Планида. Панхомоспермическая космологема

Сергей Журавлев

Это моя первая фантастическая книга.Сюжетное зерно в ней может вполне стать реалией, если человечество решится. Полететь к другим звёздам… вместе со своей планетой…« – Здравствуй Азия… Я рад, что к тебе вернулось сознание. Мы все очень этому рады!– Кто мы?– Жители Планиды. Завтра будет праздник.– Какой? И что это за Планида? Я такого города не знаю.– Планида, это планетарная система – космолёт. А праздник, соответственно, планетарный. Твой!»

Сестрёнке

Мы верим! Иначе зачем всё.

Если бы мужчины рыдали, было бы больше морей. Но нам нельзя. Но если бы ты ожила, вот сейчас, прямо сейчас, когда это кажется ещё возможным, хотя и невероятным, поверь, мы бы взревели хором, на радостный взрыд. И заставили бы тебя рыдать вместе с нами. Чтобы принять то, что произошло, как ужасный факт счастья выжившей.

Мы не спали уже, когда случился взрыв. На природе спится быстро. И сидя за послеполуночным кофе, как часто с тобой:), мы были осыпаны бьющимся стеклом раньше, чем услышали взрыв. Потребовалось немного времени, чтобы оглушённые, мы приползли из покосившейся бани к тому, что было вашим домом. Пожар только разгорался, но понять, как и где вас искать, было невозможно. Папа твой строил дом тогда, когда ничего не было, и он рухнул разнообразно, хаотически, где-то большими частями, а в остальном рассыпавшись почти в пыль. Кирпич первого этажа стал похож на песок, и несколько плит перекрытия упали почти без повреждений. Второй же этаж над ними стал ворохом из досок и кровли, который загорелся быстро и быстро сгорел. Ты же помнишь, как было холодно, но к дому в той стороне, где оказалась ты, подступиться быстро стало невозможно.

К приезду пожарных всё уже выгорело, а мы, чёрные как черти от копоти, растаскивали уголья и каменья на месте гостиной, где, как полагали, ты спала, как любила, у камина. Туда тоже рухнула плита, и под ней россыпью разложился камин, но благодаря ему оставался зазор, в который мы и пытались проникнуть. Оказалось, что там твоя мама. И она была мертва. Мы потеряли много времени. И когда пожарные, или соседи, добыли кран, день уже задохнулся, и ванна, открывшаяся из под медленно поднимаемой плиты, казалась расплющенной, ибо пробила пол в подвал благодаря ужасному бетону, который папа твой заливал сам из краденого цемента. Поэтому к ванной подошли не сразу, да и заглянув в неё мы не поверили, что ты жива! Ведь вместо воды ванна была заполнена пеплом, и только рельеф твоей головы дал о тебе знать. Как хорошо, что твой отец хотя бы ванную достал чугунную, и она выдержала детонацию и удар плиты.

Мы доставали тебя сами, укрывали и обматывали своими куртками, и пепел забивал глаза и мешал дышать. В морге, уложив тебя на стол, и обмывая, сквозь слёзы (это от пепла, не верь) мы любовались твоей красотой в последний раз. Ведь такой, обнажённой, никто из нас тебя не видел, а пепел к тому же создал на теле твоём неотмываемый узор, ещё более подчёркивающий твои формы. Нам казалось раньше, что как настоящие друзья, вожделеть тебя не хотим, но тут признались друг другу, что каждый осознал в этот момент, что хотел бы тебя без остатка, навсегда, на всю оставшуюся жизнь, и лишь из уважения друг к другу мы не позволяли себе мечтать.

И вот, когда уже пора было отдать тебя анатому, из чуть приоткрытого рта твоего вдруг вылетело облачко пепла. И чуть погодя ещё раз!

В реанимации нам говорили, что это невозможно, и выжить никому ещё при таких обстоятельствах не удавалось. Твоё дыхание удалось как-то восстановить, но все попытки вентиляции лёгких не оставили надежд на восстановление полноценного дыхания, и твой организм очевидно угасал. Врачи готовы были констатировать твою смерть, а так как никого ближе, чем мы, у тебя не осталось (папа был в эпицентре взрыва газового баллона, и похоронили немногое), нам предложили принять решение о прекращении вентилирования лёгких и стимулирования сердечной деятельности, т.к. по мнению консилиума, мозг твой умер.

Доктор, дежуривший с нами, высказал гипотезу, что в момент взрыва ты спала, и мозг во время глубокой фазы сна просто отключил тебя мгновенно в кому. Т.е. ты почти не дышала, когда всё горело вокруг. А горело очень быстро, и кислород прорвался раньше, чем твои лёгкие окончательно забило пеплом.

Но мы не верим. И благо вспомнили о твоей воле. И благо, быстро дозвонились до Данилы. А он оказался скор, и уже через час мы передали тебя крионистам.

Мы не можем поверить в твою смерть, и верим теперь (извини, что не верили тогда, когда ты, как казалось шутки ради, подписывала договор о замораживании в случае окончательной угрозы смерти), что ты вернешься к жизни в лучшем, так желанном тобой мире!

Мы этого очень хотим, и страшно жалеем, что не будем с тобой в это время. Или будем? Кто знает теперь, после подписания договоров и нами? Но пока нам предстоит жить без тебя, и как сможем, за тебя. Нам много надо сделать, чтобы оправдать нашу дружбу с тобой. Чтобы ты, проснувшись однажды, узнала и гордилась сделанным нами за троих. Мы обещаем.

22.02.2022

Верные твои верящие.