Чудовищное предложение

Стелла Грей, 2019

– Смирись, – шептал голос разума при первой встрече с Ним. – Покорись! – настаивал единственный родной человек, услышав страх в моем голосе. – Отдайся! – сказал Он, холодно усмехнувшись. Я думала, что еду за спасением, но получила нечто совсем иное: чудовищное предложение, от которого нельзя отказаться. В книге присутствует нецензурная брань!

Глава 4. Одри Тосни

Меня трясло. Состояние мандража и полного шока нарастало с каждым шагом. Начало знобить.

Этот мужчина просто не мог быть моим женихом. Дядя не позволил бы! Недалекий грубиян, коим предстал передо мной Аарон Харрис, пугал! За таких не выходят замуж, их стараются обойти, особенно при наступлении сумерек.

Едва попадая в кнопки телефона, я набрала знакомый номер и, дождавшись ответа, взмолилась:

— Дядя! Пер фаворэ, скажи, что это шутка! — забывшись, стала путаться в языках.

— Прошу тебя, дорогая, не кричи. И говори на английском, твоему будущему мужу могут быть неприятны эти скачки в выражениях, я ведь предупреждал.

— Прости. — Привычно склонив голову после выговора, опомнилась — ведь он меня не видит. Продолжила, понизив голос почти до шепота: — Но ты не представляешь, что сейчас произошло.

— Расскажи.

— Меня привезли в дом к Аарону Харрису. Но это не может быть он! Ты никогда не выбрал бы такого мужа для меня.

— Какого? — Показалось, что дядя, всегда добрый и терпеливый, спросил с раздражением.

— Он… неопрятен и груб. И хотел… Он требовал… Ох, дядя, я не могу даже повторять это.

— Он требовал исполнения супружеских обязанностей до брака? — помог родственник.

— Да! — Я всхлипнула. — И говорил со мной так, будто купил на местном рынке. Он невоспитан, а от его вещей воняет потом и табаком. А еще… мне показалось…

— Ну же, Одри, не тяни, милая.

— От него пахло другой женщиной. Такой яркий аромат, приторно-сладкий.

— Ох, девочка. — Снова раздражение в голосе единственного родственника. — Ты склонна к преувеличению, как всегда. Я ведь лично знакомился с твоим супругом, и он не показался мне грубым или неопрятным. К тому же, что важнее всего, он весьма состоятелен, а это значит, что ни ты, ни ваши дети не будут нуждаться. Разве этого мало?

— Но…

— Нет-нет, — дядя улыбнулся, это было слышно, — сказывается, что ты росла вдали от цивилизации, девочка моя. Сейчас в большом мире все иначе. Не нужно придавать значения некоторым вещам.

— Например, тому, что от будущего мужа пахнет чужой женщиной? — Я нахмурилась.

— Да, — последовал безапелляционный ответ. — И говорить он может то, что пожелает. Потому что ты приехала в его дом, Одри.

— Он пригласил меня.

— Не в качестве гостьи. — Дядя будто немного вспылил, голос стал звучать иначе: резче и немного громче. — Для гостьи можно проявить вежливость и нацепить на себя маску. Для будущей жены нет. Требовать от него притворства — глупо.

— Но я не требую притворяться.

— А чего ты хочешь?

— Достойного мужчину рядом.

— Милая моя, я выбрал самого достойного. Тебе ли жаловаться?

Я затаила дыхание, в глазах защипало.

— Одри, — позвал дядя. — Я не хотел тебя обидеть. Но глупо прятаться от правды. Столько лет я растил тебя, отдавал последние деньги за пансион, а сейчас пребываю практически на смертном одре. И хочу верить, что ты, моя кровиночка, будешь пристроена, а клятва, которую я дал твоей умирающей матери, моей сестре, будет исполнена. Ты будешь счастлива и защищена от всех бед. К тому же фамилия Тосни не исчезнет.

Я всхлипнула.

Воспоминания о маме бередили душу. Дядя был прав: он перенес множество тягот, чтобы дать мне соответствующее образование… И теперь пристроил в надежные руки.

Вспомнила их. Руки Харриса. Наглые, большие, волосатые ручищи.

Передернула плечами.

— Но мама мечтала, чтобы я вышла замуж по любви, — прошептала в трубку.

— Одри! Ты вынуждаешь меня нервничать, а у меня и без того слабое здоровье. — Дядя больше не сдерживался. Теперь стало очевидно: я его разозлила. — Просто усвой: он — твое будущее. Только прежде, чем думать о любом сближении, подпиши бумаги. Они — твоя гарантия. Думаю, ты понимаешь, что без мистера Харриса пропадешь? Я больше не могу тянуть тебя на своей спине. Хочешь отказаться от брака? Тогда найди где-нибудь деньги на выплату неустойки!

— Неустойки? — Я не могла поверить в услышанное. — То есть за меня действительно платили?

Дядя закашлялся.

— Милая… — Он помолчал. — Да, твой муж заплатил за возможность иметь детей от женщины из древнего рода. Мне необходимо было погасить долги, чтобы ты вошла в новую семью, не оглядываясь назад. Ему хочется иметь здоровых детей и дать сыну твою фамилию. Разве не об этом ты мечтала? Продолжить род…

— Ты продал меня, дядя? — шепнула, чувствуя, как закипает во мне кровь матери-итальянки.

— Баста! — припечатал дядюшка. — В таком тоне говори с будущим мужем, если он тебе позволит! И закончим на этом, Одри. Упрямство для глупых людишек, а ты — умная девочка. Смирись, это лучшее, что ты можешь сделать для меня, для себя и для фамилии своего родовитого отца!

— Грацие милле, — сказала громко и с достоинством. Потом опомнилась и перевела по привычке, чтобы не вызывать гнев родственника: — Большое спасибо. Я услышала тебя, дядя.

— Вот и славно. Не держи на меня зла. Знаю, ты растеряна, но однажды мы все будем вспоминать об этих днях с улыбкой. Мои поздравления со скорой свадьбой, Одри. И постарайся смирить в себе непокорность. Мистер Аарон Харрис не любит тех, кто ему противоречит. До свидания, девочка моя. Помни о документах, они твоя гарантия и защита.

Он сам отключил вызов, даже не позволив попрощаться как следует.

А я продолжала держать трубку у уха и смотреть в окно, рядом с которым остановилась.

Быть не может, чтобы дядя так со мной поступил. Просто продал этому богачу… Никогда не думала, что подобное возможно.

Нет! Я сжала виски руками, стараясь успокоиться. Худшее, что теперь могла сделать — это впасть в истерику.

Но как же тяжело для понимания то, что происходит!

Мой дядя, ставший опекуном после смерти родителей, всегда подставляющий плечо, вдруг просто перепродал меня некоему Харрису. Почему? У него не было выбора? Он отучил меня, погряз в долгах… И все равно это не оправдание. Я бы начала работать, смогла бы помочь… Наверное.

Или нет? В сущности, я мало представляла, каково это — жить самостоятельно, работать и оплачивать счета. В пансионе нас этому не учили, уделяя больше внимания культурному развитию, естественным наукам, а также рукоделию, и сейчас я чувствовала себя полностью оторванной от реальности современного мира.

Кроме того, я действительно мечтала дать сыну фамилию Тосни. Ради отца. И вот появился мужчина, готовый на это. Пусть внешне он скорее напоминает чудовище, но внутренне, должно быть, прекрасен.

Задержав дыхание, я зажмурилась, сжала кулаки, а потом резко выдохнула, взмахивая открытыми ладонями.

«Все будет хорошо, Одри, — подумала про себя. — Нужно только присмотреться к мистеру Харрису. Понять его и… принять».

— И? — Голос чудовища заставил подпрыгнуть. — Что сказал дядюшка Энрике?

— Он… — я обернулась, попыталась выдавить из себя улыбку, глядя на жениха, — подбодрил меня. Пожелал счастья…

— Угу. — Харрис странно искривил губы. Улыбкой это было сложно назвать. — Без его благословения я бы не чувствовал себя абсолютно счастливым.

Я покраснела, понимая, что будущий муж насмехается.

— Мне важно все, что говорит дядя, — сказала, вскинув подбородок, — ведь он мой единственный родственник. Ближе нет никого.

— Я слишком испорчен, Одри, чтобы слышать такие слова. Запомни, Одри, единственным близким человеком отныне нужно считать меня. Понятно?

Я бросила затравленный взгляд на входную дверь.

— Открыто, — подбодрил меня жених. — Там свобода. Я не из тех, кто насилует девушек и получает от этого удовольствие. Так что можем попрощаться прямо сейчас. Скажу Доновану, чтобы принес твою сумку.

— Вы выгоняете меня? — Я прижала руки в груди, ощутив страх. Куда мне идти? Чтобы добраться до дяди, нужны средства, и гораздо больше тех шестидесяти долларов, что у меня остались.

— А ты хочешь остаться? — вскинул бровь Аарон Харрис. — На моих условиях и без капризов?

С трудом поборов желание сказать «нет», кивнула. И чуть не заплакала от понимания — на его условиях, это значит…

— Тогда прошу в мой кабинет, Одри. Покончим с формальностями, отпустим Донована и посмотрим, чем сможешь меня порадовать.

Казалось, что он меня проверяет. Смотрит так, будто ждет, когда же я наконец сорвусь с места и сбегу, визжа, будто ненормальная.

Но… он, наверное, не знал, что бежать мне некуда.

— Как скажете, мистер Харрис.

— Отлично, — он усмехнулся, скрещивая руки на груди. — Люблю покорность, как правило, она равна отсутствию проблем. И называй меня Аарон.

Еще одна самодовольная улыбка победителя на небритом лице будущего мужа, и он, развернувшись, неторопливо проследовал в глубину роскошного дома, жестом позвав за собой. Как собачонку… породистую, с родословной, отличным экстерьером. Очень дорого купленную собачонку.

Но я смирила свою гордость. Так положено.

— Хорошо… Аарон.

Чего мне стоило сказать эту фразу, знал только Господь Бог. Но даже он мне не сможет помочь в этой ситуации. Или, быть может, сестры в пансионате были правы, и я недостаточно искренне и недостаточно усердно молилась, поэтому мне посланы такие испытания?

Пока я думала о мирских тяготах, мы миновали несколько коридоров, широкую мраморную лестницу на второй этаж и оказались перед белой дверью, за которой располагался вполне стандартный кабинет. Просторный, светлый, с массивным столом, огромными книжными шкафами с внушительной подборкой разнообразной литературы и картиной Сальвадора Дали на стене. Наверное, репродукция. Если обстановку господин Харрис выбирал сам, а не доверился дизайнерам, то, возможно, мы все же сможем иногда о чем-то разговаривать, кроме наследников и методов их воспроизводства.

Он уселся в кожаное кресло, откинулся на спинку и сцепил руки на животе.

— Ознакомься, — Аарон кивнул на две стопки листов на столе. — Это наш с тобой договор в двух экземплярах. Его как следует подготовил Донован, так что никаких проблем не будет.

Я осторожно, словно ядовитую змею, взяла бумаги и примостилась на краешек кресла. Читать было очень сложно. Даже не столько читать, сколько вникать в суть договора. Кошмарную, неприличную суть, которая обрекала меня на сексуальную связь до брака… обрекала сухим, канцелярским языком.

Права и обязанности. Ну что же, добро пожаловать обратно в средневековье, милая Одри. Где тебя продали за очень круглую сумму, и скажи спасибо, что замуж, а не просто в любовницы. В договоре было учтено все. Выплата дяде, ежемесячное содержание мне до брака и даже сумма в качестве отступных, которую Аарон выплатит, если за три года мы так и не обзаведемся детьми. Да, как ни странно, Харрис решил позаботиться о жене при разводе. Эта информация почему-то примирила меня с личностью супруга. Быть может, он не такой уж и плохой? И будет у нас как в сказке «Красавица и чудовище».

Посмотрела на свое «чудовище», которое с самым предвкушающим выражением на лице обшаривало меня жадным взглядом, и поежилась. Все хорошее отношение к будущему мужу растаяло, как лед на солнце. Отступные, скорее всего, прописаны заранее для того, чтобы я не претендовала на раздел имущества.

От осознания, что меня ждет этой же ночью, текст начал расплываться от застилавших глаза слез, но я тряхнула головой, возвращая себе силу духа, и погрузилась в изучение документа, что перевернет мою жизнь.

— Можно ручку? — наконец закончив, попросила я.

— Разумеется, — усмехнулся Аарон и протянул мне золотистую ручку с пером на конце.

Эта канцелярская принадлежность была очень необычной. Совершенство форм, шестеренки под прозрачным стеклом, драгоценные камни, использованные в инкрустации. Что-то я о таком слышала…

Только взяв ее в руки и прочитав имя бренда на оголовье, я поняла, какую именно драгоценность держу в руках. Это же…

— Это же… Caran d’Ache…

— Верно. — В прищуре глаз мистера Харриса появилось какое-то новое выражение.

— И не просто Caran d’Ache, а серия «1010», — продолжала восторгаться я, крутя в руках произведение искусства. — Их изготовлена всего дюжина экземпляров!

Мастера этого бренда при создании серии решили отдать должное искусству часовщиков, воплотив в ручке самое эстетичное положение стрелок на циферблате. Десять минут одиннадцатого.

— Поразительные познания.

В голосе жениха слышалась ирония, которая и вернула меня с небес на землю.

— Простите. — Сделав глубокий вдох, я поставила подпись на каждой странице сначала одного договора, а потом второго.

— Отлично, — сдержанно и спокойно прокомментировал свою победу мистер Харрис, а после повторил это действо, оставляя размашистую подпись на каждой странице. — Дело сделано, мисс Тосни.

— Великолепно, — кивнула я, чтобы хоть что-то ответить. Хотя никакой радости по поводу акта купли-продажи своего тела и себя как будущей матери-инкубатора, разумеется, не ощущала.

— Встань, — повелительным тоном велел Аарон, аккуратно разместив бумаги на краю стола и откинувшись на спинку кресла, наблюдал за мной прожигающим кожу темным взглядом. — И сними блузку… или юбку. Нет, пожалуй, сначала все же блузку.

— Что?! — пораженно округлив глаза, выдохнула я. — Но зачем?!

Вопрос глупый, но он сорвался с губ помимо воли, потому что я была не в силах даже вообразить, что от меня потребуют чего-то такого. Сейчас! Среди бела дня! В кабинете!

— Хочу на сиськи посмотреть, — лениво щелкнув ногтем по боку бесценной ручки, заявил Аарон. — А потом на задницу. Но сначала все же на грудь. Должен же я знать, кто именно достался мне в жены? А то в такой одежде ты не женщина, а кот в мешке.

Вокруг меня рушилось все. Стены кабинета шатались и сюрреалистически расплывались перед глазами, как и картина Дали, а я… я все никак не могла поверить, что это и правда происходит на самом деле.

Не могла… но тело действовало где-то за пределами осознания разума. Я слушалась. Я была покорной будущей женой.

Я встала, покачнувшись и ухватившись рукой за спинку кресла. Все во мне орало во весь голос, что надо бежать… спасаться от этого чудовищного развратника! Но перед глазами стояли многозначные суммы неустойки, прописанной в договоре, и это держало надежнее строгого ошейника. Только в сказках девушки гордо и независимо кидают в лицо всяким подлецам договора и честное мнение о них, а потом уходят в закат, а на полпути их спасает прекрасный и очень бескорыстный принц.

А в жизни… в жизни все иначе.

В реальной жизни я медленными, рваными движениями расстегивала пуговицы на своей форменной блузке. А напротив, развалившись в дорогом кресле, сидел тот самый злодей и развратник и с видимым удовольствием во взгляде наблюдал за разворачивающимся действом.

Я распахнула полы блузки, стянула ее с рук и бросила на кресло. Кожа покрывалась мурашками и вовсе не от холода, а соски натягивали тонкую ткань простого хлопкового бюстгальтера.

— Достаточно? Или все снимать?

Он ничего не ответил. Лишь поднялся и медленно двинулся ко мне походкой хищника, уверенного в том, что добыча никуда не денется.

— Подожди…

Он приблизился, задумчиво разглядывая мое тело. Меня же начинало бить мелкой дрожью, рождающейся где-то внизу живота, в котором поселился холодок, растекающийся по конечностям.

Аарон Харрис вновь находился преступно близко и воспринимался как что-то до невозможности чуждое. Чужак, что вторгся в личное пространство по праву сильного, и все, что остается покоренной стороне — склонить голову.

Он был очень высоким… Человек, что станет моим мужем. Подавляюще высоким, угнетающе мощным, до ужаса небритым.

Я привыкла видеть совсем других мужчин. И совсем не привыкла к чьим-либо прикосновениям. А мистер Харрис до кошмарного собственническим жестом погладил меня по… по… шее.

Сначала просто провел пальцем по трепещущей венке, а после охватил всей ладонью, и мне показалось, что его большая рука полностью сомкнулась до самых позвонков. Я потрясенно распахнула ресницы и встретилась взглядом с темной радужкой глаз мужчины.

— Знаешь, мне нравится твоя шейка, — негромко проговорил Аарон, ослабляя хватку и теперь поглаживая кожу. — Длинная, тонкая… аристократичная. Кажется, именно такие называют лебедиными. Они очень красиво изгибаются в порыве страсти… Особенно когда наматываешь волосы на кулак, а второй рукой сжимаешь ягодицу, вбиваясь в женщину сзади. Да, мне нравится твоя шея…

Он говорил, а я распадалась на части от стыда. Щеки пылали так, что румянец ощущался физически, а мои глаза, наверное, от удивления таким хамством стали идеально круглой формы.

— Точно девственница, — удовлетворенно кивнул мистер Харрис и спустил одну руку еще ниже, сжав в ладони грудь. — А вот теперь снимай бюстгальтер.

Все во мне сопротивлялось этому, но… но что я могу? И в конце концов, не будет же он брать будущую жену вот так, в кабинете? Тем более тут нет кровати, так что в теории бояться нечего. Просто хочет посмотреть, а пять минут позора можно и пережить. Потом поплачу.

Я быстро расстегнула застежку, и белье упало к ногам. Из груди мужчины вырвался прерывистый вдох, и он осторожно прикоснулся пальцем к моему соску, обводя по кругу сжавшуюся от страха вершину. Ласка продлилась недолго. Он сжал нежный розовый кусочек плоти и покатал меж пальцев. Я вздрогнула, как от удара и, не удержавшись, зажмурилась, тихо всхлипнув. По щеке прокатилась обжигающе горячая, одна единственная слезинка.

— Не плачь, — едва слышно выдохнул Аарон, обдавая шею потоком теплого воздуха. — Ты моя будущая жена, малышка Одри. В мои планы не входит тебе изменять, стало быть, я должен полностью удовлетворять свой аппетит в супружеской постели. Мы ведь оба этого хотим, не так ли? Значит, тебе нужно привыкать…

И он… он провел языком по моей щеке, слизывая соленую каплю!

— Неплохо, — довольно протянул Харрис, проводя обеими рукам по моей спине, лаская лопатки и перекидывая вперед волосы в хвосте. — Красивая. Сделай шаг вперед и обопрись ладонями о стол.

— Что?..

Он взял меня за руку и буквально заставил повторить озвученное, нажав на поясницу. Прохладная гладь стола начала холодить ладони, возвращая в реальный мир. В чудовищный реальный мир, где мне задрали юбку среди бела дня в кабинете!

— Я же сказал, что хочу посмотреть все, — спокойно, словно пребывал на деловом совещании, пояснил свои действия Аарон, неторопливо поднимая плиссированную ткань и поглаживая открывающуюся кожу. — И да, миля Одри, скорее всего, наше о-о-очень тесное знакомство начнется прямо сейчас. Ты же не против?

Я? Больше всего на свете я хочу НЕ БЫТЬ. Не существовать. Просто исчезнуть из этого дома, пропасть из жизни этого мужчины! Но прямо на столе, в полуметре от меня лежал подписанный несколько минут назад договор, очень удачно открытый на странице с неустойкой.

«Раз нолик, два нолик, три… пять…» — отстраненно считала я, пока чужие руки нагло трогали попку, пока еще поверх белья. Когда ягодицу обжег хлесткий удар, я вздрогнула, а по щекам потоком полились слезы. Но я ничего не сказала…

Потому что леди не сопротивляется мужу и господину, как говорила сестра Фелиция.

Особенно если в этом случае окажется должна ему до конца жизни.

Если суждено, чтобы все случилось именно так — пускай. Я выдержу.

Я сильная.

Я буду плакать потом.

В мой шатающийся мир, в котором не было больше ничего, кроме расплывающихся перед глазами строк договора и прикосновений мужчины, внезапно ворвался громкий звук. Стук в дверь. А затем и бас одного из охранников.

— Мистер Харрис, прошу прощения, но ситуация срочно требует вашего вмешательства. Вы просили сообщать сразу.

За спиной раздался прерывистый выдох и заковыристое ругательство, а после Аарон заставил меня выпрямиться, на несколько мгновений обнял, сжимая обеими руками грудь, а к попке прижимаясь бедрами с ужасающе большой и твердой плотью, ощущающейся под тканью джинсов.

— Дела, — хрипло проговорил он и, поцеловав меня в шею, сказал: — Приводи себя в порядок и располагайся в доме, Одри. Теперь он твой. Слуги предупреждены, и любая горничная проводит тебя в твои апартаменты.

— Хорошо, — нервно кивнула я, не в силах поверить, что все закончилось.

— Располагайся. Я приду ночью.

И он вышел из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь, а я безвольно, как марионетка с обрезанными нитями, осела прямо на дорогой персидский ковер и, закрыв лицо ладонями, зарыдала.

Боль и обида сцепились во мне в крепчайшие объятия, как родные сестры. И впервые в жизни я почувствовала нечто сродни ненависти. Это было ужасно. Нельзя ненавидеть того, кто вот-вот станет тебе мужем, а однажды еще и отцом твоих детей. Но… Как объяснить сердцу? Как приказать ему слушать разум?

Я сама дала себе пощечину. Звонкую и болезненную. Она буквально прогремела в тишине кабинета, заставив широко открыть глаза и выдохнуть. Щека и ладонь горели, зато слезы вдруг прекратились. Такой странный эффект.

Поднявшись на ноги, первым делом надела бюстгальтер, затем поправила трусики и юбку, надела блузку, застегнув ее до самой верхней пуговички — она едва давала возможность дышать. Поискав взглядом зеркало, увидела его в углу: красивое, в золоченой раме под старину. Все в кабинете буквально кричало, что у моего жениха много денег. Это огорчало, ведь чем богаче человек, тем меньше в нем душевной щедрости и тем больше скуки, толкающей на самые необдуманные поступки.

Вот и моему отцу когда-то было скучно, поэтому он стал скупать дорогие спортивные авто. В одном из них они и перевернулись с мамой…

Тогда их жизни оборвались, впрочем, моя тоже сильно изменилась. Появился мамин брат, дядя Энрике, он же стал моим опекуном. И именно дядя рассказал, что наша семья была на грани банкротства.

Вскоре из огромного особняка с дорогими игрушками и нарядами меня перевезли в Италию и поместили в пансион благородных девиц при монастыре. Последние деньги родителей вливались туда, стали вкладом в образование и будущее. Дядя приезжал несколько раз в год, требовал от меня смирения и послушания, объясняя, что за стенами пансиона много боли и грязи. Он оберегал меня как мог. Даже когда средства, оставшиеся от родителей, кончились, Энрике продолжал платить из собственных доходов…

Он заменил мне родителей и сделал так много. Я понимала, что должна быть благодарной за все, но… Продать меня мистеру Харрису? За что он так со мной? Чем я заслужила?!

Почему мне никто не предложил альтернативы? Много лет я изучала науки, живопись, музыку и занималась спортом. Ради чего? Чтобы стать бессловесной игрушкой, которую нагнут в удобном мужу месте?!

Из кабинета я выскочила злой фурией. Слез и след простыл, когда столкнулась с охранником. Это был тот самый мужчина, которого я перепутала утром с мистером Харрисом. Снова стало мучительно стыдно, но охранник, кажется, даже не заметил смущения.

Кивнув мне, он предложил следовать наверх. Мы вместе прошли через огромный, вычурно оформленный холл к широкой лестнице, поднялись и свернули налево.

— Все это крыло — ваше, — спокойно сообщил мужчина. — Там есть спальня, гостиная, кабинет и ванная комната. Чуть дальше несколько пустующих спален — это будущие детские комнаты. В самом конце коридора небольшая оранжерея, мистер Харрис любит там завтракать. Если вам что-то не понравится — сообщите, будем исправлять.

Он улыбнулся.

Я поблагодарила: сказывалось воспитание. Однако только глупец мог не понять, насколько мне все здесь не нравилось. Этот дом, его хозяин, охрана… Больше всего не нравился контракт, захваченный с собой. Я намеревалась перечитать его снова, от корки до корки.

— Вы можете быть свободны, — сказала, разглядывая стену. — Я разберусь сама.

— Как скажете.

Он моментально ушел. А я вдруг подумала, что охранник не вошел в кабинет Харриса, когда тот изучал мое тело. Он постучал и остался стоять снаружи, даже не заглядывая внутрь. Словно знал, как будущий муж предпочтет проводить время с невестой…

Я покраснела, сжала кулаки, сминая контракт.

— Мы еще посмотрим, — шепнула, направившись в отведенное мне крыло.

Насчитала восемь дверей, все высокие, двустворчатые, из дорогого массива. В конце коридора действительно находилась оранжерея. Милая и уютная, совсем не такая, как нарисовало мое воображение. Масса разнообразных растений нашли свое пристанище в самых разных местах: на массивных подоконниках, на полу, на деревянных сундуках и даже под потолком, на навесных полках. Посередине стояли два кресла, обитых темно-фиолетовым велюром с коричневым подтоном, и круглый столик, на котором кто-то забыл газету… Я замерла в восхищении и совсем не заметила, что в углу притаился кто-то еще.

— Мисс Тосни?

Вздрогнув, посмотрела на… адвоката. Это был именно он. Высокий красавец, одетый в идеально пошитый костюм. Пожалуй, стань такой моим мужем, большего и пожелать не могла бы. Но судьба распорядилась иначе. Впрочем, нет, не судьба. Дядя.

Посмотрев на поверенного будущего мужа с опаской, постаралась припомнить, как же его зовут. Донован? В моем взгляде наверняка читалось удивление, а что именно сказать, я сориентировалась не сразу. Поэтому диалог продолжил он:

— Простите, я напугал вас, мисс.

— Немного, — призналась, улыбнувшись из вежливости. — Не ожидала, что здесь кто-то есть.

— Мне нужно было позвонить, и я поднялся сюда. Не думал, что могу кому-то здесь помешать. О, конечно, — он вскинул голову, хмыкнул, — это крыло отдали вам?

Я кивнула.

— Само собой. — Донован виновато поджал губы, затем приветливо улыбнулся и добавил: — Здесь ведь именно для этого делали ремонт.

Я озадаченно вскинула брови, посмотрела вокруг и снова промолчала. Просто не знала, о чем нам говорить. А еще сказывалась усталость, не столько физическая, сколько душевная.

— Мистер Харрис тщательно готовился к приезду потенциальной супруги. Простите еще раз. Я поднялся снизу.

Слово «потенциальной» резануло ухо. Донован же указал на плохо заметную дверь за своей спиной.

— О? — я удивленно вскинула брови. — Выход из дома? Еще один?

— Не совсем. Отсюда можно спуститься в сиреневую гостевую. А уж там… Мисс Тосни?

Пока он говорил, я решила проверить украдкой, не видны ли мои слезы. Чуть отвернувшись, будто смотрю в сторону, быстрым движением провела пальцами по нижним векам. И, кажется, была захвачена врасплох.

— Что-то попало в глаз, — ответила на не заданный, но подразумевающийся вопрос.

— Вот как? — Адвокат стал серьезным, нахмурился. Хотел, кажется, уйти. Даже развернулся, но снова заговорил: — Здесь все немного иначе, верно? Другой климат, я имею в виду. И люди другие. Но вы не должны переживать.

Он сказал то, в чем я сама пыталась себя убедить. Только безуспешно.

— Да, немного другое, — повторила безучастно. Мне безумно хотелось остаться одной и в то же время поделиться с кем-то переживаниями. Внутри все разрывалось от непонимания, неприятия происходящего.

— Мисс Тосни… — Адвокат потер лоб, задумчиво посмотрел на входную дверь и договорил немного тише: — Ваш муж очень ждал этого брака. Он готовился к нему, потратил много сил и средств. И неспроста. У него большие планы, поверьте. Мистер Харрис очень богат. Ни вы, ни ваши дети…

— Это все я уже слышала. Мы не будем нуждаться ни в чем. Но меня волнует другое. Мистер Донован, — спросила неожиданно, — вы ведь видели документы о моем наследстве? Завещание, вступающее в силу после брака…

Он непонимающе развел руками.

— Документы, — повторила с нажимом. — После замужества мне причитается некая сумма… Я тоже не бесприданница. Мой покойный отец хоть и не собирался умирать, но наверняка что-то подобное составил. Он говорил об этом при жизни неоднократно, а я не была совсем младенцем, запомнила. Еще этот контракт. Вы ведь видели его? Там неустойка, она просто огромна…

— Остановитесь. — Донован сделал шаг ко мне, замер и потер идеально выбритый подбородок. Его глаза были чуть прищурены, выражая полное внимание. — Вы имеете некое наследство — это приятный бонус для мистера Харриса, но, думаю, он потратил на контракт не меньше. Ваш дядя запросил совсем не маленькую сумму, поверьте мне. Что касается контракта… Вас пугают обязательства из него? Но зачем тогда вы его подписывали?

— Так велел дядя. Знаю, как это звучит. Ужасно… Но он сказал, что выбора нет. А я привыкла… Привыкла…

— Ясно. — Показалось, что адвокат зол. — А что там с завещанием? Не нервничайте так, я здесь и слушаю вас без всякой насмешки. Можете со мной поговорить, раз больше пока не с кем. Я умею хранить чужие тайны, мисс.

Он улыбнулся, а мне стало неловко, но отступать было поздно.

— Когда родителей хоронили, я хоть и была мала, но слышала что-то от поверенного отца, которого больше никогда не видела, что есть еще одно завещание. Закрытое. С особыми условиями. Которое вступит в силу после моего замужества. Но я могу ошибаться, мне тогда было девять, и я могла неверно понять. А контракт о замужестве похож на рабство. И теперь я все думаю, что натворила? Разве я не вправе выяснить правду? — Голос дрогнул. Я посмотрела в глаза адвоката и увидела там жалость. Терпеть не могу этот взгляд еще со смерти родителей, он ничем не помогает, скорее, отравляет. — Извините меня, я веду себя неподобающе. Но вы так верно заметили: мне тяжело пока смириться. Тяжело принять новую жизнь. Вот и лезет в голову всякое…

— Нет-нет, — он вскинул руку, словно хотел поймать мою ладонь, но передумал, — вы и правда в своем праве, мисс. Поверьте, я понимаю.

Я почувствовала тепло в отношении к этому мужчине. Умный, проницательный и благородный, он был прямой противоположностью того чудовища, что склонял меня к близости прямо в своем кабинете. Вспомнив о Харрисе, почувствовала глубочайший стыд. Знал бы Донован, как со мной обращался его наниматель… Впрочем, они ведь знакомы не первый день?

— Мисс Тосни? — Адвокат снова шагнул ко мне, на этот раз остановившись в зоне досягаемости. — Одри?

Мне нравилось, как он произносил мое имя. По коже пробежали толпы мурашек, стало приятно и легко. Всего на миг, но все же я позабыла, кем являюсь в этом доме, и снова стала обычной, романтично настроенной девушкой.

— Вам плохо? — Он все-таки взял меня за руку и едва ощутимо сжал ее.

— Терпимо.

Не знаю, почему не солгала. Нужно было сказать, что все замечательно и что я счастлива. Воспитанная девушка сделала бы именно так. Но я никогда не была в числе лучших учениц, увы…

— Вы напуганы. Не нужно бояться. Мистер Харрис не монстр, что бы вы там не напридумывали. И здесь у вас непременно найдутся друзья. Да хоть бы я. Если нужно выговориться, найдите меня. — Длинные красивые пальцы Донована погладили кожу на тыльной стороне моей ладони. Дыхание участилось. Должно быть, всему виной была та пуговица, что я застегнула у самого горла… — Я умею слушать, мисс Тосни. И могу попробовать вам помочь.

— Можете? — спросила я, сама не зная, что сказать на это.

Адвокат улыбнулся широко, открыто.

— Давайте договоримся: я узнаю, что там с вашими документами, а вы пока не станете бледнеть при одном упоминании или воспоминании жениха? Он действительно не так страшен.

— Откуда вы?..

— Я же не слепой и не идиот. — Мужчина поджал губы, кинул быстрый взгляд на двери, будто на что-то решаясь, а потом сказал совсем тихо: — Ваш дядя поступил ужасно, продав… то есть отдав вас замуж вот так… без права выбора. Вы слишком чисты для подобного, Одри. Мистер Харрис привык иметь дело с несколько иными особами. Он может вас напугать стремительностью, но это не со зла.

— Понимаю. — Я смущенно опустила взгляд, на самом деле почти ничего уже не понимая.

— Вы нравитесь мне. Как человек. У вас замечательная улыбка, и вам совсем не идет страх. И чтобы хоть как-то подбодрить, я узнаю все, что могу, о вашем нынешнем состоянии. По крайней мере, вы будете в курсе того, чем владеете. Согласны?

— Да. — Мое сердце стучало как сумасшедшее, а душа, кажется, обрела крылья надежды.

Он снова блеснул зубами. Поднес мою руку к своим губам и легко коснулся поцелуем, не сводя при этом с меня глаз.

— Вот и прекрасно.

Донован отступил, шутливо козырнул и ушел через ту самую дверь, ведущую вниз.

Я обняла себя руками и одними губами проговорила: «Спасибо».

Усевшись наконец в одно из кресел, прикрыла глаза и прокрутила в памяти случившееся. Неужели нашелся кто-то, решившийся мне помочь? Нет, не просто «кто-то», а практикующий адвокат! Донован понимал в законах и документах гораздо больше меня и дяди и мог найти то, о чем я никогда бы не узнала… Найти пробелы в контракте. Хотя, как сказал Харрис, Донован сам составлял этот документ, а значит, знал все слабые места договора и мог помочь мне стать свободной!