Новая жизнь мистера Брайна

Сергей Николаевич Фирсов, 2022

Чикагский гангстер Чарльз Брайн неизлечимо болен, но умереть от саркомы не входит в его планы. Доктор Хьюз – его лечащий врач не в силах помочь Брайну, поэтому направляет его к профессору что сконструировал аппарат, способный переселять сознание из одного тела в другое. Дело за малым: выбрать подходящую мать, и понадёжней спрятать деньги, чтобы следующую жизнь в новом теле начать обеспеченным человеком. Накануне переселения в новое тело Брайн обманул своего компаньона Эванса: все его деньги забрал себе. Эванс, разумеется, решил предъявить Брайну за обман. Он врывается в дом профессора и в самый ответственный момент мешает эксперименту. В результате этого вмешательства Брайн оказывается совсем не у тех родителей и забывает где он спрятал клад. Он рождается у нищих фермеров – супругов Боба и Салли Паркер. И теперь у маленького Паркера – бывшего мистера Брайна одна задача – во чтобы то ни стало найти свои сбережения раньше своих подельников.

Глава четвертая.

Так Брайн организовал свой цех, и начал варить муншайн для своих клиентов и для вдовы Эйш. Он уже сумел подобрать нужных людей на производство и продажу, но ему требовался компаньон, причем очень надежный компаньон, который в непредвиденной ситуации мог бы его собой прикрыть.

Почему именно в тот вечер Брайн решил зайти в ресторан — это осталось загадкой даже для него самого. Может просто захотелось вкусно и дорого поесть, а за одно разогнать грусть-тоску каким-нибудь веселым джазом, или просто расслабиться, поглазеть на дам из приличного общества, а может и не только поглазеть…

Он вошел, сел за свободный столик и для разогрева аппетита принялся изучать меню. Для начала предлагалось: брускетта с печеными баклажанами и мятой, зеленые персики, маринованные в трюфельном масле, манчего из овечьего молока, а также карпаччо из осьминога с нитями чили. Брайн все это внимательно читал и пытался угадать что стояло за этим хаотичным нагромождением слов. Далее на основное шли: медальоны из свинины в беконе с картофельным гратеном и грибным соусом, стейк из тунца со свежим шпинатом, сыром горгонзола и кедровым орехом, филе чилийского сибаса с муссом из пастернака и соусом велюте, филе миньон из мраморной говядины зернового откорма с жареным гребешком, печёным фенхелем а также имбирный демиглясс.

Наконец, Чарльз устал ломать свой мозг и решил предъявить первому же официанту в жесткой форме за то, что из прочитанного не понял ничего. Он уже представил себе, как скажет ему: «Послушай, дружище, переведи-ка это все на английский!» И вдруг перед ним явилась фигура со знакомым лицом…

— О! Вот так встреча! — воскликнул Брайн — перед ним стоял Джордж Эванс. На нем были черные брюки, такого же цвета жилет и белая, идеально отглаженная рубашка. Он несколько растерялся и будто случайно обронил:

— А… да…. Привет! Как дела?

— Садись! Садись. Мир тесен, верно?

— Нет… я не могу… просто сейчас я немного занят…

— Понимаю… Карьера! Все так же работаешь в фирме своего дяди? Наверное, уже стал известным адвокатом!

— Да… карьера… — выдавил из себя Джордж. — В общем… дела идут неплохо. Рад, что тебя встретил… Увидимся еще как-нибудь…

— Эй, Джордж! — крикнул парень что был одет точь-в-точь, как и Эванс. — Ты работать собираешься сегодня? Я один не справлюсь.

— Ты, что тут работаешь? Официантом??? — изумился Брайн.

— Это временно… — Джордж осторожно присел на краешек стула. — Понимаешь, фирма моего дяди сейчас переживает не лучшие времена… И мне приходится…

— Джордж! Хватит болтать! — на ходу перебил усатый толстопузый господин в белых перчатках — видимо метрдотель.

— Что стало с фирмой?

— Ничего особенного, — оправдывался Джордж, поглядывая вокруг.

— Ничего особенного, просто она обанкротилась! Так? — напирал Брайн. — Сколько тебе здесь платят?

— Семь долларов в неделю.

— Да это просто унизительно!

— Ну, еще… чаевые там…есть…иногда… — поерзал на стуле Эванс. — Но меня все устраивает…

— Джордж! Давай за работу! — крикнули из-за стойки.

Брайн, изобразив на своем лице глубочайшее сочувствие с оттенком печали, сложил руки в замок, облокотился на стол и с хорошо разыгранной отцовской заботой в голосе заметил:

— Твой босс тебя явно не ценит!

— Ты его не знаешь! Он хороший человек. — чем дольше Эванс говорил, тем больше он смущался. Ему было неловко от этой встречи: он чувствовал себя не в своей тарелке постоянно приподнимался на стуле, оглядывался, растирал то одной, то другой рукой лоб и искал формальный повод закончить беседу. Искал и не находил. — Да. У нас тут дружный коллектив. Мы здесь как одна семья!

Тут в лицо Эванса прилетело скомканное полотенце.

— Принимайся за работу, придурок! — сделал замечание усатый толстопуз и уверенно пошел дальше по своим делам.

Брайн откинулся на спинку стула, сложил руки на груди, напустил на себя философской задумчивости и, покачав головой, протянул:

— М-да-а! Не хотел бы я жить в такой семейке!

Джордж сам того не замечая, начал теребить полотенце в руках. А Брайн тем временем для порядка откашлялся, слегка нахмурил брови, затянул дорогую сигару и неторопливо начал излагать:

— Послушай, у меня есть свой бизнес он приносит неплохой доход. А я планирую расширять свое дело и мне нужен серьезный человек. Человек, который станет моим личным компаньоном.

Эванс, слушая эти сладкие речи, глотал каждое слово и даже забывал моргать. Он боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть свою удачу. А Брайн не спеша затягивал сигару, смотрел в окно и как ни в чем продолжал:

— Работа не пыльная, но очень выгодная. Есть у меня, правда, один знакомый… я ему предложил…но он пока в размышлениях… Не знаю согласится ли…а время… время поджимает…

— Я согласен! — сорвалось с языка Джорджа. Этот день для него был особенно счастливым. Он смог уволиться с работы громко, хлопнув дверью, зарядив на прощание усатому толстопузу черпаком в лоб.

Так Эванс приобщился к процессу самогоноварения. И надо сказать приобщился он с радостью. Он быстро почувствовал себя человеком, даже исключительным человеком — при деньгах; обзавелся оружием — купил здоровенный револьвер и всегда носил его с собой. Стрелять Эванс не умел, но это его не смущало — с оружием ему было спокойнее. А бизнес шел в гору, доходы росли.

Но однажды случилось то, чего до смерти боялся Эванс и о чем не принято было говорить с Брайном — в цех нагрянули агенты ФБР. Все случилось на заброшенном ранчо, подвал которого был оборудован дистилляторами, а в этом подвале был еще и небольшой секретный погребок, где Эванс и Брайн устроили себе нечто вроде кабинета с простой неструганной мебелью. Стол с керосиновой лампой, два стула и тайник в стене, где хранились деньги и бухгалтерская книга. Бухгалтерскими делами ведал Джордж. Вот и в тот день он сидел долго за книгой сводил счеты, а Брайн распоряжался погрузкой товара наверху. Эванс слышал, крики Чарльза на рабочих, нецензурную брань грузчиков, звуки тяжелых шагов, как вдруг сверху донеслось:

— Всем лежать! Руки на затылок!

— Лежать, я сказал!

— В доме еще кто-нибудь есть?!

Судя по шагам, федералов было человек десять не меньше. Эванс тихо загасил лампу, но лучи сквозь большие зазоры в половицах проникали к нему в подвал. А он смотрел наверх, не шевелясь, совершенно забыв про свой револьвер и думал: «Только бы они меня не сдали…»

— Обыщите здесь все! — скомандовал старший агент. — Выводи всех по одному!

Федералы устроили погром уничтожая все запасы товара и на голову Джорджа полился самогон сначала тоненькой струйкой, а потом целым потоком. Джордж хотел встать, но предательский скрип половиц заставил сидеть смирно под спиртовыми процедурами. Когда же все стихло он с револьвером в руке тихонечко приоткрыл люк, осмотрелся и вылез. Он был весь проспиртован насквозь и при этом абсолютно трезв. Как замечательно — думал он — замечательно, что меня не нашли! Спасибо, Чарли, я в долгу не останусь!

А Брайн тем временем ходил по тесной клетке в полицейском управлении; ходил, ждал, и надеялся на того, кто остался на свободе. Но с каждой минутой его надежда неумолимо таяла как весенний снег под лучами солнца. Он мерил шагами диагонали камеры и спрашивал себя, что может сделать Эванс для него сейчас; и как бы он поступил на месте Эванса. Измотав себя ходьбой и еще более вопросами, на которые он не находил ответа, Брайн лег в одежде на жесткую койку, рваные пружины которой незамедлительно впились ему в спину через шерстяную ткань пиджака и ему пришлось сесть, облокотившись на стену, расстегнуть ворот рубашки, ослабить галстук и закрыть глаза. Он тут же представил себе Джорджа, который спокойно берет деньги из тайника и уходит с ранчо глубоким вечером в неизвестном направлении. Хотя… почему в неизвестном? Очень даже известном! Наверняка он перепрячет деньги и заляжет на дно где-то на южной окраине Чикаго, а потом… Потом найдет себе более подходящее место для жизни, и продолжит заниматься бизнесом уже без партнера и будет получать неплохой доход. А про меня он, конечно же забудет. Но ничего… выйду на свободу и напомню ему…

— Эй ты! — крикнул охранник, когда Брайн уже стал засыпать. — Встать! На выход!

Какие-то бесконечные коридоры с одинаковыми камерами, где-то уже спали, а если и бодрствовали, то почему-то с любопытством таращились на Брайна, как на диковинного зверя и в нем это только распаляло гнев.

Обстановка в кабинете, куда его привели была более чем скромной. Стол с одним жестким креслом и табурет. На кресле сидел молодой полицейский с невинно — детским лицом; старший — с бульдожьей мордой — стоял возле стола, засунув руки в карманы брюк и раскачиваясь испытующе буравил взглядом арестанта. Этот старший был упитанным типом с круглой физиономией, действительно похожей на морду бульдога, маленькими усами и усталым взглядом — этакий типичный служака. Оба были в штатском.

Брайн развалился на табуретке, облокотившись на стену и закинул ногу на ногу.

— Ну, мистер Брайн, — начал старший, — самое время рассказать где находятся остальные склады.

— И назвать посредников! — подхватил младший, ерзая на стуле. — В ваших же интересах рассказать нам всю правду.

— Правду хотите? Вот она, правда: да, я действительно делал спирт, делал для себя. Я это признаю. Сам варил сам и пил. — Брайн говорил медленно и при этом невозмутимо разглядывал свои ногти.

— Шестьдесят бочек, не считая мелкой тары — это все для себя?!

— А я люблю повеселиться… Самогон у меня хороший, а все хорошее так быстро заканчивается…

— Тебя сдали! — крикнул старший. — Свои же сдали!

— Жалость-то какая! — вздохнул Брайн.

— Отпираться бесполезно! — пискнул младший.

— Знаешь сколько тебе светит?!

— Это знает только судья! — парировал Брайн.

Тут старший потерял всякое терпение: он нагнулся к самому лицу Брайна и тихо проговорил:

— Тебе светит приличный срок, ублюдок, и я уж постараюсь, чтобы каждый день этого срока был для тебя сущим адом.

— Вообще-то я бы сейчас поужинал… — спокойно отозвался Брайн. — Имею право.

— Обойдешься! — рявкнул старший.

— Завтрак будет только утром. — вставил молодой

— Рассказывай, кому продавал… меня интересуют крупные покупатели… — старший понемногу успокаивался, видимо надеялся, что задержанный измотавшись, рано или поздно станет более сговорчивым.

А Брайн сложил на коленях руки в замок, повертел большими пальцами и выдал:

— А меня интересует смогу ли я сегодня хотя бы покурить. Или курить у вас тоже по утрам дают?

Полицейские переглянулись.

Уходил Брайн в свою камеру с лицом победителя. Он понимал, что придется на некоторое время отойти от дел, но присутствие духа он не терял, и тому были причины: замели его впервые, ничего дурного на нем не висит, а если Эванс не дурак и хочет жить, то по крайней мере будет молчать.