Жизнь на карантине

Соло Вей, 2020

Книга-размышление, книга воспоминаний. Разные взгляды на текущую ситуацию…

Взаперти

Сидеть взаперти я научилась прошлым летом, когда на город навалилась аномальная жара. Я выходила утром, часов в восемь: сковородка только разогревалась, было градусов тридцать — вполне сносно для бесцельной прогулки. Вокруг буйствовала выжженная зелень, белые тротуары прогибались под легкой ступней, высохшие розы клонили скукоженные стебли к ржавым оградам… В этот час коротко стриженные собаки выгуливали утомленных хозяев. Ветер перекатывал по дорогам суховей, машины еще гудели: запоздавшие служащие спешили в прохладные офисы, где властвовали кондиционеры, превращая горячие пласты пыльного воздуха в прохладный, пригодный для дыхания эфир. Я завидовала работягам: дома у меня не было охлаждающего агрегата. Я сидела в декрете и носилась с малышом по раскаленной квартире, притулившейся под старой шиферной крышей и мечтала об обжигающе-холодном коктейле, попиваемом где-нибудь на террасе горной траттории.

В то лето я задумалась о тщетности нашей каждодневной суеты. Невыносимо, да и невозможно было (для исхудавшего организма) куда-то идти или ехать (сказывались пунктирный сон, хаотичное питание, нервное напряжение из-за колик и температуры).

Вот так мы и сидели, всё лето. За три месяца я научилась развлекать себя пустяками, млеть от мелочей, например, от краткой вылазки к близлежащему болоту. А плошка приторного мороженого или холодный кофе с горьким осадком разнообразили избитый сценарий, и даже более того, эдакие выкрутасы казались апогеем сладострастного и неукротимого воображения. Именно они вносили свежий привкус, а вкупе с фруктово-ягодным меню примиряли с адовой жаровней, в которой мы все горели.

А может, сидеть взаперти я научилась еще раньше, когда лишилась работы. Шел 2013 год. Я не ждала ни подвоха, ни разгрома. Скоромная фирма, где я трудилась, работала тихо и прилежно. Держалась на давних клиентах. А потом основательница вздумала уехать. И с ее отъездом из компании будто вытащили все жилы и провода, вырезали почки, а потом и сердце. Умирала компания постепенно и мучительно… Так я перешла на фриланс и засела в темной комнате, перед экраном ноутбука. Старые связи испарились. Днем я работала, а вечера проводила с бокалом кислого вина. Я глядела на галдящую детвору с балкона и думала о том, что выходить совсем необязательно.

Четыре года я провела взаперти. Еду и одежду привозили курьеры, гуляла я ранним утром и ночью, когда улицы отдыхали от бесконечной дневной сутолоки. Я училась наслаждаться простой жизнью: без наполеоновских завоеваний, умопомрачительных достижений…

В один из весенних дней ко мне стал заглядывать местный артист. Мы распевали жизнеутверждающие песни после кислющего вина и его худое плечо, сквозь мутную призму бездарного стекла, казалось мне вполне надежным.

Через год родился наш сынок и пришло то нестерпимое лето… А когда всех заперли, я почему-то ничуть не удивилась, а даже, скорее, воспряла. Мне захотелось, чтобы и остальные познали счастливый покой похожих друг на друга дней…

Но дни-то были разные, стоило лишь пристальнее вглядеться в них. Тогда-то и удавалось смахнуть все наносное и иллюзорное и заполнить пустоты чем-то значимым. Появлялись свежие оттенки и новые краски и посещала радость. Проступало нечто новое. Возрождалось творческое вдохновение, затерянное под напластованием ложных личин, причин, верований…

А может, сидеть взаперти я научилась еще раньше. Когда окончила девятый класс. Конец девяностых — неплохая, в сущности, пора. То лето не было жарким. Ни томительным, ни удушающим. Еще не появилась невнятная безысходность — она начала преследовать меня позднее… Просто дел никаких не нашлось. Отсутствие общения, поездок, занятий привело к тому, что я засела дома, самолично лишив себя права куда-то выходить.

В школьные годы у меня были разрозненные и многообразные увлечения. И я до сих пор не понимаю, почему я не могла придумать себе дела в то пустое лето. Словно в моей короткой, неосмысленной жизни образовалась трещина или яма, которая никак не хотела заполняться. Сколько бы я не лила в нее воды, что бы не пыталась сделать, все оставалось точно таким же, как до моих усилий. Книги не читались, вещи не складывались, ремонт не делался, грядки не пололись.

Так я и болталась все лето. Может, меня готовили к грядущим событиям? Я не знаю… Однако в то лето я научилась обходиться без общения со сверстниками (что казалось самым трудным) и начала тешить себя размышлениями. Углубляться, вникать в философичность и бессмысленность бытия. Ах, лето девяносто девятого! Оно до сих пор стоит передо мной, как вычурный штрих исчезающего столетия, вневременное тире, которое запустило новый виток взрослеющего осознания… С него-то и началось обучение совсем другого уровня…