Извините, что мне не жаль

Софи Ренальд, 2019

Дебютный роман Софи Ренальд на российском рынке. История девушки, которая не побоялась выйти из зоны комфорта и нашла свою любовь. История про хороших и плохих девочек стара, как мир. Вопрос, что каждая из нас выбирает для себя. Шарлотта чувствует себя очень одинокой. Ее лучшие друзья решили пожениться и съезжают в свое семейное гнездышко за городом. Девушка увязла в работе, уже не видит смысла ходить на дурацкие однотипные свидания, а по вечерам коротает время за сериалами в обнимку с мороженым. В один из таких вечеров она находит в интернете подкаст «Извините, что мне не жаль», где призывают женщин выйти из зоны комфорта и разбудить в себе плохую девчонку. Старая Шарлотта всегда была хорошей девочкой, но новая Шарлотта заказывает еще одну маргариту и готова отправиться навстречу приключениям. «Я смеялась, плакала и опять смеялась». – CannonballRead.com «Идеальная книга для любителей британских романтических драмкомедий». – Library Journal «”Извините, что мне не жаль” – это увлекательные американские горки, состоящие из драмы, тревоги, насущных проблем и сюрпризов». – HarlequinJunkie.com

Глава 3

Бурлящим утром понедельника я стояла в забитом вагоне метро. Упершись головой в подмышку стоящего рядом мужчины (парень-вонючка, это не ты, случайно?), я думала о том, что вообще никого никогда не полюблю: ни эту жизнерадостную ведущую «Извините, что мне не жаль», ни мир вообще, и уж тем более скучную себя со своей нудной рутиной.

После приезда Тэнси я несколько часов пролежала без сна, слушая приглушенный стук и грохот. Хоть она и пыталась тихо разложить свои вещи, но, как и любому пьяному человеку, ей это, конечно же, не удавалось. Она громко ходила на цыпочках и то и дело шептала «о, черт». И даже когда она затихла, я еще какое-то время не могла заснуть, боясь, как бы ее не стошнило. Но этого не произошло. В доме стояла тишина и витал только слабый цветочный запах, наверное, от цветов, которые она принесла, или от самой Тэнси как напоминание о ее присутствии.

Раздраженная и с красными глазами, я была явно не готова к началу загруженной рабочей недели. Я вышла из поезда и поднялась наверх, как всегда думая, почему владельцы хедж-фонда решили открыть свои офисы именно в Мейфэйре, где приходится пробиваться через толпы туристов, которые, судя по всему, впервые катаются на метро. Другое дело Сити, где пассажиры, словно роботы с пустыми глазами, плавно ходят по туннелям, как на дистанционном управлении.

Но как только я переступила порог здания, где работаю, и вошла в вестибюль со встроенными в стены аквариумами, мне сразу стало лучше. Знаю, это грустно, но я люблю свою работу. Конечно, иногда жалуюсь и ною по этому поводу, но все же меня до сих пор не покидает то волнение и восхищение, которое я испытала, впервые придя сюда на собеседование.

Помню, как сидела в конференц-зале напротив Марго, заместителя директора, в мягком кожаном кресле цвета капучино, а между нами — огромная гладкая поверхность белого стола, и как подумала — хочу все это. Я смотрела на ее прекрасное шерстяное платье цвета ржавчины, строгое, но женственное, — и представляла, как однажды буду так же одета и так же уверена в своем авторитете. Представляла, как буду проводить собеседование с кем-нибудь вроде меня, а у нее не будет ни малейшего представления о том, что я выросла в муниципальном доме и получала бесплатные школьные обеды. Я волновалась и жутко нервничала, но при этом чувствовала себя здесь своей — или по меньшей мере хотела ею быть.

Помню слова Марго: «Не думай, что эта работа — сплошной глянец, Шарлотта. Потому что это не так. Это младшая должность. Тебе придется сидеть на встречах с клиентами, готовить презентации и, когда нужно, помогать Пирсу, нашему начальнику отдела продаж, с рекламой. И если вдруг некому сделать кофе для совещания — его делаешь ты. Если команда из отдела продаж сидит до двух часов ночи с расчетами для презентации, а тебе нужно сделать слайды в PowerPoint, ты ждешь, пока они не закончат. И если вдруг кому-то надо забрать вещи из химчистки… Ну, ты меня поняла».

Я поняла. И, к моему удивлению, меня взяли на работу с зарплатой, которая казалась мне головокружительной, пока я не поняла, как тяжело она мне будет даваться.

В это самое утро понедельника, выйдя из лифта прямиком в офис «Колтон Кэпитал», я услышала крик Колина. На работе я почти никогда с ним не сталкивалась, слава богу, но все же он был моим боссом — и вообще нашим общим боссом, потому что вся фирма принадлежала ему. И кричал он довольно часто. Но вот таким криком с утра пораньше он задал тон всей неделе — и не самый позитивный.

По дороге к своему столу я мельком взглянула на конференц-зал, который своими стеклянными стенами напоминал аквариум. Там Колин обычно давал кому-то взбучку. Если только речь шла не об увольнении. В таком случае тебя приглашали в одну из приватных комнат для переговоров в сопровождении начальников отдела кадров и юридического отдела. Затем под охраной выводили из здания, а потом еще нужно было отправить сюда кого-нибудь за коробкой с вещами.

Поэтому я знала, что кто бы ни взбесил начальника сегодня утром, все не так плохо. Я не понимала всех слов Колина, только «тупой, дремучий придурок» и «хотел угробить всю фирму» — но это его обычный лексикон. А вот что меня действительно удивило, так это его жертва.

Колин ходил туда-сюда, как всегда, когда кого-то отчитывал, прямо подпрыгивая на пятках. Все его низенькое коренастое тело буквально тряслось от гнева, скулы дрожали: он выглядел прямо как какая-то разъяренная лягушка. Даже смешно, при условии, что предмет всего этого гнева — не вы.

Человек, кому вся эта тирада была адресована, напротив, был абсолютно спокоен. Он стоял спиной к стеклянной стене, не позволяя никому увидеть свое лицо и этим сохраняя свое достоинство. Но я бы узнала эту спину где угодно. Больше никто не отличался таким высоким ростом и крепкими, широкими плечами, облаченными в безупречный итальянский костюм, а также стильно уложенными, блестящими темными волосами.

Несколько месяцев назад Ренцо переманили из конкурирующего фонда, и до сегодняшнего дня он был «голубоглазым парнем» ^[7] «Колтон Кэпитал». Ему поручили вести портфель акций стоимостью пятьсот миллионов фунтов — серьезная сумма для новичка, при этом еще устойчиво, а зачастую и поразительно возрастающая. Иногда я позволяла себе с легкой завистью думать о размере его вознаграждения и представлять, на что я бы его потратила. Внесла бы первый взнос за квартиру — хотя зачем, я смогла бы сразу ее купить. Еще хватило бы на то, чтобы закупиться обувью на несколько лет, поехать в роскошный отпуск и машину купить при желании. Свозила бы бабушку на Багамы, хотя, по-моему, она предпочла бы Блэкпул.

А иногда я позволяла себе на пару минут помечтать и о самом Ренцо. О том, как бы эти широкие, крепкие плечи выглядели без строгого скрывающего их костюма. О том, действительно ли его волосы такие шелковистые, какими они выглядят. И будет ли он в постели таким же агрессивным и опытным, как на работе.

Но как только мои мысли уносились в этом направлении, я тут же себя одергивала. Я знала, чем это могло закончиться, и видела это на примере Лариссы, которая допустила ошибку и переспала с одним из портфельных менеджеров. Он больше с ней не разговаривал, в отличие от ее коллег. На самом деле они делали ставки на то, с кем из них она переспит в следующий раз. В итоге Ларисса не выдержала и уволилась. Я знала, что ничего хорошего из мечтаний о Ренцо не выйдет, да и не только о нем, а вообще о любом из этих яростно амбициозных и накачанных мужчин в костюмах, которые самодовольно прохаживались по «Колтон Кэпитал», соревнуясь и бравируя своей маскулинностью и успешностью так же нахально, как своими дорогущими кожаными ботинками. Мужчины, с которыми я работала, были для меня строго под запретом.

Однако и Ренцо, и остальным приходилось дорого платить за свой огромный доход. И дело даже не в жестком графике и мысли о том, что рано или поздно их тоже вызовут в «аквариум» и отчитают, а в постоянном напряжении от осознания того, что каждый день они весьма успешно спекулируют миллионами фунтов, но рано или поздно все равно проиграют. Даже с безукоризненными количественными данными от научного аналитика и полной уверенностью том, что ты знаешь рынки, с которыми работаешь, вдоль и поперек, ты рискуешь ничуть не меньше, чем поставив все свои сбережения пятьдесят к одному на коня-аутсайдера в «Гранд-Нэшнл» просто потому, что у него прелестные висячие ушки и тебе его жалко. Я это знала, да и они тоже. Отсюда и вытекали все их шуточки и хвастовство, эта безжалостная брутальность, из-за которой по дороге к своему месту я чувствовала себя в окружении чистого тестостерона.

Я поставила сумку и включила компьютер. Мне жутко хотелось кофе, но по пути на кухню пришлось бы снова пройти «аквариум». Вместо этого я решила заняться презентацией для Пирса, которую нужно было закончить до сегодняшнего вечера. Предстояло много работы, и мысленно я уже готовилась к ланчу за компьютером и позднему уходу.

Когда я открыла файл в PowerPoint, стеклянная дверь распахнулась и появились Ренцо и Колин. Лицо Колина было потным и пунцовым, на лбу вздулась вена. Я всегда боялась, что однажды на очередной взбучке он перегнет палку и просто рухнет замертво. А Ренцо, наоборот, вышел с каменным выражением лица — как будто они с Колином погоду обсуждали или там крикет. Когда он проходил мимо меня, я старалась учтиво смотреть в сторону, но он все равно поймал мой взгляд и будто бы даже подмигнул — отчего я, конечно же, сразу покраснела.

До ланча я успела подредактировать свои круговые диаграммы и исправить самые зашкаливающие примеры из эксцентричного лексикона Пирса. И когда я думала, воспользоваться ли «поиском по тексту» и заменить все «покамест» на «в то время как», я почувствовала, что рядом кто-то стоит.

Я подняла глаза и увидела не просто кого-то, а сразу двух человек: Брайони, одну из трех старших помощников Колина, и Ксандера, очередного новенького, я не знала, чем именно он занимается.

— Привет, — сказала я, — что такое?

— Я хотела попросить твоей помощи, — сказала Брайони.

— Упс, — сказал Ксандер, — я тоже. Но я вижу, что ты занята, так что…

Я посмотрела на свой экран, потом на эту парочку, мысленно прощаясь с ланчем и походом в фитнес-клуб по дороге домой.

— Слушаю, — сказала я, — кто был первым?

— Ты, — сказала Брайони Ксандеру.

— Нет-нет, — ответил он, — после тебя. Я настаиваю.

— Ладно, — сказала Брайони, — спасибо. Шарлотта, тут просто Светлана звонила. Она с ума сходит из-за вечеринки в честь дня рождения Люсинды и попросила меня встретиться с ней и все это обсудить. Все остальные очень заняты: Крейгу пришлось в последнюю минуту искать место для проведения той вечеринки, а Элис организует поездку в Силверстоун.

— А что мне нужно сделать? — перебила я.

— Сделай, пожалуйста, заказ в «Окадо», — ответила Брайони, — я бы подождала до завтра, но у нас почти закончился копченый лосось, а ты их знаешь…

Я знала. Если бы холодильник не ломился от высококачественного белка, они бы забастовку устроили. Это было почти так же ужасно, как если бы у нас заканчивался кофе (любимый всеми «Эл Сальвадориан» специальной обжарки, вместо которого пришлось бы пить «Нескафе», как нормальным людям). Я также знала, что на оформление этого заказа в «Окадо» уйдет большая часть дня и моего терпения, но выхода не было. Хотя бы не придется устраивать вечеринку в честь дня рождения пятилетней дочери Колина, считаясь с заоблачными требованиями его жены.

Да и вообще, Светлана прекрасно устроилась. Классическая история «из грязи в князи». Хотя, конечно, не совсем из грязи, все-таки она работала в мужском отделе «Харродс». Однажды, десять лет назад, Колин повез клиентов на ланч в «Галвин эт Уиндоус», и во время еды, или точнее, первого блюда — история богата деталями, — Колин пролил гаспачо на свой галстук Dolce & Gabbana (вот вам уже первая подробность). И чтобы не упасть лицом в грязь на следующей встрече, Колин забежал в ближайший магазин за новым галстуком, увидел Светлану и влюбился с первого взгляда.

На самом деле это очень убедительная история, поскольку, во‐первых, все, кто хоть раз ходил на ланч с Колином, знают, что он не в состоянии доесть ни одно блюдо, не выглядя при этом так, будто только что подрался с тарелкой; а во‐вторых, потому, что Светлана была нокаутирующе красивой — и это факт, с которым никто не поспорит. Двухметрового роста — ну или, во‐всяком случае, мне так казалось, — с острыми, как бритва, скулами, волнистыми черными волосами и фигурой, достичь которой стоило ей немалого труда и поддержание которой требует не меньшего труда хирургов на Харлей-стрит. Кроме того, еще и голос с хрипотцой и русским акцентом, в котором мужчины, по-моему, слышали даже не «Иди в кровать», а «Ну-ка забирайся на кровать и подай мне весло для порки ^[8]. Сейчас же».

Тем не менее правдой — или тем, что все считали правдой, но при других называли враньем, притворяясь, что верят во всю эту историю с галстуком, — было то, что Колин нашел Светлану через какое-то элитное эскорт-агентство с особыми услугами. С этого момента история размывается, да и честно говоря, мне никогда не хотелось услышать всю эту (якобы) правдивую историю целиком. Этот человек — мой босс, и мне меньше всего хотелось представить его перевязанным, как рождественского гуся, и… Хотя иногда мне кажется, что эта сумасшедшая картинка очень помогла бы его подчиненным, окажись они в «аквариуме» с вопящим Колином наедине.

Из своей прошлой карьеры у Светланы осталось — или всегда было — умение запугивать всех, кто имел с ней дело, но при этом с почти магнетическим шармом. Я знаю это, потому что вскоре после того, как начала работать в фонде, Брайони ушла в декрет и я присоединилась к другим помощникам Колина и помогала Светлане организовывать вечеринку-сюрприз в честь его пятидесятилетнего юбилея. Знаю, звучит безумно, но так все и было. Фонд принадлежал Колину, но Светлана и к тому же их четверо детей (а также трое детей Колина от прошлого брака и двое от позапрошлого) могли рассчитывать на его подчиненных и свободно ими распоряжаться. Конечно, мы знали и заранее согласились на то, что организуем эту вечеринку в тайне от Колина, но в итоге нам пришлось заниматься всем этим одновременно с ежедневным объемом работы.

Это было жестко. По сравнению с этим хаос и «статья 50», когда объявили дату выхода Великобритании из Евросоюза и никто не знал, что теперь ждать от биржи, а я работала с ночи до утра, заказывала надувные матрасы, чтобы нам было где спать, и бесконечные сашими из «Нобу», было просто уик-эндом с походом на педикюр.

Поэтому я ответила Брайони:

— Конечно, без проблем, предоставь это мне. Скажи, если понадобится помощь с вечеринкой. — Мы посмотрели друг на друга с сочувствием, и она поспешила прочь. И тогда я посмотрела на Ксандера: — Чем могу помочь?

Как я уже и сказала, в чем состояла работа Ксандера, я не знала. Он был экономистом и работал во Всемирном банке, пока Колин не выманил его обещаниями более заманчивых задач и гораздо более заманчивых денег в обмен на его опыт работы с развивающимися рынками. Он объездил весь мир — работал в Южной Америке, Азии, на Среднем Востоке и совсем недавно — в Вашингтоне (я все это знаю, потому что несколько недель назад Пирс скинул мне его резюме со словами: «Вот, добавь все это на сайт, ладно, дорогуша?»).

Через пару дней после того, как его резюме оказалось у меня на столе, Ксандер появился в «Колтон Кэпитал» собственной персоной, и с того времени бегает туда-сюда со своим ноутбуком — сегодня он с аналитиками, завтра с количественными аналитиками или трейдерами — и повсюду сеет за собой хаос. Если вдруг сработала пожарная сигнализация, это точно значит, что Ксандер забыл свой тост на кухне (он вегетарианец и сторонится высококачественного белка). Когда он мне об этом сказал, я тут же предложила организовать регулярную поставку дорогого и вонючего сыра «Пакстон энд Уитфилд». Но он отказался, сказав, что во время ланча лучше погуляет по Лондону, потому что раньше никогда здесь не жил. Я взглянула на него, как бы подразумевая «ты что, правда надеешься, что успеешь выйти куда-то на ланч?» Но в ответ он просто улыбнулся и пошел заварить себе чашку чая. Правда, по пути налетел на стол Павла, почти смахнув банку «Ред Булла», и даже не заметил убийственного взгляда нового коллеги.

— Я опять потерял свой пропуск, — виновато сказал Ксандер, — наверное, оставил где-то в метро. Уверен, что утром, выходя из квартиры, взял его с собой. Купил круассан в «Прэт»; наверное, там его и оставил. К счастью, Ренцо пришел сюда одновременно со мной, иначе я стоял бы у двери, как дурак.

Мысленно я напомнила себе предложить Марго, моей начальнице, когда мы переедем в новый офис на два этажа выше, в котором сейчас проходит дорогой ремонт, попробовать заменить карточную систему на пароли. Хотя я знаю, что даже тогда Ксандер, несмотря на то, что у него мозг размером с планету, забудет пароль. К тому же он будет меняться каждую пару дней, чтобы не нарушить систему безопасности. Может, лучше предложить биометрику? Отпечатки пальцев даже Ксандер не забудет.

— Хорошо, сделаю тебе новый, — сказала я, — это какой, уже четвертый за два месяца? Ты в ударе.

— Прости, Шарлотта.

Я улыбнулась.

— Да ничего. Только придется заплатить.

Ксандер поднял брови. Я заметила, что у него красивые глаза за очками. Раньше я не особо обращала внимание на его внешность. В своем поношенном твидовом пиджаке он терялся на фоне своих коллег с их стильными костюмами и дорогущими стрижками.

— А что случилось, почему Ренцо и Колин были в аквариуме? — понизила я голос.

Я заметила еще кое-что в Ксандере. Несмотря на то, что он начал работать в «Колтон Кэпитал» совсем недавно, он словно держит руку на пульсе всех событий. Ему все рассказывают. Только недавно я видела, как они с Брайони говорили на кухне о ее дочке, которой всего лишь годик и которая все время будит ее в три часа ночи — и как Брайони от этого устает. Я вошла на ее словах: «Хоть бы она оставила мою грудь в покое и дала мне выспаться». А Брайони вообще никогда не говорила в офисе о своем материнстве, считая, что такое на рабочем месте не обсуждают.

Я подумала, что уж Ксандер-то точно будет знать, в чем Ренцо прокололся, что бы это ни было.

— Ах да, Ренцо свозил клиента в «Газлайт», — ответил он.

Настала моя очередь поднять брови, ну или хотя бы попытаться, не уверена, что у меня получилось.

— И?

Не то чтобы я это поддерживала, но развлекать клиентов в стрип-клубах — или «Клубах джентльменов», как говорилось на их сайтах, когда я бронировала вип-комнаты для Пирса, — было самым обыкновенным делом для «Колтон Кэпитал» (хотя не вижу ничего «джентльменского» в том, чтобы платить за то, чтобы уткнуться в накачанную силиконом грудь какой-то стриптизерши).

— Новые правила, — сказал Ксандер, — судя по всему, управляющая портфелем, которая недавно уволилась, кажется, ее звали Ларисса, подала в суд и обвинила компанию в дискриминации по половому признаку. Тогда всем сказали завязать с подобными развлечениями. Ну а Ренцо, видимо, не врубился.

Так вот почему Ренцо подмигнул мне по пути из «аквариума», этим он как бы говорил: «Смотри, какой я плохой мальчик — нарушаю правила ради голых женщин, извивающихся на шесте за деньги. И он даже уволить меня не может, потому что я так крут на работе». Хотя это совсем не объясняет того, как Колин собирается преподать свои отношения со Светланой в новом «белом и пушистом» свете.

— Ясно, — сказала я, — интересно. Запомню.

На секунду он замолчал, а потом сказал:

— По-моему, это правильно, если хочешь знать мое мнение. О таком сейчас почти ни на какой работе и не думают. Это как привет из восьмидесятых, когда такие развлечения для клиентов были в моде. Но, судя по всему, здесь так не считают.

Мне хотелось дипломатично пожать плечами и промолчать, но я не смогла.

— Согласна.

Затем я вручила Ксандеру его новую пластиковую карточку и отправила сообщение на общую почту о том, что принимаю заказы для «Окадо» до четырех. Мысленно я уже готовилась к тому, что почта взорвется от заказов освежителей воздуха «Фибриз», лангустов, геля для бритья и водки «Грей Гуз».

Примечания

7

Человек, который заслужил особое к себе расположение за свои заслуги (сленг).

8

БДСМ-аксессуар.