Когда Мой Мир узнает об Этом. Письмо третье

Спартак Масленников (2023)

Жизнь… Это и есть самое мистическое слово, которое дает нам возможность искать ответы на вопросы, которые само же и зарождает. Наш нынешний мир на данный момент находится в затруднительном положении, но в скором времени все измениться в лучшую сторону, и тогда мы сможем ответить на многие вопросы, которые сами себе боялись когда-то задать. Это «наш» маленький вклад в общее будущее. Уверен, мои мысли будут восприняты правильно и ваше время за прочтением не будет потрачено впустую.Пользуйтесь и размышляйте…

Суббота 3 апреля 2038 года

Жизнь иногда очень непредсказуема, а иногда даже на столько, что кажется из-за одной непредсказуемости меняется вся жизнь.

Погружаясь в сферу деятельности, я знакомился с новым коллективом, который как мне показалось приняли меня с добром. На самом же деле, я понял чуть позже, что в том отделе, в котором я работал добром никогда и не пахло.

Первое время я занимался больше писаниной и выездом, на места преступлений со своим наставником, который вводил меня в курс дела, объясняя при этом, что, да как. По больше части я был у него в качестве водителя.

Мы катались по городу заезжая в разные «точки», которые он мне называл, он ходил всегда один, беря с собой только папку с документами.

Возвращаясь, он, не объясняя ничего о происходящем просто называл мне следующую точку, ну или мы возвращались в отдел если все места были посещены.

Через полгода, моей «работы водителем», когда у него появились ко мне более доверительное отношение он, садясь в машину, уже не церемонясь доставал деньги из папки и перекладывал к себе в карман.

Я всегда смотрел на него с недоумением, хотя совершенно четко понимал откуда и почему у него появляются эти деньги. Однажды он прервал мой осуждающий взгляд.

— Не нужно так на меня смотреть, Тем. — с улыбкой пересчитывая купюры в руках, не поворачивая на меня головы произнес он. — Придет время, и ты прекрасно поймешь, что жизнь такова, что, если не зарабатываешь ты, значит, там, где ты не понял, обязательно появиться тот, кто поймет, как можно разбогатеть. А раз уж мы боремся с теми, кто может причинить этим мирным людям вред, значит я могу помочь им обойти неприятности…

Поверь если я не буду этого делать, этим буду заниматься такие же как я и ты, люди.

— Это твое дело, я туда не лезу… — не реагируя на его провокации сказал я.

— Но ты знаешь об этом, и не кому не говоришь, значит ты мой подельник. — все так же улыбаясь проговорил он.

Эти слова током пробежали через меня. В этот момент у меня была одна мысль, выйти, и хлопнув дверью, дойдя пешком до отдела написать там заявление о переводе, и уйти от своего напарника.

Конечно, я никому об этом не говорил, и не собирался, но мое внутреннее завышенное состояние справедливости не давало мне смириться с этим.

— Это ты сейчас такой справедливый, Артем, и тебе кажется, что это правильно. Весь наш отдел работает по такому принципу. Ты просто сейчас видимо не особо понимаешь о том, что большинство наших дел, например, раскрывается не потому, что я сел и догадался как вел себя преступник и какие у него были мотивы. Большинство дел раскрываться по той причине, что кто-то в страхе очень много говорит или пишет. И как правило этот «кто-то», совсем не простые люди, пойманные с улицы, которые слышат от меня о преступлении впервые. Как правило это люди с той стороны закона, которые знают того, кто это сделал и его мотивы. А наша задача заключается в том, чтобы правильно надавить туда, где я могу это сделать.

Поэтому, Тема, ты лучше посмотри на это все с более правильной стороны, если хочешь быть хорошим следователем.

Мое настроение уже изменилось. Я не хотел ему ничего отвечать.

— Куда дальше? — пытаясь не поддаваться своим эмоциям спросил я.

— Ну вот и хорошо. — поняв мое смирение проговорил довольный «наставник». — Поехали лучше заедем еще в одно кафе, заодно перекусим и немного поговорим, мне кажется тебе есть что мне сказать, а мне есть что рассказать тебе о нашей работе.

Пока мы сидели и разговаривали о том, как «сурова» наша служба, я для себя понял только одно.

Мне нужно продвинуться по карьерной лестнице, чтобы изменить всю структуру работы, в этом отделе.

Потому что рано или поздно на этот отдел найдется свой доносчик, и я поеду на долгие годы со всеми вместе, потому при проверке отдела, следователи будут куда серьезнее.

Несмотря на проделки моего «наставника», я продолжал работать, каждый день думая о своей миссии, но как я уже написал в начале сегодняшнего заполнения дневника, жизнь иногда вносит свои изменения в простроенные планы.

В один из таких дней мой коллега, зайдя в кабинет и подойдя к сейфу открыл его и начал шустро вытаскивать все документы на стол.

— Артем, иди-ка сюда, помоги… Всё, кроме фотографий из этой кучи, вон в ту коробку — сказал он, указывая мне пальцем в угол кабинета. — у нас возможно скоро будут гости.

Как бы я этого не желал долгое время, чтобы наконец все вскрылось, я спешно подошел к нему и начла отделять фотографии от папок с делами.

— Что это? — продолжая свою работу стоя рядом с ним поинтересовался я.

— Ты как маленький. Дела, которые не были раскрыты и люди, которым я помогаю избежать наказания, но они у меня на карандаше.

Я был очень спокойным по жизни человеком, но его рассказы с каждым разом становились для меня все противнее и противнее.

Он позорил профессию, к которой я стремился и шел столько времени, желая помочь всем нуждающимся, и тут из-за того, что именно он мой «наставник» я рано или поздно могу лишиться не только мечты, но и свободы. На этих мыслях в его руках проскользнул знакомый мне человек.

— Можно посмотреть? — с непониманием произнес я.

Мне сейчас вспоминается этот момент, как семнадцать лет назад, когда я стоял с ним в том кабинете.

— Кого? — посмотрев на меня спросил он. — Эту? — он протянул мне фото и начал дальше рыться в документах.

— Красивая, да? — буркнул он. — Хочешь подарю? Найдешь, потом будешь пользоваться в случае чего. — смотря на меня с похотливой улыбкой проговорил он.

Я был в исступлении. Сторонние звуки и мысли пропали, я видел только его и девушку с этой фотографии. Мои мысли начало будоражить.

— Как-то было у меня с ней. Пропала потом куда-то… — это все что я услышал последнее.

Я опомнился только от усталости и увидел, как по полу в разные стороны расползается лужица крови.

В руках у меня была лишь ножка от деревянного стула. Все остальные части были почти в щепки разбросана по кабинету. Я вытер руки об кофту лежащего уже бездыханного человека, взял фотографию, и вложив ее во внутренний карман своей куртки, собрав ее досье, из этой картотеки, оставив его на столе.

Я сходил в туалет, умыл лицо и руки, благо мне никто не встретился в коридоре. Вернувшись в кабинет, чтобы забрать папку с важным для меня делом, я отправился домой.

По пути полностью осознав, что я сделал, мои руки затряслись. Несмотря на это, я зашел в магазин и купил железное ведро, в котором на балконе придя домой сжёг весь материал про Надежду.

Уже через пару часов, в мою съемную квартиру постучали сотрудники, которые пришли ко мне с обыском.

Весь пепел из ведра был уже давным-давно смыт в унитаз, а ведро отмыто и аккуратно стояла на балконе, а больше меня ничего не волновало, потому что в остальном я был чист.

Вся моя жизнь перевернулась и изменилась в этот миг, но я знал, что та темноволосая девочка с кудрявыми волосами и ярко-зелеными глазами, которая была на фото, больше никогда не увидит того, кто помешал ей жить спокойно.

На допросе я рассказал следователю, что мой коллега брал взятки, и я решил задержать его, но он оказал сопротивление.

В драке я потерял рассудок и по неосторожности, не контролируя свой гнев, нанес ему тяжкие телесные повреждения не совместимые с жизнью.

— Почему вы никому не сообщили о его правонарушении?

— Я не раз разговаривал с ним об этом и хотел его образумить, надеясь, что у меня получиться.

— Это было не однократно?

Я понимал, что начинаю закапывать себя. Поэтому мне пришлось врать.

— Дважды, этот раз был третьим.

— Почему после совершенного, вы так спокойно пошли домой как будто ничего не произошло?

— Я не ожидал и не понимал, что сделал, я же говорю вам.

— Теперь вы признаете, что убили своего коллегу?

— Признаю…

— Ну тогда у нас остались только формальности. Нужно будет подписать бумаги.

— Я этого не отрицаю, а дальше решайте сами и делайте, как хотите.

— Артем, могу я у вас поинтересоваться? Только честно.

— А я с вами не честен? — начал я с ответного вопроса. — Вы же следователь, зачем вы задаете мне такие глупые вопросы?

— Какова истинная причина вашего разногласия с ним?

— Я вам ее назвал.

— Жаль, что у нас получился не честный разговор…

— С чего вы это решили?

— Вы знаете Артем, я уже не первый год общаюсь с людьми, которые совершают разные деяния. Изучив ваши характеристики, я узнал, что у вас нет ни одного привода в полицию и нарушения до сегодняшнего дня.

Неужели такой человек как вы, не оценивает ситуацию и не контролирует себя, когда кто-то оказывает ему сопротивление?

Человек, который берет стул и почти в щепки ломает его об голову своему коллеге, когда тот всего лишь не послушал его и продолжил заниматься коррупцией? Я думаю, что тут нечто иное.

Мне кажется, что вы не на столько справедливы, чтобы так переживать за других людей. Может быть, все из-за финансовых разногласий?

— Вы хотите сказать, что я занимался с ним этим, и был в доли?

— Боже упаси, Артем. Я ничего не хочу сказать. Я всего лишь предполагаю, поэтому и задаю вам вопросы. — смотря мне в глаза проговаривал он, четко каждое слово, пытаясь заглянуть куда-то глубже или пытаясь прочитать мои эмоции. — Видите ли в чем дело, Артем, — он встал из-за стола и подошел к окну. — В протоколе указано, что когда еще одна ваша сотрудница зашла в кабинет, сейф был открыт, а на тех видео с камер наружного наблюдения которые я видел, мне показалось что вы несете что-то под курткой.

Я знал, что сложно будет что-то доказать. У него, может быть, куча версий и пускай думает, что это деньги если ему так будет проще. Признавать я не собирался больше ничего.

— Вам показалось… Господин следователь. — не желая разговаривать дальше проговорил я.

— Значит не сегодня. — он улыбнулся, и позвал конвоиров.

В своих грязных кругах «потерпевший» был довольно известен. Поэтому дело получило большую огласку.

Меня хотели посадить побыстрей, но в деле появились настоящие потерпевшие, которые встали на мою сторону, и подтвердили правоту моих слов, касаемо коррупции, к который я к разочарованию следователя по этому делу не имел никакого отношения, но больше там фигурировала слово «вымогательство».

Мне дали двенадцать лет.

Это был самый минимальный срок, по законодательству который мне могли бы дать, за убийство сотрудника. В любом случае, когда я услышал эту цифру мой мозг воспринял эти слова как бесконечность.

Я надеялся, что в связи с появлением новых обстоятельств дела, мой срок будет как минимум на пару лет меньше.

Тот момент что я был в состоянии аффекта, тоже не как не повлиял на оглашения приговора. Такое ощущение что никому и дела не было до справедливости.

Да и что я ожидал?

Какой бы там не был плохой человек, я был тем, кто сам переступил черту.

Вот так… Как от любви до ненависти, я сделал этот шаг и признал свою вину, но несмотря на это, нисколько не раскаивался. Внутри я винил себя только за то, что оставил его жену и ребенка, без мужа и отца. И мне очень было жалко моих родных, которые буду ждать своего сына целых двенадцать долгих лет.