Я, гражданин Украины

Сергей Слюсаренко

Глава пятая

Включенная лампочка на потолке камеры вырвала меня из светлого сна…

— Встать! Руки на голова. Вперед шагая!

Команды были не совсем традиционные. Не те, к которым нас приучили кино и литература. Опять ночной допрос. Офицер с синим четырехлистным цветочком на рукаве казался усталым и сонным. Его круглое, почти детское лицо выражало крайнюю степень безразличия. Жесткие черные волосы ежиком, узкие глаза. Это тот, что был вчера, или уже новый? Не сообразить. Да и какая разница? Ни их вопросы, ни мои ответы не имеют никакого значения… Тем более, я не отвечаю… Хрен я отдам вам нашу с Мишей неколлинеарную вторую гармонику — путь к созданию неограниченного по мощности лазера. Ведь отдам — сразу придушат. Все отрицаю, и постепенно сам себя убеждаю, что не знаю ничего.

Сегодняшний следователь отличался безупречным русским. Его манера разговора более подходила для салона любителей изящной словесности. Это был тот рафинированный русский, на котором говорят некоренные россияне. Голос был низкий, с глубокими обертонами.

— Итак, вы утверждаете, что во время работы в Институте физики не имели контактов с иностранными организациями? С целью передачи служебной информации? — спокойным голосом начал очередной допрос новый китаец.

— Я не вижу необходимости отвечать вам на какие-либо вопросы. Езжайте в свой Китай и там старайтесь! На каком основании вы держите меня здесь и задаете свои дурацкие вопросы? — не переставал я держаться своей главной линии…

— Успокойтесь, пожалуйста, это вопрос, который первым стоит в протоколе допроса, — я обязан повторить его… И не надо отправлять меня в Китай — я гражданин Казакистана…

— Вы совершенно зря горячитесь, — сочувственно склонив голову, продолжал следователь. — Я только выполняю свои обязанности, и от моей добросовестности зависит не только моя карьера, но и то, как быстро вы сможете встретиться с вашей семьёй. Давайте выпьем чаю. Кстати, меня зовут Ксеон.

— Странное имя для казаха, почти повелитель джунглей, — я не мог оставить ироничный тон.

— Нет, что вы, что вы. Это мое настоящее имя, адаптированное для англоязычных стран. Я хоть и казах, но китаец. Мое настоящее имя Кхсяо Джун, и я не настаиваю на его употреблении. Для вас так трудно произносить наши имена. Но что поделаешь, молодо — зелено. Давайте выпьем чаю, — повторил он. — Вы, наверное, никогда не пробовали настоящий китайский чай?

Не дожидаясь моего ответа, он достал из кармана маленький колокольчик и позвонил. Вошедшему охраннику была отдана краткая команда. Через несколько минут девушка в красном балахоне вкатила небольшой столик, заставленный всякими чайными причиндалами.

— Присаживайтесь поближе, — предложил Ксеон, — сегодня у нас редкий случай. Мне друзья привезли улунский чай. Вы, наверное, и не слыхали о таком. Это действительно хороший чай.

Он засыпал в глиняный чайник листья и поджег спиртовку под сосудом с водой.

— Вы удивитесь. Но в Киеве практически невозможно найти воды для чая, — начал рассуждать китаец. — Я вот специально посылаю человека на Десну, когда хочу выпить настоящего чаю. Вы совсем не умеете приготавливать чай, зачем-то используете воду из источников.

— Мы — это кто? — удивился я.

— Вы — белые, — менторским тоном произнес Ксеон, — белые люди совершенно не умеют использовать великую культуру нашего народа. Китайцы — величайшая раса и все, что есть, на деле создано нами!

Казалось, эта мысль захватила его настолько, что он даже стал больше ростом.

— Как же так — все? Насколько я знаю, последний век Китай только и делал, что выпускал продукцию по лицензии Штатов. И для Штатов.

— Вы слишком упрощаете ситуацию. Все придумали у нас, а белые — только похитили и обратили в свою пользу. Вы порабощали мой великий народ столетиями! Кто придумал порох? Кто придумал компас? Макароны и многое другое? Ваши марки полы и ему подобные украли это у нас еще в средние века! Мы только хотим восстановить справедливость! И восстановим — навеки!

Он забыл даже о своей чайной церемонии и перекипятил воду. Пришлось наливать заново и ждать. Когда вода почти закипела, китаец ловко вылил ее в чайничек, показав мне, как почти сразу листья начали разворачиваться и источать приятный запах…

— Чайную церемонию у нас украли японцы! Но в чае они не смыслят ничего. Им бы только покрасоваться! — китаец не мог успокоиться. Видимо, я затронул тему, мучившую его.

Несмотря на запал, Ксеон больше не терял контроль над чаем. Он перелил его из чайничка в фарфоровые цилиндрики и накрыл пиалами.

— Но вы ведь не хотите ничего принимать со стороны! Невозможно пользоваться плодами цивилизации, не ассимилируясь, — я решил поспорить. — Вы живете во всем мире в чайна-таунах, едите своих пекинских уток и даже не удосуживаетесь понять культуру стран, где вы живете!

— Нам не нужна ваша культура! Наша лучшая, и она великая! Зачем нам ассимилироваться — это и так наш мир! Как вы тупы! — потом сразу спокойным тоном. — Переливайте чай, нюхайте — он прекрасен…

— И мир постепенно понимает, как ценна наша культура, наше наследие — ведь не зря даже на Украине стали ценить и приглашать наших специалистов на работу!

Да, помню-помню.

Сначала было постановление об освобождении ЗАЗа от налогов. Потом о передаче контрольного пакета акций фирме «Дэйву», владевшей до того сорока процентами. Потом, как достижение демократии, было объявлено, что военизированная охрана с целью борьбы с массовыми хищениями имеет право на безлицензионное использование оружия и создание групп охраны имущества по всей стране. А когда контрольным пакетом уже владела «Дэйву», было разрешено использовать на работе граждан неукраинской национальности… Потом «Дэйву» была продана канадской компании «ГЕО», которая полностью контролировалась первым замом председателя КПК (компартии Китая).

Реально это привело к созданию китайской полиции, не подчинявшейся украинским властям, а также к формированию отрядов китайских народных дружинников, якобы для наведения порядка среди соотечественников.

Потом все это стало потихоньку разрастаться как метастазы, да и сам организм уже давно был тяжело болен…

— Да, конечно, можно гордиться историей своей страны, но, по-моему, отождествлять себя полностью с теми, кто жил на вашей территории три тысячи лет назад, — это достаточно амбициозно, — не переставал сопротивляться я. — Где гарантия, что ваши великие предки и вы — это одно и то же? Вот например, моя бабушка родилась в стране, гордящейся своими царями, культурой, своими победами над французами, турками, японцами. Я родился в стране уже с другой историей, в которой были гениальные вожди, было торжество идей над разумом, но были и первый космонавт, и Курская дуга. А теперь я живу в стране, у которой в истории только вырезанные собственными фашистами поляки, какие-то жалобы на угнетение и диалект вместо языка. Утвержденный волею 300 бывших коммунистов. При этом, заметьте, — я никуда не переезжал! А представьте вашу многотысячелетнюю историю. Что у вас, лично, общего с вашими предками?

И еще, про себя, я вспомнил, что кто-то ранее уже рассуждал о величии расы, о месте ариев…

— А что вы можете сказать о вашем коллеге Михаиле Рублеве? Вы ведь с ним дружите? — вдруг переменил тему следователь.

— Да, это мой старинный друг, а чем он вас заинтересовал?

— Мы получили ценную информацию о том, что результаты вашей с ним совместной работы в полном объеме хранятся в его архивах, на даче. Его задержали, но он пока полностью отказывается сотрудничать. Поэтому мы вернем вам сегодня свободу перемещения, кстати, и лэптоп свой заберите — там ничего нет. Да и стихи ваши — ничтожные потуги по сравнению с танами Хань Юи.

— Не смею сомневаться, куда нам. Только позвольте поинтересоваться — откуда у вас такие данные про архив Рублева? Хотя, конечно…

— Вы, белые, только кичитесь своими моральными ценностями и семейными традициями. А ваши женщины — они очень неустойчивы. Стоит ей предложить виллу в Китае — она и семью бросит, и о родине не вспомнит. В этом вы все — белые. Мы предоставили ей убежище в лагере для перемещенных лиц в Тибете.

После чая Ксеон предложил какой-то салат и стал ловко вылавливать его палочками.

— Угощайтесь. Вот чопстики, — предложил он мне.

— Вы знаете, предлагать мне чопстики — опасно. Я ими так плохо владею, что боюсь за здоровье окружающих. Я лучше по-простому, по-нашему, вилкой.

— Вот! Это типично для белых. Вы не можете пользоваться нормальными столовыми приборами, а рассуждаете о своей культуре!

— Я как-то, много лет назад, был в Самарканде, — тон китайца меня все больше раздражал. — Так вот, раньше из кино и книг я знал, что узбеки едят плов руками. А в действительности — ложками. На мой вопрос о традициях мне там ответили: «Знаишь, папробовалы ложкой — удобно, да!»

— Так вот — вы сами ложкой не пробовали? — съязвил я.

Китаец нервно отшвырнул в сторону палочки и, сопя, не попрощавшись, вышел. Вместо него вошли два молодчика и огрели чем-то по затылку.