Солнце всходит на севере

Сергей Сакадынский, 2018

Он убийца-изгой, всё богатство которого – меч и мечта о славе. Она дочь могущественного вождя, прозябающая в тени своего отца и брата. Ради её любви он пойдёт на край света, забудет свой дом и предаст лучшего друга. Ради власти она нарушит волю отца, сожжёт города и прольёт реки крови. А вместе им суждено пошатнуть могущество великой империи и на её руинах создать державу, чьё имя будет прославлено в веках. Потому что однажды солнце взойдёт на севере и мир перестанет быть прежним. Это первая часть трилогии "Солнце всходит на севере"

Глава 3.

1.

Связанного мужика звали Гром. Как-то раз, незадолго того как Радомир и Рябой попали на корабль, он исхитрился стащить нож и накинулся на сторожившего его мурманина. Гром был большой, широкоплечий, такой в схватке сам на сам одолеет любого. Да вот только один в поле не воин. Скрутили его мурмане, хорошенько намяли бока, а руки связали ремнём, чтоб больше не шалил.

Гром и его товарищ Тверд, второй пленник, ставили сети на реке, когда откуда ни возьмись из-за леса выскочила длинная лодка. Они и моргнуть не успели, как их обоих вытащили из воды будто зазевавшихся окуней.

— Что за народ такой мурмане? — спрашивал Радомир.

— Подлый народ, — Гром посмотрел на стоящего к ним спиной предводителя шайки и смачно плюнул. — Приходят вроде как торговать, а потом налетают, грабят, жгут… Одни к нам в позатом году заходили, зимовать оставались. Нас не тронули, а соседнюю деревню выжгли дотла. Кого убили, кого с собой увели…

— Зачем?

— Зачем? — Гром невесело усмехнулся. — Затем, что так они и живут, грабежом да убийством. Вот мы им зачем? Да затем, что свезут нас к хазарам, сменяют там на серебро и все дела.

— А хазарам мы на кой?

— Для работ всяких, мало ли. Рабы всегда нужны. А может того хуже — перепродадут нас купцам, а те повезут дальше, за море.

— За какое море?

— Джурджанское. А оттуда уже возврата нет.

— А далеко оно, это море?

— Сказывают, там, где кончается земля хазар.

— А эти мурмане, они откуда?

— С севера, — сказал Гром.

— Говорят, будто бы живут они там на островах посреди холодного моря, — подал голос Тверд, высоченный, тощий парень. — И на тех островах нет ничего, окромя леса, гор да болот. Потому и отправляются они в чужие земли счастья искать.

— Издалека, выходит, плывут гады, — сосредоточенно ковыряясь в носу, заключил Рябой.

— Ага, — закивал головой Тверд. — А ещё есть у них там самый главный мурманин, вроде кагана хазарского. Они все ему подчиняются. И он их посылает на добычу в разные стороны. И каждый должен часть добычи ему отдать. Потому этот мурманин богаче всех, на золоте ест и пьёт и дом у него весь из золота!

— Да ну? — недоверчиво глянул на него Радомир. — Откудова знаешь?

— Да не знает он ничего, — молвил Гром. — Байки разные пересказывает.

— А вот и нет! — насупился Тверд. — Люди врать не станут!

— Люди только и делают что врут. Никто не видел где та земля, откуда приходят мурмане.

— Откуда ты знаешь их язык? — спросил Радомир.

— Я ж говорю, зимовали они у нас, — сказал Гром. — Выменивали у нас харчи на соль. Соли у них было много. Вот тогда я по ихнему говорить и научился. У нас много кто научился. Девки там наши к ним бегали. Одну они потом с собой увезли, она вроде как сама захотела. А ещё две к концу лета детей родили. Ну их утопили само собой.

— Кого? Девок?

— Да нет, детей. Зачем девок топить? Они ж ещё годные. А мурманское отродье нам ни к чему.

Радомир подумал, что это как-то скверно топить детей просто потому что породили их какие-то заезжие северные люди, но вслух ничего не сказал.

Мурманская лодка стремительно двигалась вперёд, подгоняемая течением и мощными взмахами длинных вёсел. Мурмане гребли слажено, дружно. Вёсла поднимались и опускались одновременно, глубоко зарываясь в воду.

«Я бы, наверное, так не смог», — подумал Раддомир, глядя, как движутся вёсла и вздуваются мышцы на спинах гребцов.

Парус за всё время не ставили ни разу, потому что ветер был встречный. Радомир даже не узнал бы, что он есть, если бы Гром однажды кивком головы не показал ему лежащую на дне лодки мачту и длинный кожаный чехол рядом с ней.

Расстояние между берегами теперь стало в несколько раз больше. То ли река сделалась шире, то ли корабль выплыл в другую, более широкую реку — Радомир этого не ведал. Степь вплотную подступала к воде, кое-где отгороженная камышом и деревьями, а где-то начинаясь прямо от берега, уходила за далёкий горизонт. Берега были пустынны и необитаемы. Только пару раз на глаза попадались высокие вышки, точно такие же, как те, что Радомир видел в степи.

— Это тоже хазары? — спросил он у всезнающего Гудима.

— А то! — отозвался тот. — Кто ж ещё? Тут везде хазары.

— Может печенеги?

— Печенеги вышки не строят. На кой они им?

Радомир пожал плечами. И вправду на кой?

Счёт дням он давно потерял. Да и какая разница сколько уже времени прошло, как далеко позади остались дом и родня. Всё равно дороги назад не будет. Радомир даже подумывал о том, а не сигануть ли ему за борт и камнем на дно, на корм рыбам. Рябой, угадав это его желание, сказал:

— Дело твоё, конечно, а я вот помирать пока не собираюсь. И тебе не советую. Рано или поздно будет нам оказия, вырвемся на волю.

— Будет ли? — с сомнением покачал головой Радомир.

— Не сегодня, так через год. А не через год, так через два. Но по любому будет.

— И что тогда?

— Вырвемся, — повторил Гудим. — И станем назад пробираться. Ты домой, а я сестру искать.

— Далеко мы ушли уже.

— Далеко. Так и что с того? Дойдём!

— Хорошо бы, — пробормотал Радомир и снова погрузился в отупляющую дремоту.

2.

Крепость возникла внезапно, будто жаркая степь вдруг выплюнула её из своей утробы прямо навстречу кораблю. На высоком, крутом берегу, с трёх сторон окружённая водой, она была чем-то совершенно чуждым и враждебным в сравнение с окружающей местностью.

— Гудим, смотри! — тряхнув товарища за плечо, привстал с места Радомир. — Смотри, какая громадина! Неужто это и есть Хазаран?

По сравнению с той крепостью, которую они видели в самом начале пути, эта была невероятно огромна. Но, что поражало больше всего, стены её сложены были не из брёвен, а из правильной формы камней и поднимались на невероятную высоту, такую, что даже самая высокая лестница, наверное, не достанет. А над стеной, ещё выше, вздымались в небо такие же каменные башни, увенчанные коронами каменных зубцов. Ни Радомир ни его товарищи по несчастью никогда раньше не видели такого размера построек, да ещё к тому же и каменных.

— Может и Хазаран, — окинув взглядом надвигавшуюся прямо на них громадину, сказал Гудим. — Всё может быть.

Мурмане особого интереса к крепости не проявляли. Гребли себе да и гребли. Видать им она была не в диковинку.

Внизу, у подножия крепости было заметно движение. Люди, лошади, повозки сновали туда-сюда, а вдоль берега раскинулись многочисленные шатры и палатки. Тут же виднелась пристань, только какая-то диковинная, не похожая ни на одну из тех, что Радомир видел раньше. Её деревянный настил, проложенный между двух рядов столбов, одним концом далеко уходил на берег, а другой его конец полого спускался вниз и нырял прямо в воду. Таких странных причалов здесь был целый десяток. А прямо от них в необъятную степь уходила широкая, ровная дорога, с двух сторон ограждённая земляным валом, на гребне которого через равные промежутки чернели всё те же уже хорошо знакомые сторожевые вышки.

— Древние боги! — только и смог выговорить Радомир.

— Да, занятное сооружение, — сказал Рябой, внимательно разглядывая причалы.

— Для чего это?

— Да кто его знает! Вот сейчас причалим да сами всё и увидим.

И в самом деле, скоро, даже раньше, чем мурманский корабль подошёл к берегу, Радомир разглядел назначение диковинной пристани. Другой корабль, видно, пришедший с юга, не такой длинный и узкий, как у мурман, приблизился к причалу, и нос его оказался аккурат между вбитых в дно реки столбов. Тут же на пристани засуетились люди, потащили какие-то верёвки, которые стали крепить к кораблю. А потом на берегу стали крутить большие деревянные вороты, которых Радомир сперва не заметил, и к которым были привязаны концы тех верёвок. Верёвки натянулись, и корабль пополз по доскам, мало-помалу выбираясь на берег.

— Вот чудеса! — молвил Радомир, изумлённо пялясь на слаженную работу людей на берегу.

Тем, видно, было не впервой заниматься такими делами. Очень скоро весь корабль оказался на деревянном помосте и заскользил дальше между столбов. Несколько человек с вёдрами подбежали и, видно, чтоб сподручней было тянуть, плеснули ему под брюхо густого жира.

Но потом стало ещё интересней. У конца помоста стояли длинные дроги, как раз с ним вровень, которые Радомир принял было за продолжение деревянного настила. На эти дроги и затащили в конце концов корабль.

Пока корабль волокли на берег, другие люди попарно запрягали в дроги волов. Делали они это так проворно, что когда корабль остановился, волы уже были запряжены. Возницы взмахнули кнутами, и дроги неспешно поползли по дороге, увлекая на себе судно.

— Думаю, — сказал Рябой, — это переволока. У нас бывало тоже лодки таскали из реки в реку посуху, на руках. А тут у них вон, целые корабли на телегах возят!

— Куда ж они их волокут? — спросил Радомир.

— Почём я знаю? Видать, где-то там ещё одна река. Вот туда и тащат. А, может, прямиком в море.

— Далеко, наверное. Раз отсюда не видать.

— Думаю не близко.

Между тем мурманский корабль приблизился к берегу и предводитель разбойников стал что-то кричать, а ему стали отвечать на его языке. Так они поперекрикивались, а потом главарь махнул рукой и что-то сказал своим. Те налегли на весла, и корабль повернул туда, где рядом с пристанью виднелись палатки и суетился народ.

— Ночевать будем тут, — пояснил Гром. — Он хотел, чтобы корабль потащили сейчас, но ему сказали, что на сегодня уже нет свободных упряжек, все при деле.

У берега, на песчаной отмели отдыхали другие корабли — большие, малые, длинные с низкими бортами, как у мурман, широкие, похожие на лохани, пустые и нагруженные доверху. Один из них, которому, видно, подошла очередь, снялся с якоря и направился к пристани, где его тут же взяли в оборот.

— Сколько ж здесь народу-то! — удивлялся Радомир. — Я столько сроду в одном месте не видел!

— Со всего мира плывут в Хазаран! — отозвался Гудим. — Это не деревня твоя убогая!

Радомир хотел сказать, что его деревня вовсе не убогая, но, окинув ещё раз взглядом крепость и палаточный городок на берегу, решил промолчать.

Мурмане подвели свой корабль к берегу и, когда под днищем заскрипел песок, гребцы убрали вёсла, попрыгали в воду и затащили судно на отмель. Пленников вытолкали из корабля. Один из разбойников принёс верёвки, которыми им связали ноги так, что можно было передвигаться только маленькими шажками.

— Ишь ты, — пробурчал Рябой. — Боятся, что побежим. Даже хазарин и то нас так не вязал.

Радомиру было всё равно. Он уже привычно упал на землю и закрыл глаза. И даже не пошевелился, когда принесли чёрствые лепёшки и миску с рыбной похлёбкой.

Солнце размазанным красным пятном нырнуло за дальний берег. Вокруг зажглись костры, и дым пополз между шатрами. Загорелись огни на сторожевых вышках вдоль волока и на башнях растворившейся в сумерках крепости. Лагерь гудел и гомонил на все лады. Кто-то горланил песни, где-то звенели кубки и лилось вино, в другом месте жарили на вертеле мясо. Группа торговцев в причудливых пёстрых одеждах воткнули в землю по кругу факелы и заставили своих рабынь раздеться и танцевать в этом круге под звуки бубна. Кое-кто из мурман пошёл поглазеть на это зрелище, а остальные расселись вокруг костра и принялись за ужин.

— Поел бы, — толкнул Радомира Рябой.

— Не хочу, — отмахнулся тот и перевернулся на другой бок. Ему хотелось спать, и он даже ненадолго заснул. Во сне ему привиделась дорога в степи, по которой он бредёт один-одинёшенек вслед за солнцем, а далеко впереди виднеется огромный красивый город из белого камня. Но дойти до него было невозможно — сколько бы ни шёл Радомир вперёд, город оставался на одном и том же расстоянии от него.

Чьи-то громкие голоса, раздавшиеся вдруг прямо над головой, заставили Радомира открыть глаза. Совсем рядом, почти касаясь его краем плаща, стоял высокий, худощавый человек, по виду хазарин, в хазарской одежде и с кривым мечом на боку. Лицо его что-то напомнило Радомиру, словно он уже видел его где-то, но так давно, что теперь не мог вспомнить. Хазарин о чём-то говорил с предводителем мурман через толмача, низенького, грязного человечка с беззубым ртом.

Гудим потянул Радомира за ногу и тот осторожно отполз в сторону. Сам Рябой напрягся и прислушивался к разговору.

— Что там? — Спросил Радомир. Он узнал несколько знакомых слов, но смысл разговора остался ему непонятен. — О чём гутарят? Продавать нас будут?

— Да нет вроде, — ответил Гудим и стал слушать дальше.

— Хазарин спрашивает про того, другого хазарина, — сообщил он чуть погодя.

— Про какого другого?

— Того, что нас вначале вёз. Вроде как ждёт он его тут уже двенадцать дней.

— Так его ж убили!

— Ну это мы-то знаем. А он не знает. Вот и спрашивает у мурманина не видал ли он значит такого-то человека, по имени называет и рассказывает как ходит, во что одет…

Мурманин качал головой и что-то отвечал.

— А этот говорит что мол нет, не видел, не слышал…

— Так давай ему скажем!..

— Нам оно зачем?

— Ну спрашивает же человек…

И, прежде чем Рябой успел что-то возразить, Радомир привстал и, позабыв, что ни мурманин ни хазарин его не понимают, воскликнул:

— Видели мы того Белого Воина! Он нас полдороги сюда вёз, да сгинул!

Мурманин что-то сердито крикнул и с размаху пнул Радомира ногой в бок. Тот охнул от боли и скорчился на земле. Мурманин хотел пнуть его ещё раз, но хазарин не дал. Встал между ним и Радомиром, поднял руку с плетью, стал говорить что-то.

— Ну и дурак же ты! — процедил Рябой и отвернулся.

Толмач подскочил, стал что-то пояснять хазарину. Тот зыркнул на Радомира, на Рябого, потом на мурманина, который совсем ничего не понимал, но на всякий случай схватился за меч. Увидав, что происходит непонятное, другие мурмане повскакивали со своих мест и стояли в стороне, готовые в любой момент кинуться на подмогу. А за спиной хазарина словно из-под земли выросли воины в хвостатых шлемах.

Толмач повернулся к мурманину, быстро заговорил, показывая то на Радомира то на своего господина. Мурманин молча кивнул, вернул в ножны наполовину обнажённый меч и отступил на шаг.

Тогда толмач обратился к Радомиру, который с перепугу как упал, так и лежал, не смея шевельнуться.

— Мой хозяин спрашивает, правда ли что ты видел Рафаила, воина в белых одеждах?

Юноша осторожно приподнял голову и, увидев, что мурманин отошёл, несколько раз кивнул.

— Мой господин хочет знать, где и когда это было. Воин в белых одеждах его отец.

Вон оно что! Теперь-то Радомир понял, отчего лицо хазарина показалось ему знакомым.

— Скажи своему господину, — произнёс он, — что видели мы его давно, может дней двадцать минуло, а где сам не ведаю.

— Правда ли то, что ты сказал прежде? — спросил хазарин и толмач стал пересказывать его слова Радомиру. — Правда ли, что он убит?

— Убит, сам видел. Печенеги его убили.

— Напали в степи?

— Нет, те, что с ним были.

Хазарин опустил голову. По лицу его пробежала лёгкая тень.

— Место показать сможешь? — помолчав, спросил он.

— Н-нет, вряд ли, — покачал головой Радомир. — В степи то было, далеко…

— Я смогу показать! — вдруг по-хазарски сказал Рябой.

Хазарин бросил на него быстрый взгляд.

— Думаю, смогу, — продолжал тот. — Я вроде место запомнил. Если пойдём вверх по реке, сможем туда дойти.

— Я куплю этого! — сказал хазарин предводителю разбойников.

— Э нет, не пойдёт! — запротестовал Рябой. — Забирай нас всех, мы все там были! Вдруг я чего не вспомню, другие вспомнят!

Хазарин подумал, поскрёб бороду.

— Хорошо! Всех заберу!

Они начали торговаться. Мурманин видно набивал цену, мол, раз они так тебе нужны, значит надо заплатить больше. Хазарин не соглашался, говорил, что раз сразу четверых рабов забирает, значит ещё надо уступить.

— Эй, ты чего? — Радомир дёрнул Рябого за полу. — Ты чего удумал?

— Молчи! — зашипел Рябой. — Ты головой соображай! Если сейчас нас хазарин купит, то повезёт обратно в степь, чтоб мы место показали. А там мы может дёру и дадим. А коли с мурманами останемся, невесть куда они нас завезут.

Тем временем торг закончился. Хазарин достал кожаный кошель и бросил его главарю разбойников. Тот подхватил кошель на лету, высыпал на ладонь серебряные монетки, пересчитал, потом откуда-то достал маленькие весы, взвесил, оскалил зубы в довольной улыбке и махнул рукой:

— Забирай!

Хазарин сделал знак пленникам подниматься и идти за ним. Потом, увидав, что ноги у них связаны, велел своим людям разрезать верёвки.

— Побегите — кожу живьём сниму, — пообещал он и улыбнулся почти что ласково.

— Добрый, — пробормотал Гром, которому наконец-то развязали руки. И косо посмотрел на Рябого: — Гляди, парень, как бы хуже не вышло!

— Я своё дело знаю! — спокойно ответил тот.

Хазарин же стал его о чём-то расспрашивать, Рябой отвечал, время от времени кивая на своих товарищей, словно говоря: «Вот они тоже видели, могут подтвердить, что так и было».

Так они дошли до большой белой палатки.

— В путь тронемся завтра на рассвете, — сказал хазарин. — А сейчас спать.

Тут Радомир, уже выучивший от Гудима немного хазарских слов, не выдержал и спросил:

— А правда ли что эта крепость и есть Хазаран?

Хазарин сначала слегка опешил, а потом, поняв о чём речь, громко расхохотался.

— Мальчик, — сказал он, — великий Атиль, который иноземцы также зовут Хазаран, стоит на двух берегах огромной реки и он в тысячу раз больше! А это, — он указал плетью в темноту, — Шаркел, Белая крепость.

И снова засмеявшись, хазарин скрылся в своей палатке.