Не сотворяйте ангелов из женщин

Таня Сербиянова

Стать ангелом можно – так утверждает Сербиянова Таня, если, других спасая, жизнь свою отдать. Вот так и поступает героиня повести стюардесса Галя.Но до того она и мать сражались за любовь его. Мать, не думая о последствиях, дочь, завлекая отчима молодостью и телом. И она выиграла его! Так надо ли нам ангелов из женщин сотворять?О том решила написать, а вам решать…

Катастрофа

— Шасси! — только и успел истерично выкрикнуть Михалыч…

Как огромная восьмидесятипятитонная машина начала ложится на бетонку, удивительно низко приближаясь к земле…

— Что это? — только и успел спросить беспокойный пассажир с десятого места…

И в следующую секунду…

Абсолютно исправный и с опытным экипажем на борту самолет в всем телом друг начал касаться полосы.

Сначала кончиками лопастей своих четырех турбовинтовых двигателей АИ-20-х, которые сразу же ударившись, бешено вращающимися концами винтов о бетонку, разлетелись в прах, рассыпая вокруг искры, а следом вся масса самолета задрожала, бешено вибрируя…

Самолет какие-то доли секунд чиркал, все еще, как бы не веря людям, что такое возможно, а может быть, сказывался эффект воздушной подушки от воздуха, который сжимался и не успевал выскользнуть между землей и прижимающимися к ней плоскостями крыльев, заставляя самолет еще несколько мгновений только лишь чиркать и сыпать брызгами ослепительных искр…

В следующее мгновение произошло то, что и должно было произойти с восьмидесятипятитонной машиной, летящей на скорости около двухсот тридцати пяти километров в час. Машиной, которая, словно забывая совсем о своих авиационных колесах — шасси, стала ложиться с огромной скоростью на бетонку взлетно-посадочной полосы, прижимаясь к ней фюзеляжем и теряя скорость…

От пожара двигателей пока что спасала противопожарная система, которая сама включилась, от штырей, что первыми коснулись бетона и тем самым заставили выстрелить пиропатроны баллонов систем пожаротушения.

В следующее мгновение газ фреон ворвался в пространство гондол внутренних двигателей, а те, начавшие, было гореть, тут же загасли от газа фреона, который вытолкал весь воздух из мотогондол двигателей, собою заполнив все свободное пространство. И если бы не выгороженный, довольно объемный кессон-бак под фюзеляжем в центроплане самолета на этом типе Ил-18Д, который первыми опустошили насосы, то все бы и обошлось, но…

Вспомогательная силовая установка ВСУ ТГ-16А первой начала разваливаться на части, детали которой, накаляясь от трения по бетону, подожгли пары керосина в этом самом кессоне и самолет вспыхнул, о чем не знали ни экипаж, ни его пассажиры…

Потом все, кто находился в самом самолете и надеялся на скорую встречу с родными и близкими после посадки, и сами родные их, близкие, все они, но в разной степени, услышали дикий скрежет, невероятно, неестественно противный и такой ужасающий для аэродрома визг… Затем грохот и завывание разрываемого на части металла, его силовых узлов и деталей из сплава силумина… А они, эти детали из этих сплавов, в обычной жизни такие крепкие и легкие сейчас, от трения об бетонку стали вспыхивать ярким и ослепительно белым пламенем…

Все! Теперь время пошло на мгновения, а впрочем, как и жизнь пассажиров и летчиков, всего экипажа…

Их всех на эти мгновения словно перед воротами ада и рая поставили, вопрошая, кто они и зачем они так все вместе сюда пожаловали? Ведь по спискам и небесным законам им рано еще было представать перед Богом! И они, сами того не зная, уже стояли в очереди своими душами, слегка касаясь друг друга перед этими небесными, неземными вратами…

А в самолете, который уже начал гореть и разваливаться на части, искать свои жертвы среди пассажиров, их таких обездушенных и полумертвых от страха, но пока что с живыми телами, они, убоявшись смерти, кто как повели себя…

Одни, все еще пытаясь найти избавление от страшной и неминуемой участи, цеплялись из последних сил за кресла. И их с этими креслами вырвало и потащило вперед по салону, сминая перед собой и всей своей массой уже спутавшихся между собой деталей кресел, кусков обивочной ткани, костей и мяса, сидящих еще секундой назад в них людей живых и дышащих…

Других повыбрасывало, словно они воздушные шарики, как невесомые мячики, и они, обрывая ремни безопасности, переламывались, разрывались на части своими телами, только что живыми и пульсирующими, борющимися за свои жизни…

Третьи, более опытные и как следует пристегнутые, члены только что, такого недружного, смертельно разругавшегося между собой буквально ведь смертельно разругавшегося экипажа, вдавились, перевалились через ремни авиационных сидений летчиков своими здоровыми и крепкими, годными для летной работы телами. Но их спасали и гении авиационной безопасности, и инженеры, которые на всякий случай подстраховались и заложили в эти ремни и ткани такие прочные материалы, замки и нитки, что те не рвались, спасая и удерживая их в своих надежных объятиях…

Теперь сам Боже отвел им время на испытания их человеческих сил и качеств, как бы давая им, экипажу, время на оправдание их оплошности, забывчивости человеческой в порывах гнева…

То, что еще секундой назад собою представляло летающую машину, невероятно смелое достижение человеческой мысли, сейчас разваливалось на части, разрывалось, круша шпангоуты, обшивку и стрингеры, разрываясь, ломая трубопроводы и кабели…

И первыми двигатели, что оторвались, срываясь со своих креплений, круша разгоряченными своими частями титановые перегородки противопожарные в отсеках мотогондол и отрывая такие крепкие трубопроводы, не дюралевые, а, заметьте, из нержавеющих крепких сталей, ведь… И следом крылья, такие гибкие почти тридцати пяти метровые вразмах напоследок взмахнули, как у смертельно подраненной птицы, и сложились бессильно, и разрушаясь…

И в этой мясорубке они все пытались выжить, такие слабые и беззащитные…

Остатки пылающие, исковерканные и горящие, они протянулись по бетону десятки метров… и, наконец-то, замерли…

Все! Теперь включился отсчет на время их истекающих жизней!