Там внизу много места

Сергей Лагунов (2024)

Нанотехнологии могут ворваться в наш мир. Какие новые страхи и надежды они могут принести с собой?Главный герой достаточно нестандартно (хотя и в рамках традиции) пытается использовать новые технологии, чтобы изменить свою судьбу.

Впервые о нанотехнологиях мир узнал в 1959 году из речи Ричарда Фейнмана «Там внизу много места». Воодушевленный его идеями, писатель-фантаст, один из основателей трансгуманизма, предсказавший падение коммунизма, хронический оптимист F.M. Esfandiary сменил свое имя на FM-2030.

«В традиционных именах отражено прошлое человека: родословная, этническая и расовая принадлежность, национальность, религия. Я не тот, кем я был десять лет назад и, конечно же, не тот, кем я буду через двадцать лет. Моё имя 2030 отражает мою убежденность в том, что 2030-е годы станут чудесным временем. В 2030 мы победим старение и у каждого будет прекрасная возможность жить вечно. 2030 — это мечта… и цель. Не стоит бояться мечты и надежды. Ведь именно дерзость мечтателей завела нас так далеко — из мрачных первобытных болот к тому, где мы сейчас, — в шаге от покорения галактик, в шаге от бессмертия.»

FM-2030

F.M. Esfandiary сменил свое имя на FM-2030, чтобы выразить свою веру и надежду, что в результате развития технологий он проживет как минимум 100 лет и в 2030 году отпразднует свой 100-й день рождения.

В возрасте 69 лет, 8 июля 2000 года, он скончался от рака поджелудочной железы и был крионирован компанией Алькор в городе Скоттсдейл, Аризона, где и находится по сей день.

Ранняя осень 1985 года

Темнота подвала сжимает сердце детскими голосами. Максим, мальчик лет одиннадцати, начинает рассказ:

— Это было давным-давно. Один из районов страны был захвачен демонами без лица.

— Как это — без лица? — недоумевает кто-то из детей.

— Вот так. Без носа, без глаз, безо рта, — отвечает Максим.

— А как же они ели?

— Они ели людей. А как — никто не знает. Некому рассказать. Все исчезали, — на помощь Максиму приходит девичий голос. Он принадлежит десятилетней Тане.

— Макс, а что дальше?

— И вот однажды, — продолжает рассказчик, — один из путников заехал в такой район. Демоны погнались за ним. Полночи продолжалась погоня. И вот, когда лошадь совсем выбилась из сил, он увидел огонек.

— От костра?

— Надежда, — Максим игнорирует вопрос, — придала силы ударам путника, и он смог заставить лошадь преодолеть усталость. Огонек оказался костром. Путник добрался до людей! Его усадили в круг. А когда он отдышался, главный на становище поинтересовался, что заставило его так спешить.

— Он не знал про демонов?

— За ним же не гнались! — реагирует Таня, — Тихо! Максим, продолжай!

— За мной гнались демоны без лица, — сказал путник. «Такие?» — спросил вожак и провел рукой перед лицом… И лицо исчезло!

— Ой!

Яркая вспышка света ворвалась в подвал. Кто-то из детей приподнял внешний люк подвала, только что охранявший мрак. Слушатели вместе с рассказчиком прищурились.

— Зачем? — Таня повышает голос.

— Таня, прости, — извиняется провинившийся, — я просто хотел увидеть лица.

— Ну и что, видишь чего-нибудь? — присоединяется к разбору Максим.

— Не-а. Глаза слезятся.

— Глаза привыкнуть должны, дупель. Кто следующий?

— А что случилось с путником?

— Никто не знает. Он не оставил никаких следов, — закрывая люк, говорит Максим.

В подвале вновь воцаряется темнота.

— Готовы? — трагически шепчет девчушка.

— Давай!

— Это глаз мертвеца, передай дальше!

Раздается пронзительный одинокий крик, который тут же подхватывают почти все дети, а в подвал врывается яркая вспышка света, указывая им путь для бегства. На месте для детских страшилок остаются лишь Максим и Таня. Они смотрят друг на друга. Мальчик отводит глаза вниз. На полу лежит что-то округлое, слизкое и зеленое.

— Что это, Тань?

— Слива без кожуры.

Подросток плюет на лишенный кожуры фрукт и вылезает наружу. На дворе возле подвала царит ранняя осень. Полдень согревает своим дыханием стандартный двор недавно построенной панельной советской девятиэтажки. Во дворе пока скудно с обстановкой: есть стол со скамейкой, где уже сидят мужики и играют в домино, несколько стоек для сушки белья, редкие хилые саженцы и заросли полыни. Блеском нового лака бросается в глаза по-королевски одинокий «Жигуль». Его водитель читает газету. В открытое окно авто по двору растекается речитатив диктора радио:

— Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачёв на встрече с трудящимися ленинградского завода «Арсенал» особенно подчеркнул, что спустя четыре года после исторического 26-го съезда Коммунистической партии Советского Союза как никогда прозорливо, выглядят его решения в области разрядки международных отношений. Отказ от политики, основанной на недоверии, соперничестве и напряженности, отказ от использования силы является средством воздействия на политику всех государств и способствует укреплению взаимного доверия и мира.

Из подъезда выходит очень красивая, роскошно одетая, по советским меркам, женщина. Она держит за руку своего сына — мальчика лет одиннадцати. Он одет в буржуйские джинсы — в то время предмет зависти сверстников и знак принадлежности к избранным.

Автовладелец откладывает газету. Мать оглядывается, замечает Максима с Таней и ведет сына к ним.

— Здравствуйте, дети. Как же тут полынью пахнет! А как вас зовут?

— Максим.

— Миледи, — делает реверанс Таня..

— А это мой сын Петя, — мама отпускает руку своего чада. — Пусть он поиграет с вами.

Мама Пети отходит к «Жигулям». Шофёр выбегает из машины и галантно открывает дверь перед прекрасной пассажиркой. После нескольких ритуальных манипуляций автомобиль отъезжает.

— Эй, новенький, — кокетливо интересуется девочка. — Это ты вчера переехал?

— Угу. Меня зовут Пётр.

— Петя, это ваша машина? — допытывается девчушка.

— А что? — неохотно бросает новенький.

— У меня ещё не было знакомых с машиной.

— Нет, не наша, — пытается замять допрос вопрошаемый.

— А кого, Петя? — ехидничает Максим, перехватывая инициативу. — Мамкиного хахаля?

Джинсовый принц неловко замахивается на обидчика, но тот обхватывает соперника в неумелый клинч. Начинается потасовка. Девушка же со смесью испуга и наслаждения смотрит на эту кутерьму. Но драка почти тут же заканчивается.

— Ты чего, Петя? — отскакивая в безопасную зону, вопрошает ехидна.

— Ещё хочешь?

— Петя, ты случайно не больной? — Максим делает еще один шаг назад. — Не психованный?

Петя снова бросается в атаку, но бывший рассказчик отбегает.

— Ну ты, хрен с горы, — недоумевает старожил. — Так не положено. Сначала объяви войну. Причину назови.

— Макс, это он из-за меня! — горделиво вздергивает носик Таня.

— Да пошли вы все! — новичок приводит в порядок одежду.

— Ну вот, а казался рыцарем! — девчушка разочарована. — А ещё в джинсах!

— Настоящие? — интересуется бывший обидчик

— «Монтана», — небрежно пробрасывает обладатель сокровища.

Занятые своими разборками дети не замечают, что за их телодвижениями внимательно наблюдают трое подростков с непременными папиросками в зубах. Эти персонажи достигли той степени социализации, при которой весь двор знал их по кличкам: крепко сколоченный главарь Хрип, неуклюжий здоровяк Жбан и вертлявый Парша с рыжими волосами.

— Эй, Макс, — в соответствии с кличкой хрипло вопрошает главарь, — что, прописку новенькому выписываешь?

— Не ссы, новенький, — присоединяется к наезду Жбан. — Всем прописка нужна. Деньги есть?

— Мы играем, Таня пытается перевести разговор в безопасное русло.

— А-а, играли, — наезжает Хрип, — а почему нас не позвали?

— Ну, чё, дева, — гнусит Парша, — поиграем?

— Мы сами разберемся, — Максим задвигает за себя Таню.

— А, ты, Макс, шустрый, — хихикает вертлявый. — А делиться?

Жбан подходит к Петру и пускает табачный дым ему в лицо. Мальчик безрассудно бросается в ноги агрессора и сбивает его. Но тот тут же поднимается и…тут совсем неожиданно Максим бросается в те же ноги. Завязывается потасовка. Сверху на Максима наваливается Хрип. Вдруг Таня надрывает на себе одежду и бросается в кучу дерущихся и кричит:

— А-а-а! Насилуют!

Драка замирает. Джинсовый мальчик выталкивает девочку из кучи.

— Беги, миледи!

Мужики — доминошники поднимают головы. Танин слабенький голос набирает силу набата.

— Дядя Паша, держите их! Тётя Саша, вызывайте участкового! Насилуют!

Хрип отходит от кучи и командует:

— Жбан, Парша, уходим по-тихому. А ты, красотка, сначала титьки отрасти, тогда и голосить будешь. Ладно. Не прощаюсь. По одному двору ходим.

Троица хулиганов медленно уходит с поля брани. Подскочивший было к ним доминошник останавливается и провожает их взглядом. Максим, тяжело дыша, отряхивает штаны:

— Ну вот. Теперь и во двор не выйдешь.

— Кто это? — интересуется Петр.

Таня поправляет одежду и заодно восстанавливает прическу.

— Ну, мальчики, вы теперь мои пажи до гроба.

— Ненадолго, Тань, — старый знакомец, выпрямляет спину. — До следующей встречи с ними.

— А кто тогда будет меня защищать?

— Тань, — фыркает Максим, — ходи с бабушкой. Хотя пока не подрастешь, никто и не будет.

— Фи, ну и благодарность от спасенных, — несостоявшаяся миледи убегает в сторону подъезда.

Петя растерянно:

— И что же делать, Максим?

— Не знаю, Петя. Деньги есть?

— Нет.

— А как же нам теперь в школу ходить?

— Меня в сороковую записали.

— Здесь всех в сороковую зачисляют.

— Покажешь, как до неё добраться?

— Выйдешь минут за сорок до начала уроков. Встретимся в подвале. Внизу.

— Зачем?

— Обходной путь покажу.

Полнокровный сентябрь 1999 года

В автобусе едет Макс. Ему уже 24 лет. Он весьма пьян. Болтается по салону, подходит к другим пассажирам, что-то рассказывает, размахивая руками. Соседи иногда кивают ему, но большей частью отворачиваются. Автобус останавливается. Максим выходит на остановке и покупает в киоске, второго или третьего поколения периода первоначального накопления капитала, чекушку водки и пачку сигарет. Початую бутылку кладет во внутренний карман куртки. Идет к домам, пытаясь прикурить на ходу. Рядом с ним вырастает мужик в натянутой на уши черной шапочке — это выросший Жбан.

— Слышь, браток, притормози! Эй, слышь, который час?

— Нет часов.

— Что, что ты сказал?

— У меня сегодня сын родился!

— С-ы-ы-н…, а не гонишь?

Молодой Максим достает из внутреннего кармана куртки чекушку.

— Брат, давай отметим?!

— Не ссы, в натуре. Деньги давай, отметим.

— Жбан?! Это ж я, Макс!

— Брателло, в натуре. А чё, правда, сын?

— Правда, новоявленный отец отпивает из бутылька. Три шестьсот!

— А ты чё — заблудился? Здесь роддома нет.

— Да я отмечаю.

— А чё — деньги есть?

— Да, есть.

— Ну, давай.

Гопник протягивает руку, на его запястье в уличном свете блеснула стекляшка часов. Максим осматривается по сторонам. Никого нет. Тогда он нелепо размахивается и бьёт брателлу по протянутой руке чекушкой. Жбан от неожиданности пропускает удар, но тут же контратакует. На молодого папашу сыплются удары. Руками. Ногами.

— Бля-а, — напевно тянет грабитель. — Ну, сука, гнида..

Жертва ложится на землю и закрывает голову руками. Бандит присаживается рядом с ним на корточки, быстро обшаривает карманы, достает кошелек, вынимает деньги, кидает пустой кошелек на землю.

— Ты как там, брателло?

— Темно.

— Вот и отметил!

Жбан харкает на лежащего. А затем быстро уходит прочь. Молодой Макс приподнимается и начинает шарить возле себя в поисках кошелька. Находит часы со сломанным замком браслета, а затем и сам кошелек. Рассовывает их по карманам, нащупывает чекушку. Взбалтывает её, на донышке остались последние капли. Выпивает остатки и отбрасывает пустую бутылку в темноту. Встает. Идет вдоль домов.

Неожиданно загораются фары милицейского уазика. Молодой Максим жмурится. К нему приближаются два милиционера. Первый из них, если бы не форма, ничем бы не был похож на мента — улыбчивый такой дядечка с капитанскими погонами. Второй — начинающий матереть молодой волкодав — с колючим взглядом и сержантскими лычками.

Конец ознакомительного фрагмента.