Третья Колония

Сергей Орст

Канун XXIII века. Люди живут под герметичными куполами на своей отравленной планете. Масштабное переселение землян на другие пригодные для жизни планеты неизбежно. И вот открыта планета, минерал с которой способен избавить Землю от ядов в атмосфере. Мерзкие животные, живущие там, мешают завоевать свой мир. Животные? Как же принципы гуманизма?В центре повествования судьба выпускника Академии Астронавтов, который, став активным участником борьбы за Третью Колонию, делает свой нравственный выбор.

4. РЕШЕНИЕ

Тем временем, Миша спешно переоделся в свой комбинезон астронавта. Не говоря никому ни слова, направился вон из этого места и через несколько переходов подпространственных хабов вышел в холле клиники в Канберре.

Находившаяся в глубине материка Индоностралии большая клиника стала последним пристанищем мамы Миши, давно лечившейся там от тяжёлого недуга. Великое Землетрясение объединило всю Индонезию и Австралию в один новый материк, а Канберра оказалась почти в центре него. Раз в три-четыре дня сын приходил к больной матери, если был на Земле, и каждый день несколько раз разговаривал с ней по связи.

Всё прошло буднично быстро. Дав сыну несколько минут на прощание с телом матери, его оставили одного в специальном зале ожидания, где меньше, чем через час выдали узкий плоский контейнер с прахом. Никто не сказал ни слов утешения, ни слов поддержки, разве что дежурный доктор, сообщивший о смерти родного человека, сказал ещё раз стандартную фразу соболезнования.

Выйдя вновь в холл клиники, Миша, минуя пару тройку хабов порталов подпространства, оказался между зданиями МГУ и Академии. Быстро пройдя КПП, он направился прямо на приём к командованию и прождал в приёмной около получаса.

Всё это время, сидя на стуле, Миша нервно теребил пальцы, тряс коленями, уставившись в одну точку на полу. Секретарша изредка вскидывала на гиганта свои ресницы, с любопытством наблюдая за огромным выпускником, не удостоившим её даже взгляда.

Миша знал, что в течение трёх суток с момента выпуска, каждый бывший курсант мог прийти на приём к ректору Академии в том случае, если автоматическое распределение чем-то не устраивает нового астронавта. Зная заранее о распределении в Всеземельное Управление Делами Космоса на лучший корабль, Миша, тем не менее, желал теперь перейти в Космические Войска. Это был его спонтанный порыв после событий последних часов. Он понимал, что это, по меньшей мере, не совсем разумно, ведь отличник учёбы и профессиональной подготовки резонно рассчитывал на лучшее место.

Наконец, ректор освободился, и секретарша молча указала Мише на дверь, приглашая войти. Еле заметно брезгливо морщась при виде напомаженной симпатичной секретарши, выпускник встал, достал из нагрудного кармана форменную пилотку, надев её на голову, и подошёл к двери. Войдя к ректору, астронавт перешёл на строевой шаг, прошагал на центр кабинета, остановился и отдал честь.

— Здравия желаю, господин ректор! — чётко произнёс Михаил.

— Здравствуйте, астронавт Рачковский, — сидя за своим столом, ответил ректор, — у вас ко мне есть дело?

— Если позволите, Афанасий Георгиевич!

— Слушаю вас, присаживайтесь ближе, — разрешил ректор, — вольно, астронавт, теперь можно, теперь мы коллеги.

— Афанасий Георгиевич, — начал излагать суть своего обращения к руководству Михаил, продолжая стоять перед ректором и говорить официальным тоном, — я благодарен командованию и лично вам за столь перспективное распределение после окончания Академии. Служить на «Дельта-500» под началом самого Дако это большая честь. Ведь именно этот экипаж открыл для нас Вторую Колонию несколько лет назад. Несмотря на это, я прошу рекомендовать меня в Космические Войска.

— Вот тебе раз, — весьма по-свойски отозвался ректор, — Космические Войска? Зачем они вам? — и затем, более внимательно посмотрев на Рачковского, спросил. — Михаил, что с вами? На вас лица нет.

Миша стоял по стойке смирно и не смотрел Афанасию Георгиевичу в глаза, а поверх него на стену.

— Прошу удовлетворить мою просьбу, господин ректор! — чётко отрекомендовался астронавт.

— Миша, пожалуйста, — по-отечески участливо попросил Афанасий Георгиевич, — присаживайся.

— Извините, я постою.

— Да, что же с тобой такое? Я тебя знаю с самого первого курса, ты никогда не был таким. Что стряслось? Ну, отдохнул на Копакабане, ну, повеселился, выпил, чувствую, что не мало выпил, — лукаво говорил ректор, — но что же за повод так круто менять свою карьеру?

— Я осознал, что пригожусь больше там, — говорил, не шелохнувшись, Михаил, скрывая факт личной трагедии, — моя подготовка позволяет служить в Космических Войсках, к тому же, дело защиты землян от потенциальных угроз во Вселенной меня очень прельщает. Прошу удовлетворить!

— Ну, как знаете, астронавт Рачковский, — тон ректора сменился с участливого на сухо-деловой.

Афанасий Георгиевич откинулся на спинку кресла, потянулся к коммуникатору спецсвязи и, дотронувшись до экрана, произнёс:

— Полковника Бровченко, Министерство Обороны Земли!

Потом он произвёл ещё какие-то манипуляции и стал ждать ответа. Михаил стоял неподвижно посреди кабинета и смотрел всё также в одну точку на стене выше головы ректора. Курсант-выпускник сам не до конца понимал, что делает, ведь служба на «Дельта-500» — мечта многих, если не всех выпускников Академии. Но после сегодняшних вестей Миша не мог, не хотел, отказывался служить бок о бок со своими сокурсниками, теперь это было невыносимо. Он вдруг люто возненавидел их всех, без исключения. В Космических Войсках нет ни женщин, ни, за редким, очень редким исключением, выпускников Академии Астронавтов, вот там ему самое место. Но главным в решении Миши было давнее нежелание матери, чтобы он служил астронавтом. Она всегда противилась этому, и на то были веские причины. Небольшой контейнер с прахом матери, находящийся во внутреннем кармане комбинезона стал причиной решения. Сын сам пожелал исполнить волю матери, сам искренне этого захотел. С такими мыслями Миша и пришёл к ректору со своим прошением.

Наконец, появилась голограмма полковника.

— Здравствуйте, Афанасий Георгиевич, — скрипучим голосом приветствовал ректора военный.

— Здравия желаю, Валерий Николаевич.

— Поздравляю вас с очередным выпуском! — весьма весело ответил полковник. — Что-то вы в этом году не балуете нас новобранцами, из других филиалов сейчас приходят много славных парней, а от вас ни одного бойца. Мало достойных?

— Вот на эту тему я вас и побеспокоил, Валерий Николаевич. Видите ли, передо мной стоит выпускник Рачковский, отличник учёбы, крепкий физически…

— Но вас, Афанасий Георгиевич, что-то беспокоит? — спросил полковник, чувствуя по тону ректора, что связался с ним руководитель Академии не спроста.

— Знаете, мы его уже без конкурса распределили на «Дельта-500».

— К Дако? — вставил военный. — Это дорогого стоит, к нему так просто с академической скамьи не попасть, значит, ваш курсант очень толковый.

— Я об этом ему так и сказал, — говорил ректор, а в голосе чувствовалась тень разочарования, — но он прямо сейчас стоит передо мной и просит рекомендовать его в Космические Войска.

— Да? — удивлённо скрипнул Валерий Николаевич. — Ну-ка, дайте, пожалуйста, на него посмотреть.

Цветное голографическое изображение полковника повернулось всем телом к Михаилу. Астронавт увидел перед собой суховатого коренастого человека средних лет с тонкими плотно сжатыми губами, с орлиным пронзительным взглядом почти чёрных глаз из-под тонких бровей. Военный мундир старшего офицера Космических Войск был безупречен, всем видом своим указывая на человека с железной волей и непробиваемым характером.

— Здравия желаю, товарищ полковник! — громко приветствовал Михаил военного, ещё сильнее напрягшись в стойке смирно.

— Вольно, боец! — сказал полковник, явно любуясь этим гигантом и пытаясь скрыть от руководителя Академии предвкушение маленькой победы от того, что может заполучить такого бойца. — Я ознакомился с вашим личным делом, Афанасий Георгиевич только что мне его передал. Михаил Петрович, вам известно, что вы будете пока лишь стажёром, иными словами, рядовым солдатом?

— Так точно, товарищ полковник!

— И вы не будете сожалеть, что не стали кадровым астронавтом на престижном корабле «Дельта-500»?

— Никак нет, товарищ полковник!

— Совсем оглушил, — чуть скривился в скупой улыбке Валерий Николаевич, — не так громко, солдат. И последний вопрос, что вас сподвигло изменить решение и подать прошение в Космические Войска?

— Я хочу служить Земле, товарищ полковник, хочу защищать землян от возможного посягательства на нашу цивилизацию извне, защищать с оружием в руках, а если потребуется, то пасть во имя Земли!

— Похвально, солдат, — сказал полковник, не сильно впечатлившись патриотической тирадой новобранца, он повернулся обратно к ректору и продолжил, — Афанасий Георгиевич, вы сами всё слышали, думаю, что вопрос на этом решён. У вас возражения есть?

— Да, в общем, нет, — тон Афанасия Георгиевича был раздосадованным, хоть он это и пытался тщательно скрыть, — Михаил пригодится в войсках, его выучка будет вам отличным пополнением.

— Значит, решено! — полковник вновь развернулся к Михаилу. — Отныне вы солдат Космических Войск, поэтому, новобранец Рачковский, приказываю вам прибыть ровно через сутки с личными вещами в отметку «68—49», доступ вам будет открыт через двадцать три часа от нынешнего момента времени.

— Есть! — громогласно рявкнул Миша, вытянувшись в струну. — Благодарю вас, товарищ полковник!

— Жду, — снова развернувшись к ректору, Валерий Николаевич попрощался, — всего хорошего, Афанасий Георгиевич, спасибо за бойца.

Голограмма полковника исчезла, а ректор поднял на Мишу разочарованный взгляд.

— Ну, ты доволен? Миша, сынок, зачем тебе дались эти вояки? Ты же очень умный парень, ты исследователь, а не солдафон. Может, передумаешь?

— Уже всё решено, назад пути нет! — чётко и без тени сомнения сказал Михаил.

— Хорошо, я уважаю твоё решение, но прошу тебя зайти ко мне завтра за час до визита к полковнику.

— Извините, это ни к чему, — твёрдо говорил новобранец.

— Пусть, но пока ты в моём распоряжении ещё сутки, поэтому я тебе приказываю, Миша, раз ты просьбам и уговорам не внемлешь, пойти к себе в кампус и хорошенько выспаться. Вот потом и решишь заходить ко мне или нет.

— Прощайте, — коротко бросил Рачковский и развернулся на каблуках кругом.

— До свидания, Миша, до завтра.