Времена года следователя Семенова. Тайное станет явным

Сергей Павлов

Почему люди убивают друг друга? Следователь из Петербурга Семенов постоянно ищет ответ на этот вопрос и каждый раз находит новый ответ

Часть вторая

Весна

ПАДЕНИЕ С ПАРНАСА

— Ну что, зафиксировали? А то комп пишет и пишет.

— Да, все. — Фотограф отошел в сторонку,

— Давайте, откиньте его, только клаву не трогайте.

Тело откинули назад и осторожно сняли палец убитого с клавиатуры. Весь монитор ноутбука был заполнен буквой «Я».

Семенов посмотрел на это творение:

— Время запишите и сколько страниц напечатано. Ну и что там было до этого самого «Я» тоже зафиксируйте. Сколько текста и сколько «Я». И ноутбук тоже изымите.

Он отошел и осмотрелся — смотреть особо было не на что: комната с минимумом мебели в обычной брежневской двушке. Диван, чтоб спать, стул, чтоб сидеть, да стол для еды и ноутбука. Даже полок не было. Чайник стоял на полу рядом с микроволновкой.

Может и стол со стулом были бы лишними при таком минимализме, но сейчас на стуле за столом сидел убитый — парень лет двадцати с модной прической.

Когда его откинули назад, в груди его стала видна рукоятка кухонного ножа. Ей сразу заинтересовался эксперт, желавший снять отпечатки. Надо было и клавиатуру тоже проверить.

Мать убитого всхлипывала в соседней комнате. Семенов спросил у участкового ее имя-отчество и пошел к ней. Надо было расспросить о многом. Он постоял немного перед дверью, глядя на эту женщину: сорок лет, седина пробивается, фигура поплыла, муж ушел, работает постоянно и все для сына — так сказал участковый — потом вошел и, когда она подняла на него заплаканные глаза, поздоровался:

— Здравствуйте, Юлия Петровна, я следователь Семенов, я буду заниматься убийством вашего сына…

Он еще не договорил, как из комнаты вдруг крикнул эксперт:

— Дима, да он живой!

Старшина из ДПС среагировал быстро — поднес рацию и произнес:

— Серега, Антон, как слышите? Врачей назад быстро с носилками, убитый жив.

Тут матери бы и радоваться, но она обхватила Семенова руками и зарыдала.

***

— Ну что? — поинтересовался Семенов у доктора.

— Не знаю, — доктор пожал плечами и вздохнул, — довезти бы. Пульса почти нет.

— Постарайтесь.

— Ладно, — доктору и так было явно неудобно, что едва не отправил в морг живого пациента.

Нож решили вынуть в больнице.

Итак, убийства не произошло. Было покушение на убийство. Но расследовать это дело все равно надо было Дмитрию Семенову. Мать уже просто пострадавшего поехала в больницу вместе с сыном, так что оставалось только внимательнее осмотреть квартиру. Вернулся из управляющей конторы Илонов, новости были неутешительные:

— Камеру над подъездом разбили вчера, сегодня должны будут менять.

— Печально.

— Более чем. Ты вот на это посмотри, — Илонов вынул из кармана прозрачный мешочек, и Семенов увидел в нем маленькие блестящие шарики, — у камеры таких насобирал.

— Ничего себе! Ее что, расстреляли?

— Вот-вот. Колпак из пневмата разнесли. И причем только ее.

— Вот и выходит, Саша, что никакого аффекта тут нет, расчет один. Погоди, а ты там следы не затоптал?

— Нет, там асфальт один, а где не асфальт, там кусты. Так вот. А у вас тут как?

— Пока никак. Нож, протерт, клавиатура в его отпечатках. Немного грязи в коридоре, другие отпечатки есть, конечно, но где их нет? Он молодой, мало ли кто к нему ходил, да и к матери его. Посуда вся вымытая. Слушай, иди-ка с ДПСниками баки прочеши, дворников мобилизуй, а то у тебя чем-то стреляли… — Семенов участливо посмотрел Илонову в глаза и улыбнулся.

Но этим майским днем в мусорных контейнерах ни дворники, ни полиция оружия не нашли. Квартиру заперли, опечатали, разговор с матерью пострадавшего отложился на другой день.

Оставались только изъятые телефон и ноутбук. Через час с небольшим после возвращения в отдел, на стол Семенову уже лег список сайтов, недавно посещенных пострадавшим, а также писем, которые он отправил и получил в недавнее время и переписку в соцсетях.

Отдельной папкой прибыл список номеров с телефона и СМС за последнюю неделю.

Первую папку взял Илонов, вторую Семенов, но довольно быстро обоим стало ясно, что в целом и там и там одни и те же люди: друзья по институту, одногруппники и еще кое-кто из некоего литобъединения «Признание».

— Ну что, Саша, — Семенов откинулся на стуле, — с институтом все ясно, давай узнавать, что это за объединение такое.

Ссылка вывела на страницу в соцсетях и тут оба следователя с удивлением узнали, что раненый парень был поэтом.

Семенов поднял трубку и набрал номер специалиста по компьютерам; когда тот ответил, сразу спросил:

— А что, никаких стихов в ноутбуке нет?

— Ну, есть, а что?

— Да пострадавший, вроде, поэтом был, вы его на сайтах поэтических не смотрели?

— Так надо же было его контакты искать за неделю, а сайты там все у вас в папочке. А с этого, где он стихи размещал, он удалился. Как раз неделю назад.

— А почему?

— Ну, это уж вы решайте. Вы же следователи. Уж наверно, его не за это убивали.

— Как знать, как знать…

— Ладно, перегоню вам все, подождите немного.

— Ну, давайте, не забудьте только. И восстановите его переписку на странице, откуда он удалился.

А из имевшихся сообщений было видно, что действительно, пострадавший Петр Заманцев был в литобъединении «Признание» еще неделю назад, но удалился сам, о чем и была сделана запись.

Да и само объединение тоже не было старым — всего-то три месяца с небольшим. Однако за это время в нем уже произошло немало событий, например, всего лишь через неделю существования сменился руководитель.

А так все выглядело обычно для подобных страниц: мешанина стихов, мнений, объявления о собраниях, конкурсах…

Были и сожаления об уходе Заманцева. Жалела его Алевтина Томская, огорчавшаяся, что такой интересный поэт ушел, просила она Володю Меркулова уговорить Петю вернуться и извиниться.

— Конфликт, однако. — заключил Илонов.

— Ой, — махнул рукой Семенов, — кто его знает, что там за конфликт. Действительно, не за стихи же его зарезали. Или, думаешь, там у них дуэль была?

— Ага. Тогда еще и секунданты должны быть.

— Да, — вспомнил Семенов, — а что там написано было на мониторе?

Илонов порылся в листах и прочитал вслух:

— «Дорогая», ну и дальше ты уже знаешь. Это он набрал примерно в 13.20.

— Значит, ничего не прояснилось. Только время.

— А вот, Дим, смотри: он ведь в домашнем, а квартиру не вскрывали, так что выходит, что открыл он сам и тому, кого знал, тем более, что следов взлома нет. А камеру расстреляли, чтоб не опознать было, значит, кто-то из ближнего круга.

— Или кто-то из попадавшихся, чтоб не опознать было. Так что, Саша, есть в твоей логике дыры. А раз есть, то надо смотреть, кто там живет из вышедших недавно. Кстати, может быть, те, кто в камеру стрелял, там же и обокрали кого, просто мы пока не знаем. А с ножом кто-то совершенно посторонний упражнялся. У тебя по каким квартирам данные обхода есть?

— Ага. — Илонов достал блокнот — вот: сорок квартир, открыли в тридцати одной.

— Давай, Саша, звони участковому, пусть проверит оставшиеся девять хотя бы прозвоном, а то потом скажут, что мы тут спим. И список сидельцев местных пусть подготовит. Потом вместе сходим.

— Илонов начал звонить участковому, а Семенов позвонил в больницу. Прогнозы были не лучшие: Заманцев после операции попал в реанимацию, и шансы его были все еще невелики. Мать его уехала домой, и тревожить ее на ночь глядя после такого ужасного дня было бы, может, и слишком жестоко, но работа иногда заставляет поступать вопреки жалости.

Семенов набрал ее номер, но ответила не она.

— Вы чего звоните? — раздался в трубке громкий женский шепот.

— Я следователь Семенов, веду дело о покушении на ее сына, мне надо договориться с ней о встрече.

— Спит она! Еле заснула со снотворным. Завтра утром звоните.

— Простите, а вы кто?

— Соседка.

— А имя-отчество у вас есть?

— Арина Семеновна. Меркулова.

— Арина Семеновна, вы ей хоть записку напишите, что я звонил.

— Хорошо, хорошо. Все, хватит. — Она решительно повесила трубку.

«Меркулова… Интересно, — подумал Семенов, — а она Володе из „Признания“ не родственница?»

Но дел и без этого хватало.

***

А наутро вопрос встал ребром: квартиру осмотрели, но из-за внезапно ожившего Заманцева толком это сделать не удалось, например, так и не стало понятно, была ли кража. Фото и видео фиксацию сделали, сняли кое-какие следы, но на этом пришлось остановиться. Расспросить полностью мать пострадавшего тоже не удалось, так что, какие были у Заманцева враги и конфликты, тоже осталось пока неясно.

Так что утро началось с того, что Семенов созвонился с матерью Заманцева и договорился прийти к ней, чтобы расспросить обо всем. Илонова же ждал университет, в котором Заманцев учился. За разговором попили чай и разошлись.

Юлия Петровна ждала его, но все эти переживания на ней явно сказались и сон так и не смог помочь ей до конца. Пахло ароматическими свечами. Она проводила Семенова в большую комнату, он отказался от чая и сразу перешел к делу:

— Юлия Петровна, вот вы не могли бы сказать сейчас, не пропало ли чего из квартиры и не появилось ли чего нового?

— Да, конечно, я уже проверила, ничего нового нет, — она взялась за виски двумя руками, видно, голова разболелась, — но вот вещь одна пропала.

Его немного удивило, до чего быстро она ответила, хотя явно была нездорова, и он задал следующий вопрос:

— А вы точно уверены?

— Да, конечно. Мне Володя, сын Арины, помог с утра, как я проснулась. Мы все обшарили, и ее именно нет.

— А что за вещь?

— Ложечки. Подарок на свадьбу матери. Дед был в загранке и купил за недорого, посчитал, что серебро, а это так, нейзильбер. Надписью ошибся.

— А-а. — задумчиво протянул Семенов, — Понятно.

— Да, она кивнула головой, — глупая история. И коробочка была такая красивая, бежевая с надписью золотой на немецком. И табличка «Дочке Юле от папы на свадьбу».

— Хорошо. Мы тогда поищем ее по антикварам и скупкам. А сколько ложек?

— Шесть чайных, шесть столовых.

— Ну что же, хорошо. А не покажете, где она стояла?

— Да, сейчас, — Она привстала, протянула руку, — Вот здесь в буфете, на нижней полке.

— А вот скажите, какие либо враги у вашего сына были? Он рассказывал о конфликтах?

— Да нет, вот только знаете, с неделю назад он какой-то злой пришел, рюкзак бросил, заперся в комнате, и есть ничего не ел.

— А в чем дело, не сказал?

— Нет. Может, с девушкой чего.

— А вы не знаете, у него девушка какая-нибудь есть?

— Нет, не знаю. Вот друг у него — Володя Меркулов — в нашей парадной живет.

«Опять Меркулов, — подумал Семенов, — к чему это вдруг?»

— А они хорошие друзья?

— Да, вот в одном институте учатся, в кружок поэтический ходят, а сам Володя — волонтер. Дружат еще со школы.

— А Петр он что, не волонтер?

— Нет, знаете, у него с его учебой времени нет, ему не так легко все дается, а Володя талантливый, уроки быстро делает, бывает и Петру помогает.

— Значит, Петр с вами о своих проблемах не говорит, но только этот момент неделю назад вы и запомнили.

— Да, а учится он средне, но ровно, я, — она немного смутилась, — поглядываю в тетрадях.

— То есть, с преподавателями он тоже не конфликтует?

— Да.

Ну что ж, похоже, все, что можно было получить из этого разговора, он получил. Семенов собрался, подождал Марию Петровну и проводил ее с сумками до остановки. Надежда на то, что Заманцев сегодня очнется, была небольшая, но все же…

***

День разгорался, разворачивалась листва, кругом зацветала сирень, и было бы хорошо поехать отдохнуть за город, пока остальные сидят на работе, но что поделать!

С этими мыслями Семенов вошел в здание отдела. Илонов еще не вернулся, так что пока можно было подумать обо всем, но долго подумать не вышло — едва Семенов передал описание ложек для поиска, как его позвал к себе полковник.

Сразу с порога спросил:

— Ты чего на оперативки не ходишь?

— Да вот, вчера не удалось мать пострадавшего опросить, убитый внезапно ожил и она с ним в больницу уехала.

— Ну, тогда еще ничего, садись. Давай рассказывай.

Семенов ввел шефа в курс дела и тот помолчал немного, а после спросил:

— Ничего тебя не смутило?

— А что?

— Да вот смотри: ложки эти вор взял, а если бы даже и серебряные они были, то какая им цена? А вот перед ним ноутбук стоит, и вор его бросил, да и пошел. А почему? Он что, старый очень?

— Да нет, года два, наверное.

— Вот и выходит, что тут что-то не то. Да и в другой комнате, наверно, что-то еще можно было поискать, а он зарезал парня и побег с этими ложками. А зарезал его не насмерть, но хотел как-бы насмерть. А борьбы никакой нет. Опять нескладуха. И при этом такая подготовка с расстрелом камеры.

— Да, — вспомнил Семенов, — вот тут еще странность, что-то там друг пострадавшего часто мелькать стал. Хотя друг вроде как хороший и вообще парень положительный.

— Бывает. Хотя, что удивительного, если он его друг? Но присмотрись. Все?

— Да. Пока еще Саша в институт его поехал. Ну, еще думаем проверить вышедших недавно. Особенно квартирных.

Полковник задумался здесь надолго, и ответил:

— Необычно это все. Проверь, кто выдавал себя за бытовиков и соседей, и кто сейчас устроился в бытовые службы. Кстати, там газ или электричество? Телефон стационарный есть? Счетчики в квартире стоят? Интернет какой? Множество вопросов.

— Проверим.

— Проверяй. Ладно, — он недовольно махнул рукой, — иди.

Кажется, полковник и сам хотел бы все это проверить, но теперь он сидел в кресле и больше занимался бюрократией. Что ж, у высоких званий есть и недостатки.

***

В кабинете уже был Илонов, и теперь можно было, наконец, еще разок попить чаю. Размешивая сахар, Семенов перешел к разговору:

— Ну что, Саша, нашел что-нибудь?

— Не, все в шоке, а вот врагов припомнить не могут. Конфликтов тоже каких-то серьезных не было.

— Девушку его не нашел какую-то?

— Нет, видать не определился, мечется еще. Все красавицы.

— Эх, молодежь, молодежь!

— А у тебя что?

— Да вот, ложки оказывается, украли. Подарок к свадьбе. Коробка в буфете стояла бежевая с табличкой золотистой, а сегодня хозяйка смотрит — пусто, нет коробки.

Илонов аж подскочил:

— Это что, я, выходит, напрасно ездил? Обычное ограбление.

— Ну, кто знает. Посмотрим, что из этого вырастет.

Тем временем из лаборатории принесли фотографии с места происшествия и запись с видео фиксацией, так что после чаю следователи занялись подшивкой документов в дело.

Шло все нормально, но вдруг Илонов остановился:

— Дима, бежевая, говоришь, с табличкой золотистой?

— Да, а что?

— Такая? — Илонов протянул фото, на котором на заднем плане в буфете у стенки была хорошо видна бежевая коробка с металлической желтоватой пластинкой.

— Ну ка. — Семенов взял фото в руки, рассмотрел подробней, да, действительно, коробка стояла именно там, где сегодня показала мать Заманцева. — Вот так-так. — Семенов усмехнулся, — И как же это понимать? Знаешь, Саша, а ведь, похоже, что друг пострадавшего в лидеры по подозреваемым выходит. Хотя… Разве что кто-то прихватил эти ложки или сама хозяйка припрятала.

— А зачем?

— Хороший, Саша, вопрос. Вот именно: ей-то это зачем? Друга сына подставить? Знаешь, давай пока не будем ей это показывать, пусть считает, что украли. Ну, или что задумка удалась.

И друзья продолжили собирать дело.

***

Сегодня был вторник, и в 18.00 должно было состояться заседание литобъединения «Признание». Семенов решил воспользоваться этим, чтобы поговорить со всеми членами объединения и его руководителем. Авось, что-то удастся узнать еще о Заманцеве. Хотя, пожалуй, было бы и лучше расспросить их поодиночке.

Весна все разгоралась, когда Семенов, шел по набережным до здания клуба, где должно было состояться заседание. На входе он предъявил удостоверение и спросил, где будут заседать сегодня поэты.

— На втором этаже должны бы. Там, — охранник указал на лист бумаги у зеркала, — расписание посмотрите.

Семенов поблагодарил его, посмотрел расписание и отправился на второй этаж, но пока аудитория была закрыта и он сел в одно из больших мягких кресел в холле неподалеку.

Вскоре в соседнее кресло, подергав ручку двери той же аудитории, села высокая девушка в клетчатой юбке, берете и джинсовом жакете. На шее ее было надето большое кожаное кольцо со стразом.

Семенов не стал терять время и перешел к разговору:

— Вы на «Признание»?

— Да, а я вас что-то не помню, вы тоже стихи пишете? — Семенов рассмеялся:

— Сейчас нет. Я — следователь, расследую нападение на Заманцева, хочу вот расспросить тех, кто его знал: не было ли у него каких либо врагов, конфликтов?

Она задумалась:

— Нет, не припомню, он хорошие стихи писал, нравилось всем. Мне бы так писать, на каждое заседание новые. Ведь его Тарас Игнатьевич останавливал даже, говорил: «Не торопитесь, Заманцев, отшлифовывайте стихи», а потом то слова показывал как переставить, то какое слово подсказывал на замену и действительно лучше было.

А мне говорил: «Ну что у вас за ахматовщина Аня, эпигонство какое-то! Будьте собой! Да еще из ритма выбиваетесь постоянно, стихи неясно о чем», — Она засмеялась, — А у меня как пишется, так пишется и ничего не поделать!

Этот поток надо было направить в нужное русло

— Погодите, давайте представимся. — он достал удостоверение, — Дмитрий Семенов, следователь.

— Анна Крякина. Это в миру, а в поэзии — Алевтина Томская.

«Вот так вот, — мысленно улыбнулся Семенов, — что делать, если фамилией не вышел? Хотя бы необычную взяла», но вслух он сказал:

— А вы не знаете, почему Петр решил уйти?

— Да там случай вышел дурацкий: после того, как их с Володей на конкурс выдвинули, мы ждали пока Тарас Игнатьевич подойдет, скучно было и Петр начал изображать сперва поэтов разных, Пушкина, Маяковского, а потом взял и Тараса Игнатьевича изобразил, ну как он стихи разбирает.

— И что?

— И тут сам Тарас Игнатьевич и пришел!

— Да-а, Семенов не смог сдержать смех, — неудобно вышло.

— Вот он и ушел. Так еще там так было: Тарас Игнатьевич вот тут стоит и говорит ему, — она порылась в телефоне и зачитала: «Заманцев, вы когда-нибудь слышали: «Мне не смешно, когда фигляр презренный пародией бесчестит Алигьери?». А Петя и отвечает: «Да, это Сальери Моцарту говорит». Ну, тут Тарас Игнатьевич уже совсем красный такой мимо него прошел. После этого Петя и не ходил.

«Ну что ж, — подумал Семенов, — конфликт налицо. Только не Петр зарезал руководителя объединения. Или сам руководитель не отравил, так хоть зарезал? Неделю ждал? Странно»

Тем временем, подошло еще несколько человек, и наконец, между креслами, звеня ключами, быстро прошел седой сутулый человек в сером пальто и открыл аудиторию. Вот и преставилась отличная возможность поговорить с таинственным Тарасом Игнатьевичем.

Пока он еще не вошел в аудиторию, Семенов окликнул его:

— Тарас Игнатьевич, можно с Вами поговорить? — тот повернулся:

— Да, конечно, а вы стихи принесли?

— Нет, я следователь Семенов, вы слышали, что было нападение на члена вашего объединения?

— Нет, пока не слышал, а на кого именно?

— На Петра Заманцева, он сейчас в больнице, мы проверяем все его связи. Извините, а Ваша фамилия как?

— Заходский. Давайте поговорим не здесь, пойдемте на улицу, все равно я курю перед заседанием минут десять.

— Давайте. — они вышли на теплую вечернюю улицу, руководитель выбил сигарету из пачки, закурил, — Спрашивайте.

— Видите ли, пока мы выявили у него только один конфликт — с вами. Хотя просто непонятно, как он мог к этому преступлению привести, но вы не расскажете своими словами, что там произошло?

— Ничего там не произошло. — Тарас Игнатьевич раздраженно бросил в урну недокуренную сигарету, — Видимо, после подачи заявки, Петр решил, что теперь ему сам черт не брат и решил посмеяться и надо мной, и над тем, что для меня было свято. Если бы он просто спародировал меня, это бы я ему простил, но он решил показать, как я будто бы с презрением разбираю стихотворение Мандельштама «Ленинград». У меня к Мандельштаму отношение святое, я все о нем знаю. Его пародию я повторять не стану.

И сравнение его меня тогда тоже крепко задело. Я ему не Сальери просто потому, что я знаю, что я не поэт, и не пытаюсь поэтом казаться. Я литературовед, и с мнением моим считаются. — он вздохнул и продолжил, — Через дня два я успокоился уже, но он больше не пришел. Заявку на него пришлось снять. А на самом деле я сам же и виноват — вылез со своей фанаберией. И с чего я решил, что только я Пушкина и читал? Вот и вышло, что ученик превзошел учителя, а потом я уж и вовсе нехорошо поступил — сказал охраннику — пусть передаст Петру, что тот здесь не угоден. Извините, я старомодно выражаюсь.

— Ничего, а вот вы говорите все: «конкурс», «заявка», а это что за конкурс?

— А, да, я не заметил, что и не объяснил. В Литературке был объявлен поэтический конкурс с призами от десяти до ста пятидесяти тысяч и отдыхом творческим в санатории. А посылать можно только от литобъединений.

— И вы Заманцева на конкурс направили?

— Не только, еще Меркулова. — «Опять Меркулов, — подумал Семенов, — да что ж такое!», — У него тоже стихи неплохие, хотя какие-то грустные и нежные. Немужские какие-то стихи, даже странно.

— Ну, всяко бывает… — после этих слов Тарас Игнатьевич посмотрел косо:

— Это вы на декаданс намекаете? У него так-то девушка имеется. Просто как-то он так раскрывает все с женской стороны хорошо… Немногие женщины так сумеют. Детские у него тоже часто получаются.

— Да, — согласился Семенов, — талант, наверное.

— Вы знаете, сейчас уже начинать пора, вы не могли бы как-то с этим разобраться побыстрее?

— Может, просто телефоны собрать и вызывать их к нам?

— Давайте. Хотя знаете, случай тяжелый, попробуйте для начала расспросить их здесь.

Они поднялись в аудиторию, Семенов пересчитал молодых поэтов. Кроме Томской, уже знакомой ему, там было еще семь человек.

При его появлении все зашушукались, и сразу стало ясно, что Аня всем все рассказала. Ну что ж, — решил Семенов, — тем легче.

— Итак, — представился он, — я — следователь Семенов, я расследую нападение на Петра Заманцева. Расскажите, когда его видели в последний раз, знаете ли о конфликтах, врагах? Помните — он сейчас в реанимации и вполне может умереть. Сегодня все пришли?

— Нет, — ответила маленькая блондинка, — Володи нет.

— Меркулова?

— Да. — «Да как же так выходит? — снова задумался Семенов, — Опять он!»

— Ну, нет, так нет. Он ведь с Петром учится, так в институте и спросим.

После этих успокоительных слов он и начал разговор с молодыми поэтами.

— Ну что ж, начнем. Я хотел бы поговорить с вами о том, что за человек Петр Заманцев. Пока он в больнице и ничего о себе рассказать не может, а его мама знает его, конечно хорошо, но только по дому. Что было в институте, и вот здесь, неясно. Например, матери было известно, что он был расстроен, а то, что у него тут вышел конфликт, из-за которого он перестал приходить, было неизвестно. И хотя пока что основной версией является случайное столкновение с квартирным вором, но мы работаем и по другим направлениям — прорабатываем все его связи. Ну, вот что вы могли бы рассказать о Петре? Например, видели ли вы его с подозрительными людьми?

В аудитории как-то замолчали, потом все по очереди сказали «Нет». Семенову не показалось, что они врали, так что оставалось перейти к тому, что здесь знали лучше всего — к работе объединения.

— Ну а так вы что можете сказать? О чем он с вами говорил, куда собирался, может, у него планы какие были?

— Были у него планы, — ответил высокий шатен в синей толстовке, — да накрылись из-за приколов его. — На него сразу накинулась маленькая блондинка:

— Ой, да замолчи! Что ты об этом знаешь!

— А чего тут знать? Уже прошел, а тут, как дурак, и полез!

Руководитель постучал по столу и сказал:

— Я сейчас выйду, вернусь потом. Не буяньте тут. — Семенов продолжил:

Конец ознакомительного фрагмента.