Профи высший класс. Светлана Булкина

Сергей Ленин

Этот сборник рассказов – подарок на день рождения замечательному человеку, профессионалу высокого уровня, литературному редактору и моему доброму другу Светлане Булкиной. С пожеланием крепкого здоровья и настоящей любви.Рассказ «Анютины глазки. Первая любовь и последняя» ранее был опубликован.

Кружка чая на брудершафт

Евдоким и Евдокия

Теплый мартовский день заканчивающегося двадцатого века. Евдокия Альбертовна в приподнятом настроении шла на очередную проверку в ДЮСШ ГОРОНО. Под этой аббревиатурой «скрывалась» целая армия спортсменов, будущих великих чемпионов или просто здоровых и крепких ребят. Это детско-юношеская спортивная школа при отделе образования города Иркутска. А она старший инспектор. Почему-то Евдокия с большим волнением ждала встречи с руководителем этого учебного заведения.

«Он интересный мужчина, рано поседевший, наверное, от жизненных переживаний, — размышляя про себя предположила молодая женщина. — А еще он крепкого телосложения, тренер по боевым искусствам и восточным единоборствам. Карате-кекусинкай — это один из наиболее травматичных контактных видов боевых искусств. Там в жестком спортивном единоборстве бойцы эффектно порхают, как бабочки, и бьют соперника ногами, как кувалдами. Далеко не каждый человек может выдержать такое противостояние. Тут нужна сила, выносливость и, конечно же, боевой дух. Все пацаны и девчонки очень уважали своего тренера, мастера-сенсея. Интересно, а он женат или, может… Все может быть…» — уже не по теме проверки начала думать Евдокия Альбертовна, приближаясь к зданию спортивного заведения.

На самом деле Евдоким был немного женат. Примерно так, как бывают слегка беременны. Сначала, по окончании Иркутского политеха, он был бизнесменом. Зарабатывал деньги и успешно содержал свою молодую семью. Воспитывал двоих детей. Потом бизнес ему надоел, или что-то там не заладилось… Дочь выросла, вышла замуж и уехала жить в Москву. Сын повзрослел и подался на севера на заработки в нефтяную компанию. С женой отношения были в стадии изрядно затянувшегося разрыва. О Евдокиме в этой книге уже рассказывалось в истории «Исповедь первому встречному», поэтому читатель уже немного знаком с нашим героем.

Тем временем директор школы Евдоким Николаевич был весь в режиме ожидания. О предстоящем визите проверяющей он был оповещен заранее. Все документы для этого были заблаговременно подобраны. На стене висели почетные грамоты и разные благодарственные письма. Кубки украшали шкафы кабинета. Школа вырастила уже целую плеяду чемпионов. Огромный опыт директора ДЮСШ подсказывал, что по производственной части все будет хорошо. Так было уже на протяжении семи проверок, проводимых Евдокией Альбертовной. А вот об инспекторе он начал думать и поймал себя на мысли, что думает-то он мечтательно. Она такая красивая и стройная с выразительными, как весеннее небо, голубыми глазами. Только с каждым прожитым годом в ее взоре было все больше грусти.

Евдоким это приметил и начал размышлять о причинах: «Неужели эта красавица уже кому-то надоела, обрыдла, как говорят в народе? Так, к сожалению, бывает, когда заедает повседневная монотонность. Муж и жена становятся почти чужими, не очень нужными друг другу людьми. Их секс — это вид вынужденного, сложившегося по привычке телесного контакта. Тут уже нет ярких красок и восторга. Это как сходить по нужде, пообщаться, сняв штаны, с санфаянсом. Типун мне на язык за такое вот дурацкое и непоэтичное сравнение».

Раздался стук в дверь.

— Входите, пожалуйста. Я вас ожидаю.

— Здравствуйте, Евдоким Николаевич.

— Здравствуйте, Евдокия Альбертовна.

— Я к вам, Евдоким Николаевич, с плановой проверкой.

— Я знаю, Евдокия Альбертовна, предупрежден заранее.

— Мне бы хотелось побыстрее перейти к делу.

— И я тоже заинтересован в конструктивной работе.

— Так может быть, сразу приступим к проверке?

— Конечно. Все документы перед вами в папках.

— Министерство образования Иркутской области расширяет горизонты по использованию возможностей спортивных сооружений. В том числе имеется в виду привлечение для занятий спортом коммерческих групп на платной основе. Чтобы самим зарабатывать деньги на содержание и развитие материальной базы, повышение зарплаты тренеров.

«Что только ни придумают эти „эффективные“ чиновничьи менеджеры. Наш спортзал загружен и так выше крыши детскими секциями. Вводить плату за занятия — значит, закрыть путь многим мальчишкам и девчонкам для физического развития», — начал мысленно подготавливать ответ опытный тренер.

Евдокия Альбертовна продолжала говорить. Ее голос струился, как весенний ручеек. Вдруг он стал обволакивать Евдокима, как пелена тумана. Директор уже почти не слышал слов, произносимых проверяющей. Он тонул в грустной мелодии ее голоса, его завораживающего тембра. «Какая она все-таки красивая женщина. Какая у нее высокая и, наверное, упругая грудь. А глаза… как два драгоценных сапфира. Только они излучают не волшебной голубизны свет радости жизни, а какой-то покрытый пеленой отблеск далекой и одинокой звезды из глубин холодного космоса. В той галактике, наверное, все звезды одиноки, и не суждено им ощутить огненный вихрь энергий нашего солнышка. Энергий добра и любви, которые на планете Земля породили жизнь, — начал думать наш герой. — Такая необыкновенная звездочка эта Евдокия Альбертовна. Надо забрать ее из той мрачной космической дали, из той промозглой и холодной галактики. Надо вернуть ее, переместив на наше татами. Здесь, купаясь в жизненных энергиях, нужно отогреть ее в спортивных упражнениях, дать заряд здоровья и бодрости. Может быть, именно для такого доброго дела задумало министерство образования платные группы для взрослых?» — продолжил размышлять взволнованный своим воображением тренер-сенсей.

Вдруг его, как хай-киком по ушам, резанул восклик проверяющей:

— Евдоким Николаевич, вы меня совсем не слушаете? У вас отсутствующий взгляд, как будто бы вы находитесь где-то далеко.

— Нет, что вы, Евдокия Альбертовна, я весь внимание. Я просто заслушался. Ваш голос звучит необыкновенно. Раньше я такого почему-то не замечал. Может быть, просто не обращал внимание на мелодия вашего голоса. Извините, но так и есть на самом деле. И ничего тут не поделаешь. Вот такие дела…

— Вы что, Евдоким Николаевич, мне комплимент делаете? Раньше такого не было или я просто этого не замечала?

— Прямо не знаю, что сказать в ответ, — засмущался Евдоким Николаевич, при этом его щеки зарумянились.

— Что-то новенькое возникло в нашей серой инспекторское работе, — заулыбалась Евдокия, — или я ничего такого ранее не замечала, не обращая внимания на мелодию вашего голоса?

Евдоким нахмурился и начал монотонным голосом зачитывать цифры и факты из заранее приготовленного проекта отчета. Он внимательно смотрел на экран своего ноутбука. Там плясали графики и диаграммы. А в голове у него плясали мысли о красавице-инспекторе, прибывшей в ДЮСШ на очередную плановую проверку и шутливо отреагировавшую на его робкий, а может быть, неуклюжий и неуместный комплимент.

Евдокия сначала слушала речь директора. Потом ее мысли понеслись куда-то вдаль: «Надо Витеньке, младшему сыну, срочно купить ранец. Он, сорванец, свой портфель уже совсем порвал. Видать, с ледяной горки верхом на нем катался. А Катюше, старшей дочери, нужно определяться, в какой институт подавать документы. От этого будет зависеть, какие государственные экзамены — пресловутые ЕГЭ — сдавать. Еще ремонт на кухне надо делать. А то от газа весь потолок закоптился. Блин, раз в два года белить его надо. Собаке своей — любимой пуделихе Стеше — прививки срочно надо сделать…».

— По сравнению с аналогичным периодом прошлого года посещаемость ДЮСШ выросла на 7%. А с позапрошлым годом на 12,3%. Этого мы добились благодаря тому, что своевременно производили текущие и освежающие ремонты, — в унисон с мыслями Евдокии звучал заунывный голос Евдокима Николаевича. — За отчетный период сдали экзамены и повысили квалификацию на 23% больше ребятишек, чем в прошлом году. Семь преподавателей прошли обучение и повысили свою категорию. Мы воспитали уже 16 чемпионов Сибирского федерального округа и четверых призеров РФ по единоборствам.

Бархатные оттенки голоса Евдокима невольно стал погружать Евдокию Альбертовну в состояние, напоминающее гроггу. Как будто бы боксер, получивший удар, потерялся в пространстве и времени. Как будто бы наступило легкое опьянение, и ноги уже не могут управлять движением тела. Но Евдокия сидела, откинувшись в кресле, и упасть на настил ринга не могла. И не было этого ринга под ее ногами. Вдруг она явственно стала ощущать нежный мужской запах одеколона, которым неизменно пользовался Евдоким. Этот чарующий аромат «Pi Givenchi» (одеколон под названием «Пи» от Дживанши). В нем ощущалось легкое дыхание востока. Ароматы розмарина, мандарина, тархуна и базилика, легкие тени запахов нероли, герани, ландыша и аниса, а также всплески нот бобов тонка, миндаля, бензоина, ванили и белого кедра. Мысли молодой женщины тут же устремились в ее квартиру назад по времени в прошлое — в воскресный вечер. Муж Игорь тогда не ночевал дома. Он сказал, что в субботу на работе аврал. А сам вернулся на следующий вечер с запахом алкоголя и, о ужас, весь пропитанный ароматом дорогих женских французских духов «Jean Patou’s Joy» («Радость» от Жана Пату), ценою почти за тысячу баксов флакон в 30 мл. В них отражался запах 336 роз и более 10 тысяч цветков жасмина. Именно такое количество цветов было нужно для приготовления этого объема. Но самое главное и обидное — от него исходил коварный запах измены, супружеской неверности. Конечно, радости от этих ощущений Евдокия не испытывала. Ее корежили мысли об очередном загуле мужа: «Блин, это она сама купила себе эти духи, или мой козел раскошелился для любовницы, забыв о жене и детях? Как мне больно, как мне больно».

— Финансовые затраты на содержание нашей ДЮСШ составили… — продолжал вещать Евдоким, — это на 18% больше, чем за аналогичный период 2016 года, и на 22% больше, чем в 2015, — опять его слова, но теперь о финансах, звучали в унисон с тревожными и печальными мыслями проверяющей.

Евдокия застонала. Она уже не ощущала того, где она находится. Она была как бы потеряна для себя самой. Только запах мужского одеколона и она одна в этой волне загадочного аромата. Этот бархатно звучащий голос Евдокима, который погрузил Евдокию в волшебную дрему, забрав ее из реальности. И теперь она одна совсем беззащитная, окутанная этим волшебным и волнующим эротичным тембром голоса Евдокима.

— Евдокия Альбертовна, что с вами. Что случилось? Вам плохо? Чем я могу помочь? — забеспокоился Евдоким.

— Нет, мне хорошо. Очень хорошо. Мне тепло. При этом я чувствую себя заколдованной, — прошептала Евдокия.

Воцарилась длинная пауза. Евдокия сидела с закрытыми глазами, а Евдоким любовался очарованием и беззащитностью этой женщины, пришедшей сегодня к нему на проверку.

«Какая она чувственная», — начал трепетно думать Евдоким.

«Какой он очаровательный», — пронеслось в мыслях Евдокии.

— Евдокия Альбертовна, может быть, я заварю свежего чая, — засуетился директор, — как вы на это посмотрите?

— Хорошо, может быть. Извольте, я буду пить чай, — не открывая глаз, томно произнесла не на шутку разомлевшая инспектор.

— А вам больше нравится черный чай или зеленый? У меня есть неплохой выбор, — продолжил суетиться Евдоким.

— Я люблю чай с ароматами трав, а зеленый он или черный, не имеет значения, — тихо прошептала Евдокия.

— Тогда я приготовлю чай с жасмином, мне очень нравится его волшебный аромат, — восторженно пропел Евдоким.

— Ах, жасмин… — с горькой улыбкой повторила Евдокия, — да-да, жасмин, жасмин, конечно же жасмин.

Она только что вспоминала этот запах, которым был окутан ее муж после гулянки. Ее опять резануло чувства боли от измены.

— Конечно, жасмин, это здорово, жасмин, жасмин, нет ничего лучше жасмина, — взволнованно начала шептать Евдокия.

Вот уже на боковину кресла рядом с Евдокией усаживается Евдоким Николаевич. Он взволнован, он очарован…

— Евдокия Альбертовна, а давайте выпьем эти кружки чая, наполненные волшебным ароматом природы, на брудершафт.

— А как это? — в недоумении шепчет Евдокия, ее глаза закрыты, она как будто бы заколдована. — Чай на брудершафт, разве так бывает? Я ни разу о таком не слышала.

— Я разбавил чай прохладной кипяченой водой, чтобы он не был таким горячим. А на брудершафт — это как с вином, чтобы в продолжение ритуала после поцелуя мы стали друзьями и при общении перешли бы на «ты». Это старинная традиция, когда выпивают с переплетенными в локтях руками. Вам не надо ничего бояться. В переводе с немецкого языка слово «bruderschaft» обозначает «братство». Это добрая традиция.

Кружки чая в руках. Руки переплетены в локтях. Глаза закрыты. Оба партнера находятся в трепетном ожидании продолжения старинного ритуала. Запах жасмина вскружил до легкого безумия головы нашим героям. Вот уже кружки пригублены. Партнеры замерли. Вокруг воцарилась звенящая тишина. Поцелуй. Он такой робкий и целомудренный, как у школяров. Потом гулкое молчание и учащенный стук сердец.

— Евдоким, давай поставим кружки на стол, чтобы потом опять их пригубить, — еле слышно произносит Евдокия.

— Давай, Евдокия, и мы обязательно продолжим. Это так волнительно, так здорово, — сквозь тяжелое дыхание нежно шепчет Евдоким, — какие у тебя, Евдокия, сладкие губы…

Дрожащие руки понесли свои колдовские фарфоровые емкости с недопитым чаем на журнальный столик. Как вдруг неловкое движение, и ароматное содержимое кружки Евдокии опрокидывается ей на блузку, пропитывая насквозь ее одежду. Евдоким взволнованно начинает расстегивать пуговицы на ее кофточке. Его ладони трясутся, пальцы не слушаются хозяина. Он нежно причитает: «Сейчас все высушим. Сейчас, Дуняшенька, моя дорогая, сейчас». Наконец блузка сдалась победителю. Мокрый бюстгальтер вслед за ней тоже поспешил на сушку. А Евдоким припал к обнаженной груди Евдокии. Он целовал ее трепетно и неистово.

— Дуняшенька, моя красавица, ты необыкновенна, я просто схожу с ума, — шептал Евдоким.

А Евдокия, на мгновение открыв глаза, крепко прижала к себе Евдокима и плача начала целовать его глаза, его губы:

— Кимушка, родной мой, как мне хорошо с тобой. Как я счастлива. Я давным-давно не слышала нежных и теплых слов. Я стала забывать, что такое любовь. Ты возвратил меня из забытья к свету и теплу настоящей жизни, — шептала она. — Теперь я счастлива… Счастлива-а-а-а!

— Я тоже, моя дорогая, на седьмом небе!

Вдруг в самый неподходящий для этого момент дверь кабинета распахнулась. На пороге появилось надоевшее всем лицо самой гнусной жалобщицы Прасковьи Евлампьевны Рысак. В мгновение ока ее угрюмую рожу озарила расплывающаяся от счастья ехидная улыбка. Вся ее гнилая сущность начала радоваться и ликовать:

— Так вот вы чем тут занимаетесь в рабочее время. Я это безобразие просто так не оставлю! — воскликнула она и потянула руки к своему смартфону, чтобы запечатлеть происходящее. — Теперь-то никто не скажет, что моя очередная жалоба голословная и необоснованная. Теперь-то вы у меня попляшете, гады, бездельники и развратники…

У наших героев оставалась одна надежда, что аккумуляторная батарея смартфона была севшей и неработоспособной. Профессиональная жалобщица была чрезвычайно жадной. Прасковья Евлампьевна заменой состарившейся от времени батареи не заморачивалась. Дай Бог, чтобы телефон был обесточен и не способен производить видеосъемку.

Но дверь-то при любом раскладе проверять надо. Заперта она или нет.