Тайна Нестрашного переулка

Степан Фролов

День у Темы Лебедева не задался с самого утра. Отец превратился в кота, щеголяющий летом в пальто. Черный человек напугал до чертиков, пришлось лезть в очень страшный Нестрашный переулок, да еще и дети в городе начали пропадать. А ведь еще даже не обед… Что поделать? Папу надо как-то расколдовывать, а пропавших детей – искать. С этим могут не справиться полицейские и даже военные, но для Артема и его друзей нет ничего невозможного.

Нестрашный переулок

Под ногами Артёма стелился, упираясь в поворот на Первомайскую, асфальт Зелёной улицы. Зелёная нравилась Тёме больше Первомайской, на которую вот-вот предстояло выйти. На то было немало причин.

Во-первых, Зелёная была действительно зелёной из-за высаженных по обе стороны улицы клёнов, в отличие от Первомайской, которая представляла собой два нестройных ряда пятиэтажек, разделённых полоской свежеуложенного дорожного покрытия.

Во-вторых, между деревьев Зелёной высились фонари с круглыми лампочками, и здесь было светло даже ночью, а на Первомайскую после заката лучше было не соваться, если нет желания провалиться в открытый люк или нарваться на компанию гопников.

В-третьих, на Зелёной не было Нестрашного переулка. На самом деле этот тупичок носил имя некого Н. Страшненко, заслуги которого были либо очень невелики, либо преступно недооценены. Иначе почему в его честь назвали не тихий сквер, купающийся в тени исполинских лип, и не оживлённую аллею с деревянными скамеечками, на которых ютятся воркующие парочки, а захудалый переулок, заваленный мусором? Да ещё и расположенный на самой серой улице города.

Кроме того, Нестрашный притягивал к себе самых разнообразных личностей со всей округи, начиная от уличных художников, вооружённых кастетами и баллончиками с краской, и заканчивая в общем-то безобидными, но оттого не менее противными забулдыгами и бродягами. Такое разношёрстное соседство не могло обойтись без конфликтов, поэтому ругань и крики были неотъемлемой частью Нестрашного. Голосом уродливого тупика на Первомайской.

Нестрашный начинал говорить, как только солнце скрывалось за горизонтом. Даже когда в нём никто не выяснял отношения, переулок ухал и вздыхал, копошился в своей влажной, мшистой утробе, будто что-то в ней искал, шурша картоном коробок и звякая металлом мусорных баков. Искал уже много лет, но так до сих пор и не нашел.

Иногда вечер заставал Тёму и его друзей далеко от дома, и им приходилось возвращаться домой по Первомайской. Проходя мимо Нестрашного, все как по команде прибавляли шагу, стараясь не вглядываться в царящую там темень, и повышая голос, чтобы не слышать жуткого шёпота. Разумеется, это никогда не обсуждалось.

Погружённый в собственные мысли, Тёма размашисто шагал по Первомайской, не замечая идущих мимо прохожих и одетых в жизнерадостно-рыжие спецовки работников дорожных служб. Те тоже не обращали на Тему никакого внимания. Согласно плану, объявленному городской управой, им еще предстояло залатать ямы на Астрономической и починить прорванную трубу городского коллектора. В общем, последствия весеннего паводка заботили рабочих куда больше, чем праздно шатающиеся школьники. До Артема изредка долетали переговоры дорожников, звуки проезжающих машин и трели светофоров, показывающих зелёный свет, но их легко заглушали нахлынувшие на Тёму воспоминания. Хоть Артём и недолюбливал Первомайскую, она была частью истории. Тёме было что вспомнить.

Мимо проплывал магазин «Продукты», куда Тёма частенько заходил, игнорируя универмаг, недавно открывшийся рядом с домом. В этом зелёно-белом кубе из бетона и стекла, носившем броское зарубежное название, было всё. И в то же время не было ничего. В отличие от «Продуктов», там не жил дух свежей выпечки, не звенел, встречая гостей, колокольчик над дверью, не скрипели мозолистые половицы, зато точно так же работала всего одна касса. А ещё в универмаге не было тети Любы, добрейшей в мире женщины, что каждый раз угощала Тёму и его друзей разными сладостями. Разумеется, за счет заведения.

Ноги несли Тёму дальше, мимо Подгорной, уходящей вдаль крутым спуском, с которого всего несколько лет назад они с Тимуром и Ульяной так любили съезжать на велосипедах.

Тёма вспомнил, как однажды посреди спуска у Тимура порвалась цепь, оставив того совсем без тормозов. Тимур вёз по асфальту ногами до тех пор, пока не протёр обе подошвы, а остановился только после встречи с деревянным забором в конце улицы. Забор не пострадал, в отличие от второго участника столкновения. На руке горе-велосипедиста до сих пор красовалась отметина, напоминающая о том дне. Тимур тогда зарёкся кататься с Подгорной. На следующий день все трое снова были там, наслаждаясь скоростью и свистом ветра в ушах…

От воспоминаний Тёму отвлёк вполне себе реальный порыв ветра, не по-летнему холодного и пахнущего сыростью. Артём остановился напротив Нестрашного и заглянул в его мшистую раззявленную пасть, поглотившую, казалось, все картонные коробки и мусорные баки города.

Тема стоял на другой стороне дороги, но дыхание переулка ощущалось даже здесь. Это было невозможно хотя бы потому, что сквозняк не может возникнуть в глухом тупике. Но Нестрашный жил по своим правилам и плевать хотел на чужие.

Тема вдруг представил, что его отец пару дней назад точно так же смотрел вглубь замшелого аппендикса Первомайской, возвращаясь из полицейского участка. Прямо перед тем, как бесследно исчезнуть. А может, и не смотрел. Может, не дошёл до злосчастного переулка или… По спине Артёма пробежал холодок. Воображение нарисовало другую, куда более мрачную картину. Отец идёт по Первомайской, опустив голову, обдумывает детали разговора со своим «другом». Он не замечает, как по правую руку вдруг исчезает стена, а на её месте возникает клубящаяся тьма Нестрашного. Не замечает и лезвие стилета, вылетающее из-за угла и нацеленное в горло…

Не до конца понимая, что делает, Артём метнулся через дорогу, краем уха слыша визг тормозов и симфонию автомобильных клаксонов. Кто-то из водителей даже крепко выругался, прежде чем со свистом взять с места, но Артёму было всё равно.

Глубоко вдохнув, он шагнул в Нестрашный. Тёма твёрдо решил проверить свою догадку — найти хоть что-то, что прольёт свет на дело отца. О других возможных исходах он старался не думать. С каждым шагом Артем ощущал, что вокруг становится темнее. Нестрашный обволакивал его своим сырым дыханием, лез под футболку холодными, склизкими щупальцами, реагируя на чуждое ему тепло.

— Папа? — осторожно позвал Тёма, обращаясь к темноте перед собой.

Темнота хранила молчание. Нестрашный будто издевался над заблудившимся путником, не отвечая ему даже лёгким эхом. Тёма осторожно пробирался сквозь мусорные завалы, внимательно глядя под ноги. Больше всего он боялся не упасть или порвать обувь, а пропустить подтверждение того, что отец был здесь.

С щербатых, влажных стен на Тёму смотрели художества местных мастеров — оскаленные морды чудовищ, рождённых человеческим сознанием, и россыпи невиданных доселе иероглифов, похожих на магические арканы, не дающие этим чудовищам сбежать из замшелой тюрьмы.

Самым «свежим» заключённым переулка казался вписанный в металлическую дверь волк. Подойдя поближе, Артём разглядел, что волчьей была только половина его морды. Вторая оказалась человеческой и куда более жуткой: огромный красный глаз, оскаленный в безмолвном крике рот, свисающая из уголка губ ниточка слюны… Человеческая половина была воплощением безумия, тогда как волчья сохраняла абсолютное спокойствие.

Дверь разрисовали недавно, но уже успели найтись те, кому такое творчество пришлось не по вкусу. Посередине полуволчьего лба виднелся затёртый растворителем прямоугольник, внутри которого было напечатано «Зоомагазин „Экзотика“. Вход с ул. Астрономическая». Некоторые буквы пришлось угадывать, поскольку поверх отчищенной таблички красовалось выведенное свежей краской непечатное слово из четырёх букв, под которым кривым, размашистым почерком было написано: «Так лучше?». Видимо, уличный художник обращался к вандалу, испортившему картину.

До дальней стены осталась всего пара шагов, но ни отца, ни даже намёка на его присутствие видно не было.

— Папа?! — выкрикнул Артём, уже ни на что не надеясь.

Однако кое-что всё же случилось. В Нестрашном вдруг стало ещё темнее. Полумрак, к которому глаза Артёма уже успели привыкнуть, сгустился, размытая человеческая тень исчезла с дальней стены, окончательно утонув в темноте. Артём резко развернулся в надежде увидеть свет Первомайской, но заметил нечто совсем иное. Нечеловечески высокий чёрный силуэт, перегородивший выход из Нестрашного переулка. Будто среагировав на разворот Артёма, Чёрный человек пошёл на него размашистым шагом. Его правая рука была вытянута вперед и пульсировала зелёным светом. Вспыхивая и угасая, подобно вспышке фотоаппарата, он выхватывал из темноты отдельные движения чёрного великана.

Артём как завороженный наблюдал за приближением силуэта, не в силах закричать или сдвинуться с места. Все надуманные страхи, связанные с Нестрашным, разом померкли перед настоящим, живым ужасом, одетым в развевающееся пальто и старомодную шляпу, закрывающую лицо. Чёрный человек двигался ужасающе быстро, легко расшвыривая мусор длинными ногами, одетыми в тяжёлые сапоги. Ему оставалось сделать всего пару шагов, когда Артём закричал.

— ПА-ПА-А-А! — разнеслось по Нестрашному переулку.

Дальше всё произошло почти одновременно. Чёрный человек на мгновение остановился и снова устремился вперёд, вытягивая руки; Тёма попытался шагнуть назад, но споткнулся и упал на спину, а прямо над его ухом раздался надсадный вопль. Тёма увидел стены Нестрашного, уходящие в аквамариновое июльское небо, на фоне которого пролетела мохнатая чёрная клякса. Пролетела и вцепилась в Чёрного человека, не переставая орать дурным голосом. Кляксой оказался огромных размеров кот, который надрывно пел песню войны, прыгая с тона на тон и методично колотя когтистыми лапами по голове Чёрного человека. Если бы не шляпа и вовремя натянутый на лицо воротник, нападающему пришлось бы худо, но сейчас атаки кота скорее отвлекали Ужас Нестрашного, нежели вредили ему. Свободной рукой Чёрный человек без особого успеха пытался ухватить бешеное животное за холку, а кот изворачивался и шипел, отбиваясь от назойливой пятерни.

Борьба оттеснила фигуру в пальто к стене, во тьме переулка появился просвет. Артём решил действовать. Он шустро на четвереньках пополз к выходу. Пробираясь мимо Чёрного человека, он заметил на земле странного вида устройство с зелёным дисплеем, которое и служило источником инфернально-зелёного света. Рассматривать находку было некогда, поэтому Артём просто схватил её и кое-как запихнул в боковой карман джинсов. Вскочив на ноги, он побежал к выходу из Нестрашного, спотыкаясь о мусорные завалы и постоянно оглядываясь.

Драка в переулке продолжалась, но Артёму уже было плевать. Ему хотелось только одного — выбежать на свет, пусть даже и на серую Первомайскую, лишь бы увидеть солнце и оказаться под его защитой.

Выбежав из Нестрашного, Артём нисколько не сбавил темп, а даже наоборот — ускорился — и со всех ног рванул в сторону дома. По горячей светлой улице, обгоняя людей и машины, через дорогу на красный сигнал светофора, мимо уходящей вдаль Подгорной…