Сущность буддизма. Комментарии искусственного интеллекта к «Муламадхьямака-карике» Нагарджуны

С. М. Неаполитанский

Эта книга – сенсация, вызов, эксперимент. В ней представлены комментарии искусственного интеллекта (ИИ) к важнейшему тексту буддийской философии «Муламадхьямака-карике». В книге раскрывается суть учения Будды: взаимозависимое возникновение, отсутствие самобытия, пустотность и освобождение от привязанности к воззрениям. ИИ дает анализ санскритских терминов, традиционное толкование текстов и новый подход, основанный на гипотезе симуляции и цифровой физике.Книга написана с помощью ChatGPT.

Глава 2. Исследование движения

gataṃ na gamyate tāvad agataṃ naiva gamyate /

gatāgatavinirmuktaṃ gamyamānaṃ na gamyate // 2.1 //

2.1. То, что завершило движение, не движется. То, что не начало движения, не движется. Движущееся сейчас непознаваемо отдельно от того, что завершило или не начало движения.

Комментарий

Этот стих раскрывает аспекты движения и неподвижности в контексте понимания пустоты и взаимозависимости. Автор указывает на то, что то, что завершило движение (gataṃ), уже не движется (na gamyate), и то, что не начало движение (agataṃ), также не движется (naiva gamyate). Он подчеркивает, что понимание явлений должно основываться на их реальном состоянии, и что их характеристики и свойства не могут быть выделены независимо от их взаимодействия с другими явлениями.

Автор также указывает на то, что в настоящий момент движущееся (gamyamānaṃ) явление не может быть отдельно познано от того, что завершило движение (gatā) или не начало движение (agatā). Этот стих подчеркивает отсутствие независимого и постоянного существования явлений, и их взаимозависимость и взаимообусловленность.

Этот стих продолжает тему отсутствия самобытия феноменов и утверждает, что движение или изменение также не имеют самобытной сущности. Нагарджуна указывает на то, что то, что уже завершило свое движение, уже не движется, а то, что еще не начало движения, также не движется. Однако, то, что сейчас движется, не может быть понято отдельно от того, что уже завершило движение или еще не начало движение.

Важными терминами в этом стихе являются «gata» (завершенное движение), «agata» (не начавшее движение), «gamyate» (движется) и «gatagatavinirmukta» (освобожденное от движения и не движущееся). Нагарджуна использует эти термины, чтобы указать на отсутствие самобытной сущности в движении и изменении. Он утверждает, что движение и изменение не существуют отдельно от феномена, который они описывают, и не могут быть поняты как самостоятельные сущности. Он предлагает анализировать феномен в его целостности и не искать независимой сущности в его отдельных составляющих, таких как движение и изменение.

ceṣṭā yatra gatis tatra gamyamāne ca sā yataḥ /

na gate nāgate ceṣṭā gamyamāne gatis tataḥ // 2.2 //

2.2. [Оппонент] Где есть акт движения, там есть и движение. Поскольку есть акт движения в движущемся сейчас, а не в том, кто еще не начал движение или завершил движение, то и движение есть в том, что движется сейчас.

Комментарий

Оппонент говорит, что акт движения существует в момент движения, но мы не можем утверждать, что это движение существует вне этого момента. Акт движения существует только там, где есть движение (ceṣṭā yatra gatis tatra gamyamāne ca sā yataḥ). Если мы рассматриваем движение как непрерывный процесс, то его нельзя ограничить только моментом движения, так как процесс движения включает в себя и предшествующие и последующие моменты.

gamyamānasya gamanaṃ kathaṃ nāmopapatsyate /

gamyamānaṃ vigamanaṃ yadā naivopapadyate // 2.3 //

2.3. [Нагарджуна] Как может быть установлено, что движение есть в движущемся сейчас? Когда он не движется, неприемлемо называть его движущимся сейчас.

Комментарий

В данном стихе Нагарджуна продолжает аргументировать свою точку зрения о пустоте и взаимозависимости всех вещей. Он задает вопрос, как можно установить наличие движения в том, что движется сейчас (gamyamānasya gamanaṃ kathaṃ nāmopapatsyate). Затем он указывает, что, когда это движение прекращается, неприемлемо называть это объект «движущимся сейчас» (gamyamānaṃ vigamanaṃ yadā naivopapadyate). Таким образом, Нагарджуна подчеркивает относительную и изменчивую природу всех явлений, включая понятие движения, и отрицает их самостоятельное и постоянное существование. Этот стих подчеркивает понятие пустоты и отсутствия постоянства во всех аспектах реальности, что является ключевым аспектом школы мадхьямаки, основанной на учении Нагарджуны.

Данный стих направлен на опровержение возражения оппонента, который утверждал, что движение есть в движущемся сейчас. Нагарджуна указывает на то, что если движущееся сейчас уже не движется, то нельзя называть его движущимся в данный момент времени. Он ставит под сомнение идею существования непрерывности движения и указывает на то, что мы не можем установить, что движение есть в движущемся сейчас, поскольку мы не можем сказать, когда это движение происходит и когда оно прекращается.

gamyamānasya gamanaṃ yasya tasya prasajyate /

ṛte gater gamyamānaṃ gamyamānaṃ hi gamyate // 2.4 //

2.4. Тот, кто утверждает, что движение присуще движущемуся сейчас, должен признать, что настоящее движение может быть без перемещения. Но перемещение действительно означает движение.

Комментарий

В данном стихе Нагарджуна указывает на то, что тот, кто утверждает, что движение присуще только движущемуся объекту сейчас (gamyamānasya gamanaṃ yasya tasya prasajyate), должен признать, что настоящее движение может существовать без фактического перемещения (ṛte gater gamyamānaṃ gamyamānaṃ hi gamyate). Однако истинное перемещение, по сути, означает движение (gamyamānaṃ hi gamyate). Этот стих подчеркивает относительность и контекстуальность понятия движения и указывает на сложность его абсолютной и однозначной определенности. Нагарджуна равзвивает свою аргументацию, показывая, что реальность исключительно сложна и неоднозначна, и настаивая на пустоте и взаимозависимости всех явлений.

Ключевые слова:

gamana — движение, перемещение;

gamyamāna — то, что движется или может быть перемещено;

gata — то, что завершило свое движение;

agata — то, что еще не начало свое движение;

ceṣṭā — действие, активность;

vigamana — прекращение движения.

В данном стихе Нагарджуна обращается к вопросу о природе движения. Он утверждает, что то, что завершило свое движение, уже не движется, и то, что еще не начало свое движение, также не движется. В то же время, движущееся сейчас не может быть отделено от того, что уже завершило свое движение или еще не начало его, иначе говоря, все объекты, в той или иной степени, находятся в состоянии движения.

Оппонент возражает, что если есть акт движения, то есть и движение, и что движение присуще тому, кто движется сейчас. Нагарджуна указывает на противоречия в данной логике: если движение есть только у того, кто движется сейчас, то при остановке этого движения этот объект уже не движется, что противоречит исходному утверждению.

Таким образом, Нагарджуна приходит к выводу, что движение — это не что-то, что присуще только движущемуся сейчас, но скорее это свойство всего процесса перемещения объектов. Идея, что движение может быть без перемещения, может быть непонятной на первый взгляд, но движение также может быть понимаемо как процесс изменения состояния объекта во времени, а не только как перемещение в пространстве.

gamyamānasya gamane prasaktaṃ gamanadvayam /

yena tad gamyamānaṃ ca yac cātra gamanaṃ punaḥ // 2.5 //

2.5. Если движение присуще движущемуся сейчас, то надо признать и двойственность движения: тот, кто сейчас движется, и то, что является собственно движением.

Комментарий

В данном стихе Нагарджуна продолжает развивать свою аргументацию относительно понятия движения. Он указывает на то, что если движение считается присущим только движущемуся объекту сейчас (gamyamānasya gamane prasaktaṃ gamanadvayam), то необходимо также признать двойственность движения: самого объекта, который сейчас движется, и того, что на самом деле является самим движением (yena tad gamyamānaṃ ca yac cātra gamanaṃ punaḥ). Этот стих подчеркивает сложность и многогранность понятия движения, а также указывает на необходимость учета контекста и взаимосвязи различных аспектов явления. Нагарджуна продолжает свою диалектику и подвергает сомнению абсолютность и однозначность определений, выдвигая концепцию пустоты и взаимозависимости.

Ключевые слова:

gamyamāna — движущееся, находящееся в движении, в процессе движения;

gamana — движение, перемещение;

prasakta — связанный, присущий;

gamanadvayam — двойственность движения.

В контексте буддийской философии этот стих может быть интерпретирован как аргумент в пользу пустотности, отсутствия свойств и сущностей в отдельных явлениях. Движение, как и другие свойства, не могут быть присущими отдельным объектам, так как они существуют только взаимозависимо и в контексте отношений с другими объектами и условиями.

Также стих напоминает о необходимости преодоления двойственного мышления, которое делит мир на отдельные объекты и их свойства, и признания их взаимозависимости и взаимодействия.

dvau gantārau prasajyete prasakte gamanadvaye /

gantāraṃ hi tiraskṛtya gamanaṃ nopapadyate // 2.6 //

2.6. Если признаются два движения, следовательно, признаются и двое движущихся, поскольку без движущегося неприемлемо и само движение.

Комментарий

В данном стихе Нагарджуна продолжает развивать свою аргументацию. Он утверждает, что если признаются два движения (dvau gantārau prasajyete), то, следовательно, признаются и двое движущихся (prasakte gamanadvaye), поскольку без движущегося неприемлемо и само движение (gantāraṃ hi tiraskṛtya gamanaṃ nopapadyate). Этот стих указывает на взаимосвязь между движением и движущимся, и подчеркивает, что движение не может быть рассмотрено отдельно от движущегося объекта.

Ключевые слова:

«dvau» — «два»;

«gantārau» — «то, что движется»;

«prasajyete» — «возникнуть, проявиться»;

«prasakte» — «вложенный, присущий»;

«gamanadvaye» — «в двойственности движения»;

«gantāraṃ» — «то, что движется»;

«tiraskṛtya» — «отделить, исключить»;

«gamanaṃ» — «движение»;

«nopapadyate» — «не возможен».

gantāraṃ cet tiraskṛtya gamanaṃ nopapadyate /

gamane «sati gantātha kuta eva bhaviṣyati // 2.7 //

2.7. Если предположить, что движение, отделенное от движущегося, неприемлемо, то что происходит с движущимся, когда нет движения?

Комментарий

Данный стих продолжает линию аргументации Нагарджуны относительно связи между движением и движущимся объектом. Он говорит, что если предположить, что движение (gamanaṃ) отделено от движущегося (gantāraṃ), то это неприемлемо (tiraskṛtya gamanaṃ nopapadyate). Затем он задает риторический вопрос: что происходит с движущимся (gantāraṃ), когда нет движения (gamane «sati)? Этот вопрос показывает, что движение и движущийся объект тесно связаны, и одно не может существовать без другого. Вновь подчеркивается взаимозависимость и взаимосвязь между движением и движущимся объектом, что соответствует основным принципам буддийской философии о пустоте и взаимозависимости.

Ключевые санскритские термины в этом стихе:

gantāraṃ — движущееся;

tiraskṛtya — отделив от;

gamanaṃ — движение;

nopapadyate — не возможно;

gamane — в движении;

asati — если нет;

ganta — движение;

atha — тогда;

kutaḥ — как это возможно?

gantā na gacchati tāvad agantā naiva gacchati /

anyo gantur agantuś ca kas tṛtīyo «tha gacchati // 2.8 //

2.8. Движущееся не движется, недвижущееся не движется. Возможно ли что кто-то третий движется, отличный от «движущегося» и «недвижущегося»?

Комментарий

В данном стихе Нагарджуна указывает на то, что категории «движущееся» и «недвижущееся» не могут описать всю природу движения, и что не может быть третьей категории, которая движется независимо от двух первых.

Санскритские термины, которые используются в этом стихе, являются ключевыми для понимания его философского содержания. «Gantā» означает «движущееся», «agantā» — «недвижущееся», а «gacchati» — «движется». В этом стихе Нагарджуна играет со значениями этих терминов, чтобы показать, что категории «движущееся» и «недвижущееся» недостаточны для описания всей природы движения.

Нагарджуна отвергает принцип тождества, где каждое существо может быть определено только в соответствии с двумя категориями «существующее» или «несуществующее». Вместо этого он утверждает, что реальность не может быть сведена к таким категориям и что понимание природы реальности требует более сложной и гибкой системы категорий.

В целом, данный стих говорит о том, что понимание природы движения и реальности в целом не может быть сведено к двум категориям «движущееся» и «недвижущееся», и что для полного понимания реальности нужна более сложная и гибкая система категорий.

Этот стих Нагарджуны подчеркивает, что движущееся (gantā) на самом деле не движется, так же как и недвижущееся (agantā) не движется. Затем он задает вопрос: возможно ли, что есть кто-то третий (kas tṛtīyo) который движется, и отличается от «движущегося» и «недвижущегося»?

gantā tāvad gacchatīti katham evopapatsyate /

gamanena vinā gantā yadā naivopapadyate // 2.9 //

2.9. Говорится: «движущийся двигается». Но как это возможно, когда без «акта движения» не появляется «движущийся»?

Комментарий

Этот стих продолжает размышления Нагарджуны о взаимозависимости между движущимся и актом движения. Он указывает на то, что говорится, что «движущийся двигается» (gantā tāvad gacchatīti), однако как это возможно, если без акта движения (gamanena vinā) не появляется само понятие «движущийся»? Нагарджуна подчеркивает, что понятия движущегося и акта движения взаимозависимы и не могут существовать отдельно друг от друга. Это также поддерживает его концепцию о пустотности и взаимозависимости всех явлений.

Нагарджуна показывает, что идея «движущегося», отделенного от «движения», является ложной. На самом деле, «движущийся» и «движение» являются неразделимыми и не могут существовать отдельно друг от друга. Движение является неотъемлемой частью движущегося и наоборот.

Таким образом, стих указывает на то, что мы должны осознать, что все феномены, включая движение, не имеют независимой сущности и существуют только взаимозависимо. Без глубокого понимания этой природы мы не освободимся из ловушки заблуждений и иллюзии.

Этот стих можно также толковать и в контексте нашей жизни. Мы сами создаем иллюзию о нашем «движении» и «движущихся» на основе наших желаний, мыслей и действий. Однако, если мы разберемся в природе нашего существования, мы поймем, что все явления, включая нашу жизнь, также существуют только взаимозависимо и не имеют независимой сущности.

Например, информация не является физической субстанцией и не может физически перемещаться из одного места в другое. Однако, мы используем термин «движение» в контексте информации как метафору или образное выражение для описания процесса передачи или распространения информации.

Информация может быть закодирована на физическом носителе, например, на бумаге, в электронной памяти компьютера или в сигналах радиоволны, и этот носитель может физически перемещаться. Однако сама по себе информация — это абстрактный концепт, который описывает упорядоченность или структуру в системе, а не что-то, что может буквально двигаться.

Так что, когда мы говорим о «движении информации», мы на самом деле имеем в виду передачу или распространение этой упорядоченности или структуры от одной системы (или части системы) к другой.

pakṣo gantā gacchatīti yasya tasya prasajyate /

gamanena vinā gantā gantur gamanam icchataḥ // 2.10 //

2.10. Тот, кто выдвигает мнение «движущийся двигается» и кто обнаруживает движение двигающегося, должны прийти к выводу, что есть движущийся без движения.

Комментарий

Стремясь доказать, что «движущийся двигается» (pakṣo gantā gacchatīti), и обнаруживая движение движущегося, человек должен прийти к выводу, что существует движущийся без акта движения (gamanena vinā). Нагарджуна указывает на парадоксальность этого мнения, поскольку оно противоречит взаимозависимости между движущимся и актом движения, которую он рассматривает в своей аргументации. Это еще одна иллюстрация пустотности и взаимозависимости всех явлений в философии Нагарджуны.

Ключевые слова:

pakṣaḥ — сторона, аргумент, точка зрения;

gantā — движущийся, перемещающийся объект;

gamana — перемещение, движение;

prasajyate — представляется, является (в данном контексте);

vinā — без, исключая;

gantur — двигающийся, перемещающийся объект;

icchataḥ — желающий, стремящийся.

Нагарджуна развивает свою критику обычного понимания движения и показывает, что понятие движения и движущегося не могут быть рассмотрены отдельно друг от друга. Понимание того, что движущийся двигается, имеет смысл только в контексте существования движения. Если же движение и движущийся рассматривать отдельно, то возникают противоречия и несостыковки.

gamane dve prasajyete gantā yadyuta gacchati /

ganteti cājyate yena gantā san yac ca gacchati // 2.11 //

2.11. Если допустить, что движущийся двигается, то тогда было бы два движения: одно то, благодаря которому он называется «движущимся», и второе, благодаря которому движущийся движется.

Комментарий

Допустим, что движущийся действительно двигается (gantā yadyuta gacchati). Тогда возникнут два вида движения: одно, благодаря которому он называется «движущимся», и другое, благодаря которому само движение происходит (ganteti cājyate yena). Это указывает на то, что движущийся и акт движения неразделимы и взаимозависимы друг от друга, и разделение на движущегося и само движение является лишь концептуальным разделением.

gate nārabhyate gantuṃ gantuṃ nārabhyate «gate /

nārabhyate gamyamāne gantum ārabhyate kuha // 2.12 //

2.12. Движение не начинается в том, кто завершил движение. Движение не начинается в том, кто еще не начал движение. Движение не начинается в том, кто движется сейчас. Тогда в чем же оно начинается?

Комментарий

Этот стих напоминает нам о том, что движение не может начаться в том, кто уже закончил движение, не может начаться в том, кто еще не начал движение, и не может начаться в том, кто уже движется сейчас. Нагарджуна развивает свою аргументацию, указывая на то, что движение не может начаться в том, кто уже завершил движение (gate nārabhyate gantuṃ), не начал его (gantuṃ nārabhyate «gate) или находится в процессе движения (nārabhyate gamyamāne). Это подразумевает, что начало движения не может быть определено в определенный момент времени или в определенном состоянии. Нагарджуна подчеркивает пустотность и отсутствие независимого начала движения, указывая на то, что концепция начала движения сама по себе является недостоверной и неосновательной. Вопрос, который задается в конце стиха, указывает на то, что не может быть определенного момента, когда начинается движение.

Стих 2.12 подчеркивает то, что движение не может быть четко определено как начало или конец, и что его начало может быть понимаемо только через условия, которые на него влияют. Это подтверждает идею пустотности и отсутствия постоянства в буддизме.

na pūrvaṃ gamanārambhād gamyamānaṃ na vā gatam /

yatrārabhyeta gamanam agate gamanaṃ kutaḥ // 2.13 //

2.13. До начала движения его нет в двигающемся сейчас и в завершившем движение. Как может быть движение в неначавшем движение?

Комментарий

Этот стих продолжает тему предыдущего, утверждая, что движение нельзя найти ни в том, кто движется сейчас, ни в том, кто уже завершил движение. Также нет движения в том, кто еще не начал движение, поскольку движение должно начаться в какой-то момент времени. Вопрос возникает: где же начинается движение? Это вопрос, на который Нагарджуна отвечает в последующих стихах.

Слово «pūrvaṃ» означает «до», «раньше». «Gama-nārambhād» означает «от начала движения», «от момента начала движения». «Gamyamānaṃ» означает «движущийся сейчас». «Gatam» означает «завершивший движение». «Agate» означает «до начала движения». «Gamanam» означает «движение». «Kutaḥ» означает «где».

Нагарджуна с помощью этих стихов идет против принятых в его времена теорий о природе движения и доказывает свою точку зрения, что движение не является реальным феноменом, а лишь иллюзией, которая появляется из-за нашего ограниченного восприятия мира.

Ключевыми терминами, используемыми в стихах, являются gati (движение), gantā (движущийся), gamana (акт движения) и gamyamāna (движущийся сейчас). Нагарджуна говорит о том, что движение не может существовать ни до начала движения, ни после его завершения, ни даже в процессе движения. Он противопоставляет эту точку зрения традиционным теориям, которые утверждают, что движение реально и может быть наблюдаемо в мире.

Нагарджуна утверждает, что мы живем в мире иллюзий и что наше восприятие мира несовершенно. Он призывает нас осознать, что все явления, которые мы воспринимаем, не являются реальными и настоящими, а лишь производными наших восприятий.

В своих стихах Нагарджуна применяет диалектику, чтобы показать, что, когда мы пытаемся установить реальность движения, мы сталкиваемся с противоречиями. Он показывает, что при всех условиях не существует ни одного явления, которое можно было бы определить как «движущееся» или «недвижущееся», и что движение не является феноменом, который может быть пойман нашими смыслами.

Таким образом, Нагарджуна призывает нас к осознанию истины, что все явления, которые мы воспринимаем, не являются реальными и независимыми, а лишь производными нашего восприятия и наших концептуальных схем. Он предлагает использовать диалектику и анализ, чтобы привести к осознанию того, что мир является иллюзией и что мы должны стремиться к освобождению от неведения, то есть к просветлению, чтобы избавиться от страданий.

gataṃ kiṃ gamyamānaṃ kim agataṃ kiṃ vikalpyate /

adṛśyamāna ārambhe gamanasyaiva sarvathā // 2.14 //

2.14. Если начало движения нигде не воспринимается, тогда что распознается как завершившее движение, двигающееся сейчас и неначавшее движение?

Комментарий

В этом стихе Нагарджуна продолжает свою аргументацию и задает риторический вопрос, указывая на то, что движение не имеет четкого начала или конца. Он указывает на то, что если не существует явного начала движения, то что может быть распознано как завершившее движение? Если движение не началось, то что может быть определено как двигающееся сейчас или неначавшее движение?

Нагарджуна здесь использует понятие adṛśyamāna, что означает невидимый или невоспринимаемый, чтобы подчеркнуть отсутствие четкого начала движения. В целом, этот стих и предыдущие стихи говорят о том, что понятие движения не может быть определено как четкое или самодостаточное, и что оно должно рассматриваться в контексте других понятий и зависеть от них.

gantā na tiṣṭhati tāvad agantā naiva tiṣṭhati /

anyo gantur agantuś ca kas tṛtīyo «tha tiṣṭhati // 2.15 //

2.15. Движущийся не стоит на месте и недвижущийся не стоит. Кроме движущегося и недвижущегося, равзве стоит кто-то третий?

Комментарий

Нагарджуна указывает на то, что движение и недвижение не являются постоянными состояниями и что нет такого состояния, где что-то стоит на месте.

Слово «gamanam» (движение) указывает на процесс изменения местоположения, который присущ движущемуся. «Gantā» (движущийся) — это тот, кто движется, а «agantā» (недвижущийся) — это тот, кто не движется. Нагарджуна говорит, что нет никакого третьего состояния, ибо что-то либо движется, либо не движется.

Можно интерпретировать этот стих как предупреждение от попыток придать существование тому, чего нет в реальности. Также можно понимать, что этот стих указывает на то, что все состояния в мире являются временными и переменными, и не могут существовать постоянно.

Это напоминает идею анатмана в буддизме, которая отвергает идею постоянной сущности и утверждает, что все состояния и феномены являются изменчивыми и временными.

Здесь можно провести аналогию с пониманием движения в квантовой механике: когда говорят о движении квантовых частиц, необходимо учитывать, что в квантовой механике существует понятие суперпозиции состояний. Это означает, что частица может находиться во многих возможных состояниях одновременно и не обязательно двигаться как классический объект. В то же время, когда квантовая частица измеряется, ее состояние коллапсирует в одно конкретное значение, что может интерпретироваться как движение. Таким образом, ответ на вопрос о движении квантовой частицы зависит от контекста и конкретных условий измерения.

gantā tāvat tiṣṭhatīti katham evopapatsyate /

gamanena vinā gantā yadā naivopapadyate // 2.16 //

2.16. Как можно обосновать «движущийся стоит». Ведь нет ничего движущегося без движения.

Комментарий

Этот стих продолжает тему предыдущих стихов о невозможности существования движущегося без движения. Здесь Нагарджуна утверждает, что нельзя утверждать, что движущийся находится на месте, так как это противоречит самой природе движения. Если движущийся действительно находится на месте, то он перестает быть движущимся, и, следовательно, противоречие возникает в понимании его природы.

Санскритские термины, использованные в этом стихе, такие как gantā (движущийся), gamanena (движение), tiṣṭhatīti (стоит на месте) и upapadyate (обосновываться), подчеркивают важность понимания природы движения и его связи с понятием движущегося.

Все феномены в этом мире являются зависимыми и изменчивыми, и не могут существовать без своих противоположностей. Таким образом, движение и неподвижность не являются противоположностями друг друга, а являются взаимозависимыми и изменчивыми понятиями.

na tiṣṭhati gamyamānān na gatān nāgatād api /

gamanaṃ saṃpravṛttiś ca nivṛttiś ca gateḥ samā // 2.17 //

2.17. Движущийся не стоит, будучи движущимся сейчас, или завершившим движение или неначавшим движение. Движение, его начало и остановка также относятся к прохождению пути.

Комментарий

Этот стих продолжает обсуждение природы движения, начатое в предыдущих стихах. Нагарджуна говорит о том, что движущийся не может стоять на месте, независимо от того, движется ли он в данный момент, уже закончил свое движение или еще не начал его. Он указывает на то, что движение и его начало/конец являются частью пути, и что путь существует только в контексте движения. Для Нагарджуны, движение не может существовать независимо от его начала и конца, и от других условий, которые обеспечивают его возникновение и продолжение.

В целом, Нагарджуна продолжает доказывать свою основную точку зрения, что все феномены и события являются пустыми и лишены собственной сущности. Он демонстрирует, что идея движения как отдельной сущности не имеет смысла, так как она зависит от других феноменов и условий. Вместо этого, движение существует только в контексте взаимозависимого возникновения.

Анализ слов:

gamyamānaṃ — причастие настоящего времени пассивного залога от глагола gam, что означает «двигаться, перемещаться»;

gatān — множественное число прошедшего времени от глагола gam, что означает «двигаться, перемещаться»;

nāgatād — отрицание (nа) + глагол gam в прошедшем времени в пассивном залоге (gat), что означает «не двигаться, не перемещаться»;

gamanaṃ — существительное в именительном падеже единственного числа от глагола gam, что означает «движение, перемещение»;

saṃpravṛttiḥ — существительное в именительном падеже единственного числа от глагола pravart, что означает «начало, старт, стартиро-вание»;

nivṛttiḥ — существительное в именительном падеже единственного числа от глагола vṛt, что означает «завершение, остановка».

Стих подчеркивает идею, что движение не существует вне самого движения. Даже если мы говорим о движении в прошедшем времени (gatān), мы не можем сказать, что что-то не двигалось (nāgatād), так как отрицание также относится к глаголу движения. Кроме того, движение не может быть отделено от начала и остановки (saṃpravṛttiḥ и nivṛttiḥ), которые также являются частью пути движения.

yad eva gamanaṃ gantā sa eveti na yujyate /

anya eva punar gantā gater iti na yujyate // 2.18 //

2.18. Утверждение «движущийся и движение одно и то же» ошибочно. С другой стороны, утверждение «движущийся отличен от движения» также ошибочно.

Комментарий

В этом стихе Нагарджуна отвергает две ошибочные точки зрения относительно связи между движущимся и движением. Первая ошибка заключается в том, что движущийся и движение являются одним и тем же. Однако Нагарджуна говорит, что это не так, потому что движущийся не может быть идентичен движению — они различны по своей природе.

Вторая ошибка заключается в том, что движущийся и движение полностью отдельны друг от друга. Нагарджуна также отвергает эту точку зрения, потому что движение является неотъемлемой частью движущегося. Таким образом, движущийся и движение не могут быть совсем различными.

В целом, Нагарджуна стремится показать, что понятия, которые мы используем, чтобы описать мир, являются ошибочными, и что наша идентификация и отделение вещей друг от друга основаны на иллюзии. Этот стих и другие стихи из «Муламадхьямака-карики» могут быть интерпретированы как критика традиционной индийской метафизики и доказательство того, что мир пустой, и что все феномены существуют только в зависимости от других феноменов.

Ключевые слова:

«yad eva» — это фраза, состоящая из двух слов. «Yad» означает «то, что», а «eva» — «только, именно». Вместе они образуют фразу «то, что только» или «именно то, что».

«gamanaṃ» — это существительное, обозначающее «движение» или «перемещение».

«gantā» — это существительное в общем падеже, которое можно перевести как «движущийся».

«sa» — это местоимение, которое можно перевести как «он» или «это».

«eveti» — это глагольная форма, которая обозначает «это есть», «это и есть», «это именно».

«na» — это отрицательная частица, которая отрицает предыдущее утверждение.

«yujyate» — это глагол, который можно перевести как «соединять» или «связывать».

«anya» — это прилагательное, которое означает «другой» или «разный».

«punar» — это наречие, которое означает «вновь», «снова» или «еще раз».

«gater» — это существительное, которое обозначает «движение» или «перемещение».

«iti» — это частица, которая обозначает «это так» или «это именно».

«yujyate» — это глагол, который можно перевести как «соединять» или «связывать».

yad eva gamanaṃ gantā sa eva hi bhaved yadi /

ekībhāvaḥ prasajyeta kartuḥ karmaṇa eva ca // 2.19 //

2.19. Если движущийся и движение одно и то же, тогда следует, что действие и действующий тождественны.

Комментарий

Этот стих продолжает предыдущий, указывая на логическую ошибку в утверждении, что движущийся и движение идентичны. Нагарджуна указывает на то, что если движущийся и движение были бы идентичны, то действие и действующий также должны были бы быть идентичными. Это означало бы, что действующий не является отдельным существом, которое совершает действие, а скорее просто проявлением самого действия. Однако это противоречит обыденному опыту и логике. Поэтому Нагарджуна заключает, что движущийся и движение не являются идентичными.

Ключевые слова:

«yad eva gamanaṃ gantā» — «движение идущего»;

«sa eva hi bhaved yadi» — «он должен быть тем же самым, если»;

«ekībhāvaḥ prasajyeta» — «единое существование возникает»;

«kartuḥ karmaṇa eva ca» — «действующий и действие являются едиными».

anya eva punar gantā gater yadi vikalpyate /

gamanaṃ syād ṛte gantur gantā syād gamanād ṛte // 2.20 //

2.20. Если представить, что движущийся отличен от движения, то тогда движение было бы без движущегося, а движущийся без движения.

Комментарий

Стих 2.20 затрагивает важный аспект буддийского понимания природы бытия и существования. В этом стихе Нагарджуна рассматривает отношения между движущимся объектом (gantā) и самим процессом движения (gamana).

«anya eva punar gantā gater yadi vikalpyate» — «Если представить, что движущийся отличен от движения». Здесь «gantā» (движущийся) и «gater» (движения) рассматриваются как различные вещи. Это вызывает вопрос о природе вещей и их состояний.

«gamanaṃ syād ṛte gantur gantā syād gamanād ṛte» — «то тогда движение было бы без движущегося, а движущийся без движения». Здесь Нагарджуна исследует следствия из предыдущей мысли. Если движущийся и движение — это разные вещи, тогда движение существует без движущегося и движущийся существует без движения.

Тем не менее, это противоречит нашему обыденному пониманию, поскольку движущийся объект по определению включает в себя движение, и движение не может существовать без объекта, который движется. Таким образом, Нагарджуна использует этот аргумент для демонстрации парадоксальности нашего обычного понимания реальности, и вместо этого предлагает рассмотреть все явления как пустоту, или «śūnyatā» на санскрите.

«Śūnyatā» — это ключевое понятие в буддийской философии, обозначающее отсутствие неизменного, независимого «самостоятельного существования» или «сущности» во всех явлениях. Вместо этого все явления существуют во взаимозависимости и постоянно меняются.

В контексте этого стиха, «śūnyatā» означает, что движущийся объект и движение не отличаются друг от друга и не существуют независимо друг от друга, но вместе образуют единую взаимосвязанную систему.

ekībhāvena vā siddhir nānābhāvena vā yayoḥ /

na vidyate tayoḥ siddhiḥ kathaṃ nu khalu vidyate // 2.21 //

2.21. Если нельзя установить ни тождество, ни различие, то как эти два могут быть вообще установлены?

Комментарий

Данный стих продолжает тему предыдущих, где Нагарджуна анализирует понятия движущегося и движения, показывая, что они не могут быть идентичными, но и не могут существовать отдельно друг от друга. В этом стихе он обобщает эту мысль и применяет ее к общей проблеме философии мадхьямака, а именно, как можно установить какое-либо понятие, если нельзя установить ни его тождество, ни различие с другими понятиями.

В первой половине стиха Нагарджуна говорит о том, что существует два варианта определения понятий: через тождество или через различие. Если не удается установить ни одного из них, то не может быть установлено и само понятие. Во второй половине стиха Нагарджуна задает риторический вопрос, как можно установить понятие, если не удается установить его тождество или различие.

Термины, используемые в стихе, такие как ekībhāvena (тождество), nānābhāvena (различие), siddhiḥ (установление, достижение), уточняют смысл стиха и показывают, что Нагарджуна продолжает использовать те же концепты, что и в предыдущих стихах.

Нагарджуна с помощью этого стиха отвергает возможность определения понятий через тождество или различие, что может привести к ошибочному пониманию действительности. Он подчеркивает, что идентичность и различие могут быть относительными и не могут использоваться для абсолютного установления понятий. Вместо этого, он предлагает использовать понимание взаимозависимости и отсутствия самобытия в качестве ключевых концептов для понимания действительности.

gatyā yayājyate gantā gatiṃ tāṃ sa na gacchati /

yasmān na gatipūrvo ’sti kaścid kiṃcid dhi gacchati // 2.22 //

2.22. Движущийся, характеризуемый движением, не совершает этого движения, поскольку до движения никто и нигде не движется.

Комментарий

Анализ слов:

gatyā: существительное в творительном падеже от gati, что значит «движение» или «ход».

yayā: местоимение относительное, указывающее на gatyā, что переводится как «через которое».

ajyate: глагол в настоящем времени от aj, что означает «двигаться» или «двигать».

gantā: существительное в именительном падеже от gantṛ, что означает «движущийся» или «идущий».

gatiṃ: существительное в винительном падеже от gati, так же как и в первом слове, что означает «движение» или «ход».

tāṃ: местоимение-указательное в винительном падеже от tat, что значит «это».

sa: местоимение-указательное в именительном падеже, что переводится как «он» или «то».

na: отрицательная частица, что значит «не».

gacchati: глагол в настоящем времени от gam, что означает «идти» или «двигаться».

yasmān: местоимение относительное, указывающее на отсутствие gatipūrvaḥ, что переводится как «поскольку» или «так как».

gatipūrvo: состоящее из двух существительных gati (движение) и pūrva (предшествующий), что означает «предшествующее движение» или «предшествующий ход».

asti: глагол в настоящем времени от as, что означает «быть» или «существовать».

kaścit: неопределенное местоимение, что переводится как «кто-то» или «что-то».

kiṃcit: неопределенное местоимение, что означает «нечто» или «что-то».

В этом стихе Нагарджуна говорит, что движущийся, который определяется движением, на самом деле не движется через это движение. Это объясняется тем, что до движения никто и нигде не двигается, а движение возникает в результате взаимодействия множества условий и причин, не связанных с какой-либо постоянной сущностью. Нагарджуна указывает на то, что движение не является свойством движущегося

gatyā yayājyate gantā tato ’nyāṃ sa na gacchati /

gatī dve nopapadyete yasmād eke tu gantari // 2.23 //

2.23. Движущийся, характеризуемый движением, не совершает другого движения, поскольку двойное движение неприемлемо в одном движущемся.

Комментарий

Ключевые слова:

gatyā — посредством движения, путем движения;

yayājyate — характеризуется движением, движется;

gantā — движущийся, идущий;

tato — от этого, от того;

anyām — другое;

sa — он (движущийся);

na — не;

gacchati — идет;

gatī — движение;

dve — двойное;

na — не;

upapadyete — возможно;

yasmāt — поскольку;

eke — одни;

tu — но;

gantari — движущийся.

В этом стихе Нагарджуна продолжает обсуждение движения и движущегося. Он говорит, что движущийся, который уже движется, не может совершать другое движение, отличное от того, которое он уже совершает. Двойное движение не приемлемо в одном движущемся. Это может быть объяснено тем, что движение уже занимает все его возможности движения.

Таким образом, Нагарджуна подчеркивает, что движение и движущийся не могут быть рассмотрены отдельно друг от друга. Они взаимозависимы и взаимообусловлены, и это основа понимания пустотности всех феноменов в буддийской философии.

Движение является иллюзией, возникающей из неверного восприятия и концептуализации реальности. Нагарджуна показывает, что все понятия и определения, которые мы накладываем на мир, являются лишь нашими конструкциями, и что их необходимо деконструировать, чтобы достичь осознания истинной природы реальности. В этом смысле, стихи «Муламадхьямака-карики» призывают нас к осмыслению и осознанию того, что движение и все другие явления недоступны для логического рассуждения и категоризации.

Стоит отметить, что Нагарджуна не отрицает существование мира и явлений, но показывает, что они существуют только в рамках взаимозависимости и отсутствия собственной сущности (анатман). Он также подчеркивает, что наша попытка концептуализировать и фиксировать эти явления приводит к страданию и заблуждению.

Смысл стихов 2.15—2.23 состоит в том, чтобы показать, что наше понимание движения и движущегося является иллюзорным и недостаточным, и что мы должны освободиться от наших представлений, чтобы достичь истинного понимания реальности. Нагарджуна призывает нас к осмыслению мироздания не как к чему-то постоянному и неизменному, но как к чему-то постоянно меняющемуся и взаимозависимому.

sadbhūto gamanaṃ gantā triprakāraṃ na gacchati /

nāsadbhūto ’pi gamanaṃ triprakāraṃ sa gacchati // 2.24 //

2.24. Реально существующий движущийся не осуществляет движение ни одним из трех способов. Несуществующий движущийся также не осуществляет движение ни одним из трех способов.

Комментарий

В этом стихе Нагарджуна продолжает обсуждение отношения между движущимся и движением. Он утверждает, что реально существующий движущийся не осуществляет движение ни одним из трех способов, которые могут быть определены (трипракара) — как существование в прошлом, настоящем и будущем. То есть, движущийся не существует в прошлом, не существует в настоящем и не существует в будущем, и поэтому он не может осуществлять движение.

С другой стороны, несуществующий движущийся (asadbhūtaḥ gantā) также не осуществляет движение ни одним из трех способов, поскольку он не существует вообще.

Таким образом, Нагарджуна указывает на пустотность как движущегося, так и движения, а также на отсутствие их независимого существования. Концепция пустотности — одна из ключевых концепций буддизма, которая указывает на отсутствие постоянства и независимости всех явлений, включая себя и окружающий мир.

Ключевые слова:

sadbhūtaḥ — реально существующий;

asadbhūtaḥ — несуществующий;

gamanaṃ — движение;

gantā — движущийся;

triprakāraṃ — три способа.

Реально существующий движущийся есть тот, кто находится в единстве с движением, но он не двигается в отношении трех видов движения: «уже завершенное движение», «еще не начатое движение» и «движение сейчас»; не-движущийся есть то, что находится в разъединении с движением, оно тоже не движется в отношение трех видов движения

Действительно, этот стих указывает на то, что реально существующий движущийся не может быть охарактеризован как движущийся в отношении трех типов движения, так как он уже находится в единстве с движением. Наоборот, не-движущийся, который находится в разъединении с движением, также не может быть охарактеризован как движущийся в отношении трех типов движения. Таким образом, оба они не могут быть отождествлены с каким-либо видом движения, так как они находятся вне его и не зависят от него. Этот стих также подчеркивает основную концепцию буддийской философии о пустотности явлений, которая говорит о том, что все феномены не имеют постоянного и независимого существования и суть лишь результат взаимодействия зависимых условий.

Если рассматривать мир как вычислительный процеес, то можно задать вопрос: «Движется ли информация?» С точки зрения физики, информация не является физическим объектом и не движется. Однако, информация может передаваться через физические системы, такие как электрические провода или световые лучи. В этом смысле, можно сказать, что информация передвигается или передается, но она сама по себе не движется. Также, в контексте компьютерных систем, информация может храниться и обрабатываться на различных уровнях и в разных местах, но это также не является движением информации в физическом смысле.

gamanaṃ sadasadbhūtaḥ triprakāraṃ na gacchati /

tasmād gatiś ca gantā ca gantavyaṃ ca na vidyate // 2.25 //

2.25. Точно так же движущийся не осуществляет движения, как существующего, так и несуществующего, ни одним из трех способов. Поэтому нет ни движения, ни движущегося, ни пути, по которому присходит движение.

Комментарий

Данный стих утверждает, что ни реально существующий движущийся, ни несуществующий движущийся не осуществляют движения никаким из трех способов, поскольку движение не может быть ни прекращено, ни начато, ни находиться в настоящее время. Таким образом, концепции движения, движущегося и пути не имеют фундаментального значения в философии мадхьямиков, которая стремится к раскрытию истины путем диалектического анализа и отрицания всех фиктивных концепций.

Анализ слов:

gamanaṃ — движение, перемещение;

sadasadbhūtaḥ — существующий и несуществующий;

triprakāraṃ — три вида;

na — не;

gacchati — происходит, осуществляется;

tasmāt — поэтому gatiḥ — движение;

gantā — движущийся;

gantavyam — путь, направление;

vidyate — существует.

Восприятие человека о реальности может быть иллюзорным, а то, что кажется реальным, может на самом деле не существовать. Приход и уход могут казаться реальными, но это не доказывает их реальности.

Автор также утверждает, что все живые существа не приходят ниоткуда и никуда не уходят, что указывает на их истинную природу, которая пуста от прихода и ухода. Это связано с понятием самсары, в котором живые существа находятся в постоянном круговороте рождения, старения, болезни и смерти. Из этого следует, что истинная природа человека и всех живых существ не является ограниченной временем и пространством, а является чем-то более фундаментальным и бесконечным.