Акула в камуфляже

Сергей Зверев

Морской спецназовец Серега Павлов по прозвищу Полундра был крайне удивлен очередным заданием. Оно показалось ему несерьезным. Почему он, профи высочайшего класса, должен искать каких-то яхтсменов, затерявшихся в бурном море? Он же не знал, что попадет в самый эпицентр испытания психотропного оружия. Как воевать с боевыми пловцами, Полундра знает, но как противостоять невидимому врагу – даже не представляет. Хотя боевой опыт ему подсказывает, что с противником лучше воевать его же оружием…

1

Конец января в Уругвае — чуть ли не самое жаркое время года. Для тех, кто живет в Южном полушарии планеты, это настолько же привычно, как январские морозы для москвичей или, скажем, монреальцев. Так что январь для уругвайцев, чилийцев, бразильцев и всех прочих южноамериканцев — самый разгар лета. Вот и сегодня солнышко, весело сияющее в ярко-синем небе, основательно прогрело воздух и воду Атлантического океана, что смешивалась с могучим потоком, струящимся из речного устья величественной Ла-Платы.

Вода, словно подсвеченная изнутри, из самых глубин, переливалась лазурью и бирюзой.

До чего же живописная картина открывалась при взгляде на полоску пляжей подле Монтевидео! Муравьиное копошение в прибойных волнах и на желтом песке многих тысяч загорелых тел, белые чайки над океанской синевой и мощная стена то темно-, то светло-зеленой прибрежной растительности, среди которой мелькают такие же белые, как чайки, виллы, гостиницы, кемпинги… За катерами мчатся лыжники, водяные брызги соревнуются в блеске с искрящимся песком пляжей. Крохотные осколки перламутра придают побережью поразительно нарядный вид. Яркие пляжные тенты, блики солнечных лучей на лакированных боках и крышах автомобилей…

Но главное в этой изумляющей глаз радуге — паруса, паруса, еще раз паруса… То белые, как снег, то оттенка берлинской лазури, то нежно-зеленые, словно весенняя травка, то киноварно-красные. Парусов даже в обычные дни хватает: одни бесчисленные серфингисты чего стоят, да еще владельцы собственных спортивных и прогулочных яхт, каждый из которых из кожи вон вылезает, лишь бы утереть всем нос подбором своей, самой яркой палитры громадных нейлоновых полотнищ.

Однако именно сегодня разноцветных парусов было вовсе не счесть: в полдень брала старт престижная парусно-крейсерская гонка Монтевидео — Сидней. По своему весу и значению она почти не уступала розыгрышу Кубка Америки — АСМ — America’s Cup Management. Яхтсменам не нужно объяснять, что значит участие в международном парусном фестивале такого уровня.

А уж если призовое место или даже победа…

О!.. Это не только колоссальный авторитет среди тех, кто любит и понимает парусный спорт, не только признание международной общественностью чести флага твоей страны, — это очень, очень солидные призы. Желающих побороться хватает… Сегодня на старт Атлантическо-Тихоокеанской гонки Монтевидео — Сидней вышло семьдесят небольших парусников с экипажами из двух яхтсменов. На соревнование прислали своих участников тридцать пять стран и флотов — ведь яхтсмены распределяются не только по странам, но и по флотам, существует такая традиция.

Россия и Балтийский флот были представлены лишь одной яхтой, на коричневом борту которой золотом светилось: «Кассиопея». Яхт, несущих, к примеру, британский «Юнион Джек», насчитывалось аж десять.

Зато экипаж «Кассиопеи» по праву считался не просто отличным, а выдающимся. Эта пара могла задать жару кому угодно, даже самым прославленным и просоленным морским волкам, участвующим в крейсерской гонке.

На спортивном паруснике нет ни капитана, ни штурмана. Исстари повелось, что старший в двойке именуется рулевым, а младший — шкотовым, или попросту матросом. Понятное дело, что в многодневной крейсерской гонке шкоты — снасти для управления парусами — приходится тянуть и рулевому, а за румпелем стоять и матросу. То же самое, кстати, и в коротких гонках на регатах, где состязание экипажей длится часы, а не недели. И все же главный в экипаже — рулевой. Именно он подбирает себе матроса.

На «Кассиопее» рулевым был Андрей Александрович Муличенко; вскоре он готовился отпраздновать свое сорокалетие. Среднего роста, ширококостный, он казался, на первый взгляд, слегка тучноватым, но это впечатление было обманчивым. Ни грамма избыточного жира, лишь великолепно тренированные мышцы, без которых в парусном спорте на успех рассчитывать не стоит. Муличенко начинал лысеть, но ему это даже шло, делая его лоб шире и выше. А еще весьма украшала лицо Андрея Александровича коротко постриженная шкиперская бородка, такая же рыжеватая, как поредевшая шевелюра. Типично славянский нос картошкой, из-под густых бровей весело и дружелюбно смотрят небольшие серые глаза.

Его шкотовый матрос, Сергей Иванович Зарнов, был младше своего друга и командира почти на восемь лет. Зарнова отличал весьма высокий рост: чуть больше двух метров. И вес соответствующий: сто пять килограммов. Для шкотового это просто прекрасно: чем он выше и тяжелее — тем лучше, такова специфика парусного спорта. Но при непременном условии: матрос должен быть ловким, двигаться быстро и легко, обладать безукоризненной координацией движений. Здесь Сергея никто бы не упрекнул: когда Зарнов работал с бегучим и стоячим такелажем, он напоминал громадного кота, вроде тигра или ягуара. Силой Зарнов обладал просто неимоверной, куда там Муличенко, хоть и рулевого «Кассиопеи» небеса в этом отношении не обделили. Сергей одной рукой — что правой, что левой — мог десять раз подряд выжать краспицу. Это такая перекладина на мачте для разноса вант и штагов, и весит она почти четыре пуда.

Темные волосы Сергея слегка курчавились, на носу имелась чуть заметная горбинка. Глаза карие, большие и широко открытые. С веселым блеском глаза, как и у рулевого. А улыбка какая, просто загляденье, куда там голливудским! Во все тридцать два сияющих белизной зуба.

Подбородок Зарнов брил, но зато носил тонкие, в нитку усики. Чем-то напоминал Сергей привычный типаж донского казака, разве что чубчика не хватало. Этакий молодой Григорий Мелехов из экранизации «Тихого Дона». Мужикам с подобной внешностью и улыбкой надо с собой кусок рангоута носить, чтобы от женщин отбиваться.

Вдвоем Муличенко и Зарнов ходили под одними парусами четвертый год. Ходили и до того, но в разных экипажах. Они ведь оба были профессиональными спортсменами. В наше время, если желаешь добиться серьезных результатов, нельзя уже смотреть на парусный спорт как на отдых, хобби, развлечение. Работа, любимая, конечно же. Профессия. Впрочем, это к любому спорту относится, кроме доминошного «козла» и перетягивания каната.

Что интересно: до встречи с Муличенко Сергей тоже был рулевым. Но, когда Андрей Александрович пригласил его стать матросом, согласился почти сразу. Почувствовал, что возможности перед ним откроются совсем иные. Кроме того, Муличенко сразу показался Сергею необыкновенно симпатичным дядькой. Кстати, взаимно, иначе не стал бы Андрей Александрович его приглашать. Если люди, составляющие пару, не то что плохо, но хотя бы безразлично относятся друг к другу, ничего у них не получится, будь они хоть трижды атлетами и умницами. Это вам любой опытный яхтсмен подтвердит.

Оба не прогадали. Результаты прямо-таки прыгнули вверх. В первый же год — второе место на Балтийской регате в олимпийском классе «Звездный». Еще через год — золотая медаль открытого первенства Европы в Киле. Тогда же — первый результат на Кингстонской регате, а это не фунт изюма. Наконец, полгода назад — серебро на первенстве мира в Неаполе, причем американцы, занявшие первое место, выиграли у российской пары всего два очка! Повернись последняя гонка регаты чуть по-другому, не лопни во время смены галса грота-шкот, — не видать бы американскому экипажу золота. Словом, среди «звездников» их пара заслуженно считалась одной из сильнейших в мире.

Было, правда, одно существенное «но». В крейсерских гонках экипаж Муличенко — Зарнов участвовал впервые. А это совсем другое дело, нежели спринтерские гонки на регатах. Другой тип яхты, громадное расстояние, совершенно иные тактика и стратегия. К тому же на регате можно проиграть один заезд из шести или семи, — от случайностей никто не застрахован. Не беда — можно наверстать. Крейсерская гонка не повторяется, здесь единственная ошибка станет роковой. А если вдруг пробоина? А если полетит перо руля? Треснет киль? Все. Пиши пропало. Пусть даже ухитришься с неимоверными трудами исправить поломку, толку от того немного: соперники ждать не станут.

Но оба яхтсмена мечтали именно о крейсерской гонке, сложной, длинной, многодневной. Межконтинентальной! Вот такой, как эта: из Южной Америки в Австралию, через пролив Дрейка, вокруг знаменитого своим суровым характером мыса Горн. Крейсерское плаванье — это занятие для мужчин. В нем проходят испытание на мужество, выдержку, находчивость, товарищество.

Парус окутан многовековой романтикой. Кто из мальчишек не бредил в детстве парусами, кого не волновали звучные морские термины? Каравеллы Колумба, барки и бриги, стремительные и сказочно прекрасные клипера…

Не так много сохранилось в современном парусном спорте от старинных парусников. Но осталось главное — прежде всего борьба со стихией. В такой борьбе острее ощущаешь, для чего ты родился на свет!

И вот мечта сбывалась. А с красавицей «Кассиопеей» они справятся: ведь строилась она на стапелях верфи Санкт-Петербургского яхт-клуба по их заказу и под их наблюдением. Да и обкатать «Кассиопею» друзья успели: не меньше тысячи миль накрутили взад-вперед по Балтике.

Согласно регламенту трансконтинентальной гонки Монтевидео — Сидней, лимитировался лишь тоннаж яхты, число и общая площадь парусов. А в остальном — насколько фантазии да точного конструкторского расчета хватит.

«Кассиопея» задумывалась и строилась как гоночно-крейсерская яхта, своеобразный гибрид. В основном она походила на классическую, самую популярную крейсерскую яхту — 12-метровик. Но кое-что — немало! — в своих обводах, в схеме парусного вооружения «Кассиопея» взяла от гоночной яхты олимпийского класса «Солинг». Три паруса: стаксель, грот и спинакер — его ставят при попутных ветрах на стороне, противоположной гроту. Кокпит — вырез в палубе для экипажа — крытый и даже с небольшой надстроечкой, так что вышло нечто похожее на крошечный кубрик. Правильно: будет где спрятаться от непогоды, приготовить пищу, не страшась соленых брызг, поспать спокойно одному из экипажа, покуда другой на вахте.

Корпус и мачта «Кассиопеи» выполнены из стеклопластика, армированного углеродной нитью. Очень прочный и необыкновенно легкий материал. А до чего малое трение об воду! Чем оно меньше, тем лучше скольжение, тем быстрее пойдет яхта.

Муличенко и Зарнов прямо-таки влюбились в «Кассиопею». Красавица, ничего не скажешь! А умница какая: слушается каждого движения, словно хорошо обученная кавалерийская лошадь своего всадника.

…За полтора часа до полудня буксировочные катера потащили яхты в стартовый створ. Северо-восточный ветер силой до четырех баллов разогнал океанскую волну, швырял в лицо водяную пыль. Стало немного прохладнее: ветер смягчил полдневную январскую жару.

Белые облачка, появившиеся за час до старта, стремительно надвигались, точно в высоте небесные парусники боролись за скорость в своей воздушной регате.

Десятиминутная готовность.

«Трудный здесь старт, — озабоченно подумал Муличенко. — Ветры то с гор, то с океана… Характер волны сложный… Опять же сильные подводные течения… Так, решено: стартую левым галсом, сразу же уваливаю под ветер, и переносим паруса на другой борт».

Над створом вспыхнула ослепительно-зеленая стартовая ракета.

Трансконтинентальная крейсерская гонка Монтевидео — Сидней началась. «Кассиопея» отправилась в долгий путь.