Стихи ветра

Сергей Цимбаленко, 2015

Сергей Цимбаленко − поэт, чье творчество символизирует медленное возгорание войны против смертельной опасности для поэзии − против литературы. Прийдя к абсолютному убеждению, что именно критика породила литературу, а значит некую «правильность» − некие лексические правила и понятия, оградившие поэтическую душу невидимым забором, поэт, словно скульптор, берет в руки острое долото и с помощью молота вонзает его в невыразительную литературную глыбу, внутри которой томится освобожденная от человеческого мнения − пришедшая свыше − чистая поэтическая плоть. Поменяв множество форм и стилей, поэт в конце концов отказывается от них всех и уходит в поиск пространства свободы − в пространство чистой поэзии, где и свойственно обитать истинной поэтической гениальности. Наибольшее воплощение своих убеждений поэт вкладывает в произведение «Иеремиады», а такие выдающиеся поэты, как Белла Ахмадулина и номинант на Нобелевскую премию по литературе Константин Кедров награждают поэзию Сергея Цимбаленко и самого поэта эпитетами «новое − что способно освободиться от всего» и «редкий рожденный поэт», что уже само по себе является весьма значительным и обязательным к прочтению.

Вам нужно печататься! Думаю в вас есть новое… Созвучия созерцания… что-то, что способно освободиться от всего и прорваться сквозь уже созданное в поэзии − в свое. Пишите!

Белла Ахмадулина

ДА

БУДЕТ

на цимбалах души играющий за стенкой

свободы слова

похожей на

Освен-

цим

боль

лень

ко

миру повернутый солнечный

ЛУЧ НАД ВСЕЛЕНСКОЙ ГАЛОГЕНКОЙ −

Редкий

Буквой рожденный ПИИТ

СЕРГЕЙ ЦИМБАЛЕНКО

Поэт, номинант Нобелевской премии по литературе, президент московской ассоциации поэтов ЮНЕСКОКонстантин Кедров

Поэзия Сергея Цимбаленко − это сходство с живописными произведениями, это своеобразие поэтической эстетики, соединение различных языковых стилей, неожиданные синтаксические конструкции, непривычная лексика.

В строках его стихотворений переплетаются такие вещественные и отвлеченные понятия, которые и в жизни иногда разделить невозможно.

Редактор-консультант, проректор высших государственных учебных заведений, автор многочисленных журнальных и газетных публикаций о природном и культурном наследии.Петр Кобликов

Воздыхания

I

О Боге

Нам не дано узнать, насколько мы

От Твоего присутствия зависим:

Дыханья ль наши? Голос? Сон? Умы?..

Ты свято шлешь из запредельной выси?..

И утром светоч солнечных лучей

Тебе благодаря для нас возможен,

И образ Духа медленных свечей

Реальней звезд Тобою в нас размножен…

От совокупности людских сердец

В слепящей тени − видится Отец!

MMXI

II

О Христе Иисусе

Стареет мир, и вот − грешней греха…

И все, что в нем − исчадье отвращенья:

Чем этот, не найти б черней стиха…

Но чудо! Ты − спасительней спасенья!

Благой росток без вида и высот,

Проросший сквозь неверье и поверья,

Целебный сор средь гибельных чистот −

Из смерти в Жизнь Ты стал священной Дверью.

Разрушен, пал великий Вавилон,

И блеском слез объят Армагеддон!

MMXI

III

О Ангелах

Внимай, простор! − На волю вышел звук

Слов Божьих из наполненного сердца,

И в тот же миг всесилье крепких рук

Достало щит и меч единоверца.

Живет летучий Ангел, знал ли ты?

В повиновенье он у гласа Неба,

И я, овитый нимбом пустоты,

На самом деле − клок Христова Хлеба.

Пространство − вечности беззвучный взмах,

На ангельских поющий языках.

MMXI

IV

О Святом Духе

Всемирный вой и гадок, и красив,

Но голос Твой божественно прекрасен.

Обвей меня, от мира отстранив,

И оглуши − и в сердце будешь ясен.

Дух Божий, я теперь неутомим −

Так слез моих пары достигнут рая,

И с Неба снизойдет Ерусалим,

Когда молюсь Тобой об этом крае…

Мне снятся мир и Ты… и этот сон

Одним с Тобой дыханьем в унисон.

MMXI

V

О священниках

Священник, попирающий закон

И действующий в этом мире лживо,

Ты внял Христу, но… жив синедрион,

И живы с ним и жадность, и нажива!

Открой же дверь и выйди из трясин

Священных стен монастыря! Не моден

Фантом икон: смотри на явь морщин −

В ней люди гибнут, люди − Храм Господень!

Священствуют поныне лицемеры…

Хвала Отцу не все − Он благ без меры.

MMXI

VI

О пророках

Что дух твой нынче выдумал, пророк?

Вещаешь «мир»… смотри же − мира нету!

Я слышу звон меча… ты слышишь это?

И есть ли от тебя какой-то прок?

В миру пророки есть, и се − от Бога,

Но в данный час мой возглас не о том:

В забитый ад, манящий лжехристом,

Пространен путь и широка дорога!

Пророк, язык твой выше всех похвал!

О, Дух Святой, Ты звал его − не звал?

MMXI

VII

О пастырях

Не стадо ли пасти ты должен, пастырь?

О, демон с окровавленной рукой!

К волкам идет овца! На сход зубастый ль…

Или равно попасть в овчарник твой?

Заплакал в Небеса взошедший колос

Из слов Христа, посеянных в крови…

«Вот, Я − на пастырей!» − знакомый голос

Просунул меч сквозь толщину Любви.

Я вижу, вот пшеница − пастырь белый…

И черный − сатанинские плевелы!

MMXI

VIII

О христианах

Возлюбленный, не любишь ты Его.

Твое поверье позабыло веру.

Кто представляет бога твоего?

Не мир ли, очернивший атмосферу?

Теперь ты тепл − не пылок, не горяч:

Не слышишь… Агнцу Небо рукоплещет…

Чем лучше черта ты? Я слышу плач…

То бесы, веруя в Христа − трепещут!

Кумиру жизнь твоя, Творцу − щепоть,

Но в овцах правых все во всем − Господь!

MMXI

IX

О иконах

Эй, человек, радей − ты сделал Бога!

Эй, человек, рыдай − в тот самый час

Он умер и, лишенный диалога,

Погибшим оком созерцает нас…

Неверующий издревле художник,

Развратниц возвышавший и кутил

До лиц святых, не больший был безбожник,

Чем тот, что Бога в краску опустил.

Икона − дивный вид святого неба,

Пришедший из неведомого склепа.

MMXI

X

О религии

Я слышу горделивый вой округ −

Рабы сбежали прочь от Господина…

И умерли, и тьмой холодных рук

Мольбы втирают в лампу Алладина…

Христову Плоть на тысячи частей

Разъела копоть призрачного джина,

И устремляет прочь бельмо очей,

Не высь Небес, а бесова пучина…

Религия − окно кривых зеркал.

Религия − двуногий интеграл.

MMXI

XI

О молитве

О, Дух Святой, приди на помощь мне!

Даруй душе и мышце дерзновенье

В Твоих мечтах изведать упоенье

Средь дебрей грез моих в обманном дне!

Когда вопят словесные метели,

Укрой меня поэзией Небес,

Где слог Того, Кто истинно воскрес,

Доносят в сердце Божьи менестрели.

Так, прежде чем слова произнести,

Узнаю Путь из адской заперти.

MMXI

XII

О отступничестве

На собственное скор ты повеленье.

Для обличенья − враг, а лести − друг.

И к самому себе твое стремленье,

Бывает, славой оправдалось вдруг.

Не ведал наказания пустыней

Твой облик в изобилии дождя −

От розг Отец не оставляет линий

У плеч твоих − не Божье ты дитя.

Ты, как звезда − великий в мире путник,

Ты − беглый раб, невежда и отступник.

MMXI

XIII

О грехе

О, Боже, бунт! Повсюду звон оков.

Опять рабы в лучах Ерусалима

Кричат: «Ожог!» − сквозь кандалы веков

Взирая снова Славы Божьей мимо.

Но Царь не пал, и не окончен бой.

А был ли бой, или гудят ветрила

Разбойной похоти, и в гробовой

Развязке дышит роковая сила?

Свободу свергли острием грехов,

И царствуют рабы в Земле рабов.

MMXI

XIV

О покаянии

Коль умер ты вчера − живи сегодня!

Зачем тебе, в исходе, погибать?

Дано душе твоей бессмертье знать,

Раз эти строки зришь вестей Господних.

Достоин будет труп могильной ямы,

Уж если он грехов не отвергал…

А есть ли ад? Или Всевышний лгал?

Покайся же сейчас, мертвец упрямый!

Не кающийся − это круговерть

Без права жить − войти из смерти − в смерть.

MMXI

XV

О пришествии

Вставай, безумец! Бесы грабят дом!

Украли небосклон, моря и сушу.

Ты чувствуешь шаги? То чрез погром

Идут к тебе, чтоб выжечь дух и душу…

Очнись! Оставь заманчивые сны,

Где в вышине летают только птицы,

Где дьявольские мраки не видны,

Когда восходят ясные денницы…

Уснувшему не трудно умирать:

И дьявол − вор, и День Господень − тать.

MMXI