Маленький Будда

Сергей Пошевеля, 2018

История о детской дружбе и осознании, что жизнь не вечна. ///– Пашка, ты знаешь, я никогда еще не видел рассвета. Это в первый раз. Красиво, – проговорил я негромко.///– А я часто рассветы встречаю. Раньше я тоже по ночам спал. А сейчас иногда не могу… Поэтому я выхожу на балкон и подолгу смотрю на небо. Мне кажется, что ты не один такой, кто не видел рассветов. Таких людей много. Все на свете люди видели закаты, а рассветы встречали не все… Знаешь, закаты они для всех, рассветы лишь для таких, как мы… Потому что у нас кроме них ничего и нет… ///

Маленький Будда.

— Пашка, слезай давай, а то упадешь еще, — сказал Николай своему сыну, который был на балконе и пытался взобраться на перила. Сыну было семь лет.

— Пап, тут не высоко, первый этаж всего, — ответил сын.

— Все равно будет больно.

— Ладно, слезу, только не называй меня больше Пашкой, я же не Пашка. Я Вовчик.

— Прости, сынок, я запамятовал.

Николай сидел на крыльце подъезда небольшой старой двухэтажки. Он смотрел на сына и вспоминал свое детство, этот огромный балкон на первом этаже и смотрящего на него с балкона Пашку.

Вовчик уже успел перелезть через перила балкона и подошел к отцу.

— Пап, — спросил Вовчик, присев рядом с отцом на крыльцо, — а почему ты и бабушка часто называете меня Пашкой?

— Что и бабушка тоже? — удивился Николай.

— Да. Она даже чаще тебя. Иногда она совсем забывается и называет меня сыном.

— Знаешь, просто ты очень похож на одного человека, которого мы с твоей бабушкой хорошо знали и очень любили. Вот сейчас я увидел тебя на балконе, и ты мне его напомнил. Пашка был чуть старше тебя. И он тоже всегда пытался перелезть через эти перила. Мы даже с ним спорили. Он говорил, что у него это никогда не выйдет, а я говорил, что «выйдет, вот увидишь, на что спорим?». Спорили мы на «просто так». Пашка всегда проигрывал. Он не специально, конечно же, это делал, — ответил отец сыну.

— Не мог перелезть? Это же так легко! Раз и все. Подпрыгнул, залез и спрыгнул, — удивился Вовчик.

— Понимаешь, сынок, Пашка был необычным человеком.

Николай глубоко вздохнул и поднял взгляд на небо. Так бывает, когда пытаешься сглотнуть ком в горле. Потом Николай отвернул голову в сторону от Вовчика, будто пытаясь скрыть те глубокие чувства печали и радости, которые отразились на лице.

— Пашка — это мой друг. Мой самый лучший друг детства, — продолжил Николай. Он очень хороший, умный мальчик, самый добрый из всех людей. Прошло столько лет, а я помню каждый день того лета, когда мы с ним дружили.

— Пап, — обратился Вовчик, — а расскажи мне про Пашку и вашу дружбу.

— Это долгая история, — ответил Николай.

— Ну и что, бабушка еще нескоро соберет вещи, а поиграть мне тут все равно не с кем.

Николай с сыном приехали в поселок, чтобы забрать бабушку и дедушку к себе в город. Они уже в годах, да и одиноко им в поселке. А Вовчику скоро в школу. Николай с женой решили, что бабушка с дедушкой смогут помогать Вовчику с учебой. Бабушку было сложно уговорить переехать. Она прожила всю жизнь здесь в этой двухкомнатной квартире старой двухэтажки советского типа. Ей здесь нравилось. Здесь ей все напоминало о Пашке: ржавые качели во дворе, дерево с большим дуплом, балкон. Казалось, что ничего не изменилось, хотя с тех пор прошло уже двадцать пять лет.

— Ну, тогда слушай, — обратился Николай к Вовчику. — История о нашем Пашке.

Я тоже жил здесь в этом поселке, в этом доме, в этом подъезде.

Мы с отцом переехали, когда мне было десять. Ему тогда исполнилось тридцать. По правде сказать, мой отец был мне не родным, он меня усыновил. Мы жили с ним в одной деревне, он раньше был моим соседом. Помню, часто он приходил к нам и играл со мной, когда я был маленьким.

Наша деревня была небольшая, и до большой дороги было несколько километров. Рядом протекала речка, которая сильно разливалась весной. Вода поднималась так высоко, что переливалась через мостик. Люди, чтобы добраться до большой дороги и попасть в город или район, часто должны были переходить по мосту через воду, иногда вода была выше колен. Однажды весной, когда мне было шесть, мои родители рано утром вышли из дома и больше не вернулись. Вечером прибежал сосед и забрал меня к себе. Он сказал, что мои родители утонули. Когда они переходили мост, отец нес маму на руках, может его схватила судорога, а может он споткнулся, неизвестно. Они упали, и течение снесло их с моста в реку. Их затянуло в водоворот. Так я стался жить у соседа. Он тоже, как и я, был один. Скажу честно, я очень плохо помню то время.

Часто к нам приходил участковый, говорил, что меня надо отдать куда-то. Но сосед сначала спорил, а потом решил меня усыновить. Так и стал он мне отцом.

В той деревне мы прожили еще четыре года, а потом моего соседа, которого я уже искренне называл папой, по распределению перевели в этот поселок.

За один день мы перевезли вещи, собрали и расставили мебель.

Было лето. У меня были каникулы. Отец ушел на работу. И я не знал, чем заняться. Я вышел на улицу и уселся на эти вот самые ступеньки.

Во дворе была тишина и скукота. Солнце слепило. Птицы пели песни. Я подбирал камни и кидал их в разные стороны. Вдруг я услышал какой-то шум на балконе. Я посмотрел туда, но никого не увидел. Я отвернулся и стал кидать камни в другую сторону, но был готов повернуться обратно, как только услышу шум еще раз. Опять шуршание. Я повернулся и увидел, как маленькая лысая макушка скрылась за перилами балкона.

— Эй, — крикнул я, обращаясь к тому, кто прятался на балконе, — я тебя видел! Не прячься, вылазь!

В ответ тишина.

— Да брось, не бойся. Я Коля. Мы только что переехали. Я тут новенький. Давай знакомиться, — продолжил я.

На балконе все так же было тихо.

— Ну чего ты, — опять проговорил я.

На балконе что-то зашумело, будто кто-то катал велосипед туда-сюда.

А потом послышался мальчишеский голосок:

— А ты обзываться не будешь?

— Я? А зачем мне это надо? Я ж друзей ищу, а друзей не обижают.

На перилах балкона показались две руки, потом появилась та самая лысая макушка, а за ней два глаза с носом, а потом и рот с подбородком.

— Привет, — сказала лысый мальчик, — Я Пашка. Я тут живу. С мамой живу. Во дворе больше нет других детей, есть совсем маленькие, а есть те, кто вырос уже. У меня нет друзей, поэтому я целый день тут на балконе, наблюдаю за тем, что происходит на улице.

— Привет, — ответил я, — а ты что это такой загорелый? На юга ездил?

Я обратил внимание на то, что лицо и вся голова Пашки была желтоватого оттенка.

— Нееет, — протяжно ответил Пашка и засмеялся, — не на юга. Ну, ты придумал еще. Юга… Я просто много читаю. И даже ночью. Когда мама уходит и выключает свет, я беру фонарик, книгу и укрываюсь одеялом с головой. Так у меня получается маленький домик, я читаю и мечтаю. Вот от фонарика и загорел.

— Врешь, — не поверил я ему, — не может такого быть.

Пашка в ответ заулыбался.

Я встал, подошел к балкону. Посмотрел на Пашку и сказал:

— Давай, перелазь и пошли покидаем камни.

— Я не могу, — ответил Пашка.

— Почему?

— Я бы рад, но мне это не по силам. Я немного болею, поэтому перелезть не смогу.

— А я тебе помогу, — сказал я, — карабкаясь на балкон, — залезу и помогу.

Когда я залез на балкон, то увидел, что Пашка сидит в инвалидной коляске. Я так и застыл, не решаясь перелезть внутрь балкона. Пашка прервал молчание:

— Видишь, — как-то виновато сказал он, — с меня получится плохой друг.

Я решил, что его надо приободрить.

— Что это плохой? Из-за колес что ли? Колеса нам не помеха. Колеса — это твоя суперсила! Спорим, что даже если я буду бежать со всей силы, ты спокойно меня обгонишь на своих колесах.

Пашка заулыбался.

Он протянул мне руку и сказал:

— Спорим!

Конец ознакомительного фрагмента.