Координаты жизни

Станислав Пахотин

В этом сборнике (третьем по счёту) – 110 моих подсказок для поиска заветных координат жизни. Точек в пространстве и времени. Своей любви, дома, городов, людей, мгновений и состояний счастья. Если они вам откликнутся, помогут хотя бы на секунду понять чуть больше про себя, а поиск дороги к самым важным сокровищам окажется легче – буду только рад.У этого сборника – особый путь. Начинал составляться он в калининградском одиночестве, а появился на свет, прежде всего, благодаря моей супруге Марине.

Winter

….RV297

Вот это поворот

Вот это поворот

Поднять ворот в ответ

на самый простой вопрос:

«Кто ты?»

Вот это защита

Из трёх жизней и миллионов «не» и «нет».

Мастер хрупкой надёжности,

По последнему льду растерявшийся пешеход.

Вот это удача.

Наконец-то на бесснежную землю упасть.

Странный, но единственно честный способ

Влюбиться в себя и бесстыже нежное небо.

Вот это задача.

Утром проснуться для ровной дороги

И пауз за белым окном.

Одиночества тёплый кусок,

Согревающий лучше солнца,

Окрыляющий лучше полёта на летний рейс.

Вот это встреча с собой,

Спустя бесконечность людей и лет.

Радость от обжигающе близкого кофе

И прикосновения знакомых снов и черт.

Так бывает, когда включаешь в комнате свет.

Когда долго, очень долго ищешь

То, чего в ней никогда не было.

И начинаешь верить в простоту перемен.

В превосходное чувство юмора Бога,

И что всегда знал тот самый ответ.

В последний момент

В последний момент черновики сжигаешь,

Снимаешь дождевик

И уходишь вздохнуть ночь.

В последний момент

Не останавливает предложение помочь,

Обещание руки и

Надежда навсегда согреться.

В последний момент побеждает страх

Близкого и обычного счастья.

От усталости обо всём забываешь

И просишь оставить светлой память.

В последний момент

Открываешь глаза, слушаешь доктора

И друзей, рвешь завещание.

Выбираешь первую цель —

Милосердие к себе…

И где-то в районе Порту

Влюбиться

В синий цвет,

Шумный рассвет

И соль на губах

От приглашения к земному теплу и причастию.

В последний момент

Нажимаешь на паузу жизнь,

Чтобы снова с ней повстречаться.

С Тем, что причина всему

И того прикосновения запястье.

(14 января)

Каждому берегу

Каждому берегу свои расстояния и встречи.

Одни, чтобы научится любить,

Другие — пороги ценить

И простоту человеческой речи.

Разлука с иными — мост

Над бездной огня отчаяния.

С другими общий трёп и трепет —

Защита от влюбленности и духоты, —

Чувство голода по поиску правды.

Причал у тебя.

Бывает ли что-то опасней?

К нему из последних сил не прибиться —

Страшнее себя предать

И с последним судом поторопиться.

Приют у тебя —

Бывало ли что-то желанней?

Но треск льда раздается

По трещинам дома и сердца.

И руки ищут ключи,

А не спички.

Снося всё на своём пути благодарно и честно.

Сколько ещё времени,

Расстояний и встреч необходимо, чтобы понять?

Дом — это там, где всегда ждут.

В пустоту — всегда зовут,

С достоинством оставляя на дне

Принимать корвалол и ошибки.

Выбирать между ними легко,

Безнадежно и дико.

Если сохранился в тебе человек,

Остаёшься на берегу ближних.

Если нет —

Дальше летишь в бездну,

Якорь на шею наматывая красиво.

(16 января)

Свидание с городом

Пригласи меня на свидание с городом.

Своим, мимолетным, живым.

С его запинками, знаками и междометиями,

С его щербатой, кирпично-небесной судьбой.

Забытой посередине столетия.

Однажды проснувшейся…

Для прогулок двоих.

Пригласи меня на свидание с городом,

С дождливым американо

С десертом и закатом ручным.

Притворюсь, что ничего ни о тебе, ни о нём не знаю.

И поверю, заглядевшись в ваши глаза,

Что так может быть.

Пригласи меня на свидание…

Со сквером Шопена, улицей Шиллера и тенью весны.

Расскажи их истории,

И я поверю, прикоснувшись к их теплу и уюту,

Что и так может быть.

Если что-то упустишь,

Так и оставим островами молчания

На карте твоей биографии.

Может быть сверимся координатами?

Но похоже, что этот вечер — подходящее время

Город бывших покинуть.

Оставив архивам

Снимки открытий и прекрасных руин.

Всё будет по правде,

Без громких последствий,

Бреда неразрешимых драм

И взглядов по ту сторону поседевших рам.

Всего лишь первое свидание с городом,

Твоим и когда-то моим.

Страница дневника наблюдений

Над морозным дыханием.

Чистовик сочинений на тему

Мелодий шагов человеческих.

Двое — на перекрестке потерь,

Потерявшие будущее,

За мгновение до встречи

Ушедшие вместе.

Искать и любить.

(19 января)

В присутствии моря

В присутствии моря разговаривать страшно.

Не прощает оно ни фальши, ни суеты.

Всё хочешь о чём-то действительно важном,

А оно лишь смеётся волною

И чаечным трёпом о крохах любви.

В присутствии моря разговаривать нежно.

Лучше разгадывать тайны из соли и глубины.

Ребус простой — потери, паденья, откаты,

И где-то берег в начале, удары весла,

Вдохновения заваленный горизонт.

В присутствии моря дрожат лишь колени

И пальцы немного.

Всё то, что находится дальше —

Стальнее и чётче.

Смены жизни и смерти

Непреложный закон.

У моря молчать непростительно долго.

Бывает и слова достаточно,

Чтобы услышать покой.

Надышавшись по горло

Беспечно бесценной свободой,

Ты почти что стал ближе

К вершинам.

И по камням и сглаженным ранам

Находишь тропинку.

Шаг.

А там и дорога домой.

(19 января. Зеленоградск)

Несёмся по жизни…

Несёмся, как будто хотим саму жизнь переспорить.

Комкая чувства, пальцы в кровь,

В пепел — сЕрдца события.

Бежим, как будто хотим успеть

На собственный бенефис

В пятнадцать.

Тридцать.

Получая подсказки

Потерями, сказками, ссадинами, вопросом:

Что же будет с тобой,

И со мной.

После?

Не дослушиваем, не доходим, не доживаем,

Подчиняясь закону скорости равнодушия

И перемен ради.

Летим за светом,

Порой не замечая,

Что на крыльях сквозняков падаем в трещины веры.

Секретов у замедления нет.

Одни лишь тайны по лицу

От ветра и воды вовремя.

Шёпот, взгляд на шаг,

Улыбка Бога, капля на реснице,

Уколы в шею нежных трав.

Объятия.

Рождённых и продлённых тобою.

Глоток мечты — увидеть победителем маяк

Ссоры неба и моря.

Лекарство от гонки с известным финалом

Всегда в пульсирующем левом кармане.

Но мгновение одно —

Для выбора замереть

В танце с судьбою (на цыпочках)

У последнего края.

Если успеешь нажать на «play».

(21 января)

Она лучше чувствует мелодию слова…

Ксении

Она лучше чувствует мелодию слова

И умеет без землятресений ответить «нет».

Её глаза — это только её созвездия,

Отдающие каждому,

Сколько вместят свободы,

Сколько удержат руки

Вселенной свет.

Ей странно не надо гогота и мишуры.

Пара ботинок, гитара и барабаны.

И ещё пару жизней, чтобы

Доиграться до хрупкости глубины.

Ни больше, ни меньше.

Свой путь.

Среди таких же

С открытым сердцем.

С окном распахнутым,

Встречающих единственно верный звук.

Уже автор песен, маршрутов, суровых практик

Соединения целого,

Шагов мимо неприступных стен.

Все та же, «моя милая девочка»

Для выбранного в проводники на свет.

Хотелось ему, чтобы был тот чуть легче путь,

Как до кровати уснувший полет на руках.

Но Ему и ей решать,

Степень и сложность задач.

Она уже почти научилась в этот диалог

Лишь красоту и улыбку пускать.

Своих людей и мелодию слова,

Что чувствует лучше

И всё также сильней.

(22 января)

Благодарность

Лучшая благодарность лишь для нас преломившие хлеб.

Не скорый ответ.

Продолжение пути.

Бескрайняя за миг благодарность.

Может быть помощь или заботы кров?

Успокойся…

Они промолчат, руками голову обхватив,

И благословят на любовь.

К дорогам, мозолям от поиска мастерства,

К огню, вниманию

И молоку с мёдом.

Они преломляют бездефицитно,

Без обязательной игры в отношения.

Они приходят, готовят плов,

Чинят свет и исчезают

За секунду до принятия решения.

Но всё же хочется сердцу сердце

Отблагодарить.

За астры, пионы и герань на окне

И между кофе и ремонтом пальто

Спасение.

Но они ведь чинят и поливают цветы, так

Возвращая талант.

Ему единственная человеческая благодарность.

Если всё же руки и взгляд ищут повода для «спасибо, если б не ты,

С тобой б у моря сейчас не гуляли!»

Вернись в тот самый день выбора

Между берегом и высотой.

Прими — этот мир, и себя в нём.

И расслышанное под дождем:

«Твоя жизнь — это лучшая мне благодарность».

(22 январь)

Танцующие в темноте

Танцующие в темноте —

Откровенней их не бывает.

Каждый шаг подобен судьбе:

Хочется перелистать,

И здесь же вернуть

Этот боли и нежности крест.

Прощение просить

Даже за бережное наблюдательство.

Их не спугнут штормы обид,

Ни девятибальные волны предательств.

Танцующие в темноте —

Умеют смотреть в глаза

И превращать крик в лёгкость и высоту

При любых обстоятельствах.

С них ничего не возьмёшь.

Разве пару причин для расставания и страсти.

Смейся, не смейся им в спину,

(сумасшедшие, бесполезные, лишние)

Танец в темноте всегда завершается.

Всё, что им нужно — это мелодия крыш в дождь и их «сейчас».

Всё, что за скобками — завтра.

Это их преступление

Против мира и человечества —

Танцевать в темноте свет

И тепло совместного одиночества.

Их бы энергией

Восстанавливать города

После ненасытной серости.

Их хватит за десятерых,

Выиграть любые битвы

И разрушить любые крепости.

Они умеют смотреть страху в глаза

Только выстрелам подставляя объятия.

Танцующие в темноте — в каждой квартире,

Халупе или дворце,

Особенно если пора к Нему собираться.

Движения под дрожащие звуки свечи, ресниц и губ

Особенно хороши и чисты,

Когда такие же рядом —

Сокращающие расстояния.

Танцующие в темноте —

Откровенней их не бывает.

Каждый шаг подобен судьбе:

Хочется перелистать,

И здесь же вернуть.

А иногда — самим найти выключатель

И начать двигаться в такт.

Наугад.

Как уже было когда-то.

(24 января)

Возлюби ближнего, как самого себя…

«Возлюби ближнего, как самого себя…»

Что?

А ещё пойми, как самого себя,

И поверь в него, как в самого себя,

И не обмани, как самого себя.

Что там ещё по списку?

Простить, как самого себя,

Дать воды и свободы, как самому,

И ещё час для мороженого, моря и примерки шляп,

Когда даже самому себе

На счастье пропуск не выдаётся.

Наверное, тому ближнему ещё не стоит мешать

Ошибаться,

Как себе самому и даже чаще.

И много ещё, что стоит делать ему и себе одинаково.

А наоборот — никогда.

Это так книжно просто,

Что невозможно принять

И не проверить. Пойдете?

Иначе как?!

А что если в конце все действительно окажется

Так: ему и тебе —

Одна мера

Одна дорога.

Или усложнять,

Требуя справедливости и суда,

Это по вашей части?

Или всё же «ближнего, как самого себя» отпускать

И замечать начнёте.

Предлагая немного:

На дороге одной —

Не отводить глаз

Друг от друга.

За виной не прятать души «на сдачу»,

Когда больше жизни обнять хочется.

Как самого себя.

Впервые.

Без страха

Потерять свои одиночества.

(25 января)

Нашим ангелам нелегко…

Как же тяжело нашим ангелам,

Что ничего не остаётся после закрытия занавеса.

Не сберегает помощь других поднебесных,

Ни свет в глаза или адреналина укол.

Они смеются или плачут —

Не важно —

Красным,

Стоя на коленях

У постели своих подопечных.

И волком в окно на луну игр

Кто кого: равнодушные — беспечных

Или правильные — идеально честных.

Как же хочется им нас послать,

Облака в дождь запуская,

Нервно и тонко.

Но нет, надевают с крыльями плащ

И торопятся в знакомый подъезд

Молчать, согревать и платки комкать.

Делать им нечего?! Как из спешки нас доставать

И прочие дефициты.

Как будто это было почти в первый раз:

Голову забинтуют

И ладонью по венам,

Жить не в рифму

Отправят дальше.

Нет, они точно сумасшедшие!

Раз с нами так носятся.

Их имя забыли на кресле.

А чудо присутствия —

Про… спали под кофе и сети.

Но.

Они снова тихо нами любуются.

Предлагая вместе начать искать

Остатки тепла, вина и белую скатерть,

Продолжать ждать.

Нашего к себе возвращения.

Как же невыносимо легко им.

Этим белокрылым, черноглазым вестникам.

Нас окрылять и хранить.

Ведь это у этих «бессмертных» — есть выбор.

А у добряков неисправимых — только наши начало и конец пути.

И рады бы от такой участи

Любовников увести.

Да только не умеют они по-человечески

На два сердца дышать и быть.

Поэтому снова плащ с крыльями.

Аптечка, торт и игрушка из детства.

Конечно, себе.

Несносным жителям твердого неба — средства всё те же:

Дорога домой, объятия с порога и много любви.

Когда помогает —

Они засыпают,

И видят наши счастливые сны.

(26 января)

Если завтра война…

Посвящается моим прадедушке Сергею и пробабушке Елене

Если завтра война,

То давай сегодня миром наполним.

Я буду готовить и говорить простые слова,

А ты… придумаешь стол и часы для нашего дома.

Чтобы было, что продолжать и куда возвращаться.

Давай не будем о грустном, если завтра война.

Лучше о чувствах.

Ты когда первый раз заскучал обо мне?

А ты — увидела больше, чем глаза и имя?

Ты помнишь — первый букет?

А наш первый рассвет…

Как жаль, что только сейчас

Об этом поговорили.

Как хорошо, что сегодня!

Значит завтра тоже возможно.

Как этот со смородиной чай

И те, кто сопят за хрустальной стенкой.

Если завтра кто-то там не договорится,

Перепутает сценарий к эфиру с реальностью.

Нам будет страшно лишь самую малость.

Не за себя.

За тех,

Кто не успел долюбить,

И таких ангелов-хранителей зеленоглазых заполучить,

Что все заговоренные — простые смертные по сравнению с нами.

— А если завтра не будет неба и песен?

— Только приказы, боль ударов лопат и серые без надежд лица.

— Ты знаешь, где нас искать

И что скажу при встрече с весной и тобой.

— Твои письма и улыбка спасали меня!

— А я думал ангелы, помощники,

Любители падать в сугробы с самых крутых обрывов.

— А если завтра война

Чёрных дыр с верой и здравым смыслом?

У нас будет, что им сказать.

Из будущего, где мы видели всё,

Но выбрали этот вечер вдвоём,

И тех, кто сопел за хрустальной стенкой в обнимку

С котом, собакой и всеми звёздами мира.

(28 января)

В полшлаге

В полшаге от немоты отчаяния.

Так.

Заново.

Изобретая размер и высоту дыхания,

Доходишь до самой знакомой двери.

Распахиваешь. От страха всё потерять.

Заранее.

Как будто искал причины.

Для боли и невыносимой вины.

Как будто меж позвонков ищешь трещину

И паралич души.

Но находишь лишь самые нежные.

Слова. Глаза и ладони

Защищающей честности и простоты.

Здесь и сейчас.

Тихую просьбу остановиться.

В полшаге перед приговором войны.

Приглашение в просвет родных волос влюбиться.

И вспомнить — с чего начинался мир.

Без укора и кротости

Слог о твёрдом сыре, скрипучем поле

И других симфониях.

Прикосновений миллиардных частиц.

За одним вечерним столом

За полшага от искр близости.

Укрывающей тишины.

За полшага до бессмертности откровения:

Никуда не спешить,

Пока есть, кем дорожить и куда прийти.

Так таинственно сложно

Найти в себе силы

Оставить у черты прошлое.

Сделать хотя бы полшага,

Без разрешения быть.

Тогда в окнах светит прозрачность,

А тепло достигает самых малых мембран.

Для того, чтобы принять сохраняющие объятия,

Хотя б иногда обними себя сам.

Сомнения, взрывы и прочие яркости —

Хороши на галерейных картинах

И в конкурсе самых изысканных драм.

Тем, кто рядом и у шеи дышит,

Важнее твоих преступлений —

Куда сделаешь шаг?! В мгновение участь решается:

Предать или повернуть.

Тогда шаги уже не считаешь.

Ведь треккер Бога,

Как не скручивай,

Не получится обмануть.

(1 февраля)

Побег двоих

И город здесь не при чём.

Он всего лишь свидетель побега двоих

В мгновение между весной и осенью.

Или что там называют временем:

Надышаться, насмотреться.

И всё лишнее под рельсы любви бросить.

Этот город с его недовольными

Даже в раю жителями

В эти дни — совершенные декорации.

Даже лучше, чем шпили, строгие линии окон

И память об улицах дождливо кривых.

Ему не нужно стараться понравиться.

Притворяться великим наследием человечества.

Лишь огни фонарей, когда проходят те двое,

Приветливо зажигать.

Предлагая маршруты тайные,

Когда видны лишь следы по воде.

И мелодии крышные,

Почти что трамвайные,

Только им слышны.

Этот город никогда не мешает

О главном сказать.

Забыться в складках ладоней и неба.

Шаги беспечно детские,

Рецепт вдохновения,

Полёт забытой мечты

Помогает вспомнить.

Тем,

Кто доверил ключи от свободы

Друг другу

И все номера забыл.

Кроме рейса к Богу.

Расстаться с иллюзиями

Будущее разгадать?

Ливнем в ответ,

Ломающим зонты и планы,

Он рассмееётся и мосты разведёт.

Архитектор закатов и горизонтов.

Тысяч и тысяч свидетель

Свиданий, романов и несбыточных обещаний.

Город — открывающий двери,

Не умеющим их закрывать.

Почти молчаливый целитель

Самых гулких и тёмных ран.

Одиночеством и ароматом корицы спасающий,

Прогулками без географии,

Прикосновением ветра по мокрым глазам.

Жизнью, как на единственной в кошельке фотографии.

Хотя, конечно, он и на этот раз

Ни при чём.

Город по случаю ставший приютом

Для большой любви

На одну минуту.

Просто звёзды над ним высоко так,

Что дотянуться чуть легче,

Если укутаться в дыхание друг друга

И услышать море.

Обычным безрассветным утром.

(1 февраля)

Лучше

Уж лучше из звёзд нож

С кромкой из света и неловких пауз.

Меж лопаток он тихо вскрывает

Что-то похожее на остатки тайн,

Как мы друг друга нашли и пропали.

Ты засмотришься больно на первый взмах

Едва трепыхающих крыльев.

Удивишься мгновению и тени,

За своею спиной.

Захочешь снова упасть,

Чтобы поверить в открытие.

Нежно попросишь затворить дверь

От взглядов и сквозняков.

Ведь так неловко смотреть,

Как человек заново

Учится

Жить хотеть.

Не от случая к случаю.

На пару потерь или до первого переворота

Возьмёшь отпуск

Без оглядки и содержания.

Ведь так много надо сказать себе

Откровенной,

Беспомощной и настоящей.

О как же легко тем,

Кто окажется рядом с тобой.

Хоть картины пиши

Или нобелевские формулы и поэмы.

Хотя — ты всего лишь не играешь собой —

Продолжая полет без измен и проверок.

Скажешь «нет» — никто не осудит.

Согласишься — земля не уйдет из под ног,

У таких же по земле парящих.

Когда засыпает город.

Их наступает черёд.

Ножи доставать из звёзд

С кромкой из света и неловких пауз.

(2 февраля)

Попасть под ночь…

Попасть под ночь и непослушный снег.

Там, где грязь побеждает свет,

Бросая нефанарную тень

На странных охотников

Повторить точь-в-точь.

Там надежд не выдают в пакет.

Молоко любви не добавляют в кровь.

Только скорость чувств

И чуть теплый хлеб.

Пойди, разберись, что за влага:

К погибели или житью

На ладони поёт.

Чуть заслушаешься —

Хлопот не соберёшь

И чьих-то слёз.

Голова, как маяк на исходе —

Приёмник прямых сообщений.

Выбор давно уже сделан:

Писать отчёты в годовой журнал,

Собирать по одной

На магниты ресниц и слов

В идеальных нарядах

Белоснежно женственных леди.

Город пропал.

От этих балов и капризных признаний:

Нехватки внимания, страсти и пары бриллиантов.

Этот спор затихает

У ног усталого путника.

Ворчливые барышни навек засыпают,

Проиграв самым тихим и преданным,

В поцелуе уснувшим на границе перекрестка вен и ворота

Едва застегнутой куртки.

Ох уж эти снежные новости —

Всё печатают и читают.

Каблуки, протекторы, лапы и санки.

Их траектория вечности — лететь сразу на полосы

Без корректора и набора гранок.

Успеть бы в этом номере

Будущее разглядеть —

На языке распробовать.

На улицах без имени,

Со стёртой памятью

Найти бы всё,

Что потеряли главного.

Хотя бы первый снег,

Отогревший заблудшую душу

Мгновенным прощанием.

(5 февраля)

Радио «Жизнь ФМ»

По радио передают жизнь.

Там она и заканчивается.

Остаётся лишь теребить нить,

Ребёнком у храма подаренную.

Глаголы о двери и прочерки

Неведомых состояний.

Когда ещё человек,

Но по-другому все называют.

Почти все, кроме тех,

Кому дороги кожи и шагов осколки.

Кто не знает, что в ответ промолчать,

Получая в трубку сдавленный шёпот

Душевных обломков.

Сколько таких?

Скольких вырастил и сохранил.

На планете, по сути, безлюдной.

Для кого не подбирал слова

И крохи с пола.

С кем был навсегда

Сплетён полем ошибок

И улыбкой пыльной дороги.

По радио снова транслируют жизнь?

Покорить рынки и любовь предлагают?

Там опять точно знают,

Кто за Бога сегодня,

И Кем ему быть вчера?

Послушай, послушай.

Может лоб сохранишь

И прямыми колени.

Расскажешь по секрету всем:

Как это — петь под плитами собственных откровений.

По радио снова классика:

Власть чуда и страсти?

Другое?!

С другими фильтрами и девайсами?

Значит спокойными могут быть

Любители теста, книг, фиалок и клавиш.

Им ещё есть,

Куда не уйти благодарно.

Под гомон птичьей волны

И эхо небесного радио.

(7 февраля)

Врасплох…

Она застанет тебя врасплох.

Неподготовленным, с тряпкой и смехом в руках.

Впрочем, как ты и хотел,

Доверяя последний вздох.

По расписанию — первый взмах.

Ей до тебя нет дела.

Связи-нити подключены.

Разряды для сердца в резерве,

Взгляды приручены.

И никуда не захочешь бежать.

Только рядом пройтись.

Для начала узнать,

Какого это —

Ничего взамен не терять

За продолжение пути.

Совместный прыжок в жизнь

Без парашюта и страховочных обязательств.

Можешь дышать, сок руками давить,

Отлистывать, не торопясь, страницы.

А хочешь, радуйся солнцу у моря

Или резким песням белья в соседском дворе —

Всему, что на душе приключится.

Ей без надобности всего несколько слов:

Зачем это всё, и кто уступит первым.

Ни зависти, ни сомнения, ни вселенской ревности.

И просьба —

Раньше времени не звать смерть,

Ещё раз в себя не поверя.

Это ведь любовь про тебя,

Где бы и сколько ни потерял

От дома ключи и надежду.

Её лекарство — чай с ромашкой, малиной

И душистым счастьем.

Но похоже, с ней разучишься наконец-то болеть

В лёгких и крыльях, подружившись

С солью и ветром.

Подвиги её невозможно чудны:

Скрип половиц, треск огня и

Воскресные под дождь обеды.

Она издаст лишь один приказ —

Без полевых не встречать рассвет

И её полусонного прикосновения.

Разлуки с ней —

Короткие облаков паузы.

И похоже, с ней некогда будет их замечать

Авторам круглосуточных радиоволн

С самых дальних орбит

Одной мелодией друг друга встречающих.

Предсказаниям нет места.

Пророчества стёрты начисто.

Всё будет глупо, нелепо и тонко.

Ведь только так приходят врасплох

И остаются свободно и долго,

Когда есть, куда возвращаться.

(8 февраля)

Без доказательств

Больше не нужны доказательства и причины,

Чтобы быть с тобой.

Проходить по подворотням, крышам, аллеям,

Чтобы признаться в небесно-сквозном.

Больше не надо косметики, шума и огоньков

Мимолётных.

Достаточно адреса,

Просто утра.

Всего лишь песен птичьих, бессмысленно бесцеремонных.

Так не должно быть, я знаю.

Каждая встреча, как праздник.

Каждый день, как экзамен.

Ты — при параде,

И у каждого жителя особая роль:

Серьёзного гражданина,

Актёра на настоящем спектакле

Без кулис и антрактов,

Даже на самую честную боль.

А если не так, то равнодушный предатель,

И ещё пару ласковых слов.

Но ведь иногда площадь —

Это от него до неё расстояние.

Маршрут для радости неслучайных объятий

И грохота четырёх колёс.

Тогда, похоже город другой начинается:

Больше, чем скопление несуразных зданий,

И не меньше, чем за их гармонию спор.

Тогда не нужны причины и доказательства.

Кроме своих людей.

Тогда камни на солнце — объективные обстоятельства

На фоне тысяч несвязанных судеб.

Один на один разговор.

Без экзаменов и друг над другом побед.

(9 февраля)

Это всего лишь жизнь…

Душа моя,

Самый лучший фильм начинается.

Он никогда не кончается,

Пока его смотришь,

Пока название на афише читаешь:

«Это всего лишь жизнь».

Сюжетец почти гениальный —

В нём ты всегда побеждаешь.

Себя, врагов и, конечно, драконов.

За это одна лишь награда,

Пока её имя на кубке читаешь:

Это всего лишь жизнь.

В этой плёнке мало пробелов.

Только зеркало духа и свирепого времени.

И ты, наблюдатель отважный,

Пока его имя в титрах читаешь:

Это всего лишь жизнь.

Финал этой сказки получился кстати.

Зло наказано, добро пришло к финишу первым.

И ты, как творец настоящий, плачешь,

Читая имя в рамке по черному белым.

Душа моя, мы кажется ошиблись залом.

Пока разбирались — проспали.

Наш сеанс был за стенами кинотеатра.

С самым банальным логлайном.

Это всего лишь жизнь.

(10 февраля)

Хрустальные души

Хрустальные души — пропускают через себя свет,

Завораживая надеждой и доблестью.

Прикосновение к ним — последний к себе побег.

Совместный трепет у волн,

Красивый финал недочитанной повести.

Смотреть бы да огонь разжигать от самого тусклого солнца.

Помнить, что есть они — бесстрашные,

Растворяясь в суете и мутной скорости.

Удержат, выправят, не будут ещё одними в очереди случайных

С ножом в спину.

С ними и вправду легче

Против распада и всеобщей радости.

С памятью об их хрустальности,

Не требующей ничего взамен.

Если только прошлое,

Если только надежда,

Хрусталь в пыль превращается,

Помогая лишь задыхаться.

Ещё миг — и осколки

В глаза и пальцы

Нежно впиваются,

Приговаривая к ровности пульса

Без возможности оправдаться.

Парус убрать в шторм перемен.

С только хрустальными

Тошно, отчаянно, холодно

Со светом их расставаться.

Больно без них заново

Ошибаться в небе,

Учась ходить по земле.

Лучше так.

Начинаешь замечать демонов и ангелов в каждом.

Без долгих объятий и хрупких надежд.

По себе выбирать собеседника.

С кем лучшие в тебе шутки и в кровь руки.

О канаты…

С теми, у кого всегда есть запасные перчатки, сухая куртка

И время учить ставить парус.

За скромную плату —

Не ждать на берегу перемен.

(14 февраля)

Только не снимай улыбки

Только не снимай улыбки.

Оставь этот вздор другим —

Любить без бронежилета,

Без отчаяния совершать ошибки,

Сжигая в гаванях таверны и корабли.

Сохрани, как сможешь, покой

На лице и в поступках.

Чего это вдруг удумал:

Защищать от пожара родное сердце

В делфиньей своей коже.

Не задерживайся у нищих духом,

Мимо счастья земного — беги,

Если ещё чего-то по-настоящему хочешь.

Мирные звуки — твои лучшие спутники

По набережной невидимой нежности.

В ежедневнике всегда одна запись:

«Пора начинать готовится к вечности,

А не слезы со щек вытирать».

Только по этой тропинке ледяной мудрости

Дойдешь до высот любых.

Даже если кто-то у подножья останется

Навсегда дожидаться и искать в живых.

Ни взрывов, ни боли, ни Промысла.

Только ровный расчёт.

Иначе первым же выстрелом

Взгляда и заботы искренних,

Не дождавшись слов, упадёшь.

В объятиях ни детских, ни терпких

Не должно быть надежд и памяти.

Только фразы из тетрадки

И афоризмов правильных, загадок для взрослых:

С кем ты? Кого ещё за постель предашь?

Мастер улыбок,

Вызывающих приступ усталости.

Великий магистр ордена знающих всё,

Но ничего не делающих.

Забывший пароль от кодов к маскам

Защитных и безобидных.

Карнавальных.

Оказалось, что навсегда

Не снимай улыбки.

И пальто на все пуговицы застегни.

Хоть так не продрогнешь

В своей совершенной вселенной.

Без тайны детского смеха,

Свободного поражения

Красотой тишины.

(15 февраля)

Почему всё так сложно?

Почему же всё сложно так,

Когда мокрые окна у твоих ладоней,

У её лба.

Зачем придумывать

«Давай будем, как дети»

И другие смешные слова.

Почему же всё так странно?

Человек человеку тайна,

Свет и вопрос.

Разве больно,

Когда рвутся связи?

Примерно так же,

Как выйти на апрельский лёд.

Почему же всё так страшно сейчас?

Тьма за спиной и перед глазами,

Когда закрываешь дверь

И навсегда забываешь единственный адрес.

Почему же так светло потом?

Когда озноб не от звёзд,

А обычная температура.

Тебе хочется водой в лицо,

И горы ровняют спину.

Почему больше не надо слов,

Когда исцеляют объятия.

Больше не надо слов.

Пусть будет страх утрат,

Побежденный дорогой.

И таинство беспричинности каждого дня.

С финалом, открытым любовью.

(18 февраля)

Поезда, перроны, проводы

Поезда. Перроны. Проводы.

Не встречать,

Не провожать.

Только поводы

Продлить нелепую жизнь

Без мечей, плечей и качелей.

Только море в стеклянном горле.

Только ветер в сосуде попроще.

Разбиваются, чуть горизонтом тронешь.

Рассыпаются, чуть взгляд уронишь.

Берег. Боль. Баррикады

Возводишь мгновенно.

Ещё до рождения смысла войны,

Ещё до того, как

Страх сделает шаг навстречу.

Только пустые воронки в районе глазниц.

Только ветви без кожи в частях потоньше.

Утром ещё человек.

К вечеру осколок из трещин заходящего солнца.

Где ж здесь добыть огня чуткости и постоянства?

Разве что лбу подарить ладонь,

Разве что дверью из весны прикрыть

От равнодушной как бетон вселенной.

Город. Гул. Удар колокола в подреберье,

Чтобы ещё на миг удержаться.

Без спроса на вдох и выдох.

Полёт за край легко продолжить

Даже на плюшевых крыльях.

Главное слышать — взмах,

Покидая поезда и перроны.

Главное — видеть ближних моря,

Не давших шанса баррикадам и боли

Затопить твои берега.

(21 февраля)

Прощание

Прощание — сложная наука.

Не знает повода и срока.

Оно лишь требует поступка

Оставить всё за дверью благодарной к прошлому.

Ей непонятны гнев, предательство и жалость.

Лишь гул любви и тишины оттуда.

Оно не знает, как расслышать всё,

Чем по крупицам собирался.

Но точно — не пускает дальше.

Тепло ладони на камнях

Или водопад на стёклах.

Прощание дарит шанс

Боль прожившим до конца,

Но сохранившим свет открытым.

Никто не подойдёт и не оценит

Тот монолог у берега прощальный.

Ты сам отталкиваешь лодку навсегда

Со всем, что было «до»

И не будет после.

Один хлопок, одно окно,

Умытое перемен рассветом.

Все тот же ты.

Они другие.

Своими голосами говорят,

Как и всегда,

О том, что рады встрече.

И тому, что было.

(26 февраля)

Вместо тысячи слов

Вместо тысячи слов — пламя свечи

В треснутой чашке.

Так хочешь сказать: «Помоги, сбереги, успокой»,

Но сил лишь хватает прикоснуться щекой

И в глазах зачерпнуть ясность.

Нет сил объяснять,

Преодолевать расстояния недосказанности, непонимания.

Вместо тысячи слов

Включаешь любовь

И слушаешь нетерпение дождя

И снега забывшего край

Сказочные предания.

Рядом может скрипка прошлого петь,

А может фортепиано тихого счастья.

Когда сердце на полную,

Все шумы и неровные ритмы смолкают.

И звёзды не волнуются ярче гореть.

Тысячи звуков глухих

Брызги радости китовых флотилий,

Рыки неосторожно разбуженных львов

И серенады пернатых тебе заменили.

Под них ты мечтаешь о доме и лете,

Сыне, долгих прогулках и нежнейших цветах.

Так хорошо, когда тебя принимают,

Со странным набором ежедневной боли

И душевной слякоти на дневниковых полях.

Подумаешь,

Так почти не бывает.

Почти.

Дверь за тобой закрывают,

Рай и ад оставив словам.

Так почти не бывает:

Предлагают стол, дорогу, окно и рассвет.

Всё, что должно отзываться болью,

Признают временным.

Работой для стенок сосуда прощения.

И вместо оков — выдают плед.

В огонь дачного воскресенья

Отправляя страх.

У таких мгновений — короткая жизнь

И вечная память.

Вместе с микстурой заботы

Ими укрывают раны.

Без слов и в конце восклицательных знаков.

Оставляют закрытыми от хлопот и обид шторы.

Слушают. Легко улыбаются.

И тишину, как последнее, главное

В ладонях несут,

Другу другу.

Помогая на крылья встать.

(5 декабря)

Что там за доброй улыбкой?

Что там, за доброй улыбкой?

Пламень гнева и пробитая лодка усталостью?

Молчать, когда все пальцы о струны успел исполосовать,

Увеличив шансы на посмертную честность и отважную гласность?!

Или есть, что отражению сказать,

Налёт убрав рукавом, пропитанным

Сажей и влагой?!

Тишина без души — ледяное предательство,

Когда всё за всех гордо и быстро решил.

В защитники взяв обстоятельства,

А ангелов бессловесных — в судьи определил.

Вдруг, кто увидит бледную тень,

Там, где по правилам школьного мужества —

Стены решений и безоговорочно

Выполненные обязательства.

Вдруг, кто увидит твой край

И захочет продолжить движение?

Ему обе руки подашь.

Посвятишь во все поражения.

Той, кто захочет обрубки крыльев

Покрывалом заботы укрыть.

Не отвернувшейся от странного танца

Резца, блокнота и красных листьев.

Лишь разветренный голос подаришь.

И ещё час — по земному времени.

Вам хватит, чтобы успеть о главном взглядом спросить,

Его добрый совет записать.

И проверить на нежность

Искренность последних

И первых намерений.

Вам хватит музыки прогретого дома

И цвета у окон морской бирюзы.

За разговоры о вкусе в зиму варенья,

Книги и ноты, затянувшие раны лесные картины,

Шумом беседы с родными

И концертом для виолончели и неба,

Полем ромашек и клевера

Вы Главного Организатора отблагодарите.

Он-то знает всегда, что скрывают

Приступы вулканного такта

И арктической вежливости.

Только слушает до конца,

Хлеб и вино предложив.

Радость — только узнав о твоём возвращении.

Только услышав знакомый неуверенный шаг:

Голос простуженный, бессвязный, предельный, —

Себе самому — честный ответ.

Кто ты?

Куда держишь путь?

С кем ты?

Как долго тебя ещё ждать:

Мой дорогой человек.

Ведь всё готово давно:

И мир, и уют,

И смех за окном — гомон твоих.

И мгновения тишины,

Дрожащих лучом —

На столе вечернем.

(7 декабря)

Когда опять захочу уйти…

Когда опять захочу уйти —

Положи на плечо руку.

Не продлевай в бездну полёт,

Ничего о будущем не говори.

Подведи к окну.

Распахни.

Подари на ладошке снег.

Подскажи, откуда кружится смех,

И где начинается Дом с согревающим скриипом и светом.

Когда опять захочу сломать

Чёрно-белое сердце мятных и белых рам,

Прикоснись запястьем к глазам,

Не торопясь начинать спасать.

Напомни — про облако счастье,

И капли радости, пойманные объективом.

Про обычный уставший от солнца день

И закат, в улыбках двоих вечности круг завершивших.

И ещё — про песчаный жар,

Бег наперегонки за льдом и бокалом.

И про то, что и тогда не нужны были слова.

Только соль на плече, мелодия волн,

И белый платок с ароматом земляничной поляны.

Когда опять захочу исступленно упасть,

Ладонь на сердце моё положи

И продолжай дышать,

Как будто оба —

После кислородного голодания.

Конец ознакомительного фрагмента.