Квант безумия

Сергей Кулаков

Почти невозможно догадаться, что этот простой с виду парень в цветастой рубахе – опытный агент ГРУ. Тем не менее Роман Морозов – специалист высшей пробы. Правда, задание на этот раз у него странноватое, не его масштаба: раскрыть похищение яйца Фаберже. Ерунда какая-то, решил Роман, и ошибся. Ибо сразу же наткнулся на четкое противодействие. Дело явно не в хищении, наверняка что-то покруче. Только тогда Морозов узнал, на каких «зверей» он вышел: готовится крупная террористическая акция, и так получилось, что только он может предотвратить ее. Но не слишком ли поздно? Ведь его загнали на узкий полуостров и вслед ему идут профи не меньшего, чем он, калибра…

Москва, 29 апреля, ночь

Роман Морозов понял, что дела его плохи, когда увидел, что роскошная блондинка, стоявшая почти весь вечер за его спиной, очутилась вдруг за спиной игрока напротив, пожилого толстяка в белом костюме. Безымянный палец толстяка был украшен массивным золотым перстнем с огромным бриллиантом, и этот бриллиант нагло бросал на окружающих пучки света, когда его хозяин небрежно метал горсти фишек на стол.

— Делайте ваши ставки, господа, — призывал крупье, с приученным равнодушием поглядывая на стол.

Роман взял пять последних фишек, посмотрел на блондинку. Она сочувственно ему улыбнулась, но рука ее прочно лежала на спинке кресла, в котором восседал толстяк. Оно и понятно, зачем ей нужен неудачник? Не для того она надела это полупрозрачное красное платье, чтобы уйти отсюда несолоно хлебавши. У каждого свой бизнес. Пока Роману везло — а везло ему с самого начала чертовски, — она стояла рядом и терлась о него то бедром, то грудью, как кошка, просящая ласки. Но фортуна изменчива, и в последние час-два он только и делал, что спускал ставку за ставкой. Каких только комбинаций он не перепробовал — всю впустую. Проклятый шарик, как заколдованный, летел совсем не туда, куда требовалось, и вскоре весь выигрыш испарился, будто не было.

Пытаясь обхитрить судьбу, Роман начал делать более осторожные ставки. Но это была заведомо проигрышная тактика. В рулетку везет лишь тем, кто швыряет деньги направо и налево. Как, например, этот жирный старикан. Казалось, ему все равно, выиграет он или проиграет — и удача бежала к нему со всех ног. Перед ним высилась уже гора разноцветных фишек, а он продолжал делать победные ставки. Неудивительно, что блондинка в сногсшибательном платье перешла к нему. Хотя все равно досадно. Было такое чувство, что старательно приготовленного цыпленка, в чью сочную ножку ты вот-вот собирался впиться голодными зубами, у тебя грубо отняли и пожирают на твоих глазах, хрустя корочкой и нежными хрящиками.

Роман в последний раз перебрал в памяти различные даты, которые могли что-нибудь значить в его судьбе: дни рождения родных, первое ранение в Афгане, день, когда улетал из него, день свадьбы, день развода, еще всякое разное… Нет, ерунда, уже перепробовал все — ничего не помогло. Может, на зеро? Редко, но все же бывает… Нет, не последнюю ставку. Риск все же должен быть в известной мере рассчитан, только тогда он — благородное дело.

Крупье запустил шарик, призывая в последний раз делать ставки. А, была не была! Роман воровато глянул на блондинку и поставил все пять фишек рядом с башней из фишек толстяка. Вообще у толстяка было сразу несколько ставок — одну из них он сделал по совету льнущей к нему блондинки, — но самую большую он поставил на красную десятку. Ну, и Роман решил не искушать судьбу и брякнул свои фишки туда же. Не может быть, чтобы этот везунчик проиграл на одной ставке сразу пять тысяч долларов.

Шарик с треском бегал по кругу. Роман, замерев, следил за ним с последней надеждой. Если выпадет красная десятка, ого, его дела сразу поправятся, и как знать, не перейдет ли назад вероломная блондинка…

— Ставки сделаны, ставок больше нет! — послышался голос крупье.

Шарик подпрыгнул и замер в одном из лотков. Красный, показалось Роману, и сердце у него радостно вздрогнуло. Есть! Ай да толстяк…

— Зеро! — провозгласил крупье.

Роман разочарованно выдохнул, наблюдая, как его фишки вместе с фишками толстяка сгребают лопаткой на другой край стола. Зато блондинка хлопала в ладоши и улыбалась направо и налево, как голливудская звезда. Ее ставка была сделана как раз на зеро, и толстяк снова оказался в выигрыше. Он уже обнимал красотку за талию и совал ей горсть фишек. На Романа она даже не смотрела. А ведь он тоже был щедр с ней, когда выигрывал. Но в том-то и дело — когда выигрывал. А какой ей теперь от него прок?

Он поднялся из-за стола с тем тягостным унынием, которое хорошо известно всем продувшимся в пух и прах игрокам. Даже хмель с расстройства отступил, хотя за время игры выпил несколько больших порций виски. Надо было переться сегодня в казино?! Ведь хотел же нормально посидеть в ресторане, покушать вкусно, снять девчонку… Ну, потратился бы маленько, но ведь это мелочь по сравнению с тем, что проиграл. Семь тысяч долларов! Вот болван…

Роман взял в гардеробе пальто и уныло проследовал к выходу. Как теперь жить? Утром заправиться будет не на что. Надо у кого-то занять. У кого только? Всем и так по уши должен. Н-да, ситуация пиковая. Как это ни прискорбно, а придется залезть в неприкосновенный запас и продать часть акций «Юкоса». Не хочется, они сейчас в цене и потихоньку растут. Может, не спешить и подождать верной игры ни бирже? Вдруг повезет? Леня обещал ба-альшой навар, если выгорит с «Нефтехимом».

Он сунул швейцару сотню. Больше и не было. Тот презрительно сморщился, но сотню взял. С паршивой овцы хоть шерсти клок. Распахнул дверь, но ничего не сказал, ни там «всего хорошего» или «заходите еще», лишь молча выпустил и тут же закрыл дверь.

Роман вышел на ночную улицу, втянул ноздрями свежий воздух. Ах, хорошо! Кабы не этот дурацкий проигрыш, жить бы да, как говорится, радоваться. Так нет же, это всем остальным жизнь в радость, а ему, Роману Морозову, вечное невезение. Нет, ну как он на последней ставке погорел?! Хотел же поставить на зеро, и рука уже туда потянулась. И чего не поставил? Сейчас бы, словив удачу, за час вернул бы все, что потерял. Черт! Почти сорок тысяч выигрывал! Шутка? Да с такими бабульками мы бы — о-го-го! Подхватил бы за тонкую талию эту блондинку — ох, и роскошная же женщина — и на такси к себе в гнездышко. Вот бы славно порезвились. И чего не поставил вместе с ней на зеро? Мог бы догадаться, что она сегодня была для него как бы талисманом, и это был знак — куда ставила она, туда следовало поставить и ему. Тем более — свою последнюю ставку. Не понял, болван, — вот и рви теперь волосы на темени. А чего уж было проще? Куда она — туда и ты… Нет, начал вспоминать какие-то дурацкие даты, потом вообще к этому толстому уроду приклеился. Да ведь как было не понять, что толстяк этот, будучи по сути соперником, никак не мог ему помочь! Наоборот, он только рад был, чтобы Роман окончательно продулся и покинул стол, не претендуя на блондинку — вот и подманил ставкой на красную десятку. Ах, черт, как жаль девчонку… Там много было, и не хуже, но эта — особенно хороша! И денег жаль, продул все, что было. Угораздило поставить на десятку! Хотел же на зеро…

Роман потряс головой, пытаясь избавиться от этих бесконечных, тягостных мыслей, бегущих по кругу. Все равно уже ничего не исправить. Денег нет — и это факт, с которым приходится считаться, хочешь ты того или нет. Раз не хватило ума вовремя остановиться или вообще не заходить в казино, так нечего теперь стенать. Зубы сжал и терпи. Завтра станет легче. Паскудно еще долго на душе будет, но все равно полегчает. Надо заняться делом, отвлечься. Не мешало бы выяснить, что там с акциями «Нефтехима». Ходят слухи, что грядут какие-то изменения в руководстве. Но вот какие? Куда эти чертовы акции скакнут, вверх или вниз? Если вовремя узнать, кто точно займет кресло председателя правления или, что еще лучше, какая силовая структура станет «крышевать» или, наоборот, хоронить «Нефтехим», то на этом можно оч-чень неплохо заработать. Во всяком случае, нынешний проигрыш не будет вспоминаться столь уж болезненно. Нет, ну почему не поставил на зеро? Ведь так было просто, любому дураку понятно: куда она — туда и ты. И все, и никакой ошибки…

Стоп! — приказал себе Роман. Не думать. Иначе поедет крыша. Надо как-то добраться домой, хлопнуть стакан водки и ложиться спать. Он достал из кармана пальто часы, глянул на циферблат. Елки-палки. Почти четыре часа ночи. Скоро светать начнет. Так, взять такси — и домой. У подъезда оставить таксисту часы в залог, сходить к себе, взять деньги, расплатиться. Там, кажется, рублей пятьсот еще осталось… Вот же ерунда, до чего дошел. Если бы поставил на зеро, сейчас бы думал совсем о другом. А то с таксистом расплатиться нечем! Одна ошибка…

Стоп! Никаких ошибок! Все в прошлом. Ничего не было. Ни выигрыша, ни проигрыша, ни блондинки, ни проклятого зеро на последней ставке. Все — тщета, как учил Учитель, ничему нельзя придавать значения более того, чем оно заслуживает. Это всего лишь деньги. Они приходят, они уходят, — туда им и дорога. И печалиться о них — удел слабых и глупых. Так что плюньте, Роман Евгеньевич, и забудьте. Слава богу, не дураки какие немощные, заработаем, на наш век и денег, и блондинок хватит. Спасибо, Учитель, я все понял.

Роман с облегчением вздохнул и двинулся к стоянке такси, стараясь придать лицу независимое и в меру равнодушное выражение. Эти таксисты — стреляные воробьи. Они вмиг догадаются, что ты проигрался до копейки, и нипочем не повезут под честное слово. До того народ гнилой — ужас. На обмане с колыбели живут и верят только виду денежных купюр.

Ну ничего. У нас солидное пальто, и под пальто — полный порядок, костюмчик от Версаче, часы — от Картье, обувь — модельная, пятьсот евро пара. Роман сунул руки в карманы и, не глядя на ряд такси, подошел к бордюру. Смотрите, кретины, изучайте: перед вами — настоящий джентльмен. Уж на что-что, а на оплату ваших услуг у меня всегда найдется.

Он намеревался перейти через дорогу, но в этот миг прямо перед ним остановилась черная служебная «Волга».

Роман мгновенно напрягся, собираясь то ли бежать, то ли кубарем катиться по земле — в зависимости от ситуации. Но в следующую секунду он сообразил, что машина уж больно официальная и, следовательно, это могла быть только родная контора, явившаяся по его душу за какой-то неотложной нуждой.

Из «Волги» вышел серьезный мужчина в темном плаще со строгим, безукоризненно выбритым лицом.

— Вас вызывает генерал Слепцов, — сказал он сухо, глядя Роману куда-то в переносицу. — Прошу…

— Что, прямо сейчас? — удивился Роман, по привычке незаметно отступая на полшага.

— Так точно.

— Вам не кажется, что час не слишком подходящий? — попытался съязвить Роман.

— Не кажется.

Ну точно робот. Какого черта им надо? И выследят же, паразиты. Хоть под землю от них спрячься, хоть на дно океана — найдут. Если бы за террористами так следили, как за собственными сотрудниками, — в стране давно бы наступил мир и порядок.

— Наша служба и опасна и трудна… — пропел-таки в отместку Роман, залезая в салон «Волги».

В машине кроме водителя сидел еще один «скучный» мужчина неопределенного возраста. Он равнодушно глянул на Романа и чуть подвинулся, дав ему место на заднем сиденье. Первый агент сел вперед, и машина немедленно тронулась.

Через двадцать минут они подъехали к штаб-квартире Главного разведывательного управления. Несмотря на слишком поздний — или слишком ранний — час, многие окна в здании деловито светились. Видимо, чтобы уверить граждан в том, что охрана их покоя обеспечивается денно и нощно.

Всю дорогу Роман злился и отчаянно ругался про себя. Нет, ну что за кретинизм? Не могли позвонить по телефону, сказать: капитан Морозов, явитесь туда-то в такое-то время. Нет, выследили аж в казино, сунули в машину… Других дел, что ли, нет? Это генерал Слепцов любитель таких вот идиотских шпионских игр. Бывший гэбэшник, он на всю жизнь пропитался духом туповатой таинственности, свойственной его приснопамятной конторе. «Тайник — в кирпиче, кирпич в печке, печка в зайце, а заяц — в утке. Больничной…»

То ли дело бывший шеф Романа, генерал Антонов. Вот это был человек, вот о ком вспоминалось всегда с уважением и душевной теплотой. Они были знакомы еще с Афгана, где Антонов, тогда еще подполковник, командовал разведкой дивизии. Там он и заприметил рядового Романа Морозова, отчаянного разгильдяя и одного из самых смелых и хладнокровных разведчиков. Под его руководством Роман участвовал во многих рискованных операциях и затем, после увольнения, при его прямом содействии был зачислен в Высшую школу ГРУ. Получив генеральские звезды, Антонов не забыл новоиспеченного лейтенанта Морозова и взял его к себе в отдел, поручая ему конфиденциальные задания повышенной сложности.

Но затем грянули сложные времена, после августа 93-го на спецслужбы повесили всех собак, начались гонения и травля в прессе, кого с позором уволили, кто сам ушел, не выдержав нищеты и унижения. Генерал Антонов удержался — крепок был человек — и Роману не дал пропасть, держал возле себя, хотя тот и рвался изо всех сил на вольные хлеба. Долгое время работы как таковой не было, так, перебивались с хлеба на квас да плевались на новые порядки, которые вели страну все глубже в трясину криминала, к полному краху. Но вот к власти пришел Путин, гайки быстренько подтянулись, и оказалось, что у разведки пропасть работы. Жаль только, что генерал Антонов к тому времени потерял все свое здоровье. Сказались многочисленные ранения, да и нервы не железные, за минувшие годы истрепались в лоскутки. Умер, бедняга, на рабочем месте — инсульт. После смерти Антонова Роман, дослужившийся до капитана, пару лет болтался по разным кабинетам, нигде в силу строптивости характера долго не задерживаясь, пока его не прикрепили к отделу генерала Слепцова. Тот Романа невзлюбил до зубовного скрежета и, наверное, уволил бы в первый же день, когда Роман явился на совещание с опозданием и небритый, но мешали многочисленные заслуги Романа да его какая-то мистическая способность в любом, самом безнадежном деле найти пускай и спорный, но все же выход. Так и жили. Почти все время Романа держали в сторонке, не повышая в звании и выплачивая мизерную зарплату, и призывали лишь тогда, когда требовалось сделать какую-нибудь грязную, запутанную работенку. Роман давно подал бы в отставку, но что-то его удерживало. То ли память о генерале Антонове, его втором Учителе и друге, то ли набившее оскомину «За державу обидно»? Трудно было ответить, ибо давно он уже вел образ жизни «вольного стрелка» и запросто мог обойтись без невзлюбившей его конторы, уйдя из нее на все четыре стороны. «Была без радости любовь — разлука будет без печали». Но вот не уходил и звездами своими в глубине души дорожил. Ибо знал, что всегда может возникнуть ситуация, которую никто, кроме него, капитана ГРУ Морозова, исправить не сумеет. И поэтому, как бы ни складывались его отношения с начальством, нынешним и будущим, оставить службу он просто-напросто не имел права. Он был защитником своей Родины, ни больше ни меньше. И пафос тут ни при чем. Погибшие друзья в Афганистане, покойный генерал Антонов, невинные жертвы террористов сделали его таким и смертью своей завещали ему эту священную обязанность. И отказаться от нее было невозможно.

Пройдя внизу контроль, Роман в сопровождении агентов поднялся в лифте на девятый этаж. Агенты довели его до самого кабинета, но внутрь входить не стали, лишь проследили, чтобы он вошел туда.

«Двое из ларца, одинаковых с лица, — усмехнулся Роман, когда они закрыли за ним дверь. — Какая-то новая служба образовалась по надзору, я и не знал…»

В приемной сидел за столом помощник генерала майор Дубинин. Увидев Романа, он закрыл папку с бумагами и поднялся из-за стола, свежий, выбритый, подтянутый, как курсант-второкурсник.

— Проходите, капитан Морозов, — сказал он негромко. — Товарищ генерал вас ждет.

Роман снял пальто, набросил его на вешалку в углу, подошел к двери:

— Давно ждет? Поди, уже соскучился? Час не ранний, а, майор?

Дубинин чуть поморщился, но ничего не ответил. Открыв дверь, он просунул в щель голову и доложил о прибытии Романа.

— Входите, — пропустил он его вперед и закрыл за ним дверь.

Роман вошел в просторный кабинет, отделанный лакированным деревом. В дальнем углу — массивный стол буквой «Т», на окне — тяжелые темно-зеленые шторы, свет неяркий, приглушенный.

— Здравия желаю, товарищ генерал…

— Здравствуйте, капитан, — сухо ответил Слепцов. — Садитесь.

Роман сел на стул, прищурившись, поглядел в глаза Слепцову. Тот, важный, седовласый, одетый строго по форме, прямо сидел в своем монументальном кожаном кресле, блестел очками на подчиненного.

— Мы уже работаем по ночам, товарищ генерал? — спросил Роман, доставая сигареты из кармана.

— Мы — работаем, — неприступно ответил Слепцов. — Если нужно, то и по ночам. А вы все развлекаетесь?

— У каждого свои интересы, — пожал плечами Роман, — не так ли?

Он просто-таки чувствовал, как презирает его генерал. Как же, капитан ГРУ — а как он выглядит?! Сорочка с какими-то кружевными рюшами расстегнута чуть не до пупа, кокетливые манжеты, скрепленные золотыми запонками, далеко выглядывают из-под узких рукавов пиджака, на руке дорогие часы, прическа не то что не по уставу, а вообще черт знает что такое! Не то сутенер, не то мушкетер, не то полуподпольный богемный персонаж. И добро бы работал под прикрытием, тогда понятно. Так нет, он же всегда такой. А как сидит, развалившись, как говорит сквозь зубы с начальством! И как он вообще попал в штат, этот наглый хлыщ? Он, конечно, талантливый сукин сын, за это генерал Антонов и держал его при себе эдакой палочкой-выручалочкой, но всему же есть предел!

Роман вытащил сигарету из пачки, закурил без разрешения, ожидая гневного замечания некурящего Слепцова. Ничего, тот промолчал, даже придвинул пепельницу. Ага, значит заданьице предстоит каверзное. Своим любимчикам поручать не стал, решил скинуть на опального капитана. Ладно, послушаем.

Слепцов какое-то время молчал, поглядывая на Романа и, видимо, ожидая, чтобы тот начал спрашивать, по какому поводу его вызвали. Но Роман, еще с войны твердо усвоивший, что инициатива всегда наказуема, невозмутимо курил, аккуратно стряхивая пепел в хрустальную пепельницу, и с вопросами не спешил. Наше дело маленькое, не хотите говорить — не надо. Мы тихонько покурим и двинем себе обратненько. А то время позднее, спать давно пора…

— Вы слышали об убийстве Байкова? — спросил наконец генерал.

— Банкира, что ли? — помолчав, лениво отозвался Роман.

Он чуть было не зевнул, но успел заметить сердитый взгляд Слепцова и подавил зевок, едва не свихнув себе челюсть. «А чего он хочет? — мысленно огрызнулся Роман. — Скоро утро, а он тут ему о каких-то убитых банкирах толкует. К чему этот банкир?»

— Именно, — отчеканил Слепцов.

— Ну слыхал что-то по телевизору, — нарочито медленно сказал Роман.

— Что думаете по этому поводу? — поторопил его Слепцов.

— А че тут думать? — повел прищуренным глазом Роман на генерала. — Кто-то нанял профи из спецназа, они всех положили и то, что требовалось заказчику, забрали. Ясно как божий день…

— Почему думаете, что это спецназ? Может, это были гражданские, замаскированные под военных? Хотели сбить со следа, вот и вырядились под спецназ.

— Нет, это армейские, — твердо возразил Роман. — Уж больно слаженно работали. Ни один из них не был ранен, хотя охранники дома — все опытные ребята и с оружием обращаться умеют. Действовали согласованно, как часы. Ни одной ошибки не допустили. Спецоружием профессионально владеют. Навыки диверсантов, опять же, в наличии — собаки сторожевые их не засекли по запаху. Вертолет водить обучены — вряд ли они брали с собой пилота отдельно, в таком деле это — балласт. Там все до секунды рассчитано. И, самое главное: горничную в живых оставили. Это уж стопроцентно в армейских традициях: женщин не убивать. Конечно, они почти ничем не рисковали, под камуфляжной раскраской она их все равно не разглядела. Но в данных обстоятельствах любые другие ее не пощадили бы. Хоть что-то она да видела, вот про «лохматые» маскхалаты рассказала, про раскраску. А так бы вообще никто ничего не узнал, как будто призраки побывали, всех перешлепали… Будь налетчиками гражданские, они бы не смотрели, женщина или мужчина, пулю в голову — и весь разговор. Это только офицеры наши, будь они хоть суперпрофи, так пижонить любят, — твердо закончил Роман.

Он подобрался, взгляд его стал тверд и сосредоточен, даже о сигарете забыл. Работал человек.

— Откуда столько информации? — чуть помедлив, спросил Слепцов.

— Я же говорю, по телевизору слыхал.

— Ну-ну… — побарабанил Слепцов пальцами по столу. — Может, в телевизоре также сообщили, что именно похитили налетчики?

— Этого не сказали, — вновь разваливаясь на стуле, отозвался Роман. — Хотя дураку ясно, что не за деньгами они пришли.

— Почему? — немедленно спросил Слепцов.

— Было убито пятнадцать человек или около того, — лениво пояснил Роман. — За копейки такое количество народу не валят. Стало быть, фигурировала огромная сумма. Но такие деньги на подмосковной даче не хранят, тем более банкиры, у которых есть свои банки. И эксперт-ювелир там был не просто в гостях — с двумя-то телохранителями. Он привез на вертолете что-то очень ценное и хотел продать банкиру. Какой-то крупный бриллиант или, например, яйцо Фаберже. Вот за этим, скорее всего, нежданные гости и пожаловали…

— Это вы тоже в телевизоре услышали? — нервно прищурился Слепцов.

— Нет, в газете какой-то читал, — невозмутимо ответил Роман.

— Черт-те что! — возмутился генерал. — Чего только этим журналистам не известно! Крапивное семя, на все готовы, чтобы добыть информацию и пустить в народ! Распустились, дальше некуда…

— А вы бы предпочли, чтобы все было, как в старые времена: никто ничего не знает, а если знает, то сказать боится?

— В старые времена был порядок! — крикнул Слепцов. — По крайней мере, все знали свое место! И к обязанностям своим относились не так, как сейчас относятся некоторые офицеры!

— На меня намекаете, товарищ генерал? — усмехнулся Роман, выпрямляясь.

— А тут и намекать нечего! На кого вы похожи?! Вы одним своим видом позорите звание офицера! А ваш образ жизни вообще возмутителен. Вы полагаете, нам неизвестно о ваших аферах с акциями? Или о ваших отношениях с некоторыми теневыми представителями шоу-бизнеса? Или о ваших амурных похождениях?

— Полагаю, вам известно все, — отчеканил Роман. — Или почти все. Но мне на это наплевать, товарищ генерал. Если вы меня в чем-то обвиняете, говорите конкретно — в чем? Если же лично я вам не нравлюсь, то позвольте напомнить: не по своей воле я к вам попал и за ваш отдел отнюдь не держусь. Я готов хоть завтра перевестись в любое другое ведомство. Кстати, Чечней меня не пугайте. В отличие от вас, на войне я был и от долга своего не бегу…

Его прервал сильный хлопок ладони по столу. Жалобно звякнула пепельница, пустив облачко пепла.

— Товарищ капитан, как вы разговариваете со старшим по званию! — начал приподниматься со своего кресла Слепцов.

— Вы правы, — улыбнулся Роман, — я что-то излишне горячусь. Это от недосыпа. Виноват, товарищ генерал, исправлюсь.

Некоторое время Слепцов мерил его разъяренным взглядом, затем тяжело осел в кресле.

— Вы много себе позволяете, капитан Морозов, — сказал он через минуту. — Нарветесь…

Роман промолчал, понимая, что лучше ему сейчас рта не открывать и дать возможность начальству сохранить лицо. Все-таки им еще вместе работать, по крайней мере, пока он находится в подчинении Слепцова. А плевать в колодец, даже пересохший, не стоит.

— Ну а почему вы думаете, что это именно ограбление? — ворчливо спросил Слепцов, порывшись для чего-то в столе. — В прессе, которую вы столь внимательно изучаете, ведь и другие версии выдвигаются. Например, что убийство Байкова было связано с его профессиональной деятельностью?

— Чепуха, — ответил Роман. — Слишком много усилий для ликвидации одного человека. Имели бы целью убийство банкира — устроили бы банальную засаду на дороге с автоматчиками и хорошим снайпером. Ну, усилили бы ее для верности парочкой фугасов. Просто, но очень надежно. Тут была поставлена другая задача. Им нужен был человек, прилетевший к банкиру на вертолете. Вернее, то, что привез этот человек. Вертолет — не машина, по дороге не перехватишь. Могли бы, конечно, и вертолет в воздухе сбить, но тогда пропало бы то, что вез ювелир. А именно это налетчиков и интересовало. Так что профессиональная деятельность тут ни при чем, — покачал головой Роман. — Банкир нужен был налетчикам в последнюю очередь. Можно сказать, что ему просто не повезло.

— Д-да, — пожевал губами Слепцов. — Выводы делать вы не разучились.

Роман снова помолчал, предоставляя генералу самому оценивать степень его профпригодности.

— В общем, почти все, что вы сказали, — верно, — кивнул Слепцов. — Действительно, ювелир доставил на вертолете… одно из изделий Фаберже. И действительно это было так называемое пасхальное яйцо, один из подлинных раритетов, принадлежавших некогда дому Романовых. Байков был известным коллекционером и хотел приобрести эту драгоценность для своей личной коллекции. Он нашел продавца за рубежом, тоже частного коллекционера, захиревшего отпрыска одной королевской семьи, который решил продажей яйца поправить свое материальное положение.

— Я еще не слышал о донорстве половых органов, — заметил Роман.

— Не смешно, — буркнул Слепцов. — Яичко это было оценено в пятнадцать миллионов евро. Посредником сделки выступила московская страховая компания «Ювелир-Трест». Пайкин, известный эксперт-оценщик, должен был доставить яйцо на дачу Байкова и дать гарантии от лица фирмы, что изделие подлинное. В общем, обычная сделка подобного сорта.

— Если бы не вмешательство третьего игрока.

— Именно, — кивнул Слепцов. — Вот этот третий игрок нас и интересует. Дело это, на первый взгляд уголовное, может касаться государственной безопасности. Яйцо в данном случае выступает не просто как эквивалент пятнадцати миллионов евро, тут другое. Ведь невзирая на то, что после налета яйцо нельзя будет никому показать, заказчик не остановился перед тем, чтобы его заполучить. А это уже совсем иная сфера интересов. Это — не просто покупка, а какая-то тайная сделка. И нам необходимо как можно быстрее узнать детали этой сделки. Следовательно, надо выяснить: кому могло понадобиться яйцо?

Он вопросительно посмотрел на Романа.

— Ну… — поднапрягся тот. — Точно — не заграничному заказчику.

— Почему?

— Слишком много крови. Богатые люди за рубежом не хотят больших проблем. Они лучше заплатят больше, но будут жить спокойно. Это нашим все равно, скольких человек угробили. Наши крови не боятся. Так что заказчика надо искать здесь.

— Именно так мы и думали. И первым делом начали проверять всех известных российских коллекционеров.

— Ну, к известным-то соваться вряд ли стоит…

— Согласен. Поэтому основной акцент мы сделали на так называемых подпольных коллекционерах. То есть на тех людях, которые содержат коллекции, но по ряду причин предпочитают не распространяться широко про их существование. В частности, нас интересуют те, кто собирает ювелирные изделия Фаберже. Таковых немало, но по-настоящему страстных коллекционеров, готовых пойти на что угодно, только бы заполучить еще один экспонат, всего десяток. Сейчас мы вплотную занимаемся ими. Но, как вы понимаете, подобраться к некоторым из них по ряду причин весьма сложно.

«Вот и добрались до сути», — понял Роман.

— Один из них некто Зимянин Александр Иванович. Крупный промышленник, владелец нескольких фабрик и химического комбината. Вот этот химический комбинат и внушает нам некоторые опасения.

— Там производятся отравляющие вещества?

— Конечно, нет. Отравляющие вещества производятся на государственных предприятиях, за этим установлен жесткий контроль. Но дело в том, и, я думаю, вам это хорошо известно, что в состав многих отравляющих веществ входят различные компоненты, в том числе и вполне безобидные. Комбинат Зимянина производит, помимо ядохимикатов, стиральных порошков и моющих средств, серную кислоту. А на основе серной кислоты можно изготовить различные хлористые соединения, которые дают газ высокой токсичной концентрации. И вообще, — махнул рукой Слепцов, — нынешние химические технологии достигли такого уровня, что изготовить отраву можно из чего угодно, лишь бы это наличествовало в нужном объеме. Возможно, Зимянин совершенно ни при чем. По нашим данным, это вполне законопослушный бизнесмен. Ни в каких контактах с террористическими организациями замечен не был. В криминале не замешан. Но проверить содержимое его персонального компьютера, как вы сами понимаете, не мешало бы. Для страховки, так сказать…

— А разве нельзя проверить по накладным, кому он поставляет ту же кислоту, и установить наблюдение за наиболее подозрительными получателями?

— Уже проверяем, — кивнул Слепцов. — На комбинате в составе ревизионной комиссии работает наш человек. Но чтобы отследить все поставки комбината, нужна целая армия агентов. Комбинат огромен, каждый день из него в различных направлениях выезжают десятки машин. Поди за всеми уследи. Кабы мы имели более весомые подозрения, тогда можно было бы проводить операцию на федеральном уровне. Но пока это лишь проверка, не более, и мы ограничены силами нашего отдела.

— Понятно, — сказал Роман. — Надо либо что-то срочно нарыть на Зимянина, либо отпустить его с миром.

— Вот именно.

Слепцов выжидательно уставился на Романа. Тот понял, что тут скрывается какой-то подвох.

— Честно говоря, — начал Слепцов, — этот господин не вызывает больших подозрений. Он ведет образ жизни… э-э, как бы это лучше сказать… в общем, далекий от образа жизни кровожадного человека. Есть гораздо более подозрительные субъекты, в том числе связанные тем или иным способом с криминальным миром, и они уже активно разрабатываются. Зимянин нас интересует лишь как владелец химкомбината. Вероятно, в другом случае мы удовлетворились бы проверкой заводской документации. Но в деле безопасности страны, как вы понимаете, мелочей нет, поэтому не мешало бы копнуть чуть глубже официальных документов. Вы понимаете?

— Я вас прекрасно понимаю. Но, мне кажется, здесь нужен не мужчина, а женщина. Это специфика агентов-женщин — влезать в доверие к субъекту и потрошить его компьютер, разве не так?

— Так-то оно так, — криво усмехнулся Слепцов. — Вот только существует одна загвоздка… Дело в том, что у господина Зимянина… э-э… нетрадиционная сексуальная ориентация, как принято нынче говорить…

— Голубой, — уточнил Роман, мрачнея.

— Ну, на уличном жаргоне это называется так…

— Но, товарищ генерал, от меня-то вам что надо? Я еще, слава богу, нормальным мужиком быть не перестал и в постель к Зимянину лезть не собираюсь…

— Вас никто к нему в постель не толкает, — как-то даже смущенно пробормотал Слепцов. — Но нам известно, что у вас есть связи в различных кругах, в том числе и в тех, где нетрадиционная ориентация только приветствуется. Так что вы могли бы подыскать человека, который… э-э… вошел бы в доверие к Зимянину и… э-э…

«Вот теперь все встало на свои места! А я-то чуть было не купился, — подумал Роман, — чуть было не подумал, что наконец-то Слепцов доверит мне серьезное дело. Какое там! На серьезные дела он уже отправил своих молодцов, получать лавры и звания. А меня, как обычно, туда, где пованивает, запихнул. И даже без церемоний, мол, могли и обойтись, сто лет нам не нужен этот педик, но раз уж ты такой на свете есть, капитан Морозов, то надо тебя хоть в чем-то использовать, вот и занимайся тем, на что других ребят посылать вроде как не пристало. Там ты, конечно, ни черта не найдешь, но все-таки посуетись для порядка и для отчетности. Заодно и зарплатку свою отработай…»

— Ясно, товарищ генерал, — оборвал Слепцова Роман. — Как я догадываюсь, отказаться от этого задания я все равно не смогу?

— Я понимаю, вам не нравится подобное поручение, — отвел взгляд Слепцов. — Но вы прославились в нашем ведомстве как специалист по разрешению различных непредвиденных ситуаций, и именно поэтому я остановил свой выбор на вашей кандидатуре…

— Товарищ генерал, вот только не надо на кривой козе меня объезжать, — усмехнулся Роман. — Почему вы остановили свой выбор на моей кандидатуре, нам обоим хорошо известно. Где данные на Зимянина?

Слепцов дернул щекой, но промолчал и перебросил Роману тонкую папочку, лежавшую наготове в верхнем ящике стола.

— Здесь все, что мы на него имеем.

— Негусто, — сказал Роман, увидев, что в папке всего два листочка и не слишком четкая фотография. — Обо мне, например, вам известно куда как больше.

— Возьмите с собой, изучите и действуйте, — будто не заметив подковырки, деловито отозвался Слепцов. — Я вас не тороплю, но работать нужно в темпе.

— Мне предстоят некоторые расходы, — сказал Роман, твердо глядя в глаза генералу. — Дело в том, что вход в некоторые клубные заведения стоит весьма недешево. А я, как назло, поиздержался в последнее время. Так что если вы хотите, чтобы я нашел нужного человека, приоткройте закрома родины…

— Ну да, поиздержались, — ехидно улыбнулся Слепцов. — Нам известно, где именно… Кстати, вы декларируете то, что зарабатываете игрой на бирже?

— Чтобы играть на бирже, товарищ генерал, нужно иметь хотя бы миллион долларов. Я же имею только то, что имею, то есть родительскую квартиру-хрущевку, развалюху на колесах и более чем скромную зарплату в нашем уважаемом ведомстве, и ни о какой игре на бирже и речи идти не может, — невинно глядя в глаза Слепцову, заявил Роман.

— Н-да… — кивнул Слепцов недоверчиво. — Вы расскажете. Вот, держите…

Он выложил на стол пачку сторублевых купюр. Жест его при этом был воистину достоин Цезаря.

— Надеюсь, этого хватит?

— Как вам сказать, — ответил Роман. — Если ничего не пить и не есть, то — хватит, а если…

— Вот не пейте и не ешьте! Больше нет, и за это скажите спасибо.

— Спасибо… — пробормотал Роман, запихивая пачку в карман пиджака.

— Через три дня жду от вас первых результатов. Докладывайте мне лично.

— Вас понял. Разрешите идти?

— Идите. Домой вас доставят на служебной машине.

— А вот за это благодарю от души, — искренне сказал Роман.

Он захватил папочку с данными на Зимянина и вышел из кабинета. Майор Дубинин, опершись щекой на ладонь, дремал за своим столом.

— Рота, подъем! — громко шепнул Роман ему в самое ухо.

Дубинин подскочил было, но, увидев, что начальства рядом нет, облегченно выдохнул:

— Шутки у тебя, капитан…

— Что за новые порядки, майор? — спросил Роман. — Сейчас что, все по ночам работать стали?

Дубинин потер глаза, устало махнул рукой, подавил сладкий зевок.

— Да была проверка недавно оттуда… — он поднял глаза кверху. — Всем досталось. Приказали, чтобы отныне дежурство велось круглые сутки на уровне начальников отделов. Вот, теперь не спим по очереди. То мы тут сидим, кого-то дублируем, то нас кто-то.

— Толк-то хоть есть?

— Какое там, — сморщился Дубинин. — Маета одна, вот и весь толк.

— Попали… — посочувствовал Роман и поехал домой — спать.