Вальгард

Таисия Тихая, 2020

Первая часть цикла «Странствия между мирами». Когда Вальгарду было шесть лет, его родителей казнили за колдовство у него на глазах, а сам он умер, заключая Договор с Принцем Тьмы. Теперь ему девятнадцать, он стал некромантом, но, чувствуя смерть повсюду, Вальгард хотел бы отказаться от силы. Принц Тьмы находит его, чтобы взыскать давний долг. Задача отыскать Цветок, управляющий мирами, оборачивается опасным приключением. А его союзники… Насколько им можно верить, какая у них на самом деле цель?

Глава 2

— Пап, пожалуйста, возьми меня с собой! — ныл Вальгард, практически повиснув у отца на руке, но тот был непреклонен.

— Чтобы потом твоя мать узнала и устроила массовую казнь? — невесело отшутился Винсент, мягко попытавшись освободиться от хватки сына, но тот лишь ещё крепче вцепился в его руку.

— Она не узнает, клянусь!

— Не клянись в том, в чём сам не уверен, — вздохнул отец и, испытующе взглянув на Вальгарда, нехотя добавил: — ладно, но в первый и последний раз.

Издав победный клич, мальчик перестал виснуть на руке отца, вприпрыжку пойдя вслед за ним. Сегодня с утра к папе приходили соседи, молодая семейная пара. Как Вальгард не старался, но подслушать разговор не удалось: молодая женщина причитала, плакала и подвывала, так что разобрать хоть слово было тем ещё испытанием. Сразу после их ухода отец схватил с полки шкатулку и, спрятав её в заплечный мешок, вышел из дома, что могло означать только одно — он собирается колдовать. Вальгард ни разу не видел настоящей магии и вначале попытался тайком проследить за папой, но тот его быстро обнаружил.

Природа вокруг начинала меняться: с каждым днём листья всё больше желтели, сохли и постепенно покрывали землю однородным золотистым ковром с редким вкраплением красного и оранжевого, словно вышитый природой-рукодельницей узор. Настало время доставать из сундука тёплую одежду, а ночью кутаться в несколько одеял, слушая воющий за окнами ветер.

Пройдя мимо двух лениво прохаживающихся у ворот стражей, отец и сын быстро свернули на просёлочную дорогу и вскоре углубились в лес. Вальгард обожал это место. Здесь не было глупых соседских ребят, слух не резали крики торговцев и не слышно было бряцанья доспехов стражи. Оказываясь в лесу, мальчик чувствовал, что попал в какой-то другой мир. Мир покоя и тишины, разбавляемой только пением птиц и скрипом вековых деревьев, едва накреняющихся при каждом порыве ветра. Поговаривают, правда, что и дикого зверья тут немерено, но это Вальгарда не пугало: родители заставили его выучить простенький заговор на отвод глаз, чем мальчик одно время любил развлекаться, сначала поддразнивая стаю собак, уже готовых на него наброситься, а затем наблюдая, как они трусливо разбегаются в разные стороны, едва он произносит первые слова заклинания.

— Достань пока толчёные листья танацетума и настой из крыльев летучих мышей, — распорядился отец, остановившись на опушке леса и опустив на землю заплечный мешок. — А я пока… Соберу остальной материал.

Вальгард послушно кивнул, опустившись на колени и ослабив узел на горловине. Шкатулка была очень старой, мама говорила, что она в их семье уже пять поколений. Мальчик завороженно провёл пальцами по выгравированным, потемневшим от времени завитками, в сотый раз пытаясь разобрать буквы-закорючки. Мама говорила, что вместе все эти слова являются сильным заклинанием, поэтому их ни в коем случае нельзя произносить вслух. Вальгарду это казалось ужасно интересным, но, увы, пока он так и не преуспел в расшифровке. Надавив на скрытый паз, он с тихим щелчком открыл шкатулку, с упоением вдохнув резкий запах трав, от которого немедленно захотелось чихнуть.

— Танацетум… — задумчиво прошептал он, быстро перебирая миниатюрные склянки с пожелтевшими бирками. Отец говорил, что шкатулка заговорённая и достать нужные ингредиенты может только её хозяин. Для непосвящённого она, скорее всего, или окажется пустой, или вовсе исчезнет.

Увлекшись поисками, Вальгард даже не сразу заметил возвращение отца, пока тот не плюхнул на землю тушку лисы и ворона.

— Я не нашёл, — виновато потупился мальчик, протянув шкатулку отцу.

— Потому что не знаешь, что на самом деле ищешь, — улыбнулся тот, ловким движением, практически не глядя, достав нужные пузырьки и закрыв шкатулку. Вальгард обиженно насупился, но сдержался. Слишком уж любопытно было взглянуть, что собирается делать отец.

— Ритуал жуткий, — предупредил мужчина, выставляя свечи в круг. — Когда я первый раз увидел, мне месяц снились кошмары. Уверен?..

— Да! — с горящими глазами кивнул Вальгард, наблюдая за действиями отца.

Расставив свечи, Винсент расстелил в центре ткань с уже заранее нарисованной на ней Печатью одного из демонов. В центре он положил свёрток, оказавшийся ребёнком лет трёх с жуткими, сине-чёрными прожилками по всему телу. Слева он уложил тушку лисы, справа ворона. От отражения неба в широко распахнутых глазах животных Вальгарда вдруг замутило, и он судорожно вдохнул холодный лесной воздух. Нельзя показать свою слабость перед отцом.

Склонив голову, Винсент тихо начал произносить заклинание, едва шевеля губами. По спине Вальгарда пробежала дрожь, то ли от ветра, то ли от собственных мыслей. Отец выспрашивает разрешение на проведение ритуала у Темнейшего Принца. Мальчик толком не знал, кто это, но предполагал, что это Бог. Только другой, которому не принято возводить храмов.

Свечи вдруг слаженно загорелись и языки пламени хищно взметнулись вверх, заставив Вальгарда от неожиданности отшатнуться назад. Винсент едва уловимо кивнул. Разрешение получено.

Смешав ингредиенты из разных склянок, он поджёг содержимое, загоревшееся странным синим пламенем. Затем, достав из складок плаща аутэм, он раскалил добела его лезвие и сделал вертикальный надрез на теле ребёнка. Усилием воли Вальгард заставил себя не отвести взгляд. Не удержавшись, он исподволь посмотрел на отца. На его лице читалась только сосредоточенность. Ни страха, ни отвращения, которые в этот момент так переполняли мальчика. Значит, и он не должен, если хочет стать настоящим колдуном.

От волнения руки заледенели, мигом приобретя синюшный цвет, а зубы непроизвольно застучали. Всё происходящее словно заволокло туманом и Вальгард едва понимал, что происходит. Отец вспорол каждое тело, запихнул все три сердца в тряпичный свёрток, весь испещрённый символами и именами демонов и опустил в синее пламя. Едва огонь унялся, Винсент достал оставшийся от свёртка уголёк и вложил внутрь маленького тельца. Затем сделал надрез на собственной ладони, выведя на лбу ребёнка и только что зашитом животе и груди символы. Свечи тревожно затрепетали, взмыли ввысь и с шипением погасли. Одновременно с этим отец Вальгарда сказал лишь одно слово:

— Vivamus.

Недавно выведенные символы мгновенно растворились. Затем на маленьких ладонях ребёнка вдруг проступила странная вязь.

— Калиста… Принц пожелал назвать её Калистой, — пояснил отец, едва взглянув на непонятный рисунок. В этот момент девочка распахнула глаза. Вальгард напрягся, приготовившись к истошному крику, но ребёнок молчал. Казалось, словно он сразу очнулся взрослым, осознанным существом. Глаза цепко оглядели своего «создателя» и сидящего на траве рядом с ним мальчика. Ледяное спокойствие, сквозившее в этом взгляде, заставило Вальгарда затаить дыхание. Эти светло-карие глаза ещё долго будут преследовать его во снах.

Винсент аккуратно поднял ребёнка с земли, Вальгард же поспешно упаковал всё обратно в заплечный мешок. Домой они шли молча, не обменявшись даже словом. Мальчик то и дело невольно косился на Калисту, безвольно покоящуюся на руках колдуна. Ребёнок постепенно приобретал всё более живой вид: жуткие прожилки исчезли, на щеках проступил здоровый румянец, но лицо оставалось по-прежнему бесстрастным, а взгляд светло-карих глаз безучастно скользил по верхушкам деревьев и лицу Винсента.

Мужчина решился нарушить молчание, только когда отдал ребёнка в руки плачущим родителям.

— Ты как, сам-то жив? А то лицо у тебя под стать плащу, — едва усмехнулся он.

— Почему они расстроились, когда ты отдал им ребёнка? — нахохлившись, спросил Вальгард, закутавшись в свой зелёный плащ.

— Они плакали от счастья, — объяснил его отец, чуть тише добавив: — правда, продлится это недолго.

— Почему? — мгновенно оживился Вальгард, попытавшись обогнать отца и взглянуть ему в лицо. Сейчас вместо привычной безмятежности он вдруг заметил новые эмоции: усталость и сожаление.

— Люди не знают, о чём просят. Их дочь умерла навсегда, как только её сердце остановилось. Я вернул им её тело, заставил сердце, точнее его подобие, биться, как у живого ребёнка, но…

Винсент запнулся, с сомнением покосившись на сына. Стоит ли ему это объяснять? Нельзя было показывать тот ритуал и, если Хелена прознает… Нет, об этом лучше даже не думать.

— Но что? — нетерпеливо переспросил Вальгард, с суеверным страхом и восхищением одновременно глядя на отца.

— Когда умирает человек, вместе с ним уходит и его душа. Его личность. Его привычки, недостатки, манера двигаться и мыслить, все эти мелкие детали навсегда утрачиваются вместе с последним ударом сердца. В нашей власти вернуть к жизни лишь оболочку, которая когда-то вмещала в себя всё это.

— То есть у Калисты нет души? — по-своему истолковал его слова Вальгард и немного отстал, не поспевая за быстрым шагом отца.

— Она уже не будет той девочкой, какой должна была явиться в этот мир, — проговорил Винсент, тщательно подбирая слова. — По сути, в неё вдохнул жизнь Принц Тьмы и теперь она Его дочь. Родители очень скоро это поймут и тогда… Тогда я не уверен, что её жизнь не оборвётся на костре.

— Зачем тогда это нужно было делать?! — возмутился мальчик. — Зачем ты дал ей жизнь, если знаешь, что она обречена?

— Откуда же мне знать, что её ждёт? — резко отозвался отец, уязвлённый реакцией сына. — Даже если я попытаюсь им объяснить, они решат, что я не хочу помогать или набиваю цену. Опять же, на что-то и нам надо жить и есть. Мы ведь живые.

Вальгард замолчал, вновь вернувшись на опушку леса в своих воспоминаниях. Остекленевшие глаза животных вдруг особенно ярко встали у него перед мысленным взором. Он встряхнул головой, словно надеялся таким образом избавиться от этой картины. Когда же он вернулся к реальности, они с отцом уже пришли в церковь.

— Почему мы здесь? — тихо прошептал мальчик, озираясь по сторонам.

— Наше ремесло не самое богоугодное, — вздохнул Винсент, остановившись у одной из икон. — Всё, что нам остаётся, это молить о прощении. Ведь мы берём на себя роль Создателя, возвращая к жизни тех, кого он не пожелал оставлять в этом мире.

Вальгард взглянул на маленькие огоньки свечей и в голове вновь вспыхнули образы: опушка леса, тела животных, взметнувшиеся к небу языки пламени. Он отвёл глаза, тут же уткнувшись взглядом в иконы. Падающие тени обозначили на лицах многочисленных Святых осуждение. Едва дождавшись, когда отец дочитает молитву и поставит свечку, Вальгард опрометью ринулся к выходу. Между лопатками неприятно жгло, словно глаза с икон пристально наблюдали за каждым его шагом.