Вперед, за Питер!

Сергей Сурин, 2019

Преданному футбольному болельщику снятся удивительные сны – с рыцарями, инквизицией и красочным триумфальным шествием, а наяву он уговаривает свою непокладистую и острую на ответ супругу лететь на финальный матч любимой команды. И вот они уже в салоне самолета. И счастье было так близко, что совершенно непонятно – почему теперь он на лужайке, аккуратно вырубленной в непроходимых джунглях, привязан к какому-то отполированному столбу?! А местные жители: одни – в набедренных повязках, называющие себя патриотами, другие – в строгой офисной, несмотря на жару, одежде, представляющиеся либералами, – ходят вокруг него, удовлетворенно кивают, и, боже упаси – облизываются?

Окончил ленинградскую школу с углубленным изучением английского языка и Ленинградский электротехнический институт имени В. И. Ульянова (Ленина) по специальности «прикладная математика». В институтском театре сыграл Бургомистра и Воланда. Был соучредителем и редактором литературных альманахов «Катапуф» (с Андреем Луниным) и «Перерыв на работу». Окончил вечернюю музыкальную школу и один курс музыкального училища по специальности «джазовое фортепиано».

Как композитор и музыкант выпустил альбом-ораторию «Четверг» и написал музыку к нескольким театральным спектаклям Петербурга (режиссер — Андрей Лунин). Выступает с концертами дуэтом с сыном Игнатом (рояль или акустическая гитара / виолончель).

Стал соучредителем (с Иваном Меркурьевым) и главным редактором федерального художественно-публицистического альманаха «Литературные кубики», издававшегося в Санкт-Петербурге в 2006–2009 годах. В альманахе были опубликованы повести «Снова и снова» и «Весна нараспашку», а также публицистические статьи Сергея Сурина.

Занимался переводами английских статей и книг на футбольную тематику для блога Ивана Меркурьева http://arsenal-blog.com/. Писал статьи об истории английского футбола для журналов «Футбол», «Мужская работа» и различных интернет-сайтов.

Преподает английский язык и математику.

В 2018 году в московском издательстве «ACT» вышла книга Сергея Сурина «Английский футбол: вся история в одной книге. Люди, Факты, Легенды».

Часть первая. «Утренний сюрприз»

То, что вслед за воинами в легких разноцветных хитонах с круглыми щитами и короткими мечами ехали конные рыцари с длинными копьями в тяжелых, бедные лошади, доспехах, а за рыцарской кавалерией чеканили шаг солдаты со скатками и автоматами Калашникова, — укладывалось в голове по двум причинам. Во-первых, доблесть — она и под Троей, и под Берлином доблесть. Во-вторых, — если из пространства истории сделать футбольное поле, то автоматчики займут защитные редуты — попробуй, пройди их по флангу, рыцари — центральную линию поля, выходя на всем скаку из непробиваемой обороны в стремительное нападение, — ну а тем, с короткими мечами, — где же еще проявлять остроту, как ни на острие атак? И тогда — бородатому во главе колонны, — в длинной черной рясе с номером «один» на спине и блестящим серебряным кубком в поднятых руках, — ничего не останется, как быть голкипером.

— А правда, что, если пройти с победой под триумфальной аркой, то многое пройдет: мигрени, бронхиты…

— А глупость?

— Про глупость не слышал, но болезни, говорят, в момент уходят, ты — как заново рожденный…

— И опять в школу?

Нет, — по второму разу в школу никому не хотелось.

— Но почему во главе поставили бородатого? — никак не мог угомониться сосед, — почему не меня, не тебя?

Бородатый, будто услышав, обернулся и передал кубок, чтобы теперь воин первой шеренги, поцеловав трофей, сделал с ним несколько шагов и с сожалением расстался. И Всеволод, поправив хитон, представил — что совсем скоро он проделает ровно то же самое, но как при этом забьется сердце, как он забудет ради этого то, что не забывается ни при каких обстоятельствах, как всё остальное в этот момент не будет иметь значения…

— Зацелуют ведь до дыр, — сосед нервничал, представляя дырявый кубок.

— Кубки поцелуев не боятся, — успокаивал Всеволод.

— Точно? А сколько шагов его можно нести?

— Чтоб не лопнуть от гордости — буквально несколько.

Свисток арбитра, шествие остановилось: все расступались перед женщиной в черной рубашке с короткими рукавами и темными шортами, а Всеволод смотрел по сторонам, пытаясь догадаться — кому сейчас не повезет. Не догадался: судья стояла прямо перед ним с красной карточкой в поднятой руке.

— Это вы мне? — кому же еще, раз все кругом отпрянули от удаления подальше, — Вы шутите? За что?

Нет, не шутила, не собиралась объяснять, и надлежало выйти из колонны.

— Но у меня даже предупреждения не было!..

Как нет теперь ни малейшего шанса остаться среди прочих.

— Постойте, — но однополчане и без того стояли, — я ничего не нарушал и постоянно был в пределах правил… За что же карточка?

За то, что судье виднее. Решительный жест — на выход из колонны — сопровождался долгим неприятным свистом…

— Да выключи ты этот долбанный будильник!

Глаза бы открыть…

— Почему я должна утром в выходной просыпаться от мерзкого свиста? Это мне за что? Неужели нельзя найти какой-нибудь нормальный звук, а не свисток арбитра?

Разбуженная ранним субботним утром жена реализовывала свое неотъемлемое право на вопросы, — триумфом не пахло.

— Дорогая…

— Да, недешевая. Не нравится — ищи себе другую. Которая будет просыпаться под футбольный свисток и наблюдать с тобой — как двадцать состоятельных придурков гоняют по газону кожаный шарик…

— Послушай…

Взяв пульт со своей тумбочки, включил телевизор — тот, что висел ровно напротив его половины большой двуспальной кровати и транслировал теперь обзор вчерашних матчей.

— Уже десять лет, как слушаю. И слышу, как нейроны мозга круглосуточно гоняют мяч у тебя в голове, а в мысли не складываются!

И в другом телевизоре, висевшем напротив ее половины кровати, пошла очередная часть полицейского сериала.

— Послушай, ну что мы всё ругаемся? Давай взлетим над всем этим мелочным и…

— Ты на свое брюхо смотрел прежде, чем взлетать? Мы скорее к соседям снизу провалимся…

Да, размеры живота не позволяли надеяться на легкий и стремительный взлет — и зачем так хорошо идет пиво под футбол?

–…И за этого дебила я вышла замуж как последняя дура!..

— На последней я бы не женился…

И прибавил громкость футбольной аналитики, заглушая допрос свидетеля.

— Это те слова, которые я должна была услышать от тебя утром в выходной?

Не дала полицейских в обиду: телевизор Всеволода можно теперь только смотреть, а слышать — алиби, улики и мотивы…

— Но твои слова ведь тоже не сплошная нежность. Просто…

— У тебя всё просто. Но твоя простота у меня уже в печенке сидит!..

Подумал, что если исследовать печень женщины, то наверняка можно найти в ней много необычного — что, или кто, там только не сидит!

–…Ты о чем-нибудь, кроме футбола, думаешь? Когда я покупала себе новое платье?

— Чек сохранился — можно посмотреть…

— А на чеке написано, что в моде уже другая цветовая гамма?

— Честно говоря…

— Честный нашелся! Да, у меня твоя честность знаешь где…

— Я искренне рад, что мои лучшие качества нашли в тебе приют и бережное хранение…

Глаза Юлии сузились и стали наливаться неблагородной яростью. В такие минуты воздух казался Всеволоду карим, а любимая супруга — готовой к растерзанию пантерой. Было неуютно.

— Сарказм в субботу утром? Ты не видишь, что я взволнована? Не знаешь, что в этом состоянии со мной лучше не шутить?

Да знал, конечно, видел. И всё это время тщетно пытался передать супруге информацию — уж слишком жестким оказался прессинг на разговорном поле. Но как бы долго ни прессинговал соперник, он, рано или поздно, предоставит шанс для прорыва…

— Вижу, знаю, не шучу: у меня для тебя сюрприз, ради которого и свистел будильник на твою голову. А теперь на счет три — выключили телевизоры и забыли то, что наговорили с утра друг другу. Три!

Не сорите жребием, бросайте его аккуратно, — как и древнеримский Юлий, Юлия оказалась перед нелегким выбором: доводить свой разум до кипения или, напротив, охладить до миролюбия.

— Мы куда-то идем?

— Быстрее, чем идем…

— Едем?

— Нет, еще быстрее.

— Летим?

— Ты представляешь? У нас с тобою будут крылья!

— Значит — лазурный берег, о необходимости посещения которого так долго говорила тебе твоя супруга? Спасибо, любимый! И извини, что я, как стерва…

— Нет, с Лазурным Берегом мы не играем…

Глаза Юлии, специально прикрытые в предвкушении чудесного, теплого, лазурного — стали медленно раскрываться. Так бывает с бутонами по весне, но то по весне и с бутонами, а здесь конкретно надвигалась буря — с агрессивной мглою и недружелюбным покрытием неба.

— Да, да, ты абсолютно правильно поняла: мы летим на нашу игру…

Увидев, как с лица супруги сползает улыбка, не забудьте подумать о вечном: лишним не будет.

— На какую такую игру?

— На нашу. Футбольную.

— Кто летит?

— Мы с тобой.

— Ты бредишь?

— Давай обсудим это в самолете.

— В каком самолете?

Разговор с женой — те же шахматы, где ходы надо планировать наперед, просчитывая возможные ответы. Информация о поездке категорически не укладывалась в голове супруги, и Всеволод подумал — что есть же салоны красоты с процедурой «укладка волос», но где найти салоны понимания с «укладкой информации»?

— Давай еще раз сначала. Я организовал поездку на наш финальный матч. Самолет стартует сегодня, в день юбилея нашей свадьбы. Завтра вечером — назад.

— Ты разве не знаешь, что у нас плохо с деньгами?

— Но это не тот случай, когда надо экономить…

— А то, что в ванне кафель отваливается — не тот случай, когда надо тратить?

— Но я говорю о сакральном — о том, что пропустить нельзя…

— А мои слова о треснутом окне, в которое попал ваш мяч — пропускать между ушей, выходит, можно?

— Послушай, я просто хотел, чтобы мы были там, на матче, вместе. А на фоне этого окно и кафель…

— А я просто не хочу жить на фоне треснутого окна и отваливающегося кафеля! И если ты готов существовать, как Диоген в бочке, или как Ленин в шалаше, то ищи себе…

— Как Ленин лучше: в бочке застрять можно…

— Чтобы в бочке не застрять, надо меньше пива жрать. Детей не во что одеть — а он в полет собрался, крылья расправил…

— Прямо, дети голыми ходят…

— Голыми не ходят. Но в нашей, знаешь ли, цивилизации принято…

— В нашей — в смысле, в вашей, в женском отделении? Где комфорт и вкусная еда?

Всеволод почувствовал, что его предательски унесло в открытую контратаку. Конечно, команда, вечно пребывающая в обороне и не помышляющая о взятии чужих ворот, уважения не вызывает. Но, направив действие, можно, как говорят классические механики, немедленно нарваться на противодействие.

— А там, где вкусная еда, тебя не пробегало? Нарываешься на женский марш?..

Жесткий утренний разговор с супругом — это хорошая зарядка, своего рода, семейный фитнес — причем, не надо ни платить за абонемент, ни добираться до спортивного комплекса, бодрость — в шаговой доступности.

— Марш не согласован…

— Обустраивать жилище — плохо, а устраивать войны — хорошо?

— Нехорошо. Воевать надо на футбольном поле…

— А кто, устав от сражений, бежал домой — к уюту и теплу?

— Ну, рыцарь домой, конечно, заезжал, но долго не задерживался. Проверит — похожи ли на него дети, и в следующий поход. За доблестью и победой…

— Рыцари — это не про вас. Рыцари сами выходили на поле, а вы — профессиональные наблюдатели…

— На то и разделение труда. Без которого, кстати, не было бы и нынешнего комфорта…

–…двадцать миллионов прихожан переживают — закатят ли двадцать миллионеров с отбитыми мозгами кожаный шарик в загон с сеткой…

— Что ты, нас гораздо больше, чем двадцать миллионов…

— Вот счастье-то! Рыцари хотя бы рыцарские поступки совершали, а вы пялитесь на мячик, чтобы потом за пивом вспоминать — кто как его пнул. И я должна тебе в этом компанию составить?

— Не в этом. Как ты не понимаешь: это же не просто поездка, а своего рода паломничество. Точно такое же, кстати, как тогда было у рыцарей…

— Я валяюсь без баяна! У них паломничество!

— Да — у человека должна быть своя мечта. И свое паломничество…

— Держите меня семеро! Не Отелло Дездемону задушил, а смех…

–…тебе не понять — потому что, когда болеют за команду, то переживают не за личный и семейный комфорт, а…

— За общее дело? Сейчас, ей-богу, запою! Скорее дайте флаг. А лучше два…

–…да, за победу. Представь: там на кону не материальная добыча, а эмоция…

— Конечно — добычу за вас другие поделят, а вам — эмоции с барского стола.

— Эмоции бесценны. При этом я с тобой согласен, что рыцари сегодня извелись, иссякли. Но ведь и женщины уже не те! Вот раньше, какую-нибудь тысячу лет назад, жены почитали своих мужей практически за апостолов. Первая молитва благоверной, часов в шесть утра — была о том, чтобы грядущий день принес супругу удачу с вдохновением, а приготовленный завтрак придал бы ему силы на свершения…

— Когда, говоришь, была первая молитва у благоверной?

В руках у Юлии — футбольный мяч, — один из тех, что, перемещаясь в свободном автономном режиме по квартире, закатился в спальню и оказался кстати.

— Часов в шесть. Что, рано?

От мощного удара мячом в лоб — откинулся на подушку, глаза сами закрылись, но перед этим успел подумать — вот, раньше, когда мячи прошивали, причем прошивкой наружу, — мужьям было больнее…