Исповедь из преисподней. От сумы и от тюрьмы не зарекайся

Сергей Решетников

В жизни много радости и добра, но бывает так, что сердце щемит от несправедливости и горя. В этом повествовании история о кровавых событиях Иркутска в начале 2000-х годов. О пожизненно заключенном парне, отбывающим свой бесконечный срок в колонии, называемой «Вологодский пятак» на острове «Огненном» – бывшем монастыре для отшельников. Почему так произошло? Виновен ли он? Об этом и многом другом размышления в этой замечательной книге. Книга содержит нецензурную брань.

Интервью с бывшим майором милиции

Григорий Иннокентьевич, что скажешь про эту публикацию тринадцатилетней давности? — спрашиваю я бывшего милицейского майора.

— Да уж, — Григорий затягивается сигаретой «Прима» (его советская привычка). Потом клубы сизого дыма, выдыхаемые каким-то волшебным образом, завихрились вуалью, закрывая его уже не очень молодое лицо. — Давненько это было, Сергей Алексеевич.

— Ну так пошевели свой склероз, пусть он подскажет в какой ячейке памяти хранятся воспоминания об этих событиях, — улыбаюсь я.

— Склероз на помощь звать не надо. Ну и шутник ты, Серега. Совсем не изменился с годами. Я четко все помню. Тринадцать лет — это не тринадцать столетий. Тем более что за проявленную тогда инициативу я получил звиздюлей от своего милицейского начальства.

— Так расскажи.

Снова пляшут клубы табачной туманности. Потом ее облако опускается вниз и расползается по полу. С человеческими мыслями тоже так бывает. Взлетят они ввысь и кажется, что вот она — истина! Я докопался до сакральных секретов мироздания! А потом — бац. И ты снова на земле в луже чавкающей осенней грязи. Идешь, выдирая свои боты из клокочущего плена. Зачем-то нам дано свыше — постоянно проходить испытания. Сдавать экзамены жизни. Ты не всегда знаешь какой вытянешь билет, сколько дашь правильных ответов…

— Понимаешь, Сергей Алексеевич, ситуация тогда была неоднозначная.

— Ну и в обсуждаемой публикации ее оценка неоднозначна. Да и сейчас никто не может с твердой уверенностью говорить, как разворачивались и происходили те события на самом деле. Врать, конечно, можно самозабвенно, брызгаясь соплями и слюной. Но где истина?

— Истина, Сергей Алексеевич, в том, что началом этой эпопеи послужил намечающийся развод — расторжение брака Павла Чехова с супругой Ниной. При этом все нажитое непосильным трудом имущество: всякие разные торговые комплексы, рынки и площадки, вряд ли бы ушли из-под полного влияния и контроля Павла. Другими словами, его жена могла остаться, как говорят в народе, без штанов. Автор статьи, кстати, намекает на некие события и заинтересованность в смерти мужа Нины Чеховой. У обоих супругов были свои сожители.

— Фу, какая-то Санта-Барбара иркутского разлива. Противно слушать.

— Ты же, Сергей, мне вопрос задал. Не хочешь, не слушай. Да пошел ты…

— Ладно, не кипятись, извини меня за грубость, Иннокентьич.

— Павла грохнули летом 2004 года. Дружок Нины — Карасик вскоре помирает. Один из ее подданных становится городским депутатом и дальше прет по муниципальной карьере. Ничего тебе не говорит эта цепь событий?

— Ровным счетом ничего, — отвечаю я.

— Так вот. Чтобы не получить ответку от друга Паши — Алексеева Сергея, Нина проплачивает его уголовное преследование. Главная цель — его устранение с помощью милиции, так как заказать второе убийство ей было не под силу.

— Григорий Иннокентьевич, эта версия следствием не отрабатывалась. Я не хочу, чтобы моя книга воспринималась сплетницей. Моя задача — проанализировать события по материалам уголовного дела. Чтобы читатель сам мог сделать свои выводы. Конечно, твоя версия может существовать как предположение. Но давай говорить по существу материалов уголовного дела.

— Вот и ты, Сергей Алексеевич, почти дословно изложил позицию моего начальства: Туда не лезь! Не твое дело! Вы сговорились все, что ли?

— Как я могу с кем-то сговариваться, Иннокентьич, ты чаво? Я же не мент. Я тебе просто изложил свое мнение по написанию этой книги.

— Ладно, я продолжу, по существу, без предположений.

Летом 2005 года в гараже Алексеева, что на улице Красноказачьей, 119 проходит обыск. Там находят оружие, заранее подброшенное внедренным в охранное агентство человеком. Или же просто организуют фейковую информацию. Почти одновременно, этим же летом 2005 года и не зависимо от этой темы, раскрывается гоп-стоп на кассу Иркутской сельскохозяйственной академии. Задерживается группа налетчиков. Начинается их разработка. Бандит из этой бригады налетчиков — Андрей Говорунов, когда-то был дружен с Сергеем Алексеевым, но был изгнан из его общества. Говорунов имел некие дружественные отношения с Александром Старожиловым, который находился в числе действующего окружения Алексеева. Началась работа по раскрутке задержанных на предмет их подчиненности и исполнению преступлений по заказу как бы главаря — Сергея Алексеева. Основная масса гоп-стопников в этом плане оказалась бесполезной. Не было у них контактов с Алексеевым. Старожилова сломать на лжесвидетельства и оговор Алексеева не получалось. А вот Андрей Говорунов сломался быстро. Он стал давать любые показания, которые от него требовали, конечно же, выгодные следствию. За какие пряники? За снисхождение, наверное, к нему по ряду мерзких преступлений, совершенных им ранее. Так он взял на себя, например, убийство адвоката Мендельсона. Сам на месте преступления не был и в своих показаниях окончательно запутался, заврался. И, конечно же, он убил Павла Чехова! Правда и здесь врал, путался, изворачивался. На месте преступления не ориентировался. Зато соучастником своим назвал Александра Старожилова, который к этим делам «ни ухом, ни рылом». А заказчик-то кто? Конечно Сергей Алексеев. Не беда, что у него не было никаких мотивов и он эти мокрухи не заказывал. У нас ведь есть самый объективный и праведный суд. Он на такие «мелочи» внимания не обратит. Потом сюда присоединили другие висяки — нераскрытые громкие заказные убийства. А Алексеев еще перед кульминацией этих событий уехал в планируемый отдых в Италию и возвращаться на Родину потом не стал. Таким способом его отстранили, устранили, обезвредили… Защищаться при таких обстоятельствах он не мог. Это было невозможно даже теоретически. А убийства, как пишет автор публикации, продолжились… Ничего особенно не поменялось.

— И что ты, Григорий Иннокентьевич, получается в своей речи выгораживаешь опасных преступников: Алексеева и Старожилова? Идешь в разрез с официальной позицией правоохранительных органов?

— Да не выгораживаю я никого, Сергей Алексеевич. Просто за преступные деяния должен нести ответственность их совершивший, а не назначенный человек. Я до сих пор с огромным уважением отношусь к Феликсу Эдмундовичу Дзержинскому — основателю ВЧК, мудрому, принципиальному и порядочному человеку. Он подарил нам в наследство ряд замечательных мыслей о правоохранительной системе:

«Служить в органах могут или святые, или подлецы».

«Чекистом может быть лишь человек с холодной головой, горячим сердцем и чистыми руками».

«Тот, кто станет жестоким и чье сердце останется бесчувственным по отношению к заключенным, должен уйти отсюда. Здесь, как ни в каком другом месте, нужно быть добрым и благородным».

«Человек только тогда может сочувствовать общественному несчастью, если он сочувствует какому-либо конкретному несчастью отдельного человека».

— Я полностью с тобой, Григорий Иннокентьевич, согласен. Тут и добавить-то нечего. Золотые слова. Они актуальны и теперь!

— Да, уж, — Григорий Иннокентьевич снова затягивается сигаретой, известной еще из далеких советских времен марки «Прима». Потом клубы сизого дыма, выдыхаемые каким-то волшебным образом, завихрились вуалью, закрывая его уже не очень молодое лицо с глубокими мимическими морщинами.

Мы сидим и молчим.

Далее хочется немного пофилософствовать. Думаю, что это будет уместным для раскрытия темы данной книги.