Точка возврата

Сергей Чичин

Как быть, если вы вернулись домой из опасного путешествия по чужим мирам, а привычного дома больше нет? Как быть, если вы сами невольно вызвали апокалипсис в родном мире? Улыбаемся, машем и исправляем. Если получится, конечно, с такой командой. Главное, не развалить все еще больше.

5

Терпение есть прародитель прочих добродетелей. Они же, добродетели, не бегают за вами по всему миру, норовя вцепиться в задницу. Они порождаются созиданием, и не вдруг; в ожидании, пока они сформируются, разовьются и тебя догонят, терпением приходится запасаться от души.

Для того, чтобы часами мотаться в подпрыгивающем пикапе между точками А и Б, которые объединяет исключительно отсутствием в обеих чего-либо хорошего, терпение нужно поистине железное. А среди достоинств Мика его никогда не водилось. То есть, если подходить к вопросу стратегически, то он самый терпеливый из известных мне людей. Кто еще может похвастаться тем, что каждый божий день без устали отжимается, приседает, скачет через скакалку, а потом еще домогается случайных встречных с целью развести их на спарринг? Тут у него проблем нет. Но вот в том, что касается терпения сиеминутного, в стиле «сядь и не рыпайся», у него потенциал гиперактивного тамагочи. Обычно это превозмогается путем вручения ему книжки, или планшета с фильмом, или сборника кроссвордов. На худой конец, сажаете его в самолете рядом с какой-нибудь болтливой бабулей, и проблема решена. Не бабулина, но она сама напросилась. Иначе просто изведет вопросами и, главное, ответами.

На сей раз роль болтливой бабули досталась эльфу, и справлялся он с ней на «отвали», поскольку страх столкновения с чуждым социумом его буквально парализовал.

— Вот у вас-то там, — теребил его Мик, заговорщицки подмигивая, от чего даже зеркало заднего вида содрогалось в конвульсиях. — Вы, эльфы, на таких железных конях не катаетесь, да? У вас, волшебного народца, наверняка телепортация?

— Обзывание народцем чрезвычайно оскорбительно, — гнусил эльф в ответ из-за спинки моего кресла. — Уж по крайней мере титул нации мы заслужили. И против «волшебного» я тоже протестую. Мы, эльфы, столь же полноценный биологический вид, сколь и любой другой, а то, что у нас в обиходе некоторые элементы магии, так это не обошло еще ни одного народа на той или иной ступени развития. Разве у вас никогда не было шаманов, друидов, колдунов, ведьм?

— Бывали, а какже. Правда, в конечном счете повымерли — делайте выводы. Но ты с базара-то не съезжай! Умеешь телепортироваться?

— Нет.

— Вот просто нет, и все? Типа, это потому, что плетения нет? А будь плетение на месте, тут бы ты и фьюх?

— Нет, это потому, что телепортация в принципе невозможна, как и громадный процент ахинеи, которая в вашей культуре почему-то почитается чуть ли не основной областью применения магии.

— Это какой, например, ахинеи?

— Возведение дворцов, разрушение городов, бесследное уничтожение или, наоборот, создание из ничего объектов, обращение естественных природных процессов, абсолютная неуязвимость, отказ от удовлетворения необходимых жизненных потребностей, приворотные зелья…

— У вас что, алкоголя нет? — не удержался я. Бедолаги! Тяжко им, наверное, ежедневно друг с другом, зануда с занудой, да еще на трезвую голову.

— Видимо, нет — в том виде, в котором вы его понимаете.

— А я вот сам знал тетку, которая варила приворотные зелья, — не сдался Мик. — И вроде бы они даже работали.

— Чушь и профанация, — эльф презрительно то ли фыркнул, то ли чихнул. — Приворот возможен в виде заклинания, хотя ментальная магия во всех приличных сообществах почитается неэтичной. Не абсолютный приворот, не навсегда, но учитывая нестойкость гормональных всплесков практически ничем не хуже натурального влечения. Но в виде напитка? Не смешите мои сандалии.

— А что такого? Тетка упоминала биохимию мозга, возникновение связей на уровне подсознания с определенной сигнатурой, закладываемой в эликсир…

— Серьезно, фон? — знаю, что лучше не влезать, да разве получится. — Деревенская бабка, промышляющая приворотами, знает слово «сигнатура»?

— Ничего она не деревенская, и не бабка, а тетка, причем вполне такая… — Мик кратким и характерным жестом обрисовал, какая тетка, и вышло у него очень красочно, я даже начал завидовать. — Тетка абсолютно научная, две докторских и ездит на приусе. На эти самые исследования у нее был грант, что неожиданно, от военных. Так что не думаю, чтобы совсем уж оно не работало.

— Смотря что понимать под «совсем уж», — ядовито отозвался из-под кресла Фирзаил. Намекнуть ему, что ли, что вещающий из-под ног редко принимается всерьез? — Я легко себе представляю зелье, оглушающее мозг настолько, что его владелец ко всему миру становится дружелюбно настроен. Да вы и сами, насколько я успел заметить, таких зелий знатоки и опытные пользователи. А вот создать связь между двумя конкретными индивидами? На чем основана пресловутая сигнатура? На персональном коде ДНК субъекта? Так он в рамках биологического вида на девяносто девять процентов унифицирован, точечность наведения не может быть обеспечена. Если эта ваша тетка преуспела на данном поприще, то она попрала четырнадцать тысяч циклов развития магического искусства.

— Она могла, — удостоверил Мик. — А почему телепортация невозможна?

— Это ведь при ней существо должно распадаться на атомы, а потом собираться из таких же атомов в другом месте?

— Звучит похоже.

— Тогда ответ в самом вопросе. Если существо полностью разлагается на атомы, то где хранится информация о порядке их сборки? И как она передается туда, где нужно собрать существо? Скорость, допустим, света велика, но свет не способен проникать через массу препятствий, а другие носители многократно уступают в скорости и емкости…

Мик озадаченно примолк.

— Но мы же сами видели, как вот такой парень, — я кивнул на Редфилда, которого наша беседа вовсе не заинтересовала — он высунул рожу в окно и глубоко дышал, как собака, даже язык от восторга высунул, — Перемещался с места на место рывками. Только что был тут, и уже раз — и там.

— Это хоссы, да, — с замученным вздохом подтвердил эльф. — Они так могут. Это не телепортация, это расовая способность или даже скорее умение, вроде народных танцев.

— А если не телепортация, то как, Холмс?

— Да за что же вы мне достались, такие любознательные?!

Эльф взял паузу, тихонечко посопел, очевидно собираясь с мыслями.

— Мы все, жители внешних планов, — начал он объяснение издалека, — Сконструированы применительно к условиям своего существования. Наши миры конечны. Наше восприятие пространства линейно. Кратчайший путь между двумя точками — прямая. Это аксиома. Вы понимаете, что такое аксиома?

— В общих чертах, — вернулся в строй Мик. — Факт, не требующий доказательств.

— Годится. Хоссы же порождены в совершенно отличных условиях. Междумирье, их естественная среда обитания, бесконечно. Это тоже аксиома, хотя она плохо укладывается в наших умах, лишенных самой возможности постичь бесконечность в ряду других явлений, в доступные нам системы счислений не входящих. По факту это должно бы значить, что там существуют места бесконечно удаленные, не так ли? То есть места, до которых невозможно добраться в принципе — ни за цикл, ни за миллион циклов. Я не самый большой специалист по этой части, хотя в юности эти загадки очень меня занимали и до сих пор вызывают живейший интерес, но вот еще одна аксиома: таких мест нет. Из любой точки Междумирья до любой другой его точки можно добраться за вполне умеренное количество времени. Это потому, что его пространство нелинейно. Вам не приходится идти по прямой от точки к точке. Пространство, как бы это изложить в наглядных образах, сборит при перемещении по нему, способствуя продвижению к цели.

Так вот как вышло, что мы не успели еще толком устать, как добрались из случайной точки посреди ничего до хранительской Цитадели! А меня-то оно все потихоньку грызло, на недобрые мысли сбивало — как, мол, мы так удачно десантировались, ведь портал открывал парень, которому туда было совсем не надо. Оно, оказывается, не удачно, просто у них «куда-откуда» очень специфические.

Эльф, похоже, увлекся и даже бояться забыл, так что продолжал бодренько:

— По вполне очевидным причинам в Междумирье отсутствует картография, а попытки исследовать свойства нелинейной геометрии создали множество забавных курьезов, но так и не сложились в сколь-либо стройную систему. Например, можно идти в одну сторону, никуда не сворачивая, и через некоторое время придти туда, откуда вышел, причем с неожиданной стороны. Цверги со свойственной их расе обстоятельностью долгое время рассылали по Междумирью свои исследовательские партии, и они периодически появлялись оттуда, где никак не могли оказаться. Местные понимают это как должное и справляются с навигацией интуитивно. С нами все несколько сложнее, например, в памятный вам вертолет вместо базового компаса пришлось встроить систему магического отслеживания цели, и он смог передвигаться от маяка до маяка. Тем не менее нелинейное пространство работает даже для нас, линейных существ. Хоссы же, как его истинные порождения, способны использовать свои врожденные навыки не только в Междумирье, но и во внешних планах. Разумеется, с ограничениями — никакой хосс не пробежит через континент за несколько хлопков и даже эту вашу конструкцию едва ли обгонит… хотя что я, эти могут, и безо всяких специальных свойств… но сделать мерцающий шаг через небольшой кусочек пространства им вполне под силу даже здесь, по крайней мере некоторым, специально обученным.

— А сквозь стену так можно пройти? — заинтересовался Мик не на шутку. — Чтобы отсюда шагнул, и уже внутри оказался?

— Полагаю, да, — эльф тяжко вздохнул. — Правда, дыру в стене он оставит будь здоров. Как я уже объяснил, это НЕ телепортация. Путь он по-прежнему проходит полностью, хотя и… технически иначе.

— Обломщик ты, дружище. Ну, а дворцы-то почему магически строить нельзя?

— Потому что для постройки дворца надо прежде всего уметь строить дворцы. Магия — весьма мощный инструмент, но именно что инструмент, а вовсе не ультимативное знание. Она может позволить взгромоздить камень на камень, хотя гораздо проще, экономичнее, удобнее и надежнее пригласить для этих целей крепкого неуча. Но она не скажет, какой камень куда класть, чтобы между ними не дуло и чтобы через неделю они не раскатились. Есть, правда, комплексные руководства по использованию магии для разных целей, в том числе и для постройки домов — они пришли еще из тех времен, когда плетение было в самой силе, а нанять бригаду строителей было почти невозможно, ибо строителем быть никто не хотел, все хотели только заклинать. Но такой компендиум рассчитан примерно на четыре цикла непрерывного зачтения заклинаний, и за добрую четверть включенных в него формул в наше время правосудие обрушится на дерзнувшего. С тех пор, как плетение начало угасать, запрещено, к примеру, создавать заклинаниями строительные материалы, которые можно без проблем получить путем утилитарным…

Ну вот, опять скис, о доме задумавшись. Даже не знаю, чем ему помочь, кроме разве что уверения, что там сейчас буча, в которой такому интеллигенту лучше не оказываться. Это как если бы у нас начали выдавать бесконечные патроны. Впрочем, у нас патроны так и так не особо дорогие — но вот и неудобняк по миру разнесся, похоже, серьезный.

Мик с Фирзаилом продолжили свою дискуссию. Фон с полной самоотдачей решил прояснить, на что магия не способна в принципе. Откуда в нем столько интереса к материям, не имеющим никакой практической ценности? Или он всерьез подумывает взять эльфа на поводок и, шнуруя от очага доступной магии к очагу, пробавляться фокусами? Некрасиво как-то. Он не собачка, он эльф все-таки, и если допустить, что его самомнение не чисто показное — еще и куда более ценный член своего социума, чем мы с Миком когда-либо будем в своем. Или фон к нему в учение хочет поступить и прикидывает ценность доступных факультетов? Еще не хватало, чтобы он научился файрболлы метать. Вовсе от него спасения не станет.

Дабы отвлечься от тревожных мыслей, я потянулся к радио. Как и следовало ожидать, на большей части диапазона не обнаружилось ничего, кроме помех. Промелькнула парочка станций с легкой и совершенно неинформативной музыкой, и обе спустя несколько минут потонули в треске и скрежете. Потом попался зацикленный женский голос, диктующий адреса и телефоны ближайших центров оказания помощи. Слово «беженцы» не упоминалось ни разу — что значит политкорректность. Читалось на разных языках, помимо английского и французского добавлен был также неожиданный испанский. Хорошо, видать, приложило наш сложно скомпонованный континент, что сюда аж с таких югов добрались. Причем голос на испанском был другой, мужской и прилично картавый. Что, во всей Канаде нет ни одного испаноговорящего диктора? Или в результате сурового взбалтывания смешались в кучу кони, люди, и квалифицированные дикторы вкупе с прочими не уклонившимися отправились кормить вшей по окопам?

Когда-нибудь, того гляди, канадо-китайская война войдет в учебники и станет символом чего-нибудь эдакого, типа безмерной стойкости одного народа и удивительного коварства другого, в зависимости от того, кто победит. А пока только когнитивный диссонанс. Не могу вспомнить, видел ли хоть одного китайца иначе как в кино. Как вообще они могли до наших берегов добраться? Тихий Океан — не такая уж и лужа, чтобы их по пути не перехватил союзный флот. Бог с ним, с канадским флотом, я с ним знаком еще меньше, чем с китайцами, но уж американский-то, в который денег вкачивается больше, чем во флота всех остальных стран в мире, вместе взятые — как эти пропустили?

Пока размышлял, вполуха прислушиваясь к бубнежу за спиной, время летело шустро, пикап радостно тарахтел двигателем, стрелка спидометра подрагивала у крайней правой отметки, дорога пустая и ровная, и вот он, не заставил себя долго ждать поворот на проселок. Но что вот это такое? На шоссе несколькими ярдами дальше поворота остановились два автомобиля, причем встали поперек, почти перегородив всю трассу. Один из них в окраске королевской конной полиции (да, да, называются-то они по-прежнему конными, а ездят уже давно на самых обычных машинах), второй штатский внедорожник, но тоже с пузырями мигалок на крыше. Несколько человек с оружием мыкалось рядом. Что за черт? Вон тот, в сером камуфляже, это ли не наш приятель Чарли? А позерская шляпа, если не ошибаюсь, надета на памятную лысину местного коменданта.

— Внимание, народ, — окликнул я заднее сиденье. — Я приторможу уточнить, что происходит. Фирзаил, не высовывайся. Ты… да-да, именно ты, сиди здесь. Вот прямо тут и сиди! Мик, придержи его, если будет дергаться.

— Его придержишь, как же, — Мик скептически завалил голову набок. — Он как вскочит, так и крыша отлетит.

— Прояви фантазию. Ты, Редфилд! Сидеть! Место!

Для окончательного прояснения я потыкал пальцем перед носом Редфилда вниз, словно пришпиливая его к сиденью, притормозил на отдалении от заградотряда с таким расчетом, чтобы его видно было как можно хуже, и полез из кабины. Да, это правда компания из поселка — Деннис, давешний капрал, еще один полицейский в форме, двое немолодых мужиков в штатском и наш Чарли. Вместо конфискованной винтовки он обзавелся новой, местного разлива C8, окрашенной в характерные зеленые тона, затянулся в утыканную магазинами РПС-ку и вид имел неожиданно крутой и воинственный. Это мы на него так подействовали? Или съел что-нибудь не того? Он ведь никогда современным военным делом не интересовался, насколько мне известно, даже на компе у него всегда были только гонки и симуляторы свиданий.

— А вот и они! — возрадовался Барнет, завидев меня. — Я ж говорил, не надо далеко от поворота, тогда мимо не проскочат. Мейсон, двигай сюда! Нам как раз третьей машины не хватает, чтобы все полосы заблокировать.

— Позволь подумать, — я выдержал паузу и закатил глаза, дабы создалось впечатление, будто и правда думаю. — Спасибо, нет.

— Что значит — нет? — опешил Чарли. Видимо, он уже заочно подписал нас на какую-то глупость. А вот не надо так делать. Моя любимая позиция в драке гомосеков с лесбиянками — подальше от.

— Нет — значит отказ, отрицание, отсутствие согласия. Не собираюсь блокировать тем немногим, что мне осталось от деда, — я с намеком слегка поклонился в сторону Денниса, — Дорогу, по которой запросто может ехать черт-те что, включая танки.

— Да никакие не танки! Один грузовик!

— Может, и не один, — поправил капрал методично. — Может, при них еще внедорожник с пулеметом.

— Тем более. Мой-то пулемет кое-кто конфисковал, сказал — не пригодится.

— И у них тоже конфискуем, — рыкнул Деннис, которому мои выпады определенно начали жать на мозоли. — А то многовато развелось пулеметов на руках у непроверенных субъектов. Ты бы того… если не машиной, то хоть сам приложись, создай массу.

— А что стряслось? Китайцы прорываются?

— Грабанули перевозчиков продовольствия. Вытряхнули водителя и охрану из грузовика и теперь идут на север по шестому, — комендант махнул рукой на юг, в сторону своего блок-поста. — Вот оттуда и должны появиться с минуты на минуту. Как подсказывает опыт, по-хорошему они не останавливаются. Так что сейчас у парней, — Деннис кивнул на копов, — Четкие инструкции: одно предупреждение и огонь на поражение, если оно не сработало.

Здравствуй еще раз, миролюбивая моя Канада, не признал тебя с первого раза. Новая прическа? Рейдерский ирокез, может быть?

— И часто у вас такое?

— Уже третий раз, и все идет к тому, что придется привыкать.

Воистину, придется. Если еда становится дефицитом, то тут уже не до высочайших моральных норм. Рано или поздно необходимость накормить хотя бы детей и лучших из нас доведет до чрезвычайных мер. Ох, как не хотелось с этим сталкиваться хотя бы тут, в самой безмятежной из стран!

— Ладно, минутку, — я помахал рукой и вернулся к пикапу.

Приступ брюзжания ON.

Вообще-то, если подумать, совсем не с руки мне влезать в эти разборки. Они сугубо местные, правоохранительные. Одни воруют, другие ловят. Те или другие так или иначе обидятся на противодействие. Для нашей группы я планировал образ действий куда более нейтральный, так сказать, PvE, нацеленный исключительно против сбоев в функционале мироздания. Чарли вправе выбрать себе путь сам, он как раз по складу тот самый хороший парень, перед которым не стоит вопрос — помогать ли своим. А свои для него все, кто по эту сторону законных баррикад, причем безо всяких сомнений — на нужном ли месте баррикада. Очень удобная позиция, устойчивая. Но вот кто его просил меня вписывать? А прыгнешь сейчас в кабину и дашь по газам — они же обидятся. С обиженными вести дела очень неприятно. Я сам тому пример не из последних.

Приступ брюзжания OFF.

— Собираются останавливать каких-то местных гопников, — объяснил я Мику. — У которых, возможно, пулемет есть. И бог весть что еще, чего разведка не заметила.

— И чего мы ждем?

— Возможности уклониться.

— Да ну тебя, — фон вывалился из кабины и мощно хлопнул дверцей. — Слишком много ты думаешь, дружище. Если можешь помочь — надо помогать.

— Ты серьезно? Разве мы с тобой влипаем через раз не потому, что постоянно находим, кому бы еще помочь? Если бы мы не бросились сломя голову на помощь бедняжке Айрин, то сейчас спокойно сидели бы дома и пили пиво.

Доооома. Пииииво. Эх…

— Конечно, и что? — Мик развел руками в искреннем недоумении. — Да, каждый раз, когда мы во что-то влезаем, то обычно оказываемся по колено в дерьме. Но, можно подумать, если не будем влезать, так сразу окажемся на горе из лепестков роз, или что там для тебя означает комфорт и сухость! Я так думаю, есть некий метафизический закон, провозглашающий постоянство отстоя в жизни каждого. Так что, раз без дерьма все равно не обойтись, давай хотя бы не брать на душу грех равнодушия.

— И я бы не поручился, что в вашем мире не стряслось бы ничего катастрофичного, если бы «Прорыв» не состоялся, — донесся из-за опущенного окна заунывный эльфийский голосок. — Слишком много сослагательных наклонений в одной фразе, правда? У вас очень странный язык, он допускает парадоксальные конструкции.

— Нишкни, скрытный наш! Тут кругом суровые мужики, того гляди тебя спалят.

— Надеюсь, вы этого не допустите.

А я надеюсь, что краденый грузовик, пробив неплотную баррикаду, не врежется в наш пикап. Потому что другого нам на халяву не получить, а геройство за свой счет хорошо только в настольных играх.

Мик уже направлялся к группе заградителей, демонстративно пристраивая к плечу свой автомат. Вот сейчас его тоже отберут за схожесть с пулеметом. Но нет, Деннис и ухом не повел, хотя еще в прошлый мой визит в эти края «калашников» с автоматическим режимом был чуть ли не самой крайней формой нарушения местных оружейных законов. Может, проваландайся мы на пару месяцев дольше, и пулеметы бы разрешили? Или просто некому стало бы их запрещать? Мечты-мечты, где ваша сладость. Я забрал из кабины фалку и тоже направился к группе встречающих лиц.

— Сколько всего народу ожидается и сколько у нас?

— У них все были сперва в одном внедорожнике, потом несколько пересело в грузовик, стало быть, человек пять-шесть, — рассудил капрал. Видимо, старшим тут был он, а не отставной Гламберг, который тактично отступил на задний фон. — А наши все здесь, если только патруль боевого ополчения не подоспеет. Но им еще с полчаса ходу.

Не успел я театрально ахнуть от такого бесхитростного размещения, как второй коп, до сих пор безмолвно стоявший на одном колене за капотом машины с биноклем у глаз, вскинул руку над головой.

— Едут!

— Одна машина или две? — уточнил капрал напряженно.

— Пока вижу только грузовик.

Ох уж мне эти деревенские умники. Хоть бы эти свои шипы на дороге разложить догадались, а то — надо же, все кто есть в одном месте собрались! В кино, что ли, попали? Да по ним сейчас шарахнут одной-единственной очередью, даже попадать не надо, чтобы они все в укрытие поныряли, а потом серьезный грузовик просто вотрется между носами их двух машин и разбросает их, как семечки. А дальше по дороге мой драгоценный пикапчик, и черт знает, будут ли его вообще объезжать или грубо, но эффективно снесут на обочину. А там хрупкий груз. Эльфа, сдается мне, насмерть даже велосипедом задавить можно.

— Вот же черт, — только и успел я крякнуть. — Мик, вали на левый фланг!

А сам со всей доступной скоростью обогнул баррикаду справа и побежал вперед, навстречу приближающемуся грузовику и забирая в сторону леса.

— Без команды не стрелять! — гаркнул вдогонку капрал.

— А ты командуй вовремя! — огрызнулся я на бегу.

— Это когда — вовремя?

— Уже пора начинать!

Эх, надо было бы на фланги послать кого другого, а самому там остаться. Фронтальное столкновение куда жестче флангового, если придется стрелять по кабине, то вовсе не факт, что эти сельские доброхоты справятся. Это как Чарли с его любимой историей про маньяка.

ON, но не приступ брюзжания, а флэшбек.

Никакой тот мужик был не маньяк в классическом понимании, просто в истории его болезни откопался маниакально-депрессивный синдром, а много ли надо прессе, чтобы навесить на человека ярлык? Словом, жил человек, фермерствовал, вкалывал изо всех сил, а потом жахнул финансовый кризис, и потерял человек все, что у него было. Отобрал у него банк все, что имело хоть грошовую стоимость — ферму, дом, машину, семья развалилась, словом, поди не озверей. Под конец его в банк даже пускать перестали — чего еще взять, кроме мучительных скандалов. Мужик и сошел с нарезки, явился в банк с дробовиком. Выстрелил в потолок, заставив всех залечь, и может быть, все бы еще обошлось, но тут резвый охранник схватился за пистолет, и мужик выстрелил уже в него, хотя ничего против этого парня не имел. А потом пошло-поехало — раз пошла такая пьянка, он зашел в кабинет к управляющему и пристрелил его тоже. Единственный успех, с которым его можно было бы поздравить. Потом пару раз выстрелил по операционисткам, поднявшим истеричный гвалт, но вреда им не причинил по причине хороших пуленепробиваемых стекол. Прежде чем выйти, он забрал пистолет охранника и пошел по улице, куда глаза глядят, очевидно не сильно и соображая, что с ним происходит.

Вот тут мы с Чарли и оказались у него на пути. Чарли тогда носил форму патрульного, и они с напарником как раз везли меня в полицейский тир, ибо накануне я вызвался на спор показать им, что из пистолета можно стрелять и дальше двадцати пяти ярдов. Просто повезло — в обычном-то случае я пистолет на улицу не выношу, в Калифорнии от этого больше проблем, чем пользы, а тут взял «джерихо», более-менее подходящий под их спецификации. Так вот, завидев слепо ковыляющего по улице «маньяка», парни повели себя исключительно профессионально — велели мне свалить подальше, что я охотно выполнил, и принялись склонять мужика к сотрудничеству. А он, не разбирая уже, кажется, ничего, открыл по ним огонь. И они начали стрелять в ответ. Напарника Чарли, тучного дядьку по имени Леопольд, маньяк подстрелил почти сразу, угодив ему в плечо и заставив осесть на землю. Чарли же стрелял четко и красиво, прямо по инструкции — стоял хорошо, держал пистолет уверенно, целился правильно и попал тоже. Пуля его клюнула маньяка, сбив его с ног… и вот тут я физически почувствовал, как Чарли сломался. Сам он этого, сдается мне, не понял и до сих пор, но в тот момент, когда его выстрел свалил живого человека, он изменился. Обычно, говорят циничные люди из моего круга общения, первый самый трудный, дальше будет легче. В случае с Чарли вышло наоборот: после первого стало ясно, что следующего не будет никогда. Когда маньяк в своем помраченном состоянии подобрался на ноги и открыл огонь по самому Барнету, тот продолжил стрелять в ответ, вот только глаза у него были плотно зажмурены. Как потом оказалось, сам он этого даже не заметил и написал немало отчетов, с совершенной искренностью игнорируя это мое наблюдение. По его словам, смотрел он во все глаза, видел все, стрелял как мог. Виноватыми были объявлены все, до кого дотянулся его изворотливый с перепугу ум, включая концерн «ЗИГ-Зауэр» и персонально господин Келлерман, автор самого бестолкового по версии Чарли спускового механизма (то, что конкретно на его пистолете спуск был самый классический, двойного действия, а вовсе не келлермановский, Барнет с выдающейся стойкостью игнорировал). Тот трагичный факт, что преступник не был уложен первой же меткой пулей, был вменен в вину слабосильному девятимиллиметровому патрону. А то, что в итоге маньяка пришлось подстрелить мне, прежде чем он прикончил Чарли или Чарли прикончил какого-нибудь случайного зеваку, по молчаливому согласию ряда инстанций было признано фактом несущественным. Меня попросили против официальной версии не выступать, я с великой радостью согласился, а чтобы прервать бесконечный поток излияний Чарли по поводу того, что стать великим стрелком Дикого Запада ему мешает исключительно плохой выбор оружия, я подарил ему смит-вессон сорокового калибра, долго числившийся табельным оружием калифорнийской дорожной полиции. С таким подспорьем Чарли воспрял духом, ни в кого с тех пор не стрелял, но при каждом удобном случае намекает, что готов, пусть только сунутся. Допуск к работе ему вернули через полгода, даже с повышением до сержанта, поскольку искренняя его вера в собственную боеготовность сокрушила даже ледяной мозг психоаналитика. А вот я, как очевидец, до сих пор придерживаюсь собственного мнения.

Конец ознакомительного фрагмента.