Золотая Луна

Софи Вирго (2021)

Стать дочерью альфы в пять лет не будучи волчицей? Да легко! Застрять в аэропорту в канун нового года и влюбиться с первого взгляда, да еще и в альфу (уверена на 99%)? Кажется нереальным, но выполнено! Узнать, что беременна от своей истинной пары, и осознать, что от тебя так легко отказались? Нет, невозможно, ведь с детства тебя уверяли, что без истинной, если встретишь, уже не сможешь. Они как воздух друг для друга! И что делать теперь? Бежать, пока бежать, ведь отец и братья заставят этого блохастого быть рядом… Не хочу так. Не нужна я, и ребенка не получит! Потом папа будет на мой стороне, вот рожу и вернусь в стаю.

Пролог

— Предупреждаю сразу, — спустя минуту продолжил Инейный вожак, явно связавшись по ментальной связи с кем-то из родных, — я не позволю разлучать мать и детей. И они останутся в моей стае. Каждый должен нести ответственность за свои решения.

— Это уже будет решать весь совет, не только ты, Александр, — резанул Аддо, тот самый цыган.

Я не смог ему ничего ответить, да и что тут скажешь? Тишина угнетала, а приближающиеся шаги трех человек били по оголенным нервам. Когда они вошли и легкие окутало пьянящим ароматом, я еле сдержался, чтобы не схватить ее, прижать к себе как можно ближе. Чтобы убедиться — вот она, рядом.

Когда взглянул на нее, захотелось рвать и метать. Молодой волк крепко обнимал ее за талию, показывая, что они вместе. Что он ее защита ото всех. Будто она его, а не моя. Она смотрела на всех с испугом и стыдом в глазах. Только чего именно она стыдится? Связи со мной или то, что с этим… Р-р-р-р-р…

— Анна, мое почтение, — к ней подошёл верховный и, взяв под локоток, немного отодвинул от Максима. Только сейчас вспомнил, как зовут старшего сына Александра, который прижимал мою пару к себе. — Двойня. Но почему при таком сроке я не вижу живота?

Этот вопрос явно интересовал всех, потому что прошел одобрительный шепот. Мне остро захотелось перегрызть всем глотки, чтобы не смели лезть в нашу жизнь. Мы могли разобраться, наедине, не вынося все на всеобщее обозрение. Бурлившую в крови ярость почувствовал Витя и попытался успокоить меня, отвлечь, похлопав по спине. За что я благодарен ему. Секундный ступор от неожиданного вторжения в личное пространство вернул ясность мысли.

— Я думаю, все дело в том, что она человек, — вместо красавицы ответила рыженькая.

Друг пронзал ее странным взглядом, а крылья носа то и дело раскрывались сильнее положенного. Он принюхивался к ней. Она явно слабая волчица, и, увы, в ее милых глазах боль. Хотя когда она только вошла, ее не было. Что стало причиной — непонятно. Реакция беты вообще вызывала недоумение, но сейчас мне не до этого. Все внимание сосредоточено на словах молодой волчицы.

— Беременность протекает стандартно для человека. Но волчата уже сейчас показывают, что сила в них большая. Думаю, что, если все будет протекать и дальше по такому сценарию, в начале октября, возможно, в конце сентября они родятся, — почтенно склонив голову, она ответила ему.

— Думаю, нам всем есть что обсудить. Вернемся к нашему вопросу. В какой стае будут воспитываться дети? — верховный сел на свое место, и мы последовали его примеру.

Малышка застыла с болью в глазах. Но я не могу ее обнять. Я все решил, и волку придется смириться с моим решением. В конце концов, мы едины, и он тоже слышал слова ведуньи. Я должен быть альфой, а не размазней, которая зависит от… Промолчу от чего.

— Верховный, я прошу простить мою дерзость, но мнение совета в этом вопросе меня не интересует. Мы останемся в стае моего отца, — сказала она храбро, даже голос не дрогнул.

Я смог на это только рассмеяться.

— Ты права, это дерзость. Этого не будет, — последнюю фразу я уже говорил без смеха.

— Будет, это мои дети, — бессмысленное восклицание с ее стороны.

— В первую очередь это мои дети, — ровно ответил ей. — По законам дети будут жить со мной.

— Это ты мне будешь говорить о законах? — в ее голосе проскользнули истерические нотки, что пришлось по вкусу волку.

— Слышишь ты, мелочь человеческая, рот закрой, — вмешался Азиз, который терпеть не может непокорных самок.

— Не смей на нее рычать, Азиз, иначе я за себя не отвечаю, — пресек его попытку заткнуть ее.

— Только попробуй.

— Прекратите, — по комнате прошлась волна альфа-силы. Это был Александр, который обнял свою дочь за плечи.

— Я все сказал. Кто-то рискнет выступить против? — я иронично посмотрел в ее сторону.

— Да, — хором ответила ее семья. Не скажу, что удивлен.

— Хорошо, могу пойти на уступки. Когда родишь и выкормишь их, в стае тебе нечего будет делать, ты мне не нужна, — мои слова били ее сильно, она явно что-то решала в своей очаровательной голове, но сейчас это не важно.

Я с трудом мог говорить все эти слова, волк рвался наружу, чтобы не дать мне отказаться от той, без кого он не может, по кому тоскует полтора чертовых месяца. Но так надо, я обязан от нее отказаться. Так всем будет лучше.

— Но я не запрещаю тебе иногда с ними видеться. Пару раз в год разрешу въезжать на территорию моей стаи. Ни я, ни мои волки не примут тебя в качестве Луны. О метке, соответственно, тоже можно забыть. Слабая человечка не достойна ее, — я стоял недалеко от нее, закрывая от других. На глазах выступили слезы, а за моей спиной снова послышались чужие слова.

— Вот-вот, ни одна стая не примет ее, — вновь встрял Азиз. — Точнее, такую, как она, в качестве Луны.

— Моя почему-то приняла, — вмешался Модест. — Да и ты, точнее твоя стая. Сколько они без Луны? Скоро четвертое десятилетие? А могли бы уже больше десяти лет быть с Луной. Я вообще вас не понимаю, как можно отказаться от истинной?

Когда Французский и Турецкие альфы затихли, Аня выпуталась из рук отца и подошла ко мне.

— Тогда объясни мне, почему твой волк был готов оставить на мне парную метку в ту ночь? У меня следы от укуса сходили больше двух недель. Почему утром я проснулась под боком белого волка, а не человека? Почему он признает меня, а ты нет? — я не знал, что ей ответить. — Не можешь ответить? Хорошо, я отвечу сама. Он захотел побыть рядом со мной. Так что не смей мне указывать, что делать, пока в себе не разобрался, волчара блохастая. Думаешь, все можешь? А ничего ты не можешь, кроме как трусливо прятать голову в песок, когда уже поздно. Ты сам принял решение быть в ту ночь со мной. Я не заставляла тебя. Это были не мои слова, что у нас будет лишь одна ночь. Ладно, я дура, поддалась порыву, странному желанию. Но ты! Как ты мог так поступить, зная, что я твоя пара? И как ты вообще смог меня отпустить? Что тогда ваши слова об истинных? Так, пустой звук! Пыль, ветер, ничего не значат.

Она уже кричала изо всех сил, и предательская слеза покатилась по щеке. Я сам себя захотел раскатать по полу, но вынужден отказаться. Волк, не усложняй задачу. Прошу тебя. Ты сам все прекрасно знаешь. Дай мне отказаться от нее.

— Я не знал, что ты моя пара, на тот момент. На нас напали в тот день, — отвечал со всей присущей холодностью, словно отчитываясь перед всеми об отшельниках. — Я вообще ничего не чувствовал. Ни одного запаха. Я впервые провел ночь с человеческой девушкой, потому что волку захотелось именно тебя. Ни он, ни я так и не поняли почему, пока утром после тебя не остался шлейф вишневого сада. Я с ума сходил от твоего запаха, отрицать это не собираюсь, но ты мне не нравишься. Животная страсть еще не гарант великой любви. Не все истинные уживаются в человеческой ипостаси. У меня хватило сил отказаться от тебя, чтобы не усложнять нам жизнь, чему я безумно рад. Больше скажу, я жалею о той ночи. Лучше бы ее и не было.

Эти слова были последней каплей. Ее ладошка очень больно обожгла мою щеку, а из глаз любимой градом лились слезы.

— Не смей приближаться ни ко мне, ни к детям. Мы останемся в стае моего отца. И клянусь Луной, если ты посмеешь как-то навредить стае или украсть малышей, я накручу твой хвост так, волчара плешивая, что ты пожалеешь, что родился на этот свет. Жалеешь о той ночи? Я не нужна? Тогда не смей говорить, что хочешь их забрать, — и накрыла живот ладошками. — Я ненавижу тебя, — последнюю фразу она прокричала громче положенного и в меня ударила волна альфа-силы.

Пока мы все поражались тому, что мои сыновья решили так защитить свою мать от меня, направляя свою силу через нее, я не сразу заметил, что ее глаза начали закатываться и она упала в обморок.

— Нет, нет, Анечка, Анюта, — я опустился на пол с ней на руках и гладил стремительно холодеющие щеки. Она вся стала холодной.

— Отойди от нее. Вон! — кричал Александр.