Мое непослушное сердце

Сьюзен Элизабет Филлипс, 2001

Гордая, независимая писательница детских книжек – и грубовато-мужественный футболист. Что могло объединить столь разных людей? Только то, что вообще объединяет мужчину и женщину! Только – короткий миг сумасшедшей страсти… Только – ребенок, который стал плодом этой страсти…Только – необходимость дать ребенку законное имя… И тогда мужчина и женщина, готовые, казалось бы, забыть друг о друге, поневоле вынуждены стать мужем и женой. Что может выйти из такого союза? Жгучая ненависть? Или – безумная, пылкая любовь, не признающая ни различий, ни условностей?…

Глава 2

Ну и что, если он самый крутой парень в вашей школе? Главное, как он с вами обращается.

Из статьи Молли Сомервиль для журнала «Чик»«Так ли уж трудно справиться с крутым»

Кевин вдруг сообразил, что в неравной борьбе с бутылкой виски совершенно позабыл включить сигнализацию. Что ж, может, это к лучшему — появился шанс немного развлечься.

Дом был темным и холодным. Кевин спустил ноги с дивана, наткнулся на журнальный столик, выругавшись, потер коленку и метнулся к двери. Что же у него за жизнь, если драка со взломщиком представляется самым интересным событием за неделю? Оставалось только надеяться, что ублюдок вооружен.

Он ловко обогнул горбатую тушу, которую посчитал креслом, наступил на что-то маленькое и жесткое, возможно, детальку конструктора «Лего», из тех, что разбросаны по полу. Никакого порядка, несмотря на то что дом большой и роскошный.

Дьявол, ну и темнотища!

Кевин стал красться в направлении скребущего звука, и едва сделал несколько шагов, как услышал щелчок. Дверь стала медленно открываться.

В предчувствии опасности он ощутил знакомое возбуждение, которое так любил, и, плавным движением распахнув дверь, схватил незваного гостя.

Парень, казалось, был не тяжелее мухи и потому сразу полетел на пол. Судя по пронзительному визгу, он к тому же был еще и голубым.

Но к несчастью, он захватил с собой пса. Большого пса, похоже.

У Кевина волосы встали дыбом от низкого, угрожающего, леденящего кровь рычания служебной собаки, готовой ценой собственной жизни защитить хозяина. Прежде чем он успел хоть что-то предпринять, острые зубы впились в его щиколотку. И тут наконец в игру вступили рефлексы, сделавшие Кевина легендой спорта. Одним броском он достиг выключателя — яркий свет залил прихожую, и Кевин с ужасом осознал: его атаковал не ротвейлер, отнюдь, и панические вопли издавал не мужчина.

— А, черт…

На полу, покрытом плитами, лежала маленькая орущая женщина с волосами цвета его «феррари». А его щиколотку заодно с любимыми джинсами с упоением уродовал крошечный серый…

У него не хватило духу даже мысленно произнести это слово.

Вещи незнакомки рассыпались еще в тот момент, когда он ее сцапал. Пытаясь стряхнуть подлого пса, Кевин успел заметить книги, рисовальные принадлежности, две коробки печенья «Наттер баттер» и шлепанцы в виде пушистых розовых кроликов.

Наконец ему удалось избавиться от захлебывавшегося лаем пуделя. Женщина встала, приняв боевую позу. Кевин открыл было рот, чтобы объясниться, но ее нога взлетела вверх и ударила его под коленку. И не успел он оглянуться, как оказался на полу.

— Пропади все пропадом! «Джайентс» потребовалось три периода, чтобы достать меня! — воскликнул он.

Женщина была в пальто, когда упала на пол, а между ним и холодными плитами был всего-навсего тонкий слой джинсовки.

Кевин поморщился и перевернулся на спину. Зверюга немедля вскочила ему на грудь, дыша в лицо и колотя по носу хвостиками голубой косыночки, повязанной на ее шее.

— Вы пытались убить меня! — негодующе завопила женщина.

— Я не нарочно, — оправдывался Кевин. Он явно встречал ее раньше, но под страхом смерти не смог бы сказать, где именно. — Нельзя ли отозвать вашего питбуля?

Испуг во взгляде незнакомки сменился яростью. Женщина стала удивительно похожа на своего пуделя.

— Иди сюда, Ру.

Животное рявкнуло напоследок и сползло с груди Кевина. И тут до него дошло. О черт, черт, черт!

— Вы… ээ… сестра Фэб? С вами все в порядке… — Кевин лихорадочно рылся в памяти, — мисс Сомервиль?

Поскольку именно он валялся на каменном полу, его бедро было ушиблено, а щиколотка прокушена, то этот вопрос казался ему верхом учтивости.

— Второй раз за два дня! — свирепо прошипела она.

— Я не помню…

— Второй раз! Ты что, совершенно спятил, глупый барсук? Крыша поехала? Или ты просто идиот?!

— Что касается меня… Кажется, вы назвали меня барсуком?

Молли кивнула:

— Болваном. Я назвала вас болваном.

— Тогда все улажено.

К сожалению, его неуклюжие попытки пошутить нимало ее не позабавили.

«Питбуль» ретировался к ногам хозяйки. Кевин с усилием оттолкнулся от холодной плиты и потер щиколотку, стараясь вспомнить все, что знал о сестрице своей нанимательницы. Кажется… Ну да, типичная интеллектуалка. Шибко ученая, одним словом. Синий чулок. Он встречал ее в офисе «Старз», всякий раз с очередной книгой. Но волосы тогда были другого цвета, это уж точно.

Невозможно поверить, что она — родственница Фэб, потому что красоткой ее не назовешь. Правда, и уродиной тоже. Так, ни рыба ни мясо. Совершенно ординарная личность. Вместо соблазнительных форм Фэб — сплошная равнина: ни груди, ни бедер, нет ни впечатляющей фигуры, ни роста. Маленькая, неприметная. В отличие от рта Фэб, словно созданного, чтобы шептать бесстыдные слова в темноте, эти губы, кажется, с утра до вечера шикают на людей, осмелившихся повысить голос в библиотечном зале.

Кевину не нужно было долго думать, чтобы понять: перед ним женщина именно того типа, который он терпеть не мог, — чересчур умная и неисправимо серьезная. И наверняка язык подвешен как надо: еще один козырь против нее. Но справедливости ради стоит выставить младшей сестренке высший балл за глаза. Просто класс! Цвет необычный, что-то среднее между синим и серым, и к тому же немного раскосые, что придает им неотразимо сексуальный вид. А брови вразлет! Правда, сейчас они почти сошлись, потому что она смотрит на него зверем. Черт возьми! Сестра Фэб! А он-то воображал, будто все плохое, что могло приключиться на этой неделе, уже позади и ждать новых сюрпризов не приходится!

— Так вы в порядке? — переспросил он.

Серая радужка налилась синевой летнего неба, прежде чем включилось штормовое предупреждение. Похоже, он ухитрился достать всех представителей правящего клана, исключая разве что детей. Редкий дар! Пожалуй, лучше загладить свой промах, прежде чем разразится буря. Рассчитывая на свое неотразимое обаяние, Кевин улыбнулся:

— Я не хотел вас пугать. Подумал, что это грабитель.

— Позвольте спросить, что вы здесь делаете?! — взвизгнула она, но уже за секунду до этого Кевин понял, что на сей раз обаяние подвело его.

— Дэн предложил мне пожить здесь несколько дней, — выдавил он мрачно, — обдумать, что да как. — И, немного помедлив, добавил: — В чем я совершенно не нуждаюсь.

Женщина раздраженно ударила по кнопкам выключателей, и два ряда бра осветили дальние углы.

В доме, сложенном из толстых бревен, было шесть спален. Потолок, взлетавший на высоту в два этажа, с темными перекрестьями балок, лишал его сходства с бревенчатыми хижинами первых поселенцев. Большие окна делали дерево органичной частью интерьера, а в огромном камине из необработанного камня, занимавшем почти всю дальнюю стену, можно было зажарить буйвола. Вся мебель была массивной, очень мягкой и удобной, рассчитанной на бесцеремонное обращение всех членов большой и шумной семьи. Широкая витая лестница вела на второй этаж и мансарду.

Кевин нагнулся и стал подбирать вещи Молли. Очередь дошла до розовых шлепанцев. Повертев их в руках, он с легкой ехидцей осведомился:

— Не боитесь носить эти штуки в охотничий сезон?

— Отдайте! — крикнула она, вырвав у него шлепанцы.

— Поверьте, я не собирался их надевать. Боюсь, это произвело бы нежелательное впечатление на товарищей по команде.

Но и эта шутка не заставила Молли улыбнуться.

— Недалеко отсюда есть гостиница. Думаю, вам будет несложно перебраться туда.

— Неужели хотите выкинуть меня на улицу в такой час? Кроме того, меня пригласили.

— Это мой дом, и не помню, чтобы я вас приглашала.

Она бросила пальто на диван и направилась в кухню. «Питбуль» презрительно оттопырил губу, хохолок на макушке встал дыбом. Убедившись, что Кевин оценил степень его негодования, пес засеменил за хозяйкой.

Кевин последовал за ними. Кухня была просторной и уютной, обставленной шкафчиками ручной работы; из окон открывался великолепный вид на озеро Мичиган. Младшая сестрица Фэб бросила свертки на пятиугольный стол, окруженный шестью табуретами.

Нужно отдать должное, вкус у нее есть. И одевается неплохо: узкие брючки цвета маренго и серый мешковатый свитер, напоминающий кольчугу. А с этими короткими пылающими волосами она похожа на Жанну д’Арк, взошедшую на костер. Одежда дорогая, но явно не новая, что весьма странно, если вспомнить о том, как ей удалось заполучить все денежки старого Берта Сомервиля. Впрочем, Кевин тоже не беден, но разбогател после того, как стал взрослым, приобрел немалый жизненный опыт и характер его полностью сформировался. По его наблюдениям, люди, родившиеся с золотой ложкой во рту, презирают тяжкий, упорный труд. Такова и сестра Фэб, надо полагать.

— Ээ… мисс Сомервиль… прежде чем вы вышвырнете меня… Кстати, я готов побиться об заклад, что Кэйлбоу понятия не имели о вашем приезде сюда — иначе объяснили бы, что место уже занято.

— Боюсь, у меня все же есть некоторые преимущества, — сухо процедила Молли и, швырнув печенье в ящик стола, с шумом его задвинула. Судя по виду, она была напряжена как натянутая струна и зла как фурия. — Вы ведь даже не помните моего имени, верно?

— Что вы, конечно, помню, — заверил Кевин, лихорадочно терзая мозг и не находя ответа.

— Нас знакомили не меньше трех раз.

— Это было совершенно не обязательно, поскольку у меня прекрасная память на имена.

— Только не на мое. Вы благополучно его забыли. Вернее, выбросили из головы, как только услышали.

— Вовсе нет.

Она испытующе уставилась на него, но Кевин привык и не к такому моральному давлению, поэтому без всякого труда выдержал презрительный взгляд.

— Я Дафна, — наконец произнесла она.

— Зачем говорить мне то, что я уже знаю! Вы со всеми так нетерпимы, Дафна?

Его собеседница поджала губы и что-то тихо пробормотала. Кевин мог поклясться, что опять услышал странное определение «барсук».

Ну разумеется, он даже имени ее не знает! Этого и следовало ожидать. Хороший урок!

«Поделом тебе», — подумала Молли, исподлобья глядя на опасного мужчину, внезапно оказавшегося совсем рядом. Нет, как ни крути, а нужно найти способ уберечься от воздействия его обаяния. Ну да, он в самом деле неотразим, кто бы спорил! Однако таких мужчин на свете сотни. Верно, не каждый может похвастаться редкостным сочетанием темных волос и ярко-зеленых глаз. И далеко не всякого природа наградила телом древнегреческого бога: стройным, подтянутым, мускулистым, но не громоздким. Тем не менее она не настолько глупа, чтобы потерять голову только потому, что с ней разговаривает обаятельный обладатель идеальной фигуры и смазливой физиономии.

Ах, кого она хочет обмануть? Глупа, конечно, глупа, полная идиотка! Достаточно вспомнить ее тайное, безумное, безнадежное влечение к этому человеку. Хорошо хоть, у нее хватает мужества признаться в собственной дурости!

Но присоединяться к толпе восторженных поклонниц этого человека она не собирается! На это у нее ума хватит. Ничего, она ему покажет! Она тоже умеет задрать нос и надменно цедить слова!

Молли спесиво вскинула подбородок.

— Вам все-таки придется уехать, Кен, — бросила она. — О, простите, я хотела сказать «Кевин». Вы ведь Кевин, верно?

Должно быть, она зашла слишком далеко — губы Кевина нервно дрогнули.

— Нас трижды знакомили. Думаю, было время запомнить.

— О, в клубе вечно толкутся футболисты! Вас так много, к тому же все на одно лицо.

Левая бровь Кевина вопросительно изогнулась.

Молли, похоже, добилась своего. Пожалуй, теперь можно проявить великодушие, но с оттенком снисходительной жалости — это окончательно добьет его.

— Так и быть, разрешаю вам остаться до утра, но я приехала сюда работать, так что будьте добры завтра же переехать в гостиницу.

Случайно выглянув в окно кухни, она увидела припаркованный у гаража «феррари».

Кевин подчеркнуто медленно опустился на табурет, очевидно, желая показать, что не собирается отступать с завоеванных позиций.

— И чем же вы занимаетесь? — покровительственно поинтересовался он, давая понять, что не верит, будто она способна на что-то серьезное.

— Je suis auteur ^[4].

— Писательница?

— Soy autora, — подтвердила она по-испански.

— Вам чем-то не нравится английский? Не поделитесь, по какой причине?

— Мне казалось, что иностранные языки вам привычнее, — пояснила она, неопределенно взмахнув рукой. — Что-то я читала насчет… — Стоп! Не пора ли остановиться? Кевин, конечно, не кладезь мудрости, но и кретином его не назовешь. Не слишком ли она зарвалась? Не стоит переходить границу… Но к несчастью, Молли завелась, и теперь ее несло: — Я почти уверена, что Ру уже выздоравливает. Небольшая проблема, знаете ли… теперь так много случаев бешенства… Это я к тому, что вам, наверное, стоит сделать несколько уколов, просто на всякий случай, чтобы не волноваться.

— Все еще злитесь, что принял вас за грабителя?

— Простите, не расслышала. Должно быть, сотрясение мозга при падении на пол.

— Я сказал, что прошу прощения.

— А, что-то в этом роде вы уже… — пробормотала Молли, отодвинув груду фломастеров, оставленных детьми на тумбе.

— Пойду, пожалуй, спать, — решил Кевин и, поднявшись, шагнул было к двери, но тут же обернулся и с любопытством уставился на ее полыхающие волосы. — Скажите честно, вы поставили на какую-то команду и проиграли?

— Спокойной ночи, Керк.

Только войдя в спальню, Молли сообразила, что ей не хватает воздуха. Причина была очевидна: лишь тонкая перегородка отделяла ее от комнаты для гостей, где сейчас мирно храпел Кевин. Кожа зудела, а руки так и тянулись к ножницам, хотя, честно говоря, стричь было уже почти нечего. Может, и следовало бы снова вернуть волосам их естественный цвет, но Молли не хотела доставить ему такое удовольствие.

Господи, она приехала сюда спрятаться от мира, зализать раны, а не спать рядом с логовом льва!

Молли схватила вещи и, позвав Ру, двинулась в большую угловую комнату, где обычно ночевали девочки. Первое, что она сделала, — заперла замок. На большее сил не хватило. Ноги едва держали ее.

Молли прислонилась к дверному косяку и попыталась успокоиться, бессознательно оглядывая скошенный потолок и широкие уютные подоконники, на которых так приятно мечтать днем. Две стены были расписаны видами Соловьиного Леса — это сделала она, пока остальные члены семьи путались под ногами и мешали. Ничего, здесь она в безопасности, а завтра утром он уберется.

Но заснуть Молли не смогла. Почему она, как обычно, не предупредила Фэб, что поедет сюда? Да потому, что не желала слушать нотации по поводу волос и предостережения относительно грядущих неприятностей.

Молли ворочалась с боку на бок, сбивая простыню, то и дело смотрела на часы. Наконец сдавшись, она включила свет, чтобы сделать наброски для новой книги. Обычно вой зимнего ветра, бьющего в окна бревенчатого дома, успокаивал ее, но сейчас словно подстрекал скинуть одежду и закружиться по комнате, сбросить обличье скромной приличной девушки и превратиться в буйную и неукротимую дикарку.

Молли стянула с себя одеяло и встала с кровати. В комнате было холодно, но она раскраснелась от внутреннего жара и горела как в лихорадке. Хорошо бы сейчас очутиться дома!

Ру чуть приоткрыл глаз, сонно посмотрел на хозяйку и, убедившись, что все в порядке, снова засопел. Молли прошлепала к ближайшему окну, под которым стояла мягкая банкетка. Стекла уже затянуло длинными ледяными перьями, и тонкие снежные ленты плясали между деревьями. Молли честно старалась полюбоваться красотой ночной метели, но перед глазами стоял Кевин Такер. При одной мысли о нем набухшие груди пульсировали, а по спине пробегал озноб. До чего же все это унизительно! Она умная, талантливая женщина — и несмотря на все усилия, одержима им, как сексуально озабоченная фанатка.

Может, это извращенная форма развития личности? Хорошо еще, что она помешалась на сексе, а не на Великой Страсти, которую ей никогда не доведется испытать. Впрочем, страсть куда безопаснее. Что ни говори, а Дэн спас жизнь Фэб! Ну разве не романтично? Недаром и Молли преисполнилась несбыточных надежд!

Пришлось оставить Великую Страсть и вернуться к сексу. Интересно, Кевин во время этого объясняется по-английски или запасся для подобных случаев двумя-тремя расхожими фразами на других языках?

Молли со стоном зарылась лицом в подушку.

Наконец сон сморил ее. Всего на несколько часов. Серый холодный рассвет вполз в окна. Выглянув во двор, Молли увидела, что «феррари» исчез. Вот и прекрасно!

Она прогулялась с Ру, приняла душ и, вытираясь, заставила себя промурлыкать куплеты Винни-Пуха. Но к тому времени, как натянула поношенные серые брючки и свитер фирмы «Дольче и Габбана», купленный еще до расставания с наследством, Молли поняла: все попытки казаться счастливой позорно провалились.

Да что это с ней? У нее чудесная, можно сказать, идеально устроенная жизнь. Здоровье, прекрасная работа, хорошие друзья, потрясающая семья, редкостный песик. И хотя она почти разорена, это значения не имеет, потому что мансарда стоит тех денег, что заплачены за нее. Чего еще желать? Совершенно нечего, тем более что Кевин Такер наконец уехал!

Ненавидя собственную хандру, морщась от брезгливости при мысли о своем безволии, Молли сунула ноги в розовые шлепанцы, подаренные близняшками на день рождения, и поплелась на кухню. Кроличьи головки на носках весело кивали в такт каждому шагу. Ладно, хватит ныть! Быстрый завтрак — и за работу. Вчера она не успела заехать в бакалею, так что придется обойтись старыми запасами.

Вынув из серванта упаковку «Дэнпоп тартс», она сунула их в тостер, но тут Ру встрепенулся и оглушительно залаял. Молли едва успела выпрямиться, как задняя дверь открылась и вошел Кевин с охапкой ярких пакетов. Ее идиотское сердце пропустило удар.

Ру зарычал, но Кевин даже ухом не повел.

— Привет, Дафна!

Безрассудная радость мгновенно сменилась раздражением. Слайтерин!

Кевин бросил пакеты на стол.

— Еды почти не осталось.

— Какая вам разница? Вы ведь все равно уезжаете, неужели забыли? — напомнила она и повторила фразу по-французски, с наслаждением заметив, что он раздраженно морщится.

— Ошибаетесь, — буркнул Кевин, отвернув колпачок бутылки с молоком с таким видом, что сразу стало ясно, чью шею он представляет на месте бутылки. — Я не собираюсь еще больше злить Дэна, так что придется удалиться вам.

Именно это ей и стоило бы сделать. Но уступить? Сдаться на милость победителя? Ни за что!

Нехарактерная для Молли стервозность взяла верх, и она мгновенно выпустила коготки.

— Не дождетесь! Конечно, спортсмену трудно понять, что для работы необходимы покой и тишина, поскольку в отличие от некоторых мне приходится много думать. Вам, разумеется, подобные тонкости недоступны…

Кевин определенно понял, что его пытаются оскорбить, но виду не подал.

— Я остаюсь, — коротко бросил он.

— Я тоже, — не менее упрямо ответила она.

Судя по лицу, его так и подмывало вышвырнуть ее. Ничего, руки коротки. Она все-таки сестра босса!

Кевин долго, старательно лил молоко в стакан, прежде чем присесть на тумбу.

— Дом достаточно велик для нас обоих. Поделим территорию.

Она уже открыла рот, чтобы возразить, сказать, что лучше уберется отсюда, но что-то ее остановило. Может, это не такая уж плохая идея? Самый быстрый способ справиться с собственным безумием — обнаружить под маской неотразимого красавчика мерзкого Слайтерина. В конце концов, она никогда не сталкивалась с реальным Кевином. Да и откуда ей знать его? Они даже не разговаривали. Может, ее привлекала яркая картинка: великолепное тело, чувственные глаза, тигриная походка?

Молли молча наблюдала, как он пьет молоко. Отрыжка. Всего один раз — и с иллюзиями покончено. Что может быть противнее, чем мужчина, рыгающий после еды… или чавкающий за столом?… А как насчет жлобов, которые пытаются завлечь женщину, помахивая толстой пачкой баксов, стянутой аляповатым зажимом?

Может, он носит золотую цепочку? Или помешан на оружии? А вдруг коверкает слова? Молли содрогнулась.

Ему наверняка далеко до Дэна Кэйлбоу. Да-да, на пути к совершенству Кевина Такера подстерегает миллион ловушек, в какую-то он обязательно попадет! И поделом вам, мистер Такер! Одна отрыжка… едва заметный золотистый отблеск на этой потрясающей шее… или еще что-то в этом роде — и…

Молли поймала себя на том, что улыбается.

— Так и быть, оставайтесь.

— Спасибо, Дафна.

Он допил молоко, но не рыгнул. Молли прищурилась, напомнив себе, что, пока он называет ее Дафной, она почти неуязвима.

Отыскав свой портативный компьютер, она отнесла его в мансарду и поставила на письменный стол рядом с альбомом для рисования. Поработает либо над «Дафной», либо над новой статьей «Петтинг и осторожность: далеко ли позволишь себе зайти?».

Очень далеко.

Наверное, думать в такую минуту о сексе неуместно. Даже о его подростковой разновидности.

Снизу донесся рев болельщиков. Очевидно, Кевин привез с собой запись матча и решил разобрать игру. Интересно, открывал ли он в своей жизни книгу, смотрел хоть один приличный фильм и вообще думал ли о чем-то, не имеющем отношения к футболу?

Ладно, это не ее дело. Пора за работу.

Молли поставила ногу на спину Ру и залюбовалась гневными волнами в белых кружевных чепчиках, тревоживших серую ледяную поверхность озера Мичиган. Может, Дафна, вернувшись к себе, увидит темные окна, а когда переступит порог, откуда-то выскочит Бенни, и…

О нет, не стоит портить детские сказки эпизодами из собственной жизни!

Ладно, значит…

Молли открыла альбом. Дафна наверняка захочет надеть маску, в которой встречала Хэллоуин, и напугать…

Нет, это уже было в «Дафна сажает тыквы».

Кажется, пришло время позвонить подруге.

Молли подняла трубку и набрала номер Джанин Стивенс, одной из близких приятельниц и собрата по перу. Хотя Джанин писала для подростков, они придерживались одинаковых взглядов на литературу и частенько подкидывали друг другу идеи.

— Слава Богу, это ты! — воскликнула Джанин. — Я все утро пыталась до тебя дозвониться!

— Что стряслось?

— Представляешь, какая-то лохматая мымра из «ЗДЗА» дорвалась до микрофона и заняла едва ли не половину времени в сегодняшних новостях! Рвала, метала и захлебывалась слюной, убеждая несчастных слушателей, что нынешние детские книги — тайное орудие гомосексуалистов и их чтение ведет прямым путем к разврату и пороку.

— Ну и пусть себе разоряется, нам какое дело?

— Молли, она потрясала экземпляром «Я так тоскую по тебе»! Твердила, будто это яркий пример той пакости, которая толкает детей в болото извращения.

— О, Джанин, это ужасно!

Тринадцатилетняя героиня романа «Я так тоскую по тебе» пыталась осмыслить причину травли ее талантливого старшего брата, которого сверстники считали голубым. Тонкая, умная, прекрасно написанная книга…

Джанин всхлипнула и шумно высморкалась.

— Утром позвонила издатель. Сказала, что они решили подождать, пока уляжется шум, и отложить выпуск моей новой книги на год!

— Но ты закончила ее почти год назад!

— А им плевать! Поверить не могу! Роман только-только начал расходиться! Теперь обо мне все забудут!

Молли как могла утешила подругу. Повесив трубку, она решила что «ЗДЗА» — более страшное зло для общества, чем любая порнография.

Снизу донеслись шаги, и она сообразила, что свистков и шума голосов больше не слышно. Должно быть, запись игры закончилась. Что ж, по крайней мере беседа с Джанин отвлекла ее от мыслей о Кевине.

— Эй, Дафна! — прозвучал низкий мужской голос. — Не знаете, тут поблизости нет аэродрома?

— Аэродрома? Есть. В Стержн-Бэй… и… Что?! — Она резко вскинула голову. — Аэродром?! — Вскочив, Молли бросилась к лестнице. — Опять затяжные прыжки с парашютом?!

Кевин, задрав голову, оценивающе посмотрел на нее. Даже такой, небритый, взъерошенный, с руками в карманах, он выглядел божественно.

Ну пожалуйста, рыгни!

— Зачем мне прыжки? — мягко поинтересовался он. — Дэн просил меня воздержаться от них.

— Можно подумать, это вас остановит!

Бенни продолжал нажимать на педали своего горного велосипеда, не замечая ни дождя, упорно поливавшего Соловьиный Лес, ни большой лужи впереди.

Молли слетела по ступенькам, отлично сознавая, что лучше бы ей не приближаться к Кевину.

— Не делайте этого! Всю ночь мела метель, а ветер до сих пор не улегся.

— Вы меня искушаете.

— Просто пытаюсь объяснить, как это опасно!

— Опасность — вдохновительница всех авантюр! Ради этого стоит рискнуть.

— Ни один самолет не поднимется в такую погоду!

Может, это и верно, только не для людей, подобных Кевину, которые способны убедить кого угодно и в чем угодно.

— Думаю, с этим трудностей не будет. Если, разумеется, я все же захочу прыгнуть.

— А я позвоню Дэну, — пригрозила Молли. — Ему наверняка будет интересно услышать, как тяжело вы переживаете наказание.

— Я уже боюсь, — ехидно протянул Кевин. — Готов поклясться, в школе вы были одной из тех прилипал, которые всегда доносили учителям о проделках мальчишек.

— Я пошла в школу в пятнадцать, поэтому упустила массу подобных возможностей!

— Ну да, совсем забыл, что вы из богатеньких.

— Богатое, избалованное и к тому же изнеженное существо, — подтвердила она. — А как насчет вас?

Возможно, если отвлечь его, он забудет о прыжках?

— Средний класс, и, конечно, не избалован.

Он все еще не успокоился, и Молли лихорадочно пыталась найти тему для разговора. Случайно взглянув на журнальный столик, она заметила две книжки, которых там раньше не было. На обложке первой она увидела имя Скотта Туроу. Вторая оказалась серьезным трудом из области космических исследований.

— Вы умеете читать?!

Уголки губ Кевина дернулись.

— Я читаю, только если не удается упросить кого-нибудь заняться этим вместо меня, — буркнул он, устраиваясь на длинном диване.

— Очень смешно, — передернула плечами Молли, садясь на противоположный конец.

Только что сделанное открытие отнюдь не улучшило ее настроения. Ру подобрался ближе, готовый грудью встать на защиту хозяйки, если Кевину вздумается вновь наброситься на нее.

— Ладно, признаю, что вы не настолько интеллектуально… ограниченны, как кажетесь.

— Позвольте мне сделать заявление для прессы. Они тоже обрадуются.

Ничего, сейчас она ему покажет!

— Но в таком случае почему вы делаете глупость за глупостью?!

— О чем это вы? Не понимаю.

— Ну… скажем, затяжные прыжки, прыжки на лыжах с вертолета, гонки по пересеченной местности после сборов.

— Похоже, вы немало успели узнать обо мне.

— Ничего личного. Просто вы часть семейного бизнеса, и не самая ничтожная. Кроме того, все в Чикаго знают о ваших проделках.

— Репортеры вечно поднимают шум из-за пустяков.

— Я бы не назвала это пустяками! — фыркнула Молли. — Не понимаю. Вы всегда были образцом для спортсменов-профессионалов. Не пьете за рулем, не бьете женщин. Первым являетесь на тренировки и последним уходите. Ни скандалов, ни пирушек, ни наркотиков. И вдруг такой сдвиг по фазе!

— Никакого сдвига.

— А как еще это можно назвать?

Кевин, склонив голову набок, с подозрением прищурился:

— Так вас послали шпионить за мной?

Молли рассмеялась, хотя это несколько портило ее имидж богатой сучки.

— Уж поверьте, я последняя из тех, кому доверят столь ответственное поручение. Я в этой семейке считаюсь синим чулком. — И, перекрестившись, добавила: — Ей-богу, Кевин, чтоб мне пропасть, если выдам вас. Поведайте, что вы задумали?

— Люблю иногда разогреть кровь и не вижу в этом ничего плохого.

Но Молли не успокоилась:

— Разве вашим приятельницам все равно, что с вами будет?

— Если хотите что-то узнать о моей интимной жизни, так и скажите. По крайней мере доставите мне удовольствие посоветовать вам не совать нос в чужие дела.

— Зачем мне подробности вашей интимной жизни?

— Вот и мне интересно — зачем?

Молли окинула его мрачным взглядом.

— Просто гадала, где вы находите своих дам? Выписываете по каталогу? Или шарите в Интернете? Я слышала, что есть фирмы, специализирующиеся на помощи одиноким американцам. Ищут им партнерш за границей. Видимо, сами они, бедняги, не в силах справиться. Да-да, я видела такие снимки. «Двадцатилетняя русская красавица. Играет классику на фортепьяно в голом виде, в свободное время пишет эротические романы, жаждет включить в свой репертуар „Янки Дудль“».

К сожалению, вместо того чтобы оскорбиться, Кевин рассмеялся:

— Я встречаюсь и с американками тоже.

— Готова поклясться, последние в печальном меньшинстве.

— Вам никто не говорил, что вы чересчур пронырливы?

— Я писатель. Любопытство — профессиональное качество. — Молли перешла в атаку: — Расскажите о своей семье.

— Рассказывать почти нечего. Я — эс-эс.

Сукин сын? Скользкий слизняк?

Кевин ухмыльнулся и водрузил ноги на журнальный столик.

— Сын священника. В четвертом поколении, в зависимости от чего считать.

— О да, я, кажется, читала. Значит, в четвертом поколении?

— Мой отец был методистским священником, сыном методистского священника, а тот, в свою очередь, был внуком одного из старых методистских бродячих проповедников, что несли слово Божие в самые глухие уголки нашей страны.

— Так вот почему в ваших жилах течет столь буйная кровь! Гены прадеда-миссионера.

— Уж конечно, не папаши. Потрясный был парень, но рисковым малым его не назовешь. Типичный кабинетный ученый. Совсем как вы. Разве что повежливее, — усмехнулся Кевин.

Молли предпочла пропустить ехидный намек мимо ушей.

— Его уже нет в живых?

— Умер лет шесть назад. Ему был пятьдесят один год, когда я родился.

— А ваша мать?

— Ушла в мир иной полтора года назад. Она тоже была немолода. Буквально глотала книги, была председателем исторического общества. Увлекалась генеалогией. Помню, с каким нетерпением родители ждали лета. Эти месяцы были лучшими в их жизни.

— Загорали на багамских пляжах в чем мать родила?

— Не совсем, — покачал головой Кевин. — Мы все отправлялись в летний лагерь методистской церкви в северном Мичигане. Он принадлежал моей семье испокон века.

— Ваша семья владела летним лагерем?

— Да, с маленькими домиками и большой старой деревянной молельней, в которой проходили службы. Мне приходилось проводить там все каникулы, пока не исполнилось пятнадцать, а потом я взбунтовался.

— Должно быть, они не раз гадали, каким образом им удалось зачать такого сына.

— Не то слово, — вздохнул Кевин. — А как насчет вас?

— Я сирота, — небрежно, как всегда в таких случаях, бросила Молли, хотя в горле застрял комок.

— Мне казалось, что Берт женился исключительно на шоу-герлз, — усмехнулся Кевин, но, судя по тому, с каким видом перевел взгляд с ярко-алых лохм на весьма скромную грудь, вряд ли он поверил, что в ее генетическом фонде переливается мишура и сверкают бисер с блестками.

— Моя мать была хористкой в «Сэндз». Она стала третьей женой Берта. Погибла, когда мне было два года. Летела на курорт отпраздновать развод.

— У вас с Фэб разные матери?

— Разные. Мать Фэб была его первой женой, хористка во «Фламинго».

— Я никогда не встречался с Бертом Сомервилем, но, судя по слухам, человеком он был нелегким.

— К счастью, он отправил меня в пансион, едва мне исполнилось пять лет. До этого в доме постоянно сменялись хорошенькие няни.

— Интересно.

Он спустил ноги со столика и нацепил на нос темные очки от Рево в серебряной оправе. Молли вздохнула. Двести семьдесят долларов в «Маршалл Филдз».

Дафна примерила темные очки, выпавшие из кармана Бенни, и наклонилась, чтобы полюбоваться своим отражением в пруду. Parfait! ^[5] (Она была уверена, что французский лучше всего подходит для описания ее внешности.)

— Эй! — окликнул сзади Бенни.

Плюх! Очки соскользнули с носа прямо в воду.

Кевин поднялся с дивана — гибко, одним движением, словно наполняя комнату неукротимой энергией.

— Куда вы? — полюбопытствовала Молли.

— Прогуляюсь немного. Глотну свежего воздуха.

— Далеко собрались?

Кевин снял очки, щелкнул дужками.

— Приятно потолковать с вами, но, думаю, с меня пока хватит расспросов руководства.

— Я уже объясняла, что не имею никакого отношения к руководству.

— А доля в «Старз»? Это автоматически ставит вас в ранг начальства.

— Ладно, не буду спорить. Руководство желает знать, куда вас несет.

— Кататься на лыжах. Какие-то проблемы?

Еще нет, но будут.

— В округе только одна альпийская лыжня. Спуск высотой всего сто двадцать футов. Что такое сто двадцать футов для храбреца вроде вас? Раз плюнуть.

— Черт!

Молли поспешно скрыла улыбку.

— Значит, похожу по равнине, — решил он. — Я слышал, что здесь есть трассы мирового класса.

— Снегу слишком мало.

— Значит, поищу аэродром! — бросил он, метнувшись к шкафу.

— Нет! Лучше отправимся… отправимся в поход!

— В поход? — переспросил Кевин с таким видом, словно она предложила ему полюбоваться на птичек.

Молли лихорадочно соображала, что сказать.

— Знаете, в скалах есть узкая и очень опасная тропа. Ее закрывают, когда начинается ветер или хотя бы слабый снежок, но я знаю, как пробраться к ней в обход. Правда, советую хорошенько подумать, прежде чем согласиться. Тропа узкая, обледеневшая — если оступиться, то можно полететь вниз и разбиться.

— Сочиняете.

— У меня не такое богатое воображение.

— Вы писательница.

— Детские книги. Никакого насилия. Но если хотите стоять здесь и болтать все утро — дело ваше. Я, пожалуй, отправлюсь одна. Небольшое приключение не помешает.

Ей, кажется, удалось привлечь его внимание.

— Ну что ж, тогда в путь.

Они прекрасно провели время, хотя Молли так и не сумела отыскать обещанную опасную тропу — может, потому, что в самом деле все придумала. На вершине скалы, куда им удалось взобраться, было холодно и ветрено, однако Кевин не жаловался. Он попытался взять ее за руку в особенно скользком месте, но Молли, пронзив футболиста презрительным взглядом, посоветовала ему заботиться о себе, поскольку она не собиралась спасать его каждый раз, когда он станет пугаться любой наледи.

Кевин рассмеялся и вскочил на груду скользких камней. При виде гиганта, стоявшего лицом к серой воде с гордо откинутой головой и взъерошенными ветром русыми волосами, она ощутила странное волнение.

Молли даже забыла о твердом намерении всячески высмеивать его, и оба веселились от души. К тому времени как они вернулись домой, ее зубы стучали от холода, хотя все потайные женские местечки горели, словно обожженные.

Кевин сбросил пальто и потер ладони.

— Неплохо бы воспользоваться горячей ванной.

Неплохо бы воспользоваться его горячим телом…

— Ради Бога. А мне нужно работать.

Почти бегом направляясь к мансарде, Молли вспомнила, как Фэб однажды сказала ей: «Когда растешь в таком окружении, как мы, Молл, оголтелый секс кажется чем-то вроде змеиной ямы. Нам нужна настоящая любовь, верная и искренняя, и готова поклясться, что, прыгая из постели в постель, такой не встретишь».

Хотя Молли никогда не прыгала из постели в постель, она все же признавала правоту сестры. К сожалению, она, здоровая двадцатисемилетняя женщина с нормальными физическими потребностями, до сих пор не нашла настоящей любви. И что же тут поделать? Вот если бы во время их прогулки Кевин выказал себя пошлым ничтожеством… Но он ни разу не заговорил о футболе. Они беседовали о книгах, жизни в Чикаго и рок-музыке.

Так и не сумев сосредоточиться на Дафне, Молли придвинула компьютер, чтобы поработать над статьей «Петтинг и осторожность: далеко ли позволишь себе зайти?». Но эта тема навеяла еще большую тоску.

К концу первого года учебы в колледже она до смерти устала ожидать пришествия Великой Страсти и решила забыть о чистой любви и довольствоваться искренней симпатией к парню, с которым встречалась несколько месяцев. Но потеря девственности обернулась ошибкой. Молли почти возненавидела беднягу и поняла, насколько была права Фэб — она не создана для случайных связей.

Пару лет спустя она убедила себя, будто достаточно неравнодушна к мужчине, чтобы попытаться снова. Он оказался умным, тонким и очаровательным, но мучительная грусть не покидала ее, пока продолжался их роман, и ушла лишь много недель спустя.

С тех пор у нее было много друзей-мужчин. Именно друзей, а не любовников, и Молли сделала все, чтобы сублимировать сексуальные порывы, усиленно работая и общаясь с приятелями. Пусть целомудрие теперь не в моде, но секс казался эмоциональной трясиной для женщины, до пятнадцати лет вообще не знавшей любви. Так почему она все еще думает об этом?

Да потому что она всего-навсего человек из плоти и крови, а защитник «Старз» — профессиональный соблазнитель, сплошное искушение.

Молли застонала, с ненавистью взглянула на компьютер и вынудила себя приступить к делу.

В пять она услышала стук захлопнувшейся входной двери. К семи статья была почти готова. К сожалению, тема вызвала в ней не только раздражение. Ощущая острое возбуждение, Молли снова позвонила Джанин, но подруги не оказалось дома. Она спустилась вниз и посмотрелась в кухонное зеркало. В такой час магазины уже закрыты, иначе она выбежала бы за краской для волос. Может, просто остричься под «ежик», как два года назад? Ей это даже шло, значит, попробовать не мешает…

Она лжет себе. Ужаснее той стрижки только этот красный цвет волос.

Молли схватила диетический хлеб, сделала бутерброд, с жадностью его сжевала, а потом принялась выуживать зефиринки из картонки с мороженым «Роки-роуд». Наконец она схватила альбом и устроилась перед камином. Но сказалась бессонная ночь, и вскоре ее веки потяжелели…

Разбудило ее появление Кевина. Молли вскочила с растерянным видом.

— Привет, Дафна.

— Привет, Кей, — пробормотала она, потирая глаза.

Кевин небрежно швырнул пальто на спинку стула. От пальто несло духами.

— Эту штуку нужно проветрить.

— Вероятно.

Ревность буквально раздирала ее. Пока она мечтала, представляя тело Кевина и мучаясь от неразделенной страсти, он… Впрочем, она упустила из виду одно обстоятельство: он абсолютно к ней равнодушен.

— Должно быть, вам нелегко пришлось. Судя по запаху, тут несколько марок духов. И все местные или ухитрились найти что-нибудь экзотическое?

— Ну нет, не настолько мне повезло. Все женщины, к сожалению, оказались американками и к тому же слишком много болтали.

Он сопроводил намек многозначительным взглядом, очевидно, желая подчеркнуть, что и она не очень от них отличается.

— Бьюсь об заклад, их фразы состояли исключительно из междометий, так что, вероятно, у вас и в самом деле голова разболелась.

Нужно немедленно это прекратить. Он не настолько туп, как ей хотелось бы, и, если не держать ухо востро, он в два счета поймет, насколько она в действительности интересуется его личной жизнью.

Но Кевин выглядел не столько злым, сколько раздраженным.

— Видите ли, я люблю расслабляться в женском обществе. Терпеть не могу обсуждать политику или глобальное потепление. А еще не люблю слушать, как люди, имеющие самое поверхностное представление о личной гигиене, декламируют плохие стихи.

— Ой, правда? А ведь это мои любимые темы! До чего жаль!

Кевин покачал головой, встал и потянулся. Видимо, она ему до смерти надоела. Наверное, потому что не восхищается им, перечисляя все достижения на футбольном поле, не поет дифирамбы, не стелется перед ним.

— Пойду, пожалуй, лягу, — вздохнул он. — Завтра на рассвете уезжаю, и на случай, если не увидимся, спасибо за гостеприимство.

У Молли хватило силы притворно зевнуть.

— Чао, красавчик.

И хотя она знала, что он должен ехать на тренировки, непрошеная тоска сжала сердце.

— Спокойной ночи, Дафна, — улыбнулся он.

Молли молча смотрела, как он поднимается по ступенькам. Джинсы плотно облегают ноги, липнут к бедрам, мышцы упруго перекатываются под футболкой…

О Господи, опять она расслабилась! Она, член «Фибетакаппа» ^[6]!

Она мечется, страдает, не может найти покоя и до безумия недовольна собственной жизнью.

— Будь все проклято! — взвыла Молли и, столкнув альбом на пол, кинулась в ванную, где в отчаянии уставилась на свои волосы. Сейчас она возьмет бритву и…

Нет! До такого она не дойдет! И не желает быть лысой!

Вернувшись в гостиную, Молли решительно подошла к видео-центру и вытащила кассету с римейком «Ловушки для родителей». Ребенок, по-прежнему продолжавший жить в ее душе, обожал историю о близнецах, помиривших разведенных родителей. Кроме того, она с поистине детским восхищением любовалась чуть кривоватой улыбкой Денниса Куэйда.

Такой же, как у Кевина Такера.

Тяжело вздохнув, Молли вынула из видеомагнитофона кассету с записью игры, вставила свою и улеглась на диван.

К двум часам ночи Холли и Энни наконец воссоединили заблудших предков, но Молли еще больше расстроилась и не находила себе места. Она стала перебирать записи старых фильмов и коммерческих роликов, но вдруг замерла, услышав знакомую мелодию. Тема когда-то любимого ею сериала «Лейс инкорпорейтед»!

«„Лейс“ решит ваши проблемы, да, да, да… „Лейс“ поможет непременно, да-да-да…»

На экране появились две роскошные сексапильные красотки, неотразимые детективы Сейбл Джейк и Джинджер Хилл.

Как она увлекалась этим сериалом в детстве! Как хотела стать похожей на остроумную брюнетку Сейбл, которую играла Мэллори Маккой! А Джинджер! Потрясающая секс-бомба, непобедимый мастер карате! Конечно, шоу было достаточно пикантным, если не сказать больше, но какая теперь разница! Молли все равно! Приятно знать, что женщине иногда удается скрутить плохиша в бараний рог, пусть только на экране.

В титрах первой шла Мэллори Маккой, а за ней Лили Шерман, игравшая Джинджер Хилл. Молли насторожилась, вспомнив обрывок разговора, подслушанный когда-то в офисе «Старз», из которого следовало, что Лили Шерман каким-то образом была связана с Кевином. Молли, разумеется, не хотела, чтобы кто-то догадался о ее интересе к Кевину, и не посмела расспросить подробнее. Зато теперь представилась возможность как следует рассмотреть актрису.

На Лили были знаменитые облегающие джинсы, топ без бретелек и туфли на высоченных шпильках. Длинные рыжие завитки раскинулись по плечам, густо подведенные глаза зазывно смотрели в камеру. Даже сверхмодная прическа и огромные золотые кольца в ушах ее не портили. Ослепительна!

Должно быть, сейчас Шерман около сорока. Немного старовата для Кевина, так что же их связывает? Несколько лет назад Молли видела снимок актрисы. Похоже, после окончания съемок сериала она располнела, хотя по-прежнему была привлекательна, обладая зрелой чувственной красотой. Возможно, у них и был мимолетный роман.

Молли нервно нажала на кнопку пульта и переключила канал. На экране возникла реклама косметики. Может, именно такой, что ей нужна, — полное преображение.

Не выдержав напряжения, она выключила телевизор и побрела наверх. Вряд ли полное преображение лечит душевные муки.

После горячего душа она накинула рубашку из ирландского льна, купленную еще во времена роскоши и богатства. В ней Молли чувствовала себя героиней романа Джоржетт Хейер. Она захватила в постель блокнот, чтобы немного поработать над «Дафной», но вдохновение, посетившее ее днем, уже исчезло.

Ру тихо похрапывал у изножья кровати. Молли твердила себе, что хочет спать, хотя сна не было ни в одном глазу.

Может, лучше отшлифовать статью?

Проходя по коридору со своим ноутбуком, она не удержалась и заглянула в гостевую ванную. В ней было две двери: одна, у которой сейчас стояла Молли, и вторая — напротив первой, ведущая прямиком в спальню, где ночевал Кевин. Дверь была чуть приоткрыта.

Неугомонные, непослушные ноги сами понесли ее туда.

На полочке у зеркала лежал дорогой бритвенный прибор от Лоис Вуттон. Вряд ли Кевин разорился бы на такой. Скорее всего это подарок от одной из его мировых красоток.

Подойдя ближе, она увидела красную зубную щетку с жесткой белой щетиной. Он даже завинтил крышечку на тюбике пасты «Аквафреш».

Молли нежно погладила кончиками пальцев флакон дезодоранта, потянулась за матовой стеклянной бутылочкой изысканного лосьона после бритья, сняла крышечку и поднесла к носу. Пахнет ли он Кевином? Он не из тех мужчин, которые буквально тонут в волнах одеколона, но знакомый запах заставил ее прикрыть глаза и вдохнуть глубже. Пытаясь унять дрожь в руках, Молли вернула крышечку на место и заглянула в открытый несессер. Рядом с пузырьком ибупрофена и тюбиком неоспорина лежало кольцо Кевина, награда чемпионам Суперкубка. Молли знала, что Такер получил кольцо в самом начале спортивной карьеры, как дублер Кэла Боннера, и ее поразило легкомыслие, с которым он швырнул такую драгоценность в несессер. Правда, судя по тому, что она знает о Кевине, он просто не желает носить кольцо, полученное за чьей-то спиной. Что ни говори, а в той игре ведущим был не он.

Молли уже хотела отойти, когда заметила рядом с кольцом какой-то пакетик.

Презерватив.

Ну и что же? Подумаешь! Разумеется, у него всегда при себе презервативы, чего еще ожидать? Должно быть, покупает их коробками!

Молли подняла пакетик. Рассмотрела. Обычный презерватив. Почему же она не может оторвать от него глаз?

Настоящее безумие! Весь день она вела себя как одержимая. Если не возьмет себя в руки, то начнет бросаться на людей и тогда уж точно попадет в психушку. Или, как ненормальная героиня Гленн Клоуз, начнет бросать живых кроликов в кипяток ^[7].

Молли мучительно поморщилась. Прости, Дафна.

Один взгляд. Всего один взгляд. Она только посмотрит на него спящего и немедленно уйдет.

Молли шагнула к двери спальни и осторожно потянула ручку.

Примечания

4

Я автор (фр.).

5

Идеально! (фр.)

6

Привилегированное общество студентов и выпускников колледжей.

7

Имеется в виду сцена из кинофильма «Роковая страсть». За роль, сыгранную в этой ленте, американская актриса Гленн Клоуз получила «Оскара».