Искупление Габриеля

Сильвейн Рейнард, 2013

Перед вами третья часть цикла про любовные отношения студентки Джулии и профессора Габриеля Эмерсона, ради которой он уходит из университета. Впереди новая жизнь, и влюбленные готовы к любым испытаниям, которые готовит для них судьба. Джулии предстоит выступить с лекцией в Оксфорде, где не все приветствуют ее роман с профессором. Самая темная тайна Габриеля под угрозой раскрытия, но он не собирается сдаваться. Пытаясь узнать больше о своих биологических родителях, Габриель запускает цепь событий, последствия которых необратимы. «Очень трудно не привязаться к мрачному и таинственному Габриелю, по которому вы обязательно будете пускать слюни». – Waves of Fiction

Глава 13

Январь 2011 года. Ферма близ Эссекс-Джанкшн, штат Вермонт

Пол Норрис ступил ногой в самую середину внушительной коровьей лепешки.

— Надо же так вляпаться! — воскликнул он, вытаскивая сапог.

Бесси — одна из любимых отцовских коров голштинской породы — неодобрительно посмотрела на него.

— Прости, Бесси. Я хотел сказать, что соприкоснулся с весьма полезным удобрением. — Он потрепал корову по шее и принялся очищать сапог.

Дело было ранним утром. Убирая навоз в хлеву отцовской фермы, Пол думал не о коровах, а о внутренних механизмах Вселенной, карме и о том, во что превратилась его собственная жизнь. Затем он подумал о ней.

Джулия собиралась замуж за этого придурка. Через день в это время она уже будет законной женой профессора Эмерсона.

Пол отказывался верить в такой поворот событий.

После всего, через что ей пришлось пройти из-за этого Эмерсона… после его снисходительно-покровительственного отношения к ней, стремления контролировать каждый ее шаг… Джулия все-таки согласилась его простить. И если бы только простить. Она собиралась выйти за него замуж.

За высокомерного придурка Эмерсона.

Почему?

Почему хорошие парни всегда приходят к финишу последними?

Почему прекрасные девчонки всегда достаются каким-нибудь Эмерсонам?

Нет справедливости во Вселенной. Он, поди, сейчас целуется с Джулией, а я убираю коровье дерьмо.

Джулия утверждала, что Эмерсон изменился. Но насколько может взрослый человек измениться за каких-то полгода?

Пол радовался, что не принял приглашения и не поехал на свадьбу. Он бы не выдержал этой церемонии. Наблюдать, как они обмениваются нежными взглядами, слушать, как они произносят брачные клятвы, и знать, что Эмерсону не терпится поскорее отвезти ее в роскошный гостиничный номер и…

Пол даже застонал. Так стонет влюбленный человек, потерявший свою любимую.

К счастью, коровы исправно производили навоз, уборка которого забирала часть его времени.

Пол работал на родительской ферме в Вермонте, заменяя отца, поправлявшегося после сердечного приступа. Отцовское здоровье улучшалось, однако врачи запретили ему заниматься физическим трудом.

К восьми часам утра с уборкой навоза было закончено. Пол вполне созрел для завтрака. Дул холодный ветер, свистевший в черных ветвях старых деревьев. Эти деревья сажал еще прапрадед Пола, стараясь защитить от ветров просторный фермерский дом. Холодно было даже бордер-колли Максу. Пес бегал кругами, лаял на падающие снежинки и просился в дом.

Тем временем с шоссе в проезд свернула машина, неторопливо поднялась вверх и затормозила почти рядом с Полом. Этот «Фольксваген-жук», похожий на желто-зеленый лайм, был хорошо ему знаком. Знакома была ему и женщина, вылезшая из салона на недавно очищенную от снега дорогу. На ногах женщины были тяжеловатые угги.

Женщину звали Эллисон. У нее были темные вьющиеся волосы, веснушчатое лицо и лучистые синие глаза. Умная, веселая, она работала воспитателем детского сада неподалеку отсюда, в Берлингтоне. Полу она доводилась… бывшей подругой.

— Привет! — крикнула она, махнув ему рукой. — Я привезла кофе от «Данки».

Пол заметил у нее в руках пластиковый поднос с четырьмя большими кофейными чашками, на которых красовалась эмблема кондитерской «Данкин Донатс». Кроме подноса, Эллисон держала пакет, где наверняка лежали разные вкусности. В основном пончики, покрытые сахарной глазурью.

— Пошли в дом. Сегодня на улице такой холод, — сказал Пол.

Эллисон не спорила. Макс — тоже.

Сам Пол вначале зашел в пристройку, где снял с себя рабочую одежду и повесил сушиться промокшие рукавицы. Затем он долго мыл в теплой воде руки.

Ему было слышно, как на кухне его мать разговаривает с Эллисон. Похоже, мать совсем не удивилась ее приезду. И Эллисон, похоже, заехала к ним не просто так.

Когда Пол вошел на кухню, мать поспешно ушла, унеся две кружки кофе.

— Как твой отец? — спросила Эллисон, подавая Полу кружку.

Пол принялся за кофе, желая оттянуть ответ. Кофе был превосходным: крепким, с двумя кусками сахара. Элли знала, что Пол — большой любитель кофе.

— Поправляется потихоньку, — каким-то не своим, официальным тоном ответил Пол, усаживаясь напротив. — Все порывается взяться за работу, а мама говорит, что пока рано. Утром опять пытался выйти. Она его перехватила на пороге.

— Мы посылали цветы в больницу.

— Я видел. Спасибо.

Оба сидели, не зная, о чем говорить дальше. Потом Эллисон протянула руки и обхватила широкую ладонь Пола:

— Я слышала про свадьбу. — (Пол удивленно посмотрел на нее.) — Твоя мама сообщила моей. Они случайно встретились в «Ханнафордсе». — Эллисон смотрела на него во все глаза. Пол молчал. — Если хочешь знать мое мнение, я совсем не рада за нее. Только дура может выходить за такого человека.

— Она не дура, но спасибо за поддержку.

Пол стиснул руку Эллисон, но не разжал пальцы. Ему было приятно ощущать ее ладонь в своей. В этом было что-то знакомое и успокаивающее, а Полу сейчас очень требовалось успокоение, и потому рука Эллисон оставалась в его руке.

Эллисон улыбнулась, отхлебнула кофе:

— Знаю, сейчас неподходящее время. Но мне просто хотелось тебе напомнить, что я никуда не исчезла.

Пол склонился над своей кружкой.

— Хочешь, сходим в кино? — вдруг предложила Эллисон. — Не сейчас, конечно. Еще рано ходить в кино.

Ее щеки покраснели, а глаза пытались прочитать ответ на лице Пола.

— Не знаю, — выдохнул Пол.

Наконец он выпустил ее руку и откинулся на спинку стула.

— Я не хотела осложнять отношения между нами, — продолжала Эллисон. — Мы же обещали, что навсегда останемся друзьями.

Не зная, куда деть руки, она принялась водить ногтем по ободку кружки.

— Сейчас у меня… трудные времена, — признался Пол.

Ноготь Эллисон царапал пластиковую поверхность.

— Я ведь не пытаюсь лезть в твою жизнь. Я просто хочу, чтобы мы оставались друзьями. Конечно, ты занят… и все такое.

Эллисон отламывала кусочки опустевшей одноразовой кружки и аккуратно складывала на столе.

— Да ты успокойся, — не выдержал Пол, снова беря ее за руку.

Его глаза были добрыми и понимающими, и это успокоило Эллисон.

— Элли, у нас с тобой было много хорошего. Но я не хочу нырять в те отношения. Это было бы слишком легко.

— Если помнишь, со мной никогда не было легко.

Чувствовалось, его слова задели Эллисон.

Он смущенно кашлянул и поднял на нее глаза:

— Я не в том плане, что ты… подстраивалась под меня. Я совсем о другом. Соблазнительно вернуться в прежние отношения, потому что там было хорошо и уютно. Но ты заслуживаешь серьезного парня, который будет принадлежать тебе целиком, а не наполовину.

Он замолчал. Эллисон тоже молчала и, как ему показалось, чего-то ждала.

— Что? — спросил он.

— Ничего. Так мы когда-нибудь выберемся в кино? Я бы даже угостила тебя обедом в «Лениге». Я же теперь старшая воспитательница и зарабатываю кучу деньжищ.

Пол улыбался. Искренне, без попыток казаться вежливым.

— Только если вначале ты позволишь угостить тебя завтраком в «Мирабель».

— Отлично. Когда?

— Одевайся.

Пол сам подал ей пальто. В тамбуре Эллисон едва не упала, пытаясь надеть свои угги. Тогда Пол опустился на грязный, запачканный песком и соляными разводами пол и сам надел ей сапожки.

— Даже половина тебя лучше, чем другие целиком, — прошептала она, будто разговаривая с собой.