Тариф на девственность

Стелла Эмеральд, 2020

Когда живешь в коммуналке и за душой ни гроша, девственность становится товаром. Но каков тариф на него? И чем все может обернуться на самом деле? Ира понятия не имела, к каким последствиям приведет ее спонтанное решение продать девственность.

Глава 1

— Все закончится тем, что или я кого-нибудь убью, или меня покалечат, — вздохнула Ира, отодвигая от себя пустую креманку.

В обеденный перерыв они с Викой решили по-быстрому сбегать в кафе-мороженное. Жара стояла жуткая. У Иры в библиотеке сломался кондиционер. А Вика, наоборот, выбралась на улицу немного погреться от холодильников супермаркета.

— Съезжать вам нужно из этого клоповника, — сочувственно посмотрела на подругу Вика. — Как вас там еще тараканы не съели. Или крысы…

— Да нет у нас тараканов — цивилизация истребила, — грустно улыбнулась Ира. — Клопов тоже нет. И крыс нет, разве что в перекрытиях шуршат иногда. А вот соседи… это да. И съехать мы не можем. Куда? И так еле концы с концами сводим.

Ира с мамой жили в коммуналке на восемь хозяев. Да и эту комнату снимали вот уже три года, как переехали в город после смерти отца. Мама устроилась нянечкой в ясли, Ира работала в местной библиотеке. Почти вся ее зарплата уходила на аренду комнаты, а на мамину кое-как жили, вернее, выживали. И с каждым годом надежда Иры на лучшую жизнь становилась все призрачнее. Наверное, потому она все чаще сбегала в мир книг, чтобы отвлечься от грустной реальности.

В своей комнате они с мамой создали видимость уюта — всегда чисто, тепло, хоть и бедно. Но с соседями им не по везло конкретно. Старая дева, уголовник со стажем, скандальная семейная пара, две озлобленные ворчливые бабки, синюшный алкаш и начинающая актриса — букет еще тот. И сами по себе люди, как люди, чужая душа — потемки. Если бы эти люди не отравляли регулярно жизнь Иры и ее мамы.

Вот вчера, например, сосед-алкаш словил белочку — носился с горлышком от бутылки по коридору, угрожая всем кровавой расправой. Угораздило Иру вернуться с работы именно в этот момент, если бы не сосед-уголовник, лежала бы она сейчас в морге с распоротым горлом. Пьянчужке вызвали наркологическую помощь, а толку-то?.. Ну, прокапают его, очистят кровь от скверны. Пройдет пара дней, и он снова напьется с последующим длительным запоем. И все по новой… Сколько раз за три года уже такое проходили.

— Слушай, а если вам продать дом в деревне? — предложила Вика. — Этих денег может на квартиру и не хватит, но какое-то время сможете снимать что-нибудь поприличнее, а там… может, что еще подвернется.

— Да кому он нужен — дом наш? Мы же пытались его продать, даже за копейки не берут. Да и разваливается он уже — старый, деревянный, в нем еще моя бабушка родилась.

— Да уж… — подперла Вика рукой голову.

В запасе у них оставалось минут пять, не больше, а потом опять мчаться на работу. И так каждый день, не считая выходных. Да и выходные у них совпадали не часто — у Вики они были плавающие, а у Иры суббота с воскресеньем, в которые они с мамой подрабатывали реализаторами на рынке.

— А какие-нибудь драгоценности? Может быть от бабушки?.. — встрепенулась Вика.

— Да ты что! — покатилась со смеху Ира. — Какие драгоценности! У мамы даже обручального кольца нет. А моя бабуля всю жизнь проработала дояркой. Какие уж тут фамильные ценности, — никак не получалось у нее перестать хихикать. — Было бы что продать, уже бы давно продали…

— Девственность, мать ее! — треснула Вика кулаком по столу.

— Что, девственность? — не поняла Ира.

— Да в пору ее продавать, раз ничего другого нет, — невесело усмехнулась Вика.

— Да кому она нужна — моя девственность. Не велика ценность…

— Ну это ты зря. Ой! Я уже опаздываю. Давай, Ириш, созвонимся, — и Вика умчалась из кафе.

Ира не торопилась особенно, еще оставались пятнадцать минут обеденного времени. Да и если опоздает немного, не велика беда. А посидеть в прохладе хотелось подольше. И из головы не шли слова подруги. Продать свою девственность! — придумает же тоже. Разве такое продается? И есть ли этому цена? Какие только глупости не придут в голову от отчаяния.

Как ни гнала Ира эту глупую мысль, та не хотела покидать голову. До конца рабочего дня она нет-нет, да возвращалась к ней. В конечном итоге сама себя уже считала не совсем нормальной, раз думала о том, как продать то, что и даром никому не нужно. Вернее, желающие бы точно нашлись — уродкой Ира себя не считала, а многие, так и вовсе, находили ее красивой, с чем она тоже не была согласна. Но с парнями у нее не складывалось, да и времени на них не было.

В подъезд дома, где на втором этаже располагалась их коммуналка, Ира заходила, не дыша. Вечно тут воняло протухшим мусором и кошачьей мочой. На этаж взлетела через ступеньку, и только в коридоре, захлопнув за собой дверь, перевела дух, заодно привыкая к темноте. Лампочка снова куда-то испарилась чудодейственным образом. Вот уже месяц, как никто ее не собирался менять. Они с мамой тоже не будут этого делать, потому что в последний раз именно они купили и вкрутили новую лампочку. Продержалась та ровно сутки, после чего исчезла. С тех пор живут в темноте.

Не успела Ира сделать и шага к своей комнате, как столкнулась лицом к лицу со Славой, что вывернул из кухни. Голый по пояс и весь в татуировках, он среагировал моментально. Прижал Иру к стене и горячо зашептал ей в лицо:

— Долго ты будешь ломаться? Я ведь могу и силой…

— Руки убрал, если не хочешь получить новый срок, — уперлась Ира ладонями в накаченный жилистый торс.

— Подумаешь, одним больше, — усмехнулся Слава, дважды осужденный и проведший в местах не столько отдаленных больше половины своей жизни. — Зато тебя отымею…

— Да пошел ты! — отпихнула его Ира и рванула в свою комнату. Слава богу, та оказалась не заперта.

— За тобой черти, что ли, гонятся? — всплеснула руками мама, что как раз накрывала стол к ужину.

Она всегда так делала, когда приходила с работы раньше. А на общей кухне они только готовили.

— Хуже. Славка! — закрыла Ира дверь на щеколду.

— Вот же окаянный! И неймется ему… Что ж он проходу-то тебе не дает? — запричитала мама, и глаза ее наполнились слезами. — Так и до беды не далеко.

Испытав привычный приступ жалости к маме, Ира вдруг разозлилась до такой степени сильно, что аж руки затряслись. Да сколько же можно так жить! Не пора ли выбираться из этого болота? Если не о себе, то хотя бы о матери она должна позаботиться. Как же ее достало все!

Но вслух Ира ничего не сказала и не сделала. А после ужина набрала номер подруги.

— Вик, можно я к тебе заскочу ненадолго?

— Что-то случилось? — встревожилась та.

— Так можно? Расскажу все при встрече.

— Валяй. Моего как раз нет дома…