Богиня Чортичо. Про черную руку, питонцев, платье в горошек и красивую девочку из прошлого века

Стелла Иванова, 2020

Что такое счастливое детство? У каждого оно свое. Со своими чувствами, воспоминаниями, цветом, музыкой, запахами. Детство в 70–80-х прошлого века – длинное-предлинное, совершенно бесконечное лето, которое длится, кажется, как целая жизнь. И эту жизнь проживаешь каждый длинный-длинный и яркий день. Счастливое детство – это мандарины, запах елки и ожидание чуда. Это белый с голубым отливом снег и варежка на резинке, вся мокрая, в снежных катышках… Это неудобная, тяжелая шуба, и дурацкая, сползающая на глаза шапка, и санки на веревочке. Это лучшие друзья. Это мама и папа молодые. Это корона из картона. Это черная рука, про которую из поколения в поколение шепотом рассказывают по ночам в пионерском лагере. Детство – это безоговорочное счастье и безусловная любовь. Просто потому, что ты есть. Написанная невероятно смешно, чувственно и ярко, эта книга заставит вас возвращаться к ней снова и снова, проживать счастливые мгновения, делиться ими с детьми. Автор «Богини Чортичо» – одно из ярких имен настоящей сетевой литературы, Стелла Иванова, известная всем, кто присутствовал во всемирной сети в годы расцвета Живого Журнала. Ник @iva-no-va появлялся в ТОП-50 авторов с завидной регулярностью. Множество публикаций в газетах и журналах, 15 лет ведения собственной программы на радио, авторской колонки в журнале, огромная благодарная аудитория на Facebook… Стелла Иванова с семьей живет в Сиэтле, воспитывает двух очаровательных внуков и продолжает делиться со своими читателями веселыми и трогательными, остроумными и поучительными, интересными и захватывающими историями, рецептами и размышлениями. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Вырасту большая и стану…

Когда мне было лет шесть, и я уже не хотела быть теть Дусей-мороженщицей, я решила, что стану учительницей.

Но обязательно первых классов. И мне на Первое сентября все будут приносить цветы. Много цветов! И я буду учить всех считать, складывать палочки и в прописи крючки писать. Такие как для буквы «И», прописная которая. И чтоб стихи разучивать для утренников. Про флаги у ворот, например. Или про «есть у нас танкисты».

В третьем классе я уже передумала становиться учительницей. Ишь, еще! Всякие мартыненки с беляковыми мне нервы трепать будут. И кнопки подкладывать на стул. И доску намазывать мылом, что ни мелом на ней не написать, ни тряпкой не протереть.

Лучше я буду артисткой. А что? Я всегда выступала на утренниках. И стихи, и песни, и даже в спектакле играла с пятиклассниками. И между прочим, мне хлопали.

Про Новый год сказка была. И я прекрасно и звонко прочла стих про снежинку и покружилась в платье из марли и в белых чешках.

Буду артисткой!

Кино! У меня целая книжечка-абонемент есть из голубеньких таких билетиков в кино Исаченко. По десять копеек за билет. И мы с Кисой бегали каждую субботу в кино на десять утра. Ну и со школой всем классом ходили.

Буду артисткой — красивой, в платье — юбка так колокольчиком, а плечи открытые, и с такой прической. Ну, вот такой — тут завито, а тут челка длинная, а там шиньон. И туфли-лодочки на остром каблуке. И буду пахнуть духами.

Ну, про духи я в кино увидела, как артистка пшик-пшик делала такой резиновой штучкой, как клизма, тока маленькая. Я тогда сильно удивилась — как это клизмой пшик-пшик на шею, но мне Нинка-малая, сестра моя двоюродная, рассказала, что я дура, а артистка духами брызгалась. Я так и не поняла, как можно клизмой резиновой брызгать духами, но артисткой быть не перехотела.

А наоборот.

Даже еще больше захотела.

И рассказала все Кисе. Все-таки все мальчишки — дураки. Он стал смеяться и дразниться: «Артистка! Артистка!» И мы подрались. Я ему хорошенько наподдала. И поцарапала еще. Ну, он меня тоже толкнул, а там камень был. Нет, не перелом, но правой рукой я двигать еще долго не могла, и она у меня была привязана на бинтике через шею.

А когда мы с Кисой помирились, он сказал, что не хочет, чтобы я была артисткой, потому что в кино целуются! Тетеньки артистки целуются с дяденьками. Вот, хочу ли я с разными дяденьками целоваться? Хочу?

Я подумала, подумала, и поняла, что я вообще не хочу целоваться, даже… фууу!

С Кисой целоваться? Фууу! И с разными дяденьками, тем более, не хочу целоваться. Они ж могут быть противными и курить! Это ж как воняет, когда курят. А по роли целоваться.

Нет.

Не буду я артисткой. Не хочу я целоваться с разными дяденьками.

Лучше я буду тетенькой дикторшой в телевизоре. Красиво сидеть и читать новости. С выражением. И Киса сказал, что вот это я хорошо придумала. И что я могу, например, даже «Спокойной ночи, малыши!» вести, как тетя Таня. И он сможет смотреть на меня в телевизоре.

А я засмеялась и сказала, что он же тоже уже вырастет, зачем же ему смотреть «Спокойной ночи, малыши!»? Он же сможет смотреть футбол, например, или кино в десять вечера. А Киса посмотрел на меня молча, встал и ушел.

Дураки все-таки эти мальчишки.

А я-таки стала тетенькой. Дикторшой.

Ну, почти.