Похититель бессмертия

Таран Хант (2022)

Веселое и стремительное, полное предательских ловушек, смертельных врагов, таинственных инопланетян, повествование об охоте за секретом бессмертия. Лингвист и контрабандист Шон Рен попал в беду. Снова. Но на этот раз его приговор — спасти данные экспериментов с Философским камнем с заброшенного, давно потерянного корабля, пока тот не сгорел в вспышке сверхновой. Но этот корабль не так уж и заброшен. Когда команда Шона прибывает на место, они обнаруживают, что звездолет кишит монстрами, а некоторые из его прежних обитателей до сих пор скрываются во тьме. Мрачные секреты начертаны на языках, которые может прочесть только Шон. Но что еще хуже, Посланники, величайшие тираны человечества, тоже бродят по пустым коридорам корабля в поисках тех же данных. Попавшему в ловушку цейтнота Шону остается лишь один путь для спасения: положиться на свои смекалку и интуицию. «Я прочитал весь том за один присест, потому что не мог остановиться. Книга Хант захватывает до глубины души, в ней много моментов “Офигеть” и “Не может быть”, но она также показывает, как одни люди пытаются стать лучше после совершенных ошибок, о которых сожалеют, и как другие стремятся совершить еще больше промахов». — Кевин Хирн «Энергичное научно-фантастическое приключение, наполненное живым юмором. Вы захотите провести время с этой командой космических спасателей, когда они столкнутся с древней силой, которая может изменить их судьбу… если они достаточно быстро не поймут, что к чему». — Тобиас Бакелл «Захватывающая история». — Publishers Weekly «Стремительный, передовой и наполненный неожиданными поворотами». — Library Journal «Веселая, захватывающая и читается с удовольствием». — Вероника Рот

17. Посланник Индиго и я

Меня словно раскрыло, как цветок, легкие будто взорвались. Внутренние органы чуть не размазало по полостям тонким слоем. Один бок, обращенный к умирающему солнцу, будто засунуло в духовку, а другой мгновенно промерз до состояния ледышки: если потрогать, рука прилипнет. Я был как оригами в виде птички, которая горит, разворачиваясь, из сгибов сочится кровь, а плоть обугливается, осыпается пеплом…

Что-то ударило меня в грудь, с размаху бросило на пол.

Я судорожно вдохнул, и в легкие — о чудо — хлынул воздух. Слезы брызнули из пересохших глаз, потекли по щекам. Я таращился в потолок, перед глазами плыли темные пятна.

Индиго склонился надо мной, его лицо в бликах огней было синюшным, как у трупа. Одной рукой он крепко схватил меня за воротник сзади, тот больно впился в горло. А в другой был нож, острие которого смотрело мне в сердце.

Я жадно хватал ртом воздух: чтобы заговорить, нужно было еще отдышаться. Индиго ждал, не сводя с меня сурового взгляда. Пятна перед глазами рассеялись, и я попытался жестами объяснить, что хотел помешать Бенни. Будь у меня шейное кольцо, я бы замигал светлеющими вспышками: нет, нет, нет! И с огромным усилием прошептал это вслух — на кийстромском, языке моего погибшего народа.

В темной глубине его глаз что-то неуловимо мелькнуло. Так уже было, когда он убил Лию и приставил мне нож к горлу. Вот и сейчас отвел клинок от моей груди, разжал хватку на шее.

Голова у меня бессильно запрокинулась, стукнув затылком об пол и выбив искры из глаз. Сами глаза болели, из них текли слезы, ползли по вискам в волосы.

Индиго ухватил меня за плечо и перевернул на бок. Задрал подол моей рубашки, и тут моя нервная система наконец включилась: я заорал от боли. Она была невыносимой — на боку, который оказался повернут к звезде, кожа обгорела до мяса.

На рану начало оседать, как из спрея, что-то прохладное и влажное. Там, куда оно попадало, плоть теряла чувствительность. Посланническое средство от ожогов, сообразил я, гораздо более действенное, чем наше.

Боль ослабела, а вместе с ней и последняя ниточка, удерживающая сознание. На другом боку таял иней, меня колотило от холода. Обожженные веки опустились, и я провалился, словно в яму, в гулкую темноту.

* * *

— Очнитесь.

Я открыл глаза, но по-прежнему ничего не видел. В голове вихрем пронеслось: их выжгло, я ослеп!

— Молчите и не двигайтесь.

Я узнал голос Индиго. Холодные пальцы коснулись лица, сняли что-то, прикрывающее мне веки. Я поднял их, и глаза резанули одновременно кромешная тьма и яркий луч фонарика.

Индиго и сам выглядел… противоречиво: бледное лицо, черные брови, мрачно сведенные над измазанными сажей веками. Губы были сжаты в такую жесткую линию, что она казалась нарисованной. В руке у него был бинт, его резкий медицинский запах щекотал ноздри.

Глаза жутко чесались, но уже не болели.

— Мы не одни здесь, — еле слышно предупредил Индиго.

Я зябко обхватил себя руками. Рубашка так и осталась задранной, куртка болталась на одном плече. Но, ощупав обгоревший бок, я обнаружил там только гладкую кожу, без всякого воспаления. На ощупь она была слегка резиновая, как и положено биопластырю. Грудь и живот болели так, словно меня избили, но дышать и двигаться было можно. Индиго чуть отступил, взял меня под локоть, помогая подняться. И я, одернув рубашку и как следует надев куртку, осторожно зашагал рядом с ним.

На ходу последние обрывки тумана в голове окончательно развеялись, и теперь я тоже слышал, как рядом во тьме шевелится что-то большое.

Индиго погасил фонарь.

Полная темнота, впрочем, не настала — откуда-то сзади шел слабый свет. Я обернулся, оцепенел от ужаса: в стене дыра, нас сейчас вынесет в открытый космос, и на этот раз навсегда! Прошло несколько секунд, прежде чем я сообразил: дыра действительно есть, но ее затянуло той же прозрачной пленкой, которую Посланники использовали при высадке на «Безымянный». Индиго поймал меня в вакууме, прорезал дыру в корпусе, запихнул меня внутрь, залатал дыру своей пленкой, и все это — за несколько секунд. Сквозь радужные разводы сочился слабый оранжевый свет. В каком отсеке «Безымянного» мы теперь оказались, оставалось только гадать.

Индиго пригасил свои огни, оставив еле заметное мерцание. И начал медленно, осторожно отступать, по-прежнему держа меня под локоть. То, что таилось во тьме, придвинулось ближе.

В ладонь ткнулось что-то твердое, я на ощупь узнал фонарик Индиго. Мой потерялся, когда нас вынесло в открытый космос. Послышался тихий шелест металла по дубленой коже: Посланник вынимал из ножен свой длинный нож.

Его фонарь слегка оттягивал мне руку. Если не будет выхода, вполне сойдет за дубинку, вот только, расколотив его о чей-нибудь череп, я лишусь последнего источника света, не считая огней Индиго.

Тот вдруг резко толкнул меня, и я тяжело рухнул на что-то жесткое. Оно тут же подломилось подо мной. Какая-то дряхлая полуразвалившаяся мебель, понял я. Темноту разорвало рычание, но не похожее на собачье — скорее что-то среднее между звериным рыком и человеческим воплем. Кто-то с силой вмазался в стену, что-то с грохотом разлетелось по полу. Влажно хрустнула разрубаемая кость, по ушам хлестнул крик боли. Это мог быть или Индиго, или тот… то, что бродило во тьме вокруг нас. Я судорожно нащупал фонарь, который уронил при падении, нажал кнопку.

В луче мелькнул Индиго с занесенным ножом. И — на миг — бледная длиннолапая тварь. Она шарахнулась подальше от света, на полу остались пятна темной крови.

— Бежим, — скомандовал Индиго.

И рванул вперед с характерной, нечеловеческой скоростью. Мне приходилось гнать на пределе сил, чтобы хотя бы не терять его из виду.

Луч фонаря дергался и подскакивал в такт моему отчаянному бегу. Никакой дороги он нам, конечно, уже не освещал, а просто очумело метался по полу, стенам и потолкам, выхватывая из темноты отдельные бессмысленные картинки. Непонятно было, как Посланник выбирает дорогу, но он уверенно вел, сворачивая то вправо, то влево. Вокруг замелькали какие-то пустые залы — еще, еще, еще! Каждое мгновение я слышал, как за нами мчатся, скрипя когтями, страшные манекены с пластиковой кожей и черной кровью.

И вдруг мы в темноте налетели прямо на них. Индиго занес нож, я увидел бледную спину, хребет, вывернутую под странным углом конечность. Но тут ко мне подкрались сзади, и я, дико размахнувшись, с такой яростью ударил тварь фонарем, что рука аж до самого плеча онемела. Фонарь погас.

Позади меня кто-то хрипло, со свистом втянул воздух. Я нутром чуял, что это Индиго и что он ранен. И как идиот на ощупь протянул руку, надеясь его поддержать. Но он схватил меня за нее и потянул вперед:

— Бежим!

И мы опять помчались сквозь тьму. Неработающий фонарик теперь только мешал. Мы спотыкались и снова вставали, упирались в стены и сворачивали, и понемногу хриплое рычание и скрежет когтей за спиной стали утихать. Наконец исчезли совсем, остались только наши собственные шаги и дыхание. Индиго вдруг так дернул меня за руку, что чуть ее не вывихнул. И толкнул на пол.

Хлопнула дверь, и в помещении зажегся свет. Я заслонил ладонью глаза, но успел заметить, что Посланник нажимает скрытые кнопки на боку своего кольца. Он прибавил яркость до максимума и засиял, словно холодная синяя звезда, полностью освещая наше убежище. Его сияние выгнало из гнилых углов все тени, заполнило весь этот пятачок мрачной могилы, бывшей когда-то кораблем.

Здесь, видимо, когда-то была детская. Неподалеку оттуда, где я сидел, валялся разломанный манеж, краска на его пластмассовых рейках потрескалась и облупилась. Было похоже на развалившуюся клетку. Я с безмолвным ужасом пялился на полуистлевшую подвесную игрушку — улыбающееся солнышко.

— Фонарь работает? — спросил Индиго, опираясь на входную дверь. Одна рука у него была в крови. Ярко-красной — физическое напряжение требовало переключиться с медного кровообращения на железное. На его кольце виднелись кровавые отпечатки, огни стали фиолетовыми.

Я с облегчением выдохнул: фонарь, оказывается, просто растрясло. Я закрутил его обратно, и он послушно загорелся.

Протянув руку к шейному кольцу, Посланник снова убрал яркость огней до слабого свечения, попутно стерев кровь.

— На сколько у него хватает заряда? — спросил я.

— У него есть встроенное динамо, — ответил он, отступая от входа и направляясь ко мне. — Если разрядится, нужно потрясти.

— А у вашего шейного кольца?

Усевшись рядом и пристроив нож в ножнах между колен, он принялся выкладывать на пол содержимое поясных подсумков. Только тут я понял, что запасы провизии мы оба потеряли.

— Метаболический преобразователь. Заряжается от тепла тела, от электрических импульсов кожи. Работает бессрочно, пока находится на живом теле. Если я умру, будет светиться еще семь дней на минимальной мощности, до двух часов — на максимальной.

То есть прямо сейчас остаться без света нам не грозит. Я положил фонарик на пол, направив на дверь. Включать не стал: рассеянного света огней Индиго хватало, чтобы видеть его лицо. Он тем временем начал выкладывать из карманов медицинские принадлежности.

— Вы знаете, где мы находимся?

— Нет.

— А как мы вернемся?

— Мы не станем возвращаться, — ответил Посланник, осматривая все еще кровоточащую рану у себя на руке. — Двинемся дальше, к офису Мары Чжу.

— Мы? Оба?

Он со стуком поставил на пол аппарат для первой помощи.

— А нужно было бросить вас задыхаться?

— Я очень рад, что вы меня не бросаете на съедение манекенам, — сказал я.

— Мане?.. Эти существа живые.

— Знаю, просто похожи.

— Независимо от того, что они собой представляют и на кого похожи, — сухо сказал Индиго, — вас нельзя оставлять без присмотра, вы слишком опасны. Если попытаетесь еще что-то предпринять, я вас убью.

— Да я и в тот раз не пытался!

— Не знали о готовящемся побеге?

— Это была импровизация с их стороны.

— А о скрытом оружии?

Любимый браслетик Бенни…

— Об этом знал.

— Значит, участвовали в подготовке побега. Еще одна попытка, в любой форме, и я вас убью.

Но пока он спас меня, когда рвануло стену. Я глядел, как он поднял аппарат для первой помощи, поднес к ране. Пальцы у него дрожали.

— Как думаете, остальные живы?

Аппарат начал распылять на рану биопластырь, кровь остановилась.

— Пятый стоял ближе всех к стене, он мог не успеть добраться до корпуса вовремя и вернуться на корабль. Остальные, скорее всего, живы и держатся вместе. Насчет ваших спутников судить не могу.

Пятый — это Желтый. Я отчетливо представил его лицо, когда он выплывал в открытый космос, не в силах повернуть обратно, к спасительному кораблю. Представил, как он медленно горит и столь же медленно задыхается.

Злейшему врагу не пожелаешь такой смерти.

Индиго тем временем бинтовал раненую руку. Биопластырь плохо держится на открытой коже, а Посланнику, очевидно, понадобятся обе руки в рабочем состоянии.

Интересно, подумал я, правда ли он верит, что его спутники живы? Требует двигаться дальше, искать офис Мары Чжу — так, может, подозревает, что остался один? Близко ли он знал Желтого и давно ли?

А вслух спросил о другом:

— Как у нас с едой и водой?

— У меня есть фляга и несколько сухих пайков, — ответил Индиго, продолжая бинтовать. — Есть базовый набор первой помощи. Это все.

Итак, нам предстояло отправиться дальше с одним ножом, одним фонарем, одной флягой воды и несколькими пачками еды, которая в сухом виде несъедобна.

— В недрах корабля должна быть вода, — припомнил я, — Бенни говорил. И потом, здесь есть тараканы. Им, конечно, много не надо, но совсем без воды они не могут.

Индиго обрезал бинт кончиком ножа и начал затягивать узел. Следы когтей доходили до щитка на запястье и там обрывались: усиленное покрытие остановило то, что рассекло ему руку. Не знаю, что за когти у этих тварей, но они все-таки не пробили посланнический доспех, и это немного успокаивало.

— Не волнуйтесь, Индиго, — сказал я, глядя, как он запаковывает обратно аппарат для первой помощи. — Где-нибудь пополним наши припасы.

— Почему вы меня так называете?

Я и не подозревал, что он меня слушает.

— Потому что это ваше имя, — ответил я. — Ну, то есть я его придумал. Уж лучше так, чем Второй.

Он недоверчиво скосил на меня темные глаза.

— Индиго, — повторил я, и тут снова вмешался бес: я протянул руку к шейному кольцу Посланника, нащупал кнопки сбоку. Пары секунд хватило, чтобы разобраться, как переключать цвета и в какую сторону крутить колесико, чтобы достичь соответствующего оттенка.

— Видите? Индиго.

Он скептически поджал губы.

— Вы говорите на нашем языке?

Вместо ответа я просигналил кнопками на его кольце нисходящим спектром, от фиолетового к красному: Нет.

Он сощурился.

Я тут же убрал руку.

— Нет, просто наблюдал за вами и по ходу действия кое-что сообразил. Но не подслушивал, клянусь!

— Сколькими языками вы владеете?

— Бегло я говорю только на кийстромском и сестринском. Знаю еще несколько, могу без труда на них объясниться. У меня вообще талант к языкам. И аменг я действительно более-менее понимаю. Так что без меня вам до цели не дойти.

— Мы в вас никогда не нуждались, — бесстрастно возразил Посланник. — Можно было просто взломать бортовой компьютер или пробиться через стены. Мы легко обошлись бы без вас, просто так было удобнее. И Первая хотела выяснить, что еще вы знаете.

Дай, как говорится, дураку веревку — он и повесится. Ну что ж, я успешно сунул голову в петлю.

— Поэтому вы не взяли никого из своих переводчиков?

— При вас есть скрытое оружие? — сменил тему Индиго.

— Как у Бенни? Э-э, нет.

— Если бы вам его дали, вы бы сумели им воспользоваться?

— Ну, я же проломил фонарем череп той твари.

— Фонарем не бейте. Если что-то заметите, отступайте и держитесь позади меня. А я…

Он резко умолк. Я насторожился, повернул голову и увидел, как он вглядывается в дальний темный угол комнаты, а пальцы сжимаются на рукояти ножа.

— Быстро прячьтесь за меня, — скомандовал он.

Я поднялся и встал за ним, держа фонарь так, чтобы освещать ему пространство впереди. Сам я ничего там не увидел, но между нами и дальней стеной был ряд манежей, их решетчатые стенки отбрасывали тени, где могло таиться что угодно.

И мне пришла в голову мысль.

— А эту вашу масляную пленку можно использовать как барьер?

Какое-то время он обдумывал мой вопрос, потом сказал:

— Корпусный клапан? Он непроницаем для воздуха и жара, но движущиеся объекты с достаточным динамическим усилием пропускает. Это же просто мембрана, а не щит.

Я хотел уточнить, каков порог этого динамического усилия. Если бы здесь, в этой комнате, была достаточно высокая температура или давление, стал бы этот клапан пропускать воздух? А если легонько потрогать пальцем, он поддастся? Или надо бить с размаху?

Но ничего этого я спросить не успел: по руке саданули с такой силой, что я выронил фонарь. Он упал на пол и погас.

Индиго молниеносно, как тень, бросился вперед. Что-то тяжело, с грохотом рухнуло на пол.

Я упал на колени и принялся судорожно шарить в поисках фонарика. Индиго сделал еще выпад, и еще, и еще. То, что ему противостояло, размером и очертаниями напоминало человека. Что-то со свистом рассекло воздух, металл со звоном ударил о металл.

Нащупав фонарь, я схватил его, быстро довернул колпачок, включил и посветил на нападавшего.

Действительно, выглядит как человек: руки, ноги и голова, покрытая густыми темными волосами. Светло-карие, широко посаженные глаза и драная военная форма.

— Эй, стойте-ка! — заорал я и бросился к ним. Индиго с шипением — проклятием? — дернулся в сторону, сжимая в руке нож. Огнеглазка коротко замахнулась и ударила, но попала не по мне, а по полу. И чем! Самодельной булавой или моргенштерном — в общем, какой-то штукой вроде дубинки с шипами.

— Ну привет, Огнеглазка, — сказал я, становясь между ней и Индиго. Она тоже спасла меня, когда Посланники сюда прилетели. — Тише, не бойся. Все хорошо.

Она глянула на меня так, словно большего идиота в жизни не встречала. И бросила на чистом, классическом сестринском:

— Не дури, парень. Это же Посланник.