобы отомстить за сбитого вами сына. Думаю, он даже постарается, чтобы вы не вышли из тюрьмы живым.

Он вздрогнул и моргнул — от кулака Виктора, внезапно и резко опустившегося на стол.

— Вы ничем мне не помогли. Ничем, адвокат. Только обобрали до нитки и оставили без денег и со всем этим дерьмом мою супругу. Вы… вы просто прохвост, Флейман.

— Успокойтесь, Виктор, — великодушно сказал адвокат. — Ничего еще не потеряно. Дойдем и до Верховного суда. Надо будет — и до Европейского суда по правам человека. Да, процесс может затянуться на годы, но если не отступать, все равно победим. Слышали, наверное, что Молдавия — абсолютный рекордсмен по проигранным в Европейском суде процессам своим же собственным гражданам? Еще получите в качестве компенсации пятизначную сумму в евро, вот увидите. Как раз к выходу. И с женой вашей что-то придумаем. Знаете что? — он огляделся. — А давай-те как я попробую договориться с дежурным. К начальнику тюрьмы идти — верный отлуп, а с этими, с их-то зарплатами, а? Ну, чтобы вместо свиданий со мной — они все равно обязаны их предоставлять вам по первому требованию, — вместо меня приходила ваша супруга. А? Кровать, конечно, не разрешат поставить, но на столе даже романтичней.

— Что? — вскочил Виктор.

Одной левой он смахнул со стола адвокаткую папку. Пару листков еще пикировали в воздухе, когда в двери нервно загромыхал замок. Крик осужденного был услышан и не должен был остаться без внимания.

— Ну-ну, — улыбался Флейман, подбирая с пола бумаги.

— Пошел вон, — выдавил из себя Виктор, сжимая кулаки перед вбежавшим в камеру охранником. — Вы уволены!