День, когда заговорило радио. Рассказы

Сергей Медведев

27 рассказов, которые должны напугать читателя. Или рассмешить. Сергей Артурович Медведев – драматург, журналист. Пьесы Медведева поставлены в театрах России, Украины, Германии, Венгрии, Болгарии. Победитель и финалист таких драматургических конкурсов, как «Евразия», «Новая драма», «Theatertreffen». Роман «Кошки в тигровой шкуре» вошел в шорт-лист конкурса «Книгуру». Живет в Ростове-на-Дону.

4. Чудо

Многие говорят, что на Рождество или Новый год им хочется чудес. Я вот, что думаю по этому поводу, не надо никаких чудес, пусть будут спокойные будни. Во-первых, почему именно под новый год, а не в ночь, скажем, на четвертое ноября? Во-вторых, почему это все решили, что чудо должно быть со знаком плюс. А если будет «минус»? Это что — тоже чудо? Где грань между чудом и несчастным случаем? Нет такой грани. Вот вам история из моей жизни.

Сначала преамбула. Отца своего я никогда не видел, мать меня, что называется, нагуляла. Она много гуляла, так мать рассказывала мне в детстве, и однажды маршрут ее прогулки проходил мимо капустного поля, где она меня и нашла. «Скажи спасибо, сынок, что не послушала твою бабушку, она была против моих прогулок, тем более, мимо капустного поля».

В общем, кто мой отец, я не знал. Хотя, если честно, иногда очень хотелось знать. Через это знание, я хотел как-то закрепиться на Земле, вписаться в ее историю, пустить корни, что ли.

— Ну, кто он, хотя бы по профессии?

— Физик, — перед смертью сказала мать, — то ли лирик. Я и сама не поняла.

Теперь к самой истории.

В середине декабря я решил — это было на работе — завести страницу в Фэйсбуке.

Так мне посоветовали сослуживцы.

— Вконтакте — для нищих, Одноклассники — для дебилов. Для нормальных людей — только Фейсбук.

— О чем же ты будешь писать? — поинтересовалась дома жена. — Ты что — нормальный?

— Что буду писать, не знаю, пока выставил только фотографию с прошлогоднего новогоднего корпоратива, я там в костюме, шляпе и темных очках. Изображаю Джеймса Бонда, такой я выбрал себе образ. Но кто знает, что это просто образ, в целом очень прилично все выглядит. Видна богатая закуска. Потом что-нибудь еще придумаю. Удодовы (друзья семьи по линии Риты) все время свою квартиру фотографируют или заграничные поездки, типа веселятся по жизни, Леоновы (друзья семьи по моей линии) снимают только — себя, он — ее, она — его, типа мы любим друг друга, несмотря на внешний вид и возраст. В фейсбуке люди с юмором, это не как в Одноклассниках: там только дебилы.

— Гена, я тоже хочу страницу в фейсбуке. Почему у нас уже две недели нет интернета? — спросила жена.

— Потому что у нас мало денежек, Ритуля. Наверное, пора отказаться от курения и коньяка. Так и путинский режим скорее рухнет, без наших акцизов.

— А от воздуха я не должна отказаться? Может, мне не дышать?

— Как хочешь, Рита. Тогда не спрашивай про интернет.

Через пару дней я получил через Фейсбук письмо. «Привет, Геннадий. Судя по тому, что у нас одинаковая фамилия — Лебедев, твое отчество — Григорьевич, тебе 50 лет и родился ты в славном городе Аксае, мы — родственники, ближайшие. Я — твой отец. Как ты смотришь на то, чтобы вместе встретить новый год? Все мы делаем ошибки, но жизнь — это хорошая школа, и я, наученный горьким опытом, хочу исправить некоторые из своих ошибок. Другими словами, нам есть, что сказать друг другу».

Еще отец написал, что у него все хорошо, он занимается бизнесом, хотя сейчас немного отошел от дел, но все равно ни в чем не нуждается, более того, может и сам помочь при необходимости, детали при встрече.

Отец прислал свою фотографию: солидный мужчина в костюме, шляпе, в темных очках, Кларк Гейбл в первом приближении. Или Джеймс Бонд. Очевидно, что мы похожи.

В общем, я согласился. Написал только, что спрошу у жены. Жене, чтобы не злилась на незнакомого человека и возможные неудобства, сказал, что отец обещал привезти богатые подарки и помочь с деньгами, если надо.

— Подарки — это хорошо, но где мы его поселим?

— У нас две комнаты. Большая и маленькая. Отдадим ему большую.

— Ха-ха, — рассмеялась Рита. — Как ты думаешь, может порядочный человек жить в квартире, где со стен свисают обои, не работает сливной бачок и местами проваливается пол. Мне стыдно за нашу квартиру. Интернета у нас также все еще нет.

— Зато у нас много книг и журналов за 1990 год. Ну… Может, тем богаче будут его подарки.

— Да? Не думаю. Мы его просто испугаем, он скажет, пойду за подарками, выйдет и больше не вернется. Потому что мы — лузеры.

— Рита, откуда такие термины?

— С улицы принесла, от девчат.

— С улицы? Ты же практически не выходишь из дома. Хорошо, мы сделаем косметический ремонт.

— Хотя бы поменяем полы и заменим обои.

— Поменяем полы? Да ты знаешь, сколько это стоит?

— Можно взять кредит.

Я никогда раньше не брал кредиты, но на этот раз решился. Ради отца, чтобы удовлетворить свое любопытство, увидеть корни.

Ремонтная бригада состояла из двух человек Романа и Владислава. Один из них был по образованию программистом, другой о себе ничего не рассказывал.

— Если вам надо срочно поменять полы, придется заплатить все деньги вперед, чтобы у нас не было искушения взять еще один заказ, — объявил Роман-программист, он был у них типа бригадира.

Мы согласились.

Полы, действительно, они сняли за один день, сбросили с балкона прогнившие доски, и мы с Ритой отнесли их ночью на мусорку.

На следующий день ремонтники завезли новые доски и сложили их в большой в комнате, почти перекрыв проход в малую.

Больше мы не видели ни Романа, ни Владислава, ни наших денег, телефон они отключили.

— Мы сделали что-то не так, — предположил я. — Видно, они получили какой-то более выгодный заказ.

Рита предположила:

— Или забухали.

— Тогда я сам положу полы.

— Божечки, — запричитала Рита. — Может быть, скажем, чтобы твой отец не приезжал сейчас, перенесем встречу на 8 марта.

— Нет, я хочу увидеть отца. Спросить, где он был столько лет?

Я бы положил эти дурацкие полы, если бы у меня были соответствующие инструменты, но у меня были только молоток, гвозди и ручная пила по дереву. Но даже не в этом дело, у меня не было навыка. За малым я не отпилил себе левую руку.

— Хорошо, что вену не задели, — сказал врач, накладывая шов.

Потом он перебинтовал руку.

— Тебе идет, — усмехнулась Рита.

— Если надеть белую рубашку с длинными рукавами, то практически незаметно. Слушай, Рита. Я подумал, мы не успеваем заменить полы. Но в Фэйсбуке я прочитал, что Удодовы новый год будут встречать в Испании. Что если они нам дадут свою квартиру на два-три дня. Скажем, ремонт делаем, но не успеваем, такие дела. С кем не бывает.

— Ну иди попроси.

— Ты сходи, ты же Сашку лучше знаешь, он же за тобой ухаживал.

— Блин, ты понимаешь, как мне неприятно его о чем-нибудь просить.

— Но у нас нет других знакомых с хорошей квартирой. И надо завтра сходить, потому что послезавтра они уезжают. Отец пишет, что уже выбирает подарки, спрашивает, может, лучше деньгами? — ничего такого отец не спрашивал, но Риту надо было как-то мотивировать.

Квартира Удодовых была какой-то, как бы это сказать, избыточной. Пять комнат. Зачем? Для двоих зачем пять комнат? Оптимальный вариант — три: каждому по спальне и одна общая, обеденная, если вдруг захочется пообедать вместе, или гости придут, или из полиции представители. Однажды к нам приходили из полиции, расспрашивали о соседях-наркоманах. Глупо полицейских приглашать в спальню, а обеденная комната идеально подходит для таких встреч.

— Интересно, а зачем им в каждой комнате телевизор?

— Не знаю. А два туалета зачем?

Мы, конечно, знали, зачем телевизоры и туалеты. Просто сталкивались с таким явлением раза два-три в жизни. Даже и не вспомнить, когда… Так что спрашивали друг друга от неожиданности увиденного.

В самой большой комнате был и самый большой телевизор. Рита попыталась охватить его диагональ, но у нее не получилось.

— У меня размах рук 150 сантиметров, их не хватает на телевизионную диагональ.

— Здесь больше двух метров. Такой стоит миллиона три. Bang & Olufsen BeoVision — прочитал я название.

— Не слишком ли это роскошно для нас?

— Ты права. Важно не переборщить с нашим благополучием. Должно создаться впечатление, что мы люди благополучные, но все-таки нуждающиеся в поддержке. Мы колеблемся на грани с полным и окончательным благополучием. Небольшая помощь родственников могла бы склонить чашу весов в сторону этого бесповоротного благополучия. Я думаю, надо спрятать наиболее ценные вещи в дальние комнаты, и закрыть. Отцу скажем, что это кладовки. А плазму перевезем к нам. Посмотрим, что это такое.

Так мы и сделали. Но оказалось, что плазма сама по себе не показывает. Это просто экран. Откуда-то должен поступать сигнал. Например, от компьютера. А интернета у нас все еще не было…

На этой почве мы поссорились с Ритой.

Она назвала меня дебилом, а я дал ей в глаз.

Утром мы помирились, но Рита сказала, что в таком виде не хочет никого видеть и себя показывать тоже не хочет.

— Я никуда не пойду, буду дома сидеть, смотреть на свое отображение в неработающем экране.

— Подумаешь, у меня левая рука перевязана.

— Я серьезно, я не пойду.

— Хорошо, я скажу, что ты уехала. Или… Может быть, я тогда позову Наташу, скажу, что это ты, чтобы долго не объяснять.

— Наташу? Это та, о ком я думаю?

— Ты ее помнишь? Мы вновь подружились, спустя, так сказать годы. Ты помнишь ее, неужели?

Рита замерла.

— В Фейсбуке, разумеется, подружились, просто переписываемся, — я попытался сгладить ситуация, но было поздно.

— Зачем переписываетесь?

— Ну, не знаю. Я подумал. Кто-то же должен будет подавать на стол.

— И как Наташа?

— Развелась.

— Сучка.

— Почему она сучка?

— Такой родилась.

Мы подрались. Рита сильно расцарапала мне лицо. Наутро мы помирились.

— Блин, сколько раз я тебе говорил, стриги регулярно ногти. Посмотри теперь на меня. Посмотри, тебе говорю.

— Ой, божечки.

— Как я теперь пойду на встречу с отцом — с перевязанной рукой и поцарапанной мордой. Пиздец какой-то.

— Ну и не хер тебе с ним встречаться. Я тоже не знаю, кто мой отец.

— А мне надо знать, кто мой отец.

— Тогда пусть он примет тебя таким, какой ты есть. Зачем пускать пыль в глаза?

— Тогда давай устроим встречу у нас дома. Не хочешь?

В общем, я решил, что на встречу с отцом вместо нас пойдут Леоновы — Татьяна и Михаил. Они наши ровесники, но выглядят лучше. Они ухоженные, и какие-то приличные, с ними спокойно, они прямо сочатся своей взаимной любовью. Если малый предприниматель Михаил Леонов наденет мой маскарадный костюм — шляпу и темные очки, мы будем неразличимы.

Леоновы (за небольшую услугу, связанную с поступлением их сына в вуз), согласились. Михаил спросил:

— А что мы будем говорить? Как вести беседу?

— Говорить надо две фразы: «Я ничего не помню» и «рассказывайте дальше, мне все интересно». Спросите, женат ли он, есть ли другие дети, чем занимаются, где живут. Все, что он скажет, запишите на диктофон. В общем, сориентируетесь.

— Я могу растеряться, — заметил Михаил.

— Хорошо, мы напишем вопросы на бумажке.

— Почему, не нашел тебя раньше, спрашивать? Какие-то острые темы затрагивать?

— Сложный вопрос. Интересно, конечно, но он может обидеться. Тактично спросите. Когда выпьете. Пусть лучше Таня спросит, как женщина.

— Гришенька, дорогой, вы не скучали без нас? Мужчина, я к вам обращаюсь, — Таня работала в районной администрации, там все так говорили, первая фраза ласково, вторая — строго.

— Пусть лучше Миша спросит, — испугалась Рита Таниных интонаций.

— Ой да ладно. Я ж выпью, расслаблюсь.

— Разберемся, — успокоил Миша. — Во сколько приходить?

— Мы все подготовим, накроем стол, купим выпивку. Приходите к 10 вечера, он будет в 11, за час до Нового года. Говорит, что встречать его не надо, он сам вас найдет, я дал ему адрес. Написал, что прилетит на самолете, но сначала хочет погулять по городу, в котором не был сто лет.

— А если он спросит, как вы сами поживаете, чем занимаетесь? Что говорить?

— Трудный вопрос. Ну не знаю. Рита! Как ты думаешь?

— Скажи, много читаем.

— Не надо переводить серьезную беседу в шутку.

— Тогда пусть скажут, что школу уже закончили, потом — институт, работаем, на работе уважают, дети живут отдельно, скоро будут внуки. Вот, ремонт к вашему приезду сделали.

— Вы главное, спрашивайте, как он, где живет? Что за за дом, кто соседи. Кто был его отец, спросите. А второго утром проводите на поезд.

Пока Леоновы и мой отец встречали новый год за накрытым нами столом (оливье, гусь, холодец, мандарины, шампанское, коньяк, 5 тысяч рублей) мы с Ритой гуляли по ночному городу, под окнами Удодовых — дома было как-то неуютно (ремонт, доски, неработающая плазма, текущий бачок).

— Что я могу сказать, это самая необычная встреча нового года в моей жизни. Запомнится надолго, — сказала Рита.

Я не выдержал и позвонил Михаилу.

«Все нормально — сказал Михаил. — Классный мужик, анекдотов знает кучу, просто не умолкает, тосты говорит один за другим, так что мы уже хорошие. Ходит в темных очках, в костюме и шдяпу не снимает. Голос у Григория Ивановича такой командирский-командирский. Куда там Тане. А подать-ка мне сюда оливье! И гусик, на выход! Где холодчик? Хвалил холодец, кстати. Сразу видно, какой-то начальник. Его биографию мы еще не обсуждали. Но! Гена, он не собирается никуда уезжать, говорит, что завтра хочет в музей, а потом в какой-нибудь загородный ресторан, а дальше видно будет, это он так говорит, не я».

— Да? Ну, поезжайте.

— Ага. А платить кто будет? У него доллары, говорит, только, а банки завтра, 1 января, не работают.

— Некоторые работают.

— Я ему так и сказал. Говорит, где я буду искать работающие. И как-то подразумевается, что мы должны заплатить. Он все время повторяет, ой, как вы хорошо живете. Еще он говорит, что хочет покататься на колесе обозрения и требует обзорную экскурсию по городу.

— Хорошо, мы заплатим по факту.

— Ладно, договорились.

— Блин, Рита, я же говорил, что надо у нас встречать новый год, — это я уже жене сказал.

Возвращаюсь к вопросу, с которого я начал, — о чуде. Чудо случилось. Удодовой там в далекой и теплой Испании приснилось, что их квартиру в зимнем и холодном Ростове ограбили. Ограбили по мелочи, так — пару шуб, кое-какой фарфор, золотишко, плазму, денег не нашли. И это случилось потому что мы — Лебедевы — бросили квартиру открытой, забыли закрыть из-за общей растерянности перед жизнью.

— Надо срочно лететь домой! — сказала Удодова мужу. — У меня плохое предчувствие. Эти твои Лебедевы оставили квартиру открытой.

Муж поначалу возражал, но потом согласился, потому что с женой ему было скучно, все что было можно они уже запостили в фейсбуке, все их френды уже поняли, что они в Испании. Чего еще желать?

В общем, Удодовы приехали домой, поднялись к себе на девятый этаж, потихоньку потянули дверь — та была открыта, первая часть сна оказалась неприятной реальностью. В прихожей Удодовы увидела три пары обуви (а обуви там уже не должно было быть), потихоньку закрыла дверь и вызвала полицию, предварительно подперев открывающуюся наружу дверь чемоданами, чтобы гости не ускользнули.

— Вот видишь, а что говорила? — сказала Удодова мужу. — Снам надо верить.

Полиция застала в квартире Удодовых не знакомую хозяевам компанию: семейную пару средних лет и пожилого мужчину в шляпе и солнцезащитных очках. Всех вежливо попросили лечь на пол, лицом вниз. Все легли. Полицейские попросили у лежащих паспорта.

— Так, Леоновы, Татьяна, Михаил, супруги. Устойчивая преступная группа, типа Бонни и Клайда, стало быть. Не вы ли это ограбили в прошлом году дом на улице Оранжерейной?

— Мы никогда не были на Оранжерейной.

— Проверим. Все проверим. Хотя и так все ясно.

— Они украли нащу плазму Bang & Olufsen BeoVision, — вдруг закричала Удодова, обнаружившая пропажу, и упала в обморок.

— Ничего мы не крали, не было плазмы с самого начала, — оправдывались Леоновы.

— Разберемся, граждане Леоновы, — комментировали происходящее полицейские.

— Почему они называют вас Леоновыми? Вы же Лебедевы, я что ошибся квартирой? — подал голос отец.

— А вас, гражданин Мамуния Леон Иванович, пока никто не спрашивает.

— Как Мамуния? — на этот раз удивились Леоновы. — Вы же Григорий Лебедев.

— Григорий не смог придти, — сказал мужчина в сдвинувшейся на затылок шляпе, помятом костюме и темных очках, теперь уже не мой отец.

— Какая интересная ситуация, прямо немая сцена «Ревизора», — наконец заговорил Удодов. — Я думаю, надо срочно задержать Лебедевых, пока они не покинули город с нашей плазмой. Хотя, скорее всего, поздно.

Группа захвата, а также потерпевшие Удодовы, прибыли к нам практически в полночь. Мы сидели перед неработающим телевизором, смотрели на свое отражение и думали, где же взять деньги на спектакль местного драмтеатра: оказалось, что кроме ресторанов, музеев, цирка, отец любит еще и театр.

В общем, мы отделались, как говорится, легким испугом. Удодовы не стали подавать на нас в суд, решили, что это испортит им имидж легких и веселых людей.

Теперь об отце и лже-отце.

Оказалось, что Мамуния последние 5 лет жил в доме-интернате для инвалидов и ветеранов. Когда-то он был главой какой-то захолустной районной администрации. Потом его время прошло, дети уехали, Леон Иванович заболел, на лечение ушли все деньги, дети вернулись, продали квартиру в центре города, вырученные деньги также ушли на лечение, дети приехали еще раз и поместили Мамунию в интернат.

А полгода назад к нему в комнату подселили Григория Лебедева.

Лебедев передвигался на инвалидной коляске, ничего о себе не рассказывал, только вот это:

— Кажется, в этом городе должен быть мой сын, но он за всю жизнь не сделал не единой попытки найти меня. Да и правильно, зачем я ему нужен? Старики никому не нужны.

А потом в интернат провели интернет, извиняюсь за каламбур. Компьютер освоил только Григорий Лебедев. Лебедев и нашел меня в Фейсбуке.

— Жаль, жаль, но на коляске туда не добраться… Слушай, Мамуния, хочешь встретить новый год по-человечески, может, в последний раз? А? Тут сынок мой объявился, судя по фоткам — богатенький. Вполне можно раскрутить на хорошие новогодние праздники. У меня есть план на сей счет. Заодно пораспрашивай, как там они живут. Есть у меня внуки или нет? Любопытно все-таки. Соглашайся!

И Мамуния согласился. Вот собственно и вся история.

Мамуния вернулся в дом-интернат, а мы с Ритой столкнулись с вопросом, как поступить. Что делать с таким чудом? Рита предложила забрать отца из интерната. Я подумал, и согласился.

Теперь у нас куча дополнительных проблем, между прочим. Но есть с кем поговорить о корнях.