Все сложно

Тара Девитт (2023)

Она — начинающий стендапер. Он — профессиональный комик. Шутки кончились. Им нужно изображать влюбленных. Короче, все сложно. Идеально для любителей книжных TikTok-хитов Елены Армас и Тессы Бейли. Это захватывающая история о дружбе, любви и о том, что делает нас по-настоящему счастливыми. Фарли — новичок в мире стендапа, но уже подает большие надежды. Она обожает свое дело, но не все так просто. Фарли по уши влюблена в собственного красавчика-менеджера Майера, который ни о чем не догадывается. Однажды звезды стендапа приглашают Фарли принять участие в большом гастрольном туре, но есть одно условие: чтобы привлечь внимание прессы, Фарли нужно найти фиктивного бойфренда, и Майер — идеальный вариант. Чем закончится эта авантюрная идея, которая очень скоро начинает казаться Фарли и Майеру чем угодно, но только не шуткой? Когда Тара Девитт прочитала все ромкомы, доступные на 2020 год, она решила написать свою книгу. Так поначалу бессвязные заметки превратились в роман, мимо которого не смогли пройти пользователи TikTok. Тара любит истории, в центре которых совершенно несовершенные персонажи. У ее героев могут быть сложные травмы, которые они преодолевают, чтобы обрести простое счастье. Тара уверена: смех — неотъемлемая часть идеального романа. А еще без него невозможно дружить, влюбляться, воспитывать детей и наслаждаться жизнью. Выверенный баланс юмора и романтики сделал книги Тары Девитт одними из самых популярных романтических историй года, и это — только начало.

Глава 7

«Тому, кто что-либо создает (неважно что), опасно заботиться о мнении других людей».

Кристен Уиг

Сейчас

Фарли

— Если я расскажу историю про дамочек из вашего родительского комитета, у тебя будут неприятности? — спрашиваю я Майера из-под маски гоблина.

Перед самым Хэллоуином Хейзл вдруг решила, что хочет нарядиться и собирать с соседей конфетную дань. Мы пришли в магазин, но выбирать уже не из чего — все разобрали.

Майер хмуро прикладывает к лицу маску печального щенка.

— Смотря что за история.

— Ну, та! Когда они пригласили меня на свою вечеринку.

— Не помню.

— Еще как помнишь. Это было нечто среднее между шоу «Девчонки идут в отрыв» и триллером «Судная ночь». Одна женщина обрызгала вышибалу грудным молоком, другая угодила в больницу, где ей наложили швы, а та, которая все время нудит про то, что детей в школе кормят недостаточно здоровой пищей, сожрала мексиканского фастфуда на тридцать семь баксов.

— Ага, припоминаю.

Появляется Хейзл и, показывая нам белый парик и очки с круглыми толстыми стеклами, спрашивает:

— Может, я оденусь старушкой? Они часто плохо слышат. Все будут мне что-то кричать и подумают, что, раз я не отвечаю, значит, «вжилась в роль».

Девчонка соображает!

Майер снял щенячью маску и расплылся в мегаваттной улыбке, которую мне так редко удается увидеть.

— Отлично придумано!

Хейзл опять куда-то убегает, а я уже забыла, о чем мы говорили до ее появления.

— Что касается встречи родительского комитета, — говорит Майер (точно! вспомнила!), — все зависит от того, собираешься ли ты выставить этих мамаш в невыгодном свете.

— Такой задачи у меня нет. Я считаю, что если женщины так отрываются, то это свидетельствует только об одном: в их жизни много стресса. Да и вообще, я от души повеселилась на той вечеринке. Я сразу раскусила, зачем меня на самом деле пригласили, — только затем, чтобы расспросить о тебе.

— То есть? — спрашивает Майер, возвращая щенячью маску на полку.

— Пф! — фыркаю я.

Он останавливается и смотрит на меня.

— Нет, правда. Зачем этим женщинам обо мне расспрашивать?

— Майер, ну ты же не можешь не понимать, что ты эффектный мужчина — одинокий отец с сексуальной грустинкой. Одна из мамаш спросила меня, не тройничок ли у нас с тобой и Мариссой.

— Врешь!

— Честное слово. Ну а когда я ответила, что мы просто друзья, каждая из этих дамочек тут же достала заранее составленный список женщин, с которыми можно тебя свести.

— Нет!

— Не переживай, я тебя прикрыла. Сказала, что давно втайне пылаю к тебе неразделенной страстной любовью, одновременно сладкой и горькой. Они сразу отстали.

Господи, Фи, какого черта ты это брякнула? Я неловко смеюсь под маской гоблина. Ужасно неуютная штука.

— Хм… — Майер откашливается. — Ну тогда… спасибо. Что касается твоего вопроса, то проблем у меня не будет, если ты удачно закруглишь шутку. Скажи, как сказала мне: про стресс, который матери постоянно испытывают, и все такое.

— Это можно.

— Вообще до сих пор ты не особо заботилась о том, чтобы никого не обидеть своим выступлением, — замечает Майер, склонив голову набок. — Просто лепила, что думаешь, а я знал: обязательно найдется кто-нибудь, кто поймет тебя неправильно, и кто-нибудь, кто поймет тебя правильно, но ему это не понравится. Что теперь изменилось? Откуда вдруг такая осмотрительность?

Я пожимаю плечами.

— Конкретно в этой ситуации меня смутило то, что Кара тоже мать. А вообще… я готовлю новый номер и чувствую себя как-то… — Не люблю озвучивать свои тревоги. — Я чувствую себя как бы связанной. Свежий материал дается мне тяжело.

— Ну а что ты делаешь, чтобы он у тебя появился?

— Пока ничего особенного. С тех пор как мы подписали документы, прошло всего две недели, но… Ах, да ладно тебе, Майер! Разве обязательно применять логику, когда занимаешься ерундой?

Он смеется — низко, сочно, раскатисто.

— Может, и необязательно, но у меня есть логичное решение, которое имеет смысл попробовать.

— И какое же?

— Убить двух зайцев. — Не переставая брать товары с полок и класть их обратно, Майер объясняет: — В качестве репетиции наших фиктивных отношений мы могли бы действительно планировать и делать что-нибудь вместе. Такое, чего раньше не делали. Все это, конечно, будет довольно нелепо…

— Ты имеешь в виду, не для камер, а просто так?

— Да. По-моему, чем репетировать какие-то постановочные сцены, лучше на самом деле проводить некоторое время вдвоем. Но не в привычном формате. То есть встречи не должны быть связаны с Хейзл или с работой, не должны происходить у тебя или у меня дома. Надо выйти из зоны комфорта. Это нас отвлечет, и тогда наши тренировки, я надеюсь, пойдут легче.

— Ага, — говорю я, шумно дыша.

Женись на мне, раз уж на то пошло. Давай я что-нибудь для тебя испеку, а ты придумай мне ласковое прозвище. Когда ты напряжен, я буду массировать твои большие ладони.

Майер опять смеется:

— Оказывается, в маске гоблина ты куда сговорчивее, чем обычно.

— Рада, что ты доволен, потому что я в ней, похоже, надолго. Она запуталась у меня в волосах, — говорю я, безуспешно пытаясь высвободиться.

— Давай помогу.

— Попробуй.

Я поворачиваюсь к нему спиной и осторожно пячусь, пока мои лопатки не начинают ощущать тепло.

— Ой, да у тебя тут колтун…

Затаив дыхание, я чувствую, как он запускает пальцы мне в волосы и осторожно разделяет их. При этом он задевает у меня на шее какую-то точку, которая тут же приятно холодеет, будто прося нового прикосновения.

— Погоди… Сейчас я просто оторву эту штуковину.

Майер обходит меня, коснувшись моего уха бородой, и перегрызает шнурок маски.

— Ну вот, ты свободна, — тихо говорит он.

Его губы всего в нескольких дюймах от моего лица. Я могла бы повернуться к нему и провести дорожку по столбу его шеи: сверху вниз — поцелуями, а потом снизу вверх — языком. Могла бы обнять его и медленно, с нажимом, спуститься ладонью к тому карману джинсов, под которым скрывается задница не хуже, чем у Капитана Америка.

При вдохе он касается грудью моего плеча. Скосив глаза, я вижу: он тоже скользнул взглядом вниз по моей спине. Брови, как всегда, нахмурены. А губы почти что слишком красивые для мужчины.

Конец ознакомительного фрагмента.